14 октября 2007 год. 11:38
Графство Уилтшир
Сердце набатом стучало в груди, отдавая странной болью в голове. Он мчал по дорогам пригородам Лондона, игнорируя все правила дорожного движения и идущих неподалеку от трасс пешеходов. Стрелка спидометра на панели в машине показывала скорость 90 километров в час. Он мог бы разогнаться сильнее, но старая жестянка итак разваливалась на каждой кочке.
Драко крепко держался за руль, в сознании, словно на огромном баннаре, горела одна единственная фраза, больше надежда – «пусть все будет хорошо».
Ладони потели, а взгляд испуганно скользил по десятку машин полиции, скорой и службы спасения, что вдоль жилых домов стояли по улице графства. Он с трудом припарковался в квартале от коттеджа, стремительно спеша к жене и сыну.
У калитки его остановил один из полицейских, сообщая, что территория вблизи реки ограждена и вход на нее для посторонних закрыт.
- Это мой дом. Я здесь живу.
Выражение лица у служителя правопорядка в миг изменилась с равнодушного на сочувствующее. Он отошел в сторону, пропуская Малфоя в собственный сад.
Вот качели, что замерли в ожидании ребенка. Вот открытая настежь дверь на крыльце которого сидела рыдающая Гермиона. Не думая ни секунды, Драко подбежал к ней, падая к ее ногам на колени. Он обхватил руками ее кисти, отрывая от заплаканного лица, и встряхнул.
- Что произошло? Где Скорпиус?
- Я… Мне так жаль… Это моя вина! Я не должна была отпускать его одного на улицу…
- Фиксируйте время смерти ребенка – 9:44. Причина смерти – асфиксия в результате попадания жидкости в дыхательные пути. И… вынесите тело так, чтобы родители не заметили. Там совсем безутешная мать.
Драко замер, улавливая разговор двух полицейских. Если он думал, что его сердце раньше было головы от переживания выскочить из груди, то сейчас оно замерло где-то там, далеко в нем. Он судорожно перевел взгляд в сторону, куда были устремлены их. Мужчины, облаченные в медицинские костюмы на носилках несли из задней части сада маленький черный полиэтиленовый мешок. Такие он раньше видел только в фильмах и сериалах. В них на местах преступления перевозили трупы…
Маленький мешок… Маленький труп…
- Скорпиус? – безжизненным голосом спросил он, не обращаясь ни к кому, провожая судмедэкспертов пустым взглядом.
Гермиона, не в силах смотреть на все это, скрючилась и зарыдала сильнее. Но у Малфоя уже не было сил успокаивать ее, что бы он сделал раньше на любую ее истерику. Кто бы сейчас успокоил его самого.
- Примите наши соболезнования, мистер и миссис Малфой. Ребенок упал с выступа в воду и захлебнулся… Это несчастный случай, но не смотря на этот факт, нам необходимо вскрытие. Мы позвоним и сообщим, когда можно будет забрать тело…
Тело… Его сын больше не был живым существом, созданным по его и подобию Божьему… Он больше не пах воробушком и не смотрел на него своим наивным детским взглядом… Сейчас он был телом... Он был тем, кем Драко не желал его видеть и знать никогда…
Как посмел Всевышний пойти против закона природы? Ибо не должны родители хоронить своих детей.
Сейчас Гермиона и Драко, в столь молодом и здоровом возрасте, были вынуждены устраивать похороны маленькому и единственному ребенку…
***
Драко с трудом вспоминал дни похорон. Но отчетливо помнил лицо Скорпи, в момент когда заколачивали гвоздями крышку гроба и опускали в свежевырытую могилку. Надгробие, выбранное и заказанное Гермионой в полу адекватном состоянии.
Наш маленький ангел...
Гермиона шептала это, рассматривая безжизненным взглядом обелиск. Он не был в состоянии спросить, почему ее выбор пал на эту фразу. Он был уверен, что так ее материнское сердце будет спокойно. Драко помнил безумный крик, вырвавшийся из ее груди, когда на деревянную поверхность гроба полетели первые комки земли.
Она бы рухнула в эту могилу вместе с сыном, если бы Малфой не схватил ее, крепко прижимая дрожащее тело к своей груди. Но кто бы успокоил его самого… Это все казалось кошмарным сном.
Вернувшись в тот день в одинокий и пустующий дом, Гермиона бесшумно поднялась на второй этаж в их спальню.
Драко оставил ее одну, благоразумно решив, что каждому из них нужно побыть в полном одиночестве. Весь оставшийся вечер он просидел в гостиной. И лишь к ночи вошел в их спальню. На своей половине, свернувшись в калачик, тихо плакала Гермиона. Малфой лег рядом с ней, обнимая. Всхлипы стали тише, а после и вовсе прекратились. Кажется, она заснула…
***
Гермиона пришла в себя примерно через месяц. На белом лице снова появился былой румянец, и иногда проскальзывала улыбка. Малфою наконец-то перестало казаться, что он живет с призраком. Жена стала гулять в лесу, иногда он находил ее у той самой ивы. Там она тихо плакала, надеясь, что Драко этого не видит и не знает. Она и дерево.
В Гермионе произошли непонятные мне изменения. Я предполагаю, что она еще не осознала потерю. Вчера в ее тумбочке я нашел оторванные прутья ивы. Я не стал их трогать или выкидывать, пусть лежат. Гермиона же зачем-то их нарвала? Когда я задал ей этот вопрос, в ее взгляде что-то да изменилось. Она стала агрессивной. Вообще на нее волнами накатывала то агрессия, то полная апатия.
Единственное, на следующее утро я снова открыл этот ящик, но прутьев не нашел. Или она поняла, что хранить это в спальне — не лучшая идея, или просто выкинула их. Однако, в мусорном ведре я их не заметил. Предполагаю, что она выкинула их в камин.
Грейнджер нашла успокоение в местной библиотеке. Она то и дело приносила домой новые книги, читала их пока Драко на работе. Однажды вечером, Малфой попытался найти их, но в доме новых книг не оказалось.
— Я прочитала все, что мне было интересно, — ответила ему Гермиона, протирая пыль на полках в гостиной.
В меру нормальное состояние пропало также резко, как и появилось. Женщина стала вялой, едва могла встать с постели и дойти до уборной. Малфой тогда не на шутку перепугался. После потери сына он до дрожи боялся потерять еще и любимую супругу. В одну из ночей стало хуже. Приехавшая к коттеджу через полчаса скорая помощь лишь пожала плечами — она полностью здорова и причин для переживаний быть не должно ни у кого. Быть может все кроется в стрессе, переживаниях.
Гермиона стала похожа на побитую собаку. Волосы стянуты на макушке в гульку, а длинный балахон, который она называла домашним платьем, скрывал сильную потерю веса. Она из него не вылезала. Постоянно носила только его. Брюки, джинсы и рубашки были закинуты в какой-то темный ящик.
Драко стало по-настоящему страшно. Ему бы в пору поговорить с ней, может быть сходить к врачу на прием, но Грейнджер становилась в боевую позу, раздраженно заявляя, что она сама разберется с тем, как ей жить. После каждой его несчастной попытки обсудить происходящее, она впадала в истерику, рыдая и чуть ли не выдирая волосы на своей голове.