Диван манил. Большой, старинный, с мощными причудливо изогнутыми ножками («Ах, нет! Разве можно это назвать ножками? Это лапы! Настоящие лапы!»), обитый роскошной кожей, с высокой спинкой и большими уютными валиками. Не то что нынешние кушетки!
Ужасно захотелось прилечь. Леонид Андреевич вздохнул: «Нет, нет, друг мой! Нельзя! Ты же взрослый человек в конце концов! Только не здесь и только не сейчас!» Но диван явственно тенькнул пружинами. «Да что ж ты со мной делаешь!» – Горбовский быстро оглянулся. Никого. Вздохнул и шагнул к дивану.
Он осторожно присел. Пружины снова отозвались приглашающим звуком. «Урчит, как самый настоящий кот. Наверное, я ему нравлюсь!И почему я не поэт? Написали же когда–то оду халату! А как бы прекрасно звучало: "О мой диван! Ты был мне ближе друга!"» Леонид Андреевич с наслаждением вытянулся, положив голову на один валик, а ноги – на другой. Диван снова уютно заурчал.
"Бог ты мой! – подумал он, осторожно ощупывая мягкую кожу. – Умели же когда–то делать!"
– Здесь вам не тут! – вдруг строго сказали рядом. Горбовский рывком сел и огляделся. В дверях стоял высокий грузный мужчина и смотрел на диван. – Здесь вам учреждение, и отчётность нарушать я не позволю!
– Простите, простите, я нечаянно, я только на минуточку, – сокрушенно пробормотал Леонид Андреевич, с сожалением собираясь оторваться от уютного ложа, но говоривший смотрел словно сквозь него.
– А ещё они зубом цыкают! – из–за спины здоровяка выглянула древняя старуха. "Как есть Баба–Яга", – мелькнула мысль.
– Вот видите! Ещё одно безобразие нарушили, товарищ Корнеев! Мало того, что диван воровали, так ещё и зубом цыкали. Гигиену надо соблюдать как в армии!
– Ещё чего! Брал и брать буду! – раздалось с другой стороны. Горбовский оглянулся. Возле его ног, нахохлившись и явно не собираясь сдаваться, стоял высокий молодой парень.
– Вы, товарищ Камноедов, – продолжил парень. – и такие как вы мешаете развитию науки! И вообще у вас уши заросли.
– Чтоооо?! – взревел названный Камноедовым. – Да я тебя, молокососа...
– Не дождётесь! – хихикнул названный Корнеевым и растворился в воздухе.
– Да я тебя... – в диване щёлкнула какая–то пружинка и товарищ Камноедов исчез.
"Однако", – подумал Леонид Андреевич, но тут в комнате появились новые лица.
Сперва вошёл высокий худощавый элегантно, даже пижонски, одетый человек. Он внимательно огляделся и... исчез в стене. Горбовский ахнул. Но через минуту человек точно таким же способом вернулся, таща под мышкой чучело, одетое в мундир вермахта времён второй мировой войны.
– Так вот вы г-где его спрятали, Кристобаль! – пижон вздрогнул и чуть не выронил свою ношу.
Горбовский повернулся. В дверях стоял новый посетитель, русоволосый мужчина средних лет с простым и приятным лицом.
– Ах, это вы, Теодор! – пижон вздохнул с облегчением. – Да, знаете ли, пришлось. Сами понимаете: высокая комиссия, из столицы, уехали только сегодня. А у меня столь необычный артефакт... Подумать могли всё, что угодно. Сами знаете, о событиях тех лет в Соловце в газетах до сих пор не разрешают писать. Вот так–то.
Названный Теодором, нахмурившись, кивнул.
– А я, – продолжал Кристобаль. – по своей прежней мнэ-э-э... службе хорошо знаю, как иногда работают... органы дознания. Так что пойду я.
– Д-да-да, – снова покивал головой Теодор. Названный Кристобалем подхватил свою ношу, слегка приподнял шляпу и удалился. Новый посетитель, оглянувшись, решительно направился к дивану. Леонид Андреевич подвинулся, но Теодор его словно не заметил.
Он уже почти прикоснулся к дивану, как вдруг за окном зашумели. Теодор чертыхнулся, ловко перепрыгнул через диван и скрылся в стене.
– А ежели они зубом цыкать будут? – пятилась, заслоняя собой дверь, давешняя старуха.
– Не будет, бабушка Наина, не будет. Он – человек городской. Культурный! Из самого Ленинграда. Программист он, понимаете ! А вы – цыкать! Стелите и не сомневайтесь!
Старуха, ворча, достала из шкафа белье и, развернув простыню, подошла к дивану и остановилась.
– А отвечать, если что, кто будет? – снова заныла она.
– Я, дражайшая Наина-свет-Киевна, я, – заверили её из-за двери.
– Ну, смотри, милок. Не подведи уж!
И, раскинув руки, бросила простыню на диван.
Пружина снова тенькнула, и всё пропало. Горбовский оглянулся: он сидел на огромном старинном диване в зальчике краеведческого музея маленького городка. И соседнего зала слышался голос экскурсовода. Леонид Андреевич покраснел и быстро поднялся, опасаясь, что сотрудники музея увидят столь вопиющее нарушение правил.
Ойра-Ойра и Почкин стояли на крыльце Изнакурнож.
– Интересная всё-таки у тебя версия, – Почкин медленно и со вкусом затянулся.
– Вот и поглядим, – Ойра-Ойра задумчиво потёр нос.
– Ты всё–таки думаешь – портал?
– Ты знаешь, почти уверен. Ведь он не просто "из пункта А в пункт Б" переносит! Он ещё и прихватывает! И показывается! А потом читаешь про него, подлеца, в каком-нибудь старом путеводителе! Только бы благодетель наш не испугался больше нужного и не сбежал.
– Не сбежит, – убеждённо сказал Почкин. – Любопытен. Такие не сбегают.