— Снова поле?
— Я хорошо запомнил это место…
— Что ж, не могу тебя винить. По твоим словам, ты был здесь много раз.
— Слишком много, Джейс.
Босым ногам было щекотно от травы. Один из них мерил неспешными шагами пространство вокруг, другой лежал, подставляя лицо зенитному солнцу. Потом наоборот, попеременно меняясь, как двойной пульсар, чьи лучи иногда пересекались.
Будучи запертым в собственном видении, Виктор, даже когда ещё стремился к высшей эволюции, втайне мечтал вновь увидеть что-то помимо потоков бесконечности, струящихся вокруг него, почувствовать тепло вместо космического холода, ощутить прикосновение к коже ещё раз, будто он до сих пор был человеком.
Не как со Скай. Она была права: он не жалеет.
И теперь, когда они оба исчезли из пространства, им осталось только время.
И время бесконечно.
И они бесконечны.
— Как мы можем знать, что всё хорошо?
Хороший вопрос. Они ведь не знают, что случилось после.
— Мы всё ещё здесь, — Виктор не открывал глаз, ощущая теплеющие на его щеках солнечный свет и взгляд Джейса. — Этого не происходило ни разу до. Стало быть, мы что-то изменили. И я могу сказать, что — в лучшую сторону.
Возможность остаться в мире, не будучи к нему привязанным в привычном понимании, была шокирующей. Внезапной. И бесконечно желанной.
Виктор устал. Он так сильно устал, но совершенно не горел желанием уходить.
Не теперь.
Подул ветер, заставляя пшеничные колосья шуршать. Перезвон колокольчиков.
— О чём думаешь? — спросил тихий голос рядом, и Виктор наугад протянул руку в его сторону. Самые кончики пальцев коснулись загорелого плеча.
— Я скучаю по кофе, — сказал вдруг вслух бывший Вестник, чем вызвал смешок у своего партнёра.
Вновь шуршание. Не из-за ветра.
Виктору вскоре пришлось открыть глаза. Он смотрел на то, как в каштановом ореоле отросших волос Талиса застряла ость. Почему-то это его улыбнуло. Джейс выглядел немного помято. Как раньше, когда они до поздней ночи и раннего утра засиживались в лаборатории.
В воспоминаниях всплыли кадры их совместной работы в стенах Академии. Казалось, они даже не уходили в спальни, чтобы поспать хотя бы лишний час, всё время перепроверяя стабильность работы только что созданных изобретений или переподсчитывали показатели, которые после стольких дней казались определённо верными, но внезапно не проходили проверку временем или очередных испытаний.
Заставленный кружками широкий стол, на котором самого стола-то было видно меньше, чем чертежей и записей на нём; длинная доска с не менее длинными вычислениями, стираемые и переписываемые по нескольку раз; отвёртки и гаечные ключи, что всегда так и норовили выскользнуть из к ночи уже уставших рук и закатиться куда-то под стол; внезапные недостающие записи из дневника Джейса или маленькие записки с просьбой съесть хотя бы ужин, валяющиеся непременно где-нибудь там же…
Он любил их лабораторию. Там всегда было гораздо уютнее, чем дома.
— Куда ты? — Виктор проследил взглядом за тем, как Джейс уходит вперёд.
И вот он моргает, в ту же секунду оказываясь лежащим на прохладном дощатом полу.
Тихий скрип; он поднялся на ноги.
Луна знакомо блестела в знакомое окно. Судьба Джейса менялась каждый раз, когда они подходили к этому краю. Помещение было в том же полуразрушенном состоянии, каким он его запомнил.
Столько воспоминаний. Столько разных способов было их пережить.
И. не. пережить.
— Ты ведь хотел кофе, — напомнил Талис, кивая Виктору на дверь. В ответ он мягко усмехнулся и пошёл вслед за ним.
Идти по пустому коридору было забавно. Будто они сумели остановить время и теперь могут спокойно гулять там, где захотят, хотя сейчас была ночь и все остальные просто спали. На деле же было всё…практически точно так же. Вот только время неумолимо шло вперёд, пока как они могли останавливаться лишь там, где оно замирало в их воспоминаниях.
Некоторые детали были нечёткими. Словно дыры в старой одежде за дверцей пыльного гардероба, проеденные молью. Они повернули направо. Коридор — тот, что вёл налево — отсутствовал почти полностью. Недорисованная картина. Виктор не стал спрашивать, сам ведь знает, что всё до конца запомнить не может.
В конце концов, учёные сами создают свою реальность.
— Крепкий без сахара, да? — улыбнулся Джейс.
Виктор мгновенно замер, глядя ему в затылок. Когда Талис повернулся, то рассмеялся, увидев очень знакомое выражение на лице своего партнёра, и покачал головой.
— Шучу-шучу. С молоком. Я помню, — последнее он добавил мягче, перестав дразнить Виктора.
Они зашли на кухню.
Виктор поморщился от трещащего цикадного звука столкновения двух кружек, которых Джейс не совсем аккуратно достал из шкафчика над столешницей.
— Я понимаю, что мы фактически невидимы, Джейс, но нас всё ещё могут услышать.
После весеннего поля здесь казалось прохладно.
Насколько он помнил, это была ранняя осень.
Похоже, он глубоко провалился в свои мысли (как таковых своих у него, впрочем, не было; они с Джейсом делили их на двоих), поэтому слегка вздрогнул, когда ему в руки дали кружку с кофе.
— Спасибо, — выдохнул Виктор, едва сделав глоток.
Так странно… Они могли взаимодействовать с миром вокруг них, но всё в итоге возвращалось к исходной точке.
Вот он допил кофе, и не прошло и пяти минут, когда кружка из его рук исчезла, вновь оказавшись в шкафчике.
Прошлое неизменно. Но оно — двигатель к изменениям в будущем. И раз мир вокруг них предпочитал не меняться, Виктор просто был рад, что изменились они сами. В лучшую сторону.
Особенно — чувствуя объятия Джейса со спины.