Лунный свет косым потоком падал в спальню, задевая лишь левый нижний угол кровати, на которой, беспокойно дыша, лежал Сейджуро. Акаши тоже должен был спать, ведь завтра предстояло много дел, приступать к которым полусонным не следует, но он сидел здесь, рядом с братом, медленно сгоравшим в лихорадке. Это было странное и неприятное чувство, потому что с самого детства Акаши и Сейджуро переносили всё вместе и даже болели не в одиночку. Однако что-то пошло не так.
Тихо застонав сквозь спёкшиеся губы, Сейджуро повернул голову набок, и Акаши, помедлив, наклонился к нему, опёрся рукой о мягкую постель, коснулся ладонью другой его лба, уже не такого горячего, как днём. Скорее бы Сейджуро поправился. Видеть, как его колотит озноб, а на щеках расцветает болезненный румянец, было неприятно Акаши настолько, что он едва не послал прочь врача, сказавшего, что требуется время. Он велел обеспечить Сейджуро тишину и спокойный оздоровительный сон. Всё было немедленно сделано. На тумбочке рядом стоял наготове кувшин с прохладной водой и лекарства.
Акаши почти отстранился от Сейджуро, когда он приоткрыл глаза, обессмысленные сонной пеленой. С усилием разлепил губы, моргнул пару раз, просыпаясь. Акаши невесомо провёл пальцами по его волосам и поздоровался, не убирая руки:
– Здравствуй. Как самочувствие?
Сейджуро посмотрел на него с усталостью, которую кто-нибудь другой не заметил бы, и осторожно привстал на локтях, только затем негромко ответив:
– Лучше.
Не врал. Сейджуро было плохо, но лучше, чем раньше. Акаши погладил его по голове движениями лёгкими, массирующими, спросил, не хочет ли он чего-либо, смотрел на него неотрывно и внимательно, тихо злясь на заразу, его поразившую. Не следовало проводить на морозе столько времени. Тренироваться они с ним могли бы и дома. Врач добавил, что сказалось и переутомление.
Сейджуро медленно сел, и одеяло сползло с его груди на пояс. Налив в стакан воды, Акаши протянул его:
– Выпей. Полегчает.
– Спасибо, – улыбнулся Сейджуро и послушался.
– Что-нибудь ещё? Я всё сделаю, стоит тебе попросить.
– Нет, не надо. Я в любом случае собираюсь спать. Только…
Сейджуро задумчиво глядел на стакан, ещё наполовину полный, словно пил через силу. Акаши понадеялся, завтра станет лучше – например, вернётся аппетит, которого с утра сегодня не было. Это встревожило даже отца: он приходил совсем недавно справиться о старшем из сыновей и выглядел успокоенным, когда возвращался. Акаши остался с Сейджуро. Бросать человека в лихорадке одного было просто-напросто опасно. К тому же…
– Сейджуро? – пересев со стула на кровать, достаточно просторную для двоих, Акаши забрал у Сейджуро стакан, когда у того задрожала рука. Рука оказалась чуть-чуть тёплой, на грани прохлады. Нехорошо.
– Когда я выздоровею?
– Если постараемся, через пару дней всё пройдёт. Отец рассказывал, в детстве нас лихорадило неделю. Прошло и забылось, так что не волнуйся. – Акаши поднёс стакан к губам Сейджуро, встретил его удивление твёрдым: – У тебя руки дрожат. Допей.
Он послушался и теперь, неохотно позволив себя напоить. Акаши скользнул взглядом по его губам, влажным от выпитой воды, и вернул пустую посуду на тумбу, когда Сейджуро всё-таки лёг. Он посмотрел на Акаши в непонятном раздумье, подтянул одеяло по плечи и, устроив руки поверх, хрипловато переспросил:
– Ты всё сделаешь, стоит мне попросить?
– Конечно. Ты же мой брат.
– Полежи со мной немного, – закрыл Сейджуро глаза. – Это просьба.
– Хорошо.
Сняв кофту и носки, чтобы было удобнее, и аккуратно сложив их на стуле, Акаши дождался, когда Сейджуро подвинется, и, устроившись рядом, тоже укрылся одеялом. Они родились близнецами, оба тренировались и места занимали столько же, сколько занимал другой. Две части единого целого, почти отражения друг друга… Акаши прижал Сейджуро к себе, уткнувшись губами ему в волосы, погладив по спине и сказав не вырываться: болезненный жар перейдёт от тела к телу и постепенно ослабнет. Сейджуро обнял Акаши в ответ.
Единственным, что мешало сделать так раньше, были непривычные сомнения. С недавних пор обычная братская любовь изменилась, переродилась в нечто иное, более глубокое, волнующее. При этом всё осталось прежним. Акаши не хотел, чтобы Сейджуро болел, и первым обратился к врачу. Акаши крайне редко жертвовал сном, ведь его недостаток подрывает силы, но это не могло быть важнее Сейджуро. Акаши Сейджуро любил.
– Больше не будем тренироваться на открытом воздухе. Оборудуем дома отдельный зал.
– Ты читаешь мои мысли, – усмехнулся Сейджуро, пощекотав дыханием шею.
Не улыбнуться было невозможно.
– Как будто в этом есть что-то удивительное.