После первого дня инициации дом семьи Иллорен претерпел изменения не в лучшую сторону. Мать семейства, уважаемая светлая магичка и целительница Марьяда в ужасе взирала на то, что стало с ее дивными коврами, чудесной зачарованной мебелью и завезенными из эльфийского леса дивными комнатными цветами. Дом превратился в побоище похуже, чем поле битвы.
Ковры сгнили и разлезлись на нитки, шторы на едва держащихся карнизах обтрепались, будто им тысячу лет, обои потихоньку отклеивались, цветы завяли и засохли в момент. Шкаф дивной работы великого мастера Пикальда превратился в кособокое чудовище. А ее любимая картина выцвела и покрылась плесенью.
Их сын оказался магом разрушения. И ладно бы еще стихийником, огненным там, или земляным, но нет. Его сила — это первородное настоящее разрушение. И пока отец повез ребенка в гильдию магов, чтобы получить совет, как быть, мать хваталась за голову и пыталась восстановить дом в хоть какое-то подобие порядка.
Вчера Лоригду исполнилось пять полных лет, они здорово отметили день рождения и провели первичную инициацию, как и полагается для ребенка от двух весьма одаренных магов. Но что-то как всегда пошло так, и в ее сыне вместо целительства или чистейшей белой магии пробудилось разрушение, то есть, темная сила. Это больше всего выбивало Марьяду из колеи. Она собирала остатки ковра и мысленно перебирала всех своих и мужниных предков до энного колена, пытаясь понять, где и в ком могла затесаться частичка темной магии. По всему выходило, что ни у кого — оба их рода славились светлой магией, исцелением и белыми магами, способными как упокаивать нежить, так и лечить особо сложные случаи. Но и Марьяда была готова отстаивать свою честь — она не изменяла мужу и тем более с мерзким темным магом. Да она скорее бы удавилась, чем такое сделала. Вот бедная женщина и маялась, не зная, куда себя деть и что с этим делать.
Часы текли медленно, уборка спорилась. Марьяда наколдовала заклинание, сдувающее пыль, убрала остатки гнилых штор и прибила карнизы. Так уж и быть, она готова брать в руки молоток, если только это первый и последний раз такой разрухи в доме. Так и быть, она готова примириться с сыном в ограничителях или даже в ошейнике-блокираторе магии. Она сделает все, что в ее силах, чтобы сын рос относительно нормальным и получил достойное воспитание и обучение. Но жить в разваленном доме она не могла, это было выше ее скромных душевных сил.
Когда муж привез Лоригда, Марьяда выскочила на порог посмотреть, что с ребенком. Тот увлеченно ковырял тонкими пальцами браслет-ограничитель, поблескивающий драгоценными камнями-накопителями.
— Ну что они сказали? — спросила она у Лоттара, который хмуро осматривал последствия разрушений во дворе. Сарай покосился, конюшня и вовсе представляла собой жалкое зрелище с дырой в крыше, а на дорожках ниоткуда ни возьмись за ночь проросли дивные здоровенные сорняки.
— Сказали пока наблюдать, — выдохнул супруг. — Но мне кажется, они сами не знают, что с ним делать. Прямо в зале совета попадали столы и прогнила крыша… — он поежился.
— Боги… — Марьяда взяла сына за руку и вздохнула. — Мы разоримся на ремонте.
— Еще сказали, что мы можем его сдать в приют для сирот, но это не лучшая идея. Он же не виноват, что у него такая сила.
— Ну хоть объяснили, почему он такой? — не выдержала мать.
— Предположили, что это для баланса сил в природе, ведь до этого у нас в роду были все светлые маги.
— Пап, застежка сломалась, — Лоригд дернул отца за рукав и оторвал кусок ткани. На траву упал золотистый браслет-ограничитель с поломанной, будто проржавевшей застежкой. Только золото ведь не ржавеет.
— Ох, горе мое… — отец подхватил сломанный браслет и вздохнул. Тонкая полоска рассыпалась прахом, а кристаллы побледнели и угасли.
— Ладно, давайте что-то думать, так продолжаться не может. Идите пока в дом, — Марьяда со вздохом направилась за своими мужчинами, раздумывая, во сколько им обойдется полностью подавляющий силу ошейник. Если у пятилетнего мальчишки такая сила, то что дальше будет? Он так весь мир превратит в рухлядь.
В доме Лоригд первым делом метнулся в свою комнату и почти взлетел по ступенькам. Перила подозрительно заскрипели. Лоттар шел за ним и увидел, как отвалился прибитый женой карниз. к счастью, никто не пострадал, кроме любимых цветов Марьяды — они вместе с горшками превратились в кучу осколков.
— Ничего, мы что-то придумаем, — вздохнул он, представив, каково им будет жить в полной разрухе до тех пор, пока сын не начнет самостоятельную жизнь. Или пока не научится контролировать свою силу.
Но чем дольше он смотрел на сына, тем больше убеждался, что придумать будет крайне сложно. В их роду появился истинный разрушитель и с этим теперь ничего не поделать.