В конце концов Шоту выписали из больницы. Ему многое предстояло сделать и во многом поучаствовать, но сейчас он приехал домой к Эми, его обвинили в больничной вони, и он сидел на табуретке в ванне, пока ему намыливали голову ароматным шампунем... Эми ещё и извинилась, что не успела заказать ванну с местом для сидения, зато заказала поручни на присосках. И это притом, что Эми руководила спасательными операциями от Кецубуцу, по словам Хизаши плакала каждую их встречу, да и просто оставалась собой: весёлой и полной тупых шуток. Шота понятия не имел, какая скрытая Причуда даёт его невесте столько энергии. Сам он даже предложение ей без кольца сделал: все ювелирные поблизости были закрыты, плюс перемещаться без ноги и глаза по городу не только тяжело, но и опасно.
Шота закрыл глаз, когда Эми направила на его голову лейку душа. Вода приятно массировала затылок и макушку, пока Эми двигала душем туда-сюда, чтобы смыть весь шампунь. Шота не ворчал, потому что знал, что один не справится. Не физически, под него тут целую ванну оборудовали, а скорее морально.
Забота и внимание были приятны, но из-за них в том числе Шота ощущал себя абсолютно беспомощным. В больнице Эми столько раз говорила ему, сколько он сделал, что из-за него все ученики Юэй живы, из-за него этот город вообще до сих пор стоит, но сейчас, когда вместо глаза у него огромная рана, которой ещё и внимание уделять надо, всё это казалось... Смешным. Стыдным, даже. Шота не любил себя жалеть, от этого он чувствовал собственную ничтожность ещё острее, но Эми убедила его, что нужно жаловаться и работать, ничего такого в этом нет, так что уж небольшой момент слабости, пока его намывают, как уличного кота, Шота мог себе позволить.
С мытьём головы, наконец, было покончено. Эми так скребла ему кожу, что наверняка вывела весь больничный запах, так что об этом можно было не волноваться. Сделав перерыв, чтобы набрать гель для душа, Эми опустила ладони на плечи Шоты — касание отдалось мурашками по спине. И так каждое поглаживание. Шота понимал, что чувствует малейшие движения пальцев на своих руках, смену давления, хотя Эми даже не щекотала его, а просто намыливала плечи, а потом и предплечья, ладони. Шота не сдержался и сжал руку Эми в своей. Её ладонь была меньше, но не такой тонкой, как у него — оттого казалась сильнее. Что было и неудивительно: кулаки были единственным оружием Мисс Шутки. И притом её руки становились такими мягкими и нежными, когда она скользила ими по его груди, подозрительно часто задевала уже твёрдые соски или считала рёбра одними пальцами.
— Ты как будто ещё похудел, — вздохнула Эми, вырывая Шоту из мечтательной неги. Что-то ему подсказывало, что она была в курсе о его реакции, и заговорила нарочно.
— Может быть... Я особо не ел.
— Ну ничего, теперь тебе придётся правильно питаться! — с воодушевлением произнесла Эми. Шота даже мог представить, как она улыбается.
При этом она продолжала его намыливать... Ну, как намыливать: навряд ли именно рёбра, его эрогенная зона, требовали такого пристального внимания. Но Шота не возражал. Конечно, требовали. Он требовал. И прекрасно, что Эми понимает его без слов.
Прикосновения к напряжённому члену ударили в голову смесью неловкости и вожделения: Эми, вроде как, мыла его, что казалось ужасным и слишком интимным даже для почти-мужа-и-жены, а вроде как продолжала начатое максимально непринуждённо и медленно. Последнее выходило у неё лучше.
— Я тебя прошу... Давай в кровати продолжим, — на выдохе произнёс Шота, когда Эми начала поливать его душем.
— Так ты всё таки хо-очешь, — не упустила Эми шанса его подразнить. — Без проблем!
Шота пропустил издёвку мимо ушей: ему достаточно лет, чтобы не смущаться такого и не раздражаться. Что с того, что он хочет Эми? Будто бы в этом есть что-то запретное или стыдное.
Когда Эми домыла его, Шота обтёрся уже сам: она только помогла ему переставить табуретку. И всё-таки было крайне неудобно полагаться на кого-то в таких простых вещах только потому, что костыли и протез остались снаружи ванной. Да и то — к протезу ещё надо было адаптироваться, надевать его тоже занимало столько-то времени, что без крайней необходимости вообще делать не хотелось.
Шота без особых затруднений надел чистые футболку и трусы. Эми разве что подала ему их, но так происходило всегда, потому что Шоте всегда было лень лишний раз двигаться. Волосы ему сушила тоже Эми, но и это было не так уж непривычно: Шота всё ещё не умел пользоваться феном. Потом она помогла ему встать, нарочно касаясь спины и пробегая по ней пальцами, довела до костылей и отпустила. Шота понятия не имел, как Эми делает всё так... Деликатно. Как будто она знала, где он будет не против помощи, а где нужно отстраниться, чтобы не отбирать ту мобильность, которая у него осталась. Шота сам-то об этом не задумывался, пока не остался без ноги и глаза.
Шота плюхнулся на кровать рядом с Эми и широко зевнул. От усталости после мытья его даже начало клонить в сон, отчего остальные желания немного притупились. Хотя у Эми были другие планы — она взобралась на него и чмокнула в шрам на лице. Это было максимально невинно, но Шота не мог не чувствовать, как её ноги соприкасаются с его бёдрами, как её грудь почти касается его. Эми ещё и была в одной футболке. Хотя она никогда не носила лифчик дома, но только сейчас этот факт ухудшал состояние изголодавшегося Шоты. Или улучшал — он не мог определиться.
Шота прижал Эми к себе, и она что-то невнятно промычала — должно быть, с оттенком удовольствия. Обычно Шоте хватало того, что Эми вьётся вокруг него, щупает, но точно не сейчас, сейчас он хотел сжать её, ощутить, какая она крепкая — спина, руки, и мягкая в груди. И даже этого сейчас было мало. Шота перевернулся так, чтобы лежать сверху Эми, и чтобы удобнее было трогать её ещё больше. Залезть под футболку, помять её грудь, понаблюдать за реакцией, а то Эми слишком ехидно улыбается. Шота погладил твёрдые соски большими пальцами, отчего Эми тихо ахнула и заёрзала. Но и этого было мало.
— Связать тебя? — спросил Шота. Он почти никогда такое не предлагал, но его это не смущало. В отличие от реакции Эми.
— Чего?! — чуть не выкрикнула она. Эми открыла глаза и уставилась на Шоту, будто он сказал что-то... Он не знал, что такого он сказал. Эми реагировала так и на нормальные вещи.
— Ты хочешь, чтобы я связал тебя в этот... — повторил Шота, не меняясь в лице.
— Нет-нет, я вопрос поняла, но... Что? Ты-то такое хочешь? Чего?! — не унималась Эми.
Шота был на грани того, чтобы закатить глаз. Он так и смотрел на Эми, хотя в глубине души признал, что это и правда забавно. Обычно это он в постели лежит без движения по своей воле, а здесь вдруг хочет наоборот. Но иногда ведь у него бывают силы! Иногда. Редко даже.
— Да, я хочу. Извини, — невинно улыбнулась Эми. Она так смотрела на Шоту снизу, что даже тупые шутки не могли сбить ему настрой.
Теперь оставалось самое сложное — встать на костыли и сходить в прихожую за бинтами (Шота не собирался тратить время на надевание протеза). За время в больнице Шота уже привык, что если ему нужно сделать что-то очень простое — сходить в ванную комнату, например, потому что куда-то дальше его возили на коляске (Шоте это нравилось больше всего), нужно проводить целый ритуал с костылями. Потом он научился ходить, опираясь на стены и больничное оборудование, потом ему уже сделали протез, хотя едва ли с ним было легче. Даже наоборот: протез требовал от Шоты активных действий и обучения.
И это ещё не считая адаптации к потере половины зрения. Даже сейчас, дойдя до прихожей, Шота успел стукнуть оба плеча об шкаф и стену. Голову он как-то научился защищать от ударов, правда, буквально набив шишек. Тяжело вздохнув, Шота отставил костыль в сторону, чуть наклонился и, балансируя, сорвал бинты с крючка.
«И как это я умудрился не бросить их на пол...» — опять вздохнул Шота, но уже про себя.
Долгая дорога туда-сюда всё же сбила Шоте настрой. Он ощущал себя глупо, как маленький ребёнок, который обязательно хочет сам сделать непосильную ему задачу: Эми ведь могла сходить вместо него, и намного быстрее. Если бы он её попросил. Она ведь не предложила ему помощь, когда Шота вставал. Это тоже что-то значило, но стыд не давал Шоте оценить ситуацию адекватно.
— Ты решил меня подразнить? — спросила Эми, как только он вернулся.
Она лежала, улыбаясь и не сводя с Шоты взгляда. Бёдра Эми были плотно сжаты, и у Шоты промелькнула мысль о том, трогала ли она себя, пока он... Да. Навряд ли. Она любит, когда он дразнится.
Если для Эми всё было в порядке, то и для Шоты всё было как минимум на пятьдесят процентов в порядке. Если её не смущал долгий путь до прихожей — то и его смущал куда меньше.
Шота присел на кровать и почти сразу переместился ближе к Эми, чтобы сидеть над ней уже с переплетённой тканью. Сама Эми бездействовала. Ну, насколько могла — она всё ещё ёрзала и кидала на него многозначные взгляды, но в остальном — Эми полностью доверилась Шоте и послушно ждала, пока он сделает шаг.
Шота слишком редко бывал сверху, чтобы придумать что-то изощрённое, и просто следовал своим желаниям. Потому он снял с Эми футболку и ещё раз прошёлся по её телу губами и руками: гладил и целовал плечи, шею, грудь, но особым вниманием пока ничего не одаривал. Он даже к соскам прикоснулся пару раз, мимолётно, давая иллюзию, что сейчас начнутся полноценные ласки.
Но вместо этого он отстранился и взял бинты. Сосредоточившись, Шота пустил их в короткий полёт, чтобы крепко примотать руки Эми к телу ниже груди. Сейчас ему было тяжелее, чем обычно, потому что даже если цель выражала активное согласие, он должен был заматывать медленно, заботиться о том, чтобы не сдавить Эми и не пережать ей ничего — в общем, обычно он о таком не думал и запускал бинты на автомате.
— Не слишком туго? — спросил Шота, когда, на его вкус, было достаточно.
Эми ответила ему не сразу. Пару секунд он просто часто дышала, уставившись в одну точку, и только потом расплылась в блаженной улыбке.
— Нет. Идеально... — пробормотала Эми. — Я даже завидую злодеям, которые с тобой дерутся...
— Не думаю, что стоит, — серьёзно отозвался Шота.
Эми хихикнула. Шоту это давно не раздражало, но именно сейчас хотелось, чтобы она только стонала от удовольствия — ну или хотя бы молчала. Шота стянул с Эми остаток одежды, запустил руку меж её бёдер (она тут же раздвинула ноги и подалась вперёд), пока не входя и только оценивая, какая она уже влажная. Он мог бы войти в неё прямо сейчас. Наверное, Эми бы сама этого хотела, но Шота предпочитал не торопиться. Особенно когда ему хотелось насладиться каждым прикосновением и каждым ракурсом Эми. Как она ёрзает, обтянутая его бинтами, как подаётся вперёд, чтобы он вошёл поскорее, как постанывает и вздрагивает, когда он обхватывает её сосок губами. И Эми ничего не говорила. Будто тоже умела наслаждаться моментом.
Шота вошёл, не торопясь, постепенными движениями. Иногда он и вовсе останавливался и убирал пальцы, когда Эми слишком активно толкалась вперёд: он сейчас контролирует процесс, а не она.
— Ты надо мной сжалился? — улыбнулась она.
Шота промолчал. Не то, чтобы он не любил видеть улыбку на лице Эми, но сейчас она явно была не в том положении, чтобы подшучивать над ним. Шота ускорился, плавные движения превратились в резкие толчки — сейчас он не хотел слышать от Эми ничего, кроме стонов. И судя по тому, как срывался её голос, Эми тоже не хотела ничего медленнее, чем сейчас. Но Шота замедлялся, а потом ускорялся опять, а потом возвращался к плавному поддразниванию, чтобы не довести Эми слишком быстро.
Но его игры имели обратный эффект: стоило Шоте выдержать быстрый темп чуть дольше, чем раньше, Эми выгнулась и сжала кулаки, срываясь на знакомые ему нотки. Шота даже мог ощутить, как ему сжимало пальцы внутри, а ещё яснее мог почувствовать, как тесно ему в трусах. Из-за фокуса на Эми собственное возбуждение ушло на второй план, но точно никуда не делось.
В любом случае, как оказалось, не его одного мучил тактильный и сексуальный голод, если Эми кончила настолько быстро.
— Дай передохнуть — и буду готова ещё раз, — сообщила Эми, даже не отдышавшись.
— Точно? Ты можешь просто... — не успел договорить Шота.
— Я хочу ещё раз! — подчеркнула Эми. — И кстати... Раз мы теперь почти-муж-и-жена, я буду не против, чтобы ты оплодотворил меня.
Эми сказала это с такой хитрой улыбкой и то ли хитрым, то ли соблазнительным тоном, что у Шоты всё внутри перевернулось, а член начал давить на ткань ещё сильнее. Не то, чтобы эмоции хоть когда-то перевешивали в Шоте здравый смысл.
— И что мы дадим этому ребёнку? Учитывая, что происходит на улице, и что и я, и ты можем завтра не вернуться, — покачал головой Шота. — Ты знаешь, каково быть матерью? Я в этом не уверен.
— Это о-очень не сексуально, что ты сейчас сказал, но ты прав... — с неохотой согласилась Эми, нахмурившись. — И вообще, я пошутила! Презервативы на прикроватном столике. Я их туда положила.
Шота расслабился: Эми действительно шутила. Хотя как он мог сомневаться, зная её и её сомнительные шутки?
Шоте не составило особого труда достать презерватив со столика — идти никуда было не надо. Правда, когда Шота наконец снял мешающие трусы, он осознал, что сам почти никогда не надевал защиту... С пары раз у него вышло (мешала дрожь в руках то ли от нервов, то ли от возбуждения), но Шота задумался о том, что Эми его совсем разбаловала. Её бесконечная энергия и забота позволяли ему вообще не делать вещи, которые ему лень делать, и вспомнил он об этой привилегии только тогда, когда связал Эми ради её и собственного удовольствия.
— Хотела бы я тебе помочь, — хитро улыбнулась Эми.
Шота промолчал. Конечно, хотела бы, подумал он про себя, но сейчас не её очередь. Он опять повернулся к Эми и навис над ней, прижимаясь тазом к тазу и двигаясь, медленно, опять дразня — но теперь ещё и себя. Шота прикрыл глаз от наслаждения, прикусил губу, и даже позволил себе шумно вздохнуть пару раз. Ему хотелось именно так, не торопиться, тем более, этого сейчас хватало.
Шота всё-таки открыл глаз, чтобы полюбоваться на Эми — она смотрела на него в ответ, чуть приоткрыв рот от сбитого дыхания. Молчала. Слышны были только звуки их тел и редкие поскрипывания кровати, хотя Шота шёл в том же темпе. Он ещё помнил, когда эта кровать скрипела разве что от скачек Эми. Неужели они так долго встречаются?
— Вот... Вот когда у тебя была нога — тебе это всё было не надо, — заметила Эми с улыбкой.
Шота прижался к Эми и накрыл её губы, втягивая в поцелуй. Она должна была молчать. Он так хотел.
На самом деле Шоте было без разницы, быть сверху или снизу, пока они оба получают удовольствие, просто снизу не надо двигаться и тратить драгоценную энергию. Зато он не мог вот так легко заткнуть Эми, когда хочется.
Шота ускорился. Эми должна молчать, и её не должно волновать ничего, кроме его толчков и собственного удовольствия. Или неудовольствия, когда он медлит.
Но Эми с таким рвением отвечала на поцелуй, даже не давая Шоте двигаться, а только облизывая его дёсны и язык, что о неудовольствии и речи не шло. Шоте даже показалось, что Эми его провоцировала. Пыталась понять, когда он догадается, что можно действовать решительнее. Впрочем, как и всегда.
Эми начала толкаться бёдрами сама, когда Шота замедлился от усталости — но он почти сразу взял её за ноги, не давая двигаться, заставляя вздрогнуть всем телом и застонать ему в рот. От реакции Шота и сам ощутил, что его словно бьёт током. Тем более, когда он гладил её бёдра, чуть сжимая, чтобы почувствовать, какие они мягкие. Шота почти остановился и всё равно ощущал, будто вот-вот кончит: до того его будоражила сама Эми.
Внутри неё тоже было мягко и приятно. Она нарочно сжимала его, раз уж Шота совсем не давал ей желаемого, и сейчас Шота даже не был против, ему так нравилось, сейчас ему нравилось вообще всё — Шота вновь ускорил темп, так и не давая Эми двигаться самой. Почти сразу он вновь почувствовал, как внутри растёт напряжение, а все мысли растворяются в блаженстве кульминации. Его резко накрывает. Мурашки по коже, слабость в ногах, Шота даже не успевает закусить что-нибудь или прикрыть рот, и с его губ слетают тихие стоны. Он даже не чувствует себя глупо. Он чувствует себя прекрасно. Превосходно. Хочется только лечь на Эми и закрыть глаза.
— У тебя таз острый... — прошептала Эми, вырывая Шоту из дымки сна и удовольствий.
— А... — только и вышло у него.
Даже при высоком росте Шота весил не особо много, так что сильно придавить Эми не мог, зато выпирающие кости были проблемой.
— Ты не кончала? — уточнил Шота, всё же отстранившись, но ещё не выходя из Эми.
— Второй раз — нет. Но могла бы! Ты такой хорошенький, когда кончаешь с такого ракурса, — заулыбалась Эми. — Ну что? Развяжешь меня или поможешь?
Шота не знал, как реагировать на такие комплименты, зато знал, что Эми ему пока отпускать не хочется. Устроившись поудобнее, насколько это вообще было возможно, он принялся ласкать Эми пальцами — сначала движения были чуть быстрее лёгких поглаживаний, но именно это её больше всего заводило. Шота ускорял трение постепенно, но особо не замедлялся: чуть меньше, чем довести Эми во второй раз, он хотел наконец лечь. Но и что-то приятное в этом было: он мог ещё немного послушать, как Эми стонет, посмотреть, как она жмурит глаза, ощутить, как внутри она сжимается вокруг его члена, правда, Шота так устал, что удовольствие было лишь моральным. Но это было ничуть не хуже.
Эми кончала очень громко — как и всегда, будто второй раз был ничуть не слабее первого. Только теперь Шота был ближе, мог лучше ощутить, как напрягается её тело, мог даже прижаться поближе, чтобы послушать сердцебиение. Сбитое дыхание. Чуть слышные вздохи.
Наверное, это Эми и имела ввиду, когда назвала его «хорошеньким» во время оргазма. Она и сама неплохо выглядела.
— Оо... Ничего себе... — издала Эми, отдышавшись. — И ты скрывал от меня, что ты мастер секса?!
— Эми, — только и произнёс Шота. По тому, как он закатил глаз, Эми вполне могла понять остаток фразы — именно поэтому сразу расхохоталась.
Шота уже скучал по маленькому промежутку игры, где заткнуть Эми поцелуем взасос было бы уместно.
С другой стороны. Шота схватил Эми за подбородок и поцеловал её в нижнюю губу — нежно, но быстро, не давая времени среагировать и перехватить инициативу, а она ведь явно попытается.
После больницы Шота отвык от физических нагрузок, и сейчас всё его тело ныло от желания свалиться на кровать и уснуть, но его сердце было против. Он не знал, когда ещё раз вот так поцелует Эми, может, вообще никогда, а может, ещё много раз, и на поле боя, и когда всё это кончится и они будут серьёзно планировать ребёнка. Сейчас же он мог сделать всё, что угодно, а потом отоспаться.
Ведь его сон охраняют.