Профессор Регулус Блэк

Мантии, рубашки и брюки лениво выбирались из небольшого шкафа и перелетали в чемодан аккуратными стопками. Рядом парили баночки с мазями и зельями, этикетки на которых давно пожелтели, а многие вовсе стерлись, оставив лишь обрывки. Заметным большинством выглядят книги. Выкинуть хоть одну Регулус не может, даже если произведение ему не понравилось. Не трогал он и собственные рукописи. Все эти воспоминания, оставленные на страницах дневников, последние доказательства реальности тех дней. Иногда он думает, будто только чернила с колдографиями и помнят те дни, впитав их в себя и не отпуская, к великой радости.

Из бесчисленных дневников, вдруг показывается обложка одного очень старого блокнота. Будучи шестикурсником, Регулус разрисовывал страницы своими мыслями. Первая половина вся в набросках разных зелий, трав, исторических личностей из учебников, звезд… Всего того, что было вокруг, на уроках. Но вот чем ближе конец блокнота, тем больше в нем пушистых черных котов, свеч и одной конкретной же фигуры.

Странно. На последней странице скрепой прикреплена фотография, под которой узнаваемым почерком друга подпись: «Не будь так печален, друг мой! Вечно твой, Каменный Ворон. Р.Р.Л.»

Рыжая копна волос, гордая улыбка, огонь в зелени глаз. Эта девушка всё ещё греет его душу, теперь правда лишь воспоминаниями. Регулус не слышал о ней ничего уже много лет и, честно, боялся узнавать, как и о других своих сокурсниках. Многие, если и пережили войну, то уже не те, какими их знал он. Почему-то, у него из головы не выходит мысль, что эта его подруга-искорка изменилась серьезней всех.

Регулус сам не похож на прежнего себя. А значит их уже можно считать незнакомцами. Чужими людьми, которым незачем лезть друг к другу. Вот он ни к кому и не лезет.

Закрывает блокнот, небрежно бросает на стопку прочих бумаг. Взмах палочкой и те плавно левитируют в чемодан. У него совсем мало вещей, да и те уже старые, разношенные. Отказ от сбережений семьи не только ограничивал в удовольствии, но и спасал от ненавистных долгих сборов. Ему остается только убрать волосы, которые он в последние пару лет решил чуть отрастить, в аккуратный пучок и заправить в него палочку.

***

Путь в старый дом кажется слишком коротким. Регулус покинул его десять лет назад, боялся даже подумать о возвращении сюда. Гриммо 12 не было домом, лишь местом, где не стихали вопли матери. Тут он принял худшие решения, боль которых до сих пор терзает. Он слишком долго собирался покинуть родовое гнездо, чтобы так рано вернуться. И чтобы вернуться в целом.

Его сопровождают старый мракоборец — Грозный Глаз Грюм, и его ученица, по совместительству племянница самого Регулуса — Нимфадора Тонкс. Первого он откровенно говоря побаивается, слишком уж хорошо наслышан о подвигах данного мага. А что до Тонкс… та оказалась очень яркой девушкой, пусть и не самой ловкой. Она интересна Регулусу. Раньше он мало общался с Андромедой, а после побега той совсем перестал. Так что никогда и не думал, что сможет встретить её дочь.

Когда дверь открылась, Регулуса пробила дрожь страха перед домом. Казалось, что даже заныло предплечье, как в старые дни глупой молодости. Его пропускают вперед, а он замер. Грюм возмущенно ворча толкает его.

— Шевелись.

Каждый шрам заныл, от самого маленького, который спускался от его правого глаза вниз по щеке, до до того, что занимает большую часть спины. Голова пошла кругом. Регулус все же делает шаг, но оступается и чуть не падает, потеряв опору в виде трости. Тонкс не ловко подхватывает его за руку.

— Ой, аккуратней, — весело говорит она, от чего-то смеясь, — Я об этот порог и сама ни раз спотыкалась.

Грюм проходит вперед. Как и ранее, пока они сюда добирались, он открыто показывает своё недоверие к Регулусу. Наверняка желает отправить его в Азкабан, к другим Пожирателям смерти, которых когда-то самолично поймал.

Регулус рассеянно смотрит на племянницу, потом на уже запертую вновь дверь. Выдыхает и опускает взгляд на пол, к своей трости. То ли на злую шутку, то ли отражая истинное состояние хозяина, та разломилась надвое. И в прочем, это не удивительно. Её давно уже надлежало заменить, но Регулус никак не мог, привязавшись к старенькой.

— Я сейчас поправлю, — вдруг говорит Тонкс, чей взгляд так же упал на поломанную вещь.

— Не стоит, — останавливает её Регулус и толкает две деревянные половинки к стене, где остались два его чемодана, — потом разберусь, а пока сам дойду.

Он шагает вперед, сильно хромая. Хочет уже облокотить руку на стену, чтоб придерживаться, но неожиданно племянница протягивает ему ладонь, широко улыбаясь. Её волосы как-то взволнованно шелохнулись, а их цвет сменился на фиолетово-голубоватый.

И вот для Регулуса она стала главной странностью, пока что. Он то думал, что ему тут рады не будут. Отнесутся как к нечисти в доме, которую надобно выгнать или, ещё лучше, истребить. Как к врагу, а то и пленнику. Но вот Тонкс улыбалась ему с самой их встречи несколько часов назад, а он лишь изредка тупо поглядывал на неё, совершенно не понимая.

Она видно заметила это, так что сама взяла его под руку и, ведя к столовой, мягко заговорила.

— Когда Дамблдор прислал письмо моей маме, в котором рассказал, что нашел Вас, она в общем-то расплакалась. От радости, конечно же, — Тонкс делает паузу, осматривая темный коридор, будто вспоминая, куда идти.

Регулус слабо улыбается и тоже оглядывает мрачные древние стены. Разглядеть что-либо трудно из-за темноты, но итак понятно — тут всё в таком же беспорядке, как и много лет назад, когда умерла его мать.

Их зовут из соседней комнаты. Тонкс сразу шагает туда, где за столом собрался должно быть весь Орден. Как минимум, Регулусу показалось, что тут присутствуют все. И все смотрят на него ровно так, как он и ожидал. Только Тонкс, уже не державшая его под руку, и директор Хогвартса во главе стола, не имеют той же неприязни во взгляде.

Дамблдор казалось лишь коротко напомнил то, что говорил присутствующим ранее и не раз. После направился к выходу, в дверях шепнул Регулусу короткое: «Жду вас в школе, профессор Блэк», а после исчез в мраке коридора. Личное знакомство с Орденом не внушало никаких иллюзий, что они примут его, словно друга. Они все шептались. А может это были лишь слишком громкие тревожные мысли?

— Профессор, присаживайтесь, — вдруг хрипло обратился к нему мужчина, чье лицо украшено несколькими древними шрамами, одежда потрепана и безобразна разношена, местами затерта и зашита по несколько раз на одном месте. И волосы у него тронуты сединой, как у самого Регулуса. Он чуть отодвинул стул рядом с собой, приглашая сесть, — сейчас будет ужин.

Присутствующие переговаривались между собой, не громко, но и не шепотом. Лица одних узнавались сразу, а других и вовсе никак не могли вспомниться. Вероятно тех Регулус не знал и они не имели известности.

Несколько шагов до стула он совершил без поддержки, пусть боль и пронзила ногу с поясницей. К этому чувству он давно успел привыкнуть, пусть и старался избегать. Последний же шаг он сделал, придерживаясь за чью-то руку.

Только сев, он решает посмотреть на того, кто помог ему. Черные спутанные волосы, широкая рубашка, из-под которой выглядывали чернила татуировки. Регулус шумно вздохнул и вновь поднялся, от чего бедро возмутилось сильной болью.

— Сириус, — четко, но слишком официально, произносит он.

Лицо брата осталось холодным. Серые глаза сверкают чем-то схожим с злостью или презрением. Уголок губ дергается.

— Сядь поешь, — прежде чем уйти, грубо говорит он.

Но когда Регулус садится, слишком резко для состояния своего здоровья, боль поднимается к его пояснице и позвоночнику, а всякий голод, если такой был ранее, успевает пропасть в мгновение.

Ужин длится довольно долго и не так, как Регулус привык видеть ужины в этом доме. Блэки не говорили между собой во время приемов пищи, сидели отдаленно, а если было нужно обращались к домовику.

К слову о Кикимере. Тот никак не показывался вплоть до момента, когда за столом остались лишь несколько человек, среди которых был Люпин, беседу с которым завязал Регулус. Они обсуждали преподавание Защиты от Темных искусств. Люпин рассказывал о студентах на разных факультетах и то, какими он их запомнил по своей работе два года назад. Регулус старался внимательно запоминать, чтобы не приходить в школу с полным незнанием нынешней там обстановки.

Их прервал Кикимер. Своей старой рукой с обвисшей кожей, он тянул за штанину, привлекая внимание.

— Хозяина зовет его брат, — проскрипел домовик, стоило опустить на него взгляд.

Шагнув назад, Кикимер показывает на трость из черного дерева с серебряной рукоятью, которая лежит позади него. Гордо (хотя выглядит скорей злобно) улыбается.

— Кикимер видел сломанную старую трость хозяина Регулуса, Кикимер принес хозяину Регулусу трость его отца. Трость отца хозяина Регулуса достойна его статуса.

Регулус лишь кивает и протягивает домовику руку. Кикимер быстро подает трость и шагает на пару шагов в сторону. Весь его трепет перед хозяевами, перед Блэками, так тошнотворен. В молодости Регулус жалел своего домовика, пытался приучить того быть свободнее, не таким жалким, ползающим перед Вальбургой Блэк. Но сейчас, ему понятно, что домовика не переделать. Точно не в таком преклонном возрасте.

— Благодарю, Кикимер.

***

Зал видно пытались прибрать, но ничего у новых жильцов не вышло. Тут всё еще клубилась пыль от чего трудно дышалось. Доски скрипят. Окна задернуты плотными шторами, между которым лишь тончайшая щель, пропускающая нитку лунного света. У стены горит пара свечь. От их света на противоположную стену, той на которой, к удивлению, все еще висит родовой гобелен, брошена тень Сириуса.

Несмотря на приветствие Регулуса, тишина длится несколько минут. За это время он успевает отчетливо разглядеть каждую деталь старого зала, а потом и то, как изменился старший брат. Он не постарел, но возмужал и исхудал. Волосы все еще черные, без блеска седины, этому Регулус не мог не завидовать. Теперь никто бы не смог точно сказать, что разница в возрасте у них всего год. А кто старше сейчас совершенно не очевидно. Что же, Сириусу всегда доставался титул красавца.

Регулусу правда в таком случаи доставалось звание умника. Но спустя года, он охотно поспорил бы с этим. Может в школе так и было. Но помогло ли это младшему? Ум не спас его от трусости, от присоединения к темным силам и помощи им. От смерти его тоже спас вовсе не ум.

Сириус всегда был и останется красавчиком с безрассудной храбростью. Но именно этого критически не хватало Регулусу, изуродованному шрамами и страхами.

— Ты похож на страшную старушку, — вдруг хмыкает Сириус, все так же смотря на свечи.

Регулус тихонько стучит тростью по полу, высказывая возмущение, но улыбается. Делает шаг в зал и наконец закрывает за собой дверь, отрезая их от остальной части дома.

— Мне то так казалось, что шрамы мужчину красят, — отвечает он.

Подходить к брату не стремится. Они не разговаривали и просто отрицали своё родство два десятилетия. И они Блэки, так что у них просто не в крови, кидаться в объятия после разлуки, после чего-либо. Даже если Сириус когда-то решил, что больше не будет частью этой семьи, другую кровь он в себя не зальет.

— А разве у тебя шрамы от героических поступков? Мне то сказали, что ты просто, — голос Сириуса дрогнул, когда он медленно осматривал Регулуса, — умер. Почти умер.

— Дамблдор сказал только это?

Регулус догадывался, что с Сириусом у директора Хогвартса будет отдельный разговор. Там, при всех, ничего о почти смерти не было упомянуто. Хотя, может они обсуждали его уже очень давно и на самом деле каждый член Ордена знает о Регулусе куда больше, чем можно представить. Но такой вариант, пусть и возможен, кажется глупостью.

— Ещё он сказал, что ты ему помог. И поможешь всем нам дальше. Будешь преподавателем и что-то там ещё по его поручениям тоже сделаешь, — Сириус осматривается, делает шаг ближе к Регулусу, — ответь честно, ты ведь ему нужен не как еще один шпион? Дамблдор, конечно, упомянул, что ты больше не причастен к сам-знаешь-кому, но…

— Шпион? В их рядах? Глупость какая, — тихо посмеивается Регулус, удивленный таким предположением, — Я не знаю, о каких ещё поручениях тебе говорили

Это почти правда. Регулус подозревает о каких ещё поручениях идёт речь. Когда пару дней назад его неожиданно навестил Дамблдор, они обсудили многое. От того, где и сколько прятался младший Блэк, до того почему все произошло. Он рассказал всё, что знал и помнил. И если помнил он всё в мельчайших ужасных подробностях, то знал намного меньше. Как например, ему не известно нынешние нахождение проклятого медальона.

Вероятно, директор рассчитывал, что став преподавателем Регулус окажет ему помощь и дальше. Разговорит домовика, даст еще полезной информации, которую мог забыть. Ну конечно, такого полезного информатора лучше держать при себе.

Вдруг Сириус крепко сжимает Регулуса в объятиях. В первую секунду младший из братьев вовсе подумал, что его хотят удушить. Как никак в школе сейчас учится крестник Сириуса, последний близкий ему человек, которому Регулус может нанести вред.

Но нет.

— Как же я рад, что ты одумался, идиот, — все еще крепко держа Регулуса за руки, но отойдя на полшага, громко выдыхает Сириус. Дальше он старается говорить сдержанно, пусть скрыть некую каплю радости и гордости не выходит, — Я столько лет считал, что мой младший братец умер по собственной глупости, от желания похвалы нашей безумной мамаши, а он вон-

— Я правда хотел выслужится, — перебивает Регулус брата.

От его мрачноватого голоса, Сириус опять выдыхает. Радость, гордость, что-либо ещё присутствующие на его лице, пропадают. Он складывает руки на груди, приподнимает одну бровь, в ожидании дальнейших слов.

Регулус плавно проходит вглубь комнаты, тихо постукивая трость. Хромую походку пусть и нельзя назвать совсем грациозной, тень за ним идёт ровно, даже запугивающе.

— Всё детство хотел выслужиться перед семьей, — продолжает он, опускаясь на старый еле-как сохранившийся диван, — быть лучше заносчивого тебя. В конце концов хотелось быть наследником, ведь все вокруг внушали, будто я достойным, а ты нет.

Губы у Сириуса дрогнули от злости, которая заметно стала его наполнять. А значит нужно говорить быстрее, пока они ещё не поругались вновь. Нужно ему всё объяснить. Сказать, как его не хватало, что лишь он и был тем шансом на нормальную жизнь, которую Регулус упустил.

И он говорит.

Говорит, отведя взгляд на тонкую щель между шторами. Говорит, сдерживая свои эмоции по старой привычке быть всегда спокойным. Говорит, всю правду и всё то, что должен был говорить раньше. Говорит то, что хотел и пытался донести до старшего, но не был услышан.

В совсем раннем детстве братья были дружны, потому что были единственными друг у друга. Тогда только брат мог прийти на помощь после очередного наказания и крика матери. Только брат успокаивал, после холодных слов о ничтожности и недостойности сыновей. Только брат поддерживал на лицемерных званых ужинах, шутил и не давал заскучать. Лет до одиннадцати всегда был только брат.

Потом началась учеба в Хогвартсе. Разные факультеты, компании, принципы и цели. Всё в них резко стало кардинально разным, противоположным. Регулус приносит в дом награды, гордость, становится старостой, отличным ловцом, его обожают преподаватели и даже деканы других факультетов не могут не оценить его талантов и превосходную успеваемость. Сириус же популярен среди других студентов, в целом он также неплох в учебе, да и многие преподаватели оценивают его знания, но только он приносит в дом жалобные письма, только он возвращается с кучей «неправильных» плакатов и вещей из магазинов магглов.

Вот они и сами собой рассорились лет так к пятнадцати. Регулус, от своей боязни потерять такую сильную поддержку в лице родителей и школьных друзей с преподавателями, боится идти за братом, быть таким же преступным для их дома. Сириус увидел в этом слишком сильную схожесть с остальной их семьей.

Они стали друг другу чужими, потому что боялись потерять то, что успели получить: любовь и уважение. То, чего им не хватало. И стали дальше искать эти же вещи. Разными путями искали одно и то же.

И путь Регулуса, по его личному мнению, оказался тупиковым. Ведущим только к худшему для него концу. Он помогал выстроить мир, который ему самому был невозможно противен. А когда всё осознал…

— Было поздно уходить, — смотря все в ту же точку, заканчивал он, — но я попробовал сделать хоть что-то. Не знаю, клянусь шляпой Мерлина, не знаю почему жив. Просто не помню даже того, кто меня вытащил. Знал… Проклял бы за то, на что он меня обрек.

Взгляд Сириуса все так же груб. И это после всего того, что Регулус ему сказал. Душу свою вывернул об их общем несчастном детстве. Высказал, как скучал, как ошибся и осознал это. А Сириус, точно статуя, застыл с недовольной гримасой.

Терпение у Регулуса кончилось. Он сказал, все что хотел сказать. И теперь прекрасно понимает, что не готов выслушивать ответ. Поднимается и хромает к выходу. Трость стучит уже громче, ведь теперь он не пытается идти аккуратно. Наоборот, что-то в глубине хочет выплеснуть эмоции, так долго сдавленные Блэковским воспитание.