4.07.2025. Четверг

Сегодня у Глории опять была смена в «Театральной трапезе». После вчерашней аварии, которая произошла прямо на её глазах (девушка подавала еду столику у окна и чуть не уронила поднос от неожиданности), ещё слегка потряхивало. К сожалению, без жертв не обошлось: мужчина, которого сбил BMW, погиб почти сразу же, не дождавшись скорой помощи, да и незадачливому водителю можно было только посочувствовать. Внимание всего ресторана, включая персонал, оказалось приковано к разыгрывающейся сцене. Тогда-то Глория и поняла, что знает человека, который вытаскивал из машины водителя одной рукой.

«Это же мэр города! А это, на дороге… его телохранитель».

Виктора Акатова не знать было трудно и не только потому что он почти каждый день обедал там, где работала Глория. Девушка старалась не слишком анализировать, как она относится к мэру, потому что хватало более важных дел, но в тот момент она ему искренне посочувствовала, особенно, когда услышала, как кто-то из посетителей пробормотал:

 – Пронесло козла, ты смотри.

Глория незаметно скосила глаза. Кажется, это был один из, так называемых, «налоговиков» – дюжий широкоплечий стриженный почти под ноль детина без явных признаков интеллекта на лице. Ну, по мнению Глории, чтобы ходить и собирать деньги у владельцев предприятий, чтобы те и дальше работали себе спокойно и знали, что, случись беда, за них вступятся, много ума не требовалось.

«Надо же, даже такие чем-то недовольны».

Остаток смены прошёл как в тумане не только для Глории, но и для подавляющего большинства её коллег, поэтому, проснувшись на следующее утро, девушка поначалу подумала, что ей приснились и страшная авария и последующая сцена, где мэр, судя по всему, выяснил, кто находился за рулём, и ударил током так, что у того задымились одежда и волосы. Затем водитель упал и больше не поднимался.

Эти картинки вспыхивали перед мысленным взором как фотографии, на которые резко направили фонарь в полной темноте. Радовало, что это не слишком отвлекало от утренних сборов. Сегодня Глорию ждала двенадцатичасовая смена в ресторане, её мать – восемь часов работы терапевтом в районной поликлинике (и дома её уже не было) и три часа работы в городской больнице, а двух младших братьев – отправка до времени её возвращения к соседям, дам им Аполлон здоровья.

Бухтя себе под нос инструкции, чтобы мозг проснулся побыстрее, Глория одной рукой толкнула дверь в комнату братьев, другой распуская пучок из чёрных кудрей:

 – Просыпайтесь, парни, иначе я съем ваш завтрак!

На двухъярусной кровати началось копошение, раздалось сонное мычание и стоны:

 – И куда в тебя всё влазит?

 – Да, это мы тут – растущие организмы, а ты уже должна прекратить расти.

 – Всё уходит в кудри, – бодро отрапортовала Глория, тут же громко и протяжно зевнув.

Когда глаза вновь открылись, стало очевидно, что братья снова притворились сугробами из одеял.

 – Димитрий! Ираклий! Десять секунд на подъём или я тащу вас за ноги!

Спустя очень долгую, полную усердного сопения паузу из-под нижнего одеяла донеслось:

 – Ладно! Но только потому что у меня до сих пор не сошёл синяк после прошлого раза.

Глория довольно улыбнулась.

 – То-то же.

Часть Глории до сих пор жалостливо сжималась, когда приходилось будить младших братьев с утра пораньше в летние каникулы, но старшему, Димитрию, было всего тринадцать, поэтому ни Глория, ни, тем более, Дана не могли себе позволить предоставить мальчишек самим себе и оставить Димитрия за старшего. Хотя двум парам больших просящих карих глаз, сделавшим бы честь Коту в Сапогах, противостоять было очень сложно. На счастье, жившая по соседству на лестничной клетке пожилая пара была всегда рада посидеть с мальчишками, когда не удавалось договориться с семьями их приятелей. Глория и Дана даже думать боялись, что бы они делали, не будь по соседству Галины Анатольевны и Петра Петровича.

Чем дальше, тем быстрее шло дело: все приняли душ, позавтракали заботливо приготовленными Даной (святой женщиной, ушедшей на работу к восьми утра и успевшей приготовить завтрак) сырниками, оделись кто во что горазд (к счастью, Глории выдавали платье на работе и хранилось оно там же) и разбежались, кто куда: братья – к соседям, сестра – на работу.

На остановке, к сожалению, выяснилось, что нужный автобус ушёл, а до следующего в среднем минут десять, поэтому на работу Глория ввалилась, сгибаясь пополам, разрумянившаяся, что на смуглой коже было не так заметно, взлохмаченная и запыхавшаяся.

 – Каралис, переодевайся, пока тебя не покарали! – вместо приветствия крикнул Евграф, уже щеголявший в своём графском (разумеется!) наряде так, словно и впрямь был графом, и стоять за стойкой двенадцать часов предстояло кому-то другому.

 – Дай отдышаться, – выпалила Глория, глядя на коллегу большими глазами. Тот поднял руки в знак капитуляции и пошёл в зал. До открытия оставалось не так много времени.

Пошатываясь от переизбытка кислорода после марш-броска от остановки до работы (казалось бы, и километра не наберётся, а как будто сорок лет по пустыне шаталась), Глория переоделась в белое платье чуть ниже колен в греческом стиле и подходящие сандалии. Потом она наскоро взбила руками волосы, промокнула салфеткой лицо, поправила потёкшую тушь и пулей выскочила на утреннюю планёрку.

Коллеги улыбались ей, кивали и приветственно махали. Начальница тоже кивнула, пусть и холодно, не прерываясь, чтобы её отчитать, и Глория, возрадовавшись своей удаче, пристроилась рядом с подругой, Лерой Казанцевой, невысокой блондинки с растрёпанной стрижкой, оттерев плечом Гришку Гребенщикова, долговязого и костлявого шатена с прядью, которую он упорно завивал и носил у лица, как бы она ему ни мешала. Тот разулыбался ей во весь рот и подмигнул.

 – Привет, гречка.

Глория только глаза закатила. Конечно, стоило тому узнать, что Глория – наполовину гречанка, по отцовской линии, как его творческий фонтан прорвало. А уж «гречка» ему особенно в душу запала. Любимое блюдо, что ли?

 – Привет, гребень, – отозвалась девушка и, быстро накрутив локон с чужого лба на свой указательный палец, натянула и отпустила. Лера рядом хихикнула в ладошку.

«И ведь не объяснишь же ей, что это всё – приятельские подколы, а не любовь как в сериалах, – в который раз устало подумалось Каралис».

Планёрку Глория, естественно, слушала вполуха. Всё равно там редко что-то новое объявляли, а потом начался рабочий день, посетители начали прибывать, несмотря на утро буднего дня, и вихрь сиюминутных поручений подхватил Глорию и понёс за собой. Девушка носилась между столиками с тяжёлыми подносами, стараясь при этом ещё и выглядеть грациозно (она же изображала музу танца, всё-таки!), принимала заказы, с любопытством прислушивалась к разговорам посетителей и в моменты, когда удавалось передохнуть у стойки, болтала обо всём и ни о чём с Евграфом, Лерой, Гришей и остальными. Обсудить, на самом деле, всегда было, что, потому что сюда кто только ни заходил. Раз уж здесь чуть не каждый день столовался сам мэр города – самая важная городская шишка, народ сюда тёк рекой: и дела решать, и за жизнь поговорить. Периодически разыгрывались настоящие сцены – хоть сейчас в кино или сериал. Глория, которая работала здесь уже чуть больше года, за это время привыкла, а поначалу смотрела во все глаза и недоумевала, почему коллеги за стойкой не едят втихаря попкорн, когда тут такое творится, но потом поняла, что такими темпами попкорна не напасёшься и работать тоже станет некому, потому что сначала все будут есть и наблюдать за посетителями как в кино, а потом – искать другую работу. А сейчас, идя к столику, за которым сидела молодая парочка, Глория с лёгким удивлением обнаружила, что помнит эту девушку. Память у Каралис была, как говорила мама, как решето: «Тут вот помню, тут вот – нет», так что кем был парень, вспомнить не удалось, а вот относительно девушки всплыл в памяти случайно услышанный в кофейне разговор, случившийся несколько лет назад: девушка сетовала на свою невероятную память и признавалась, что охотно бы отдала её кому-нибудь.

Глория приняла скромный заказ, и уже развернулась было, чтобы уйти, как вдруг девушка неожиданно остановила её, придержав за руку. По телу Глории как будто прошлась неясная волна, и она даже невольно слегка передёрнулась всем телом, мысленно прося, чтобы девушка не приняла это на свой счёт, и зажмурилась. А когда открыла глаза, мир как будто навёл резкость. Глория моргнула. Наверное, слишком сильно зажмурилась. Бывает.

 – У вас тут можно мобильный телефон зарядить?

Глория с готовностью кивнула.

 – Конечно.

Девушка достала из сумочки зарядное устройство и мобильный телефон.

 – Вот, проследите, пожалуйста.

Глория снова кивнула.

 – Разумеется.

Путь обратно до столика дался ей легче, а, принимая новые заказы, Глория через некоторое время осознала, что может ничего не записывать. Взгляд то и дело возвращался к столику с парочкой, которая не просидела и двух часов. Но что-то назойливо подсказывало Глории, что девушка за столиком ощущает схожее смятение.

 – Эй, ты в порядке? Ты как будто зависла.

Глория вздрогнула и нахмурилась. Лера встревожено заглядывала ей в лицо, склонив голову набок.

 – Что-то определённо произошло, – задумчиво отозвалась Глория. – Знать бы только, что.