На фестивале Айко ещё успела поразить одноклассников тем, что вообще бывает грустной, ещё и настолько. Она даже толком не поздравила Саори со вторым местом — по крайней мере, не с тем энтузиазмом, с которым обычно поздравляла весь класс с выдуманными праздниками. И со стадиона Айко шла одна, опустив голову — ей не хотелось никого видеть, и меньше всего хотелось видеть родителей. Конечно, четвертьфинал был неплохим результатом, Айко это понимала. Но достаточно ли это было для ученицы, которая попала в Академию по рекомендации?

Айко подняла глаза — чуть впереди шёл Тогата Юдай, словно иллюстрируя мысли о рекомендациях. Отчего-то Айко хотелось догнать его и сказать хоть что-нибудь — в классе они неплохо ладили, Тогата смеялся над её шутками (что важно!), но Айко стеснялась с ним говорить по причине, которой стеснялась ещё больше. И звучала она примерно как «а вдруг он подумает, что я общаюсь с ним ради того, чтобы выпросить папин автограф?». Хотя Айко бы не назвала себя безумной фанаткой Лемиллиона, просто из «высокоранговых» героев он вызывал больше всего восхищения. Многие казались ей слишком пафосными, скучными или вообще называли себя кем-то вроде Убийственного Бога Динамита. Айко, конечно, уважала их вклад в безопасность Японии, как бы героев не звали. Просто думала о том, чем занимается их маркетинговая команда.

— Тогата-кун! Э-эй! — крикнула Айко, всё же догоняя его.

— Айзава-кун! — отозвался Юдай, когда Айко поравнялась с ним.

Теперь они шли со стадиона вместе.

— Ты сегодня классно выступил! Особенно когда стал проницаемым, когда я тебя хотела пощекотать! Классно придумано, вот! — выпалила Айко, стараясь улыбаться. Тем не менее, говорила она искренне.

— Ага-а... Только повязки сквозь меня тоже прошли, — усмехнулся Юдай, приложив руку ко лбу.

— Да и ладно! Мысль-то хорошая.

— Я знаю! Серьёзно, не переживай, если ты об этом! Я только чуть-чуть расстроился, — заверил Айко Юдай. — Папа мне сто раз говорил, что это сложная Причуда, я вообще не надеялся куда-то пройти! И у меня ещё два Фестиваля впереди. Если мы б были в третьем классе — да, беда, но это только первый год! Представляешь, сколько шуток можно выучить? Сколько выучить вообще, а?

Айко не могла не отметить, что Юдай улыбался. Искреннее, не так, как она давила улыбку сейчас. Мысль о том, что это мог быть образ, у Айко проскальзывала, но она усердно её игнорировала.

— Можно, но злодеи ведь не расскажут, какая у них любимая комедия и где у них щекочется, — вздохнула Айко. — Я уже вообще не знаю, что с этой Причудой делать.

— Да у меня такое постоянно! — Юдай всплеснул руками. — Но ты же не обязана сражаться одна. У тебя могут быть напарники в разведке, или кто-то с иллюзиями! У нас ведь будут стажировки скоро, смотри, может кто-то такой тебя и пригласит.

— То-очно... — только и смогла произнести Айко. — Ну и оптимизма у тебя, Тогата.

— Я стараюсь, Айзава! — шутливо парировал он. — Опа! А вот и машина тёти Эри. Сейчас поедем папе с мамой хвастать. Пока! Ты тоже своим похвастайся!

Айко слабо улыбнулась и распрощалась с Юдаем, который запрыгнул в машину к — Айко не ожидала её увидеть — новенькой медсестре. Значит, её зовут Эри и Юдай её знает. Айко не понимала, зачем ей эта информация, но думать о том, чтобы "хвастаться" родителям, точно не хотелось.

Айко бессильно опустилась на скамейку под навесом остановки. Как же паршиво для неё ощущалось четвёртое место... Или это было здорово, среди стольких-то учеников? И она драматизировала? Айко не знала.

У неё вдруг зазвонил телефон. Ожидаемо, это был папа.

— Где ты? — он устало буркнул в трубку.

— У западного входа на остановке сижу, — почти с той же интонацией отозвалась Айко. Не нарочно, конечно.

— Мы тебя нигде найти не можем. Жди, сейчас придём.

— Шота-а, ей же шестнадцать! Сейчас найдёмся, успокойся! — донёсся в трубке звонкий мамин голос.

— Жду, — ответила Айко и не смогла сдержать улыбки.

Она не знала, сколько времени прошло точно, но иногда папа успевал "терять" её и начинать переполох поразительно быстро. Ну, как переполох — Айко бы и не знала, что он волнуется, если бы не едва заметный язык тела и интонации, которые почему-то всегда замечала мама.

В этот раз Айко и правда быстро нашлась: ей казалось, что и пары минут не прошло, как она увидела родителей, едва ли не бегущих к остановке.

— Айко! — окликнула её Мисс Шутка. — Ты так круто выступила!

Она подбежала и сгребла Айко в объятия, словно не видела её неделю, а не пару часов после конца поединка.

— Да? — только и произнесла Айко, отвечая на объятия.

— Да, — подхватил Сотриголова, присаживаясь рядом. — Я могу тобой гордиться как отец и классный руководитель.

У Айко что-то загорелось и защекотало в груди. В глубине души она будто бы и сама понимала, что выступила достойно, но без оптимизма Юдая и похвалы родителей в это было сложно поверить. Теперь она сидела на остановке и улыбалась.

— Хизаши сказал, что освободится и на парковке ждать будет. Пойдёмте, он обещал за бургерами заехать! — с восторгом и нетерпением объявила Мисс Шутка.

— Я хотел сразу домой... — с разочарованием в голосе отозвался Сотриголова, вздыхая.

— И ты пойдёшь против нас троих?! — воскликнула Мисс Шутка, хватая дочь и мужа за руки. — Мы втроём хотим бургеры и большую картошку! Правда, Айко?

— Нет, конечно, — покачал головой Шота. — Куда я против вас.

***

Время для Айко пролетело незаметно. Последние дни она только и думала, что о словах Юдая про стажировку, фантазировала о героях, которые её пригласят, а в итоге даже не успела морально подготовиться. В этот самый момент она сидела за партой, слушая папу (в учебное время, правда, он был для неё Айзава-сенсей и никак иначе) с небольшим отчётом по заявкам. У неё было — сердце Айко сжалось от волнения — пятьдесят три! Это было совсем мало по сравнению с Саори, но больше, чем Айко ожидала. Она ожидала два или три, и чтобы только одно агентство было приличным и достойным выбора... Айко ёрзала на стуле, думая только о том, что в жизни не делала таких сложных выборов. Она даже не поймала хмурый взгляд Айзавы, который задержался на ней необычно долго. Обычно, стоило им пересечься глазами хоть на мгновение, Айко не выдерживала и начинала играть с учителем в гляделки — пока он не заснёт, конечно.

Что он и сделал, рассказав о традиции стажировок в Юэй и оставив задание придумать себе геройское имя, необходимое для того, чтобы, собственно, стажироваться у профессиональных героев. Думая о пятидесяти трёх героях, которые хотят её видеть, Айко никак не могла сосредоточиться на задании. Она окинула класс взглядом — Саори и Ямако уже скооперировались и шептались («У них будут парные имена! Парные имена!»), а вот Юдай сидел и задумчиво сверлил чистый лист глазами. Айко решила, что он так умоляет о помощи.

— Возьми имя Лемиллиард... — вполголоса начала Айко, подходя к парте Юдая из-за спины.

— Ты уверена? — хихикнул он. — Это тяжело произнести.

— Летриллион, летысяча, лесекс... сиксте... миллион миллиардов. Суть ты понял, — с серьёзным лицом перечислила Айко.

— Сама ты какое имя выбрала?

— Не скажу. Ну если поклянёшься, что поменяешь имя на Лемиллиард — скажу.

В ответ на это Юдай только показал язык. Айко закрыла рот руками, чтобы не засмеяться: она не хотела ни мешать классу, ни будить Айзаву.

Чуть-чуть успокоив приятное волнение, Айко всё же села на место и быстро нацарапала имя на планшете. Вообще-то она придумала его ещё давно и считала, что совершенствовать тут нечего, разве что теперь перед именем красовался титул — чтобы точно отражать все аспекты Айко как героини.

Когда Айзава проснулся и объявил начало презентации, Айко не смогла дождаться Ямако и Саори с их крутыми парными именами. Она выбежала к доске раньше них и дрожащими от предвкушения руками развернула планшет.

— Я — Щекотливая героиня, Шуткотёрка! — объявила она. По классу прокатилось что-то между хохотом и умилением.

— Ты уверена, что хочешь взять просто комбинацию имён своих родителей? — нахмурился Айзава.

Айко не знала, почему, но ей казалось, что учитель сейчас не в лучшем настроении. Что для Айко было исключительно странно: сегодня утром его жена, Айзава Эми-сан, поцеловала его в лоб и положила палочку солёной лакрицы в пакет с обедом.

— Уверена! Вас это смущает, Айзава-сенсей? — Айко дёрнула бровью, глядя учителю в глаза. Она не собиралась сдаваться под его мрачным взглядом.

— Никак нет. Кто следующий? — смягчился Айзава. Теперь его голос не выражал никаких эмоций.

— Я, пожалуйста! — поднял руку Юдай.

Айко поспешила вернуться за парту, чтобы уступить приятелю место. И каково же было её удивление, когда на его планшете она прочла...

— Лемиллиард! — с гордостью объявил Юдай.

Айзава потёр переносицу и тяжело, почти обречённо, вздохнул.

— А ты? Уверен, что твоё имя будет так похоже на имя отца?

— Абсолютно точно! Моя одноклассница подала мне неплохую идею стремиться к ещё большим высотам, чем он! — абсолютно серьёзно и даже с вдохновением в голосе объяснил Юдай. Айко не знала, что и думать: она-то просто шутила. — Я собираюсь превзойти своего отца и спасти ещё миллиард людей! Это моё обещание и цель!

Старший Айзава, кажется, тоже не знал, что думать, и просто промолчал.

После уроков Айко поспешила сесть в машину к дяде Хизаши: он обещал подвезти её и папу до дома. Своей машины в семье Айзава не было, и дело было совсем не в деньгах. Айко точно не знала, в чём, но дядя Хизаши по секрету рассказал, что папа как-то заснул за рулём и попал в ужасную аварию, повредил кучу машин, директор Недзу тогда кое-как вытащил его из этой передряги и всё получилось замять. Однако прав Айзаву лишили. А мама сама призналась, что получила кучу штрафов за опасное вождение и решила, что это не её.

— Как дела у тебя, мелкая Айзава? — спросил Хизаши, когда Айко запрыгнула на заднее сиденье.

— Прикольно! Я официально стала Шуткотёркой, а ещё надо будет выбрать агентство для стажировки. У меня пятьдесят три кандидата, прикинь! И я за два дня должна выбрать и ещё чтобы никто не обиделся! — рассказывала Айко, активно жестикулируя. Хизаши сидел вполоборота и вполне мог видеть сопровождение к истории.

— Круто! Я б даже сказал FANTASTIC, — усмехнулся Хизаши. — Где там твой папаша? Встреча давно кончилась.

— Не знаю... Давай пока мне агентство повыбираем! — предложила Айко, уже доставая телефон и открывая свой файл с заявками.

Выборы выглядели так, что Айко называла имя про-героя, а Хизаши рассказывал, что о нём знает. Если герой учился в Юэй, то Хизаши очень старался вспомнить какую-нибудь смешную или нелепую историю — по его же словам, это было важно для понимания будущего наставника. Но Айко пока никто не цеплял.

Впрочем, они и половину списка не проверили, когда пришёл Шота.

Хизаши обрадовался другу, поругал его за непунктуальность и поворчал, что ему ещё стопку тестов дома проверять. Только тогда они поехали. По дороге Шота ничего не говорил — впрочем, как и обычно. Хизаши начал подпевать какой-то песне о сложном мальчике, и даже тогда Шота ничего не сказал. Айко не знала, почему именно сейчас папино молчание так напрягало. Но надо было что-то делать...

— Дядь, давай продолжим! Или ты на дорогу... Отлично! — выдохнула Айко, увидев, как Хизаши с энтузиазмом кивает. — Агентство Пересмешника. Это кто?

— Это... Это... Это же Шинсо Хитоши! Ученик твоего папаши, кстати. Он начал на общеобразовательном и перевёлся на геройский, когда... В общем, да неважно! Он себя хорошо показал. Верно говорю, друг?

— Было такое, — вздохнул Шота. Он то ли засыпал, то ли усердно думал.

— У него Причуда — промывание мозгов или типа того. И сражается он бинтами, как у вас вот. Давно о нём ничего не слышал... — задумчиво произнёс Хизаши, будто бы погружаясь в воспоминания.

— Круто! Если пойду к нему — будет бинтованная команда! — хихикнула Айко. — Пап, что скажешь?

— Не знаю, — буркнул Шота. — Вам поговорить больше не о чем?

Айко открыла рот, но слов у неё не было — слишком странно и неожиданно было слышать в голосе отца нотки злости за такой невинный, казалось бы, вопрос. Ей даже стало обидно: он никогда на неё не злился, а тут! Айко повернулась к Хизаши, ожидая, что хоть он за неё вступится. Но он лишь открыл рот, словно ему было, что сказать, а после молча покачал головой.

Дорога до дома прошла в тишине, не считая песен по радио, и Айко стало не по себе. В груди смешался неприятный комок из невысказанных чувств и тревоги. Вопросы было задавать неловко, продолжать разговор — тоже... Но там и нужды не было. Она знала, что хочет к Пересмешнику.

Мама ещё не пришла, когда они вернулись домой. Айко это расстроило: если кто и мог разрядить остановку, так это Мисс Шутка. Но, увы, тревога из машины теперь проникла в дом. Хуже было только то, что в отсутствие мамы весь дом становился тихим и безмолвным. Иногда, как сейчас, Айко казалось, что тишина висела зловещая.

— Пап, у тебя живот не болит? Или зуб? — спросила Айко, когда они уже переоделись и встретились в коридоре. — Или ещё чего-нибудь?

Шота молча помотал головой, а у Айко иссякли догадки.

— Всем фанатам Юэй привет! — донеслось из прихожей.

Айко поспешила встретить маму в надежде, что уж она-то сможет положить этому конец. То есть, разумеется, Айко сама могла спросить, в чём дело, и даже намеревалась, но это было слишком страшно и потому хотелось отложить до последнего. Она сама не знала, почему, но ей казалось, что папа накричит, стоит ей даже намекнуть на его состояние. И это притом, что он на неё никогда не орал. Только будучи Айзавой-сенсей, но это было вообще другое дело, потому что попадало тогда всему классу, а не кому-то конкретному.

В прихожей Эми обняла Айко и Шоту, а последнего ещё и расцеловала в обе щёки. Он не сопротивлялся, но Айко казалось, что в другие разы он реагировал как-то веселее... Но потом Айко отбросила эту мысль, решив, что надумывает.

За ужином Айко стало спокойнее, и она даже забыла, что в прошлый раз упоминание Пересмешника и агентств испортило атмосферу в машине. Да и не терпелось ей поделиться новостями ещё и с мамой.

— Мам! А знаешь, к кому я пойду стажироваться? — спросила Айко, перебирая палочками рис от нетерпения.

Шота сжал приборы в руке, но промолчал.

— Ко Все-за-Одного? — хихикнула Эми.

— Пфф, нет, он вообще умер! К Пересмешнику!

— Ого-го! Это не тот пацан, на которого я обратила внимание твоего папы? — Эми повернулась к Шоте, улыбаясь во все зубы. От этого морщинки на уголках её губ стали ещё заметнее. — Не? Другой?

В доме опять повисла тишина.

— Айко, ты не будешь нигде стажироваться, — наконец нарушил её Шота.

— Чего?! Это почему?! — закричала Айко, готовая выпрыгнуть из-за стола. Ей хотелось верить, что это шутка, но ведь отец вообще никогда не шутил.

— Потому что это опасно.

— Чего?! Да сколько лет стажируются и ничего не произошло! — чуть спокойнее ответила Айко, пытаясь подобрать аргументы. — Мам, ну ты ему скажи!

— Ты ничего не знаешь! — крикнул Шота, заставляя Айко вздрогнуть.

— Это ведь могут не так понять, — со спокойствием в голосе начала Эми. — Все первогодки в Юэй стажируются. Ты знаешь это лучше меня. Вдруг Айко станет изгоем в классе, если почему-то откажется? У неё ведь и заявок куча, наверное...

Остатки надежды в сердце Айко погасли. Если мама говорила серьёзно, а не подкалывала папу — значит, дело и правда было нешуточным. Только Айко об этом никто не скажет, конечно. Ей возьмут и запретят абсолютно нормальную для подростка вещь. Она вдруг почувствовала себя одинокой и несчастной. В ушах звенели папин крик, мамин серьёзный тон, мелькало растерянное лицо дяди.

— Пусть понимают. Для тебя это страшнее, чем потерять дочь?!

— Конечно, нет! Но ведь...

Эми не успела договорить: Айко выскочила с кухни, едва не опрокидывая стул. Она не хотела больше ничего слушать и ещё больше не хотела плакать при всех.

***

Спустя час в своей комнате у Айко вышло успокоиться. Ей не стало сильно лучше, но она хотя бы убедила себя, что это временно, папа обязательно одумается, ну или они с мамой его образумят. Но от крика всё равно было обидно.

Айко лежала в углу кровати, свернувшись калачиком. Кровать стояла вплотную к стене, а на другом конце комнаты был стол с ноутбуком, тетрадями и недоделанной вязаной копией Недзу (Айко хотела подарить его самому директору на день рождения). Над столом висела старая фотография Сотриголовы, где он выступал на какой-то передаче, прилизанный, бритый и с замазанными синяками. Эми каждый раз говорила, что «он тут редкостный уродец» и «вообще не похож, наш красивый».

Стены и шкаф у Айко были либо разрисованы смайликами, животными, либо украшены плакатами. В основном с Мисс Шуткой, хотя с отцом Айко тоже хотела собирать атрибутику, просто её особо не было. Пара плакатов с Лемиллионом здесь тоже висела. Айко с грустью посмотрела на них и подумала, что, вообще-то, планировала сфоткать и показать Юдаю, а не закрываться в комнате и плакать.

Впрочем, время ещё было. Айко открыла телефон.

ЛЕМИЛЛИАРД🤑: Привет! Ты решила в какое агентство пойдешь а то я не решил? Весь вечер думаю... Вот бы была стажировка в кабинете Эри я бы поддерживал тех у кого кровь из носа пошла и развлекал Эри а то она волнуется. Это её первая работа.

Я: привет!!

Я: к пересмешнику, он бывший папин ученик просто

Я: бедная эри!! пусть возьмёт тебя младшим медбратом. а вообще выбирай того у кого имя самое смешное

Она не могла сказать правду о том, что, возможно, и не пойдёт ни на какую стажировку. Они с Юдаем только-только подружились, в конце концов, Айко не собиралась создавать о себе такое впечатление. Да и близняшкам о проблеме нельзя было рассказать, а то Айко станет малявкой не только из-за роста.

Пока Айко размышляла о своём одиночестве, в дверь постучались. Она издала безразличное «угу», втайне надеясь, что это отец пришёл извиниться и разрешить стажировку. С самым первым она угадала.

— Я подумал, что нужно рассказать тебе одну вещь, — тихо произнёс Шота, заходя в комнату.

Айко лишь издала «угу» снова, не поднимая глаз.

— Знаешь, что у нас с твоим дядей Хизаши был друг? — начал Шота, присаживаясь на кровать.

Айко сейчас не хотелось, чтобы отец сидел так близко, но она сдержалась. Ей было интересно, что за история и как это связано с идиотским запретом стажироваться, как все нормальные подростки.

— Его звали Ширакумо Оборо. Мы вместе учились в Юэй. У меня о нём... остались хорошие воспоминания. Он был весёлым... и энергичным... не как твоя мама, конечно. До такого ему далеко. На втором году обучения, когда мы вместе проходили стажировку, он был... его убил злодей, — Шота сделал паузу, чтобы глубоко вдохнуть и выдохнуть.

Айко молчала, почти не двигаясь с места.

— Мне до сих пор тяжело об этом говорить. Мы с Хизаши не трогаем эту тему. И твоей маме я даже не планировал это рассказывать. Кроме того... Ещё до войны Лига Злодеев сделала с его... телом... ужасную вещь. Это было очень давно. До твоего рождения. Я очень хорошо это помню, — Шота опять остановился, чтобы почесать нос. — Поэтому я так категоричен. Ты не обязана со мной соглашаться, но ты должна знать, почему я так поступил.

Айко молчала, перебирая простынь в руках. Ей было жалко отца, она не хотела обижать его грубостью или безразличием сейчас, когда он сидел и раскрывал перед ней всё, что думал и держал в себе, и в то же время это никак не делало его решение запретить стажировку более оправданным.

— Мне очень жаль, пап. Правда. Но ведь... Но ведь это правда было давно. Сейчас мир безопаснее и правила касательно стажировок совсем другие. Если ты не веришь, что я справлюсь, то ладно! Но ты же знаешь, как это всё работает, — наконец произнесла Айко.

— Дело не в твоих способностях. Я больше не хочу терять близкого человека вот так. Точно не того, за кого я в ответе. Понимаешь?

— Понимаю. Но я всё равно хочу стажироваться как все, — погрустнела Айко.

— Разумеется. Спокойной ночи, Айко, — произнёс Шота, вставая с кровати.

— Спокойной ночи, папа, — отозвалась она, провожая его взглядом.

***

Эми лежала в кровати и листала видео, которые отправили ей ученики за целый день. Что-то казалось ей более смешным, что-то — менее, но узнавать, над чем сейчас смеются подростки, всегда было интересно. Да и отвлекаться помогало...

За дверью в спальню раздались шаги, и она отворилась, впуская тусклый свет коридора. Эми подняла голову, чуть ли не дёргаясь на кровати.

— Как всё прошло? — спросила она таким тоном, будто встречала мужа с деловых переговоров.

Шота прошёл в комнату, снял протез и лёг на кровать, тяжело вздыхая.

— Лучше, чем я думал. Но она всё равно хочет стажироваться, — покачал он головой.

— Я не сомневалась! — хихикнула Эми, ложась поближе. — Придумаем что-нибудь.

Она погладила Шоту по голове кончиками пальцев, он скривил губы и, не выдержав, позволил слезам выступить на глазах (точнее, одном сохранившемся глазу).

— Какой кошмар, — проговорил Шота, даже не вытирая мокрую щёку. — Превратился в какого-то сентиментального старика...

— Я тебя любым обожаю! — заверила Эми, обнимая его сзади.