На следующий день с утра в кабинете Штольмана все были в сборе как обычно, кроме Мироновой. Обсуждали информацию, полученную вчера. Евграшин отчитался по доктору Головину. Травматолог, специализируется на спортивных травмах. Был замечен на различных соревнованиях по борьбе, боксу, кикбоксингу. Ходят слухи, что снабжает спортсменов спец.препаратами.
Также удалось узнать подробнее про соперника Сажина. Белов Никита, 1982 г.р. Родом из-под Твери. Детдомовец. Спортсмен, официально нигде не работает. Снимает квартиру в городе…
Ульяшину сейчас же было поручено пробить по базам данные на телохранителя Коростылёва. Также было обговорено, кто чем займется сегодня. Коробейникову с Евграшиным надлежало довести обход соседей Калинкиной до конца. Штольман планировал ехать снова на склады.
Ульяшин озвучил полученную им информацию: у Коростылева работает некий Митяев Николай. Числится его помощником. Тоже из бывших спортсменов.
— Ну что, все по коням, — скомандовал Штольман. Но тут открылась дверь, и в кабинет вошла Миронова, улыбаясь, поздоровалась со всеми. Опера оживились, заулыбались в ответ. У Якова при виде Анны сердце пропустило удар. Миронова подошла к нему:
— Яков Платонович, я забыла Вам вчера сказать. Настю Калинкину, по-видимому, убили из-за денег. Её поджидал мужчина в проходе во двор и там у них произошла ссора…
— Снова привет с того света? — не удержался от насмешки Штольман. Миронова моргнула пару раз, видимо не зная, как реагировать на его шпильку, потом молча развернулась и подошла к своему рабочему месту. Мужчина поспешил исправить ситуацию и, теребя манжет рубашки, последовал к ней.
— Извините, Анна Викторовна. Никак не могу привыкнуть к вашим сообщениям, — произнес мужчина, виновато заглянув в глаза Мироновой. На лице девушки тучи сменились солнышком.
— Я понимаю Ваш скепсис, Яков Платоныч… — Анна кивнула ему головой.
Тут их разговор прервал Трегубов, открывший дверь в их кабинет:
— Доброе утро, господа, — поздоровался начальник, — Яков Платонович, труп нашли, молодцы. Когда доложите подробности?
— Да, Николай Васильевич, вот Анна Викторовна не дает нам скучать. То одну информацию подкинет, то другую. Осталось дело за малым, — Штольман не удержался от улыбки, — добыть улики и доказательства. Тогда сразу к Вам.
— Рад, что Анна Викторовна так быстро влилась в наш дружный коллектив, — Трегубов одарил Миронову похвальной улыбкой, — хорошо, работайте, господа, — и закрыл дверь.
— Так, о чем мы? — взглянул Штольман на девушку, — аха, я собирался к Коростылеву на склад. Заодно вашу зеленую машину там глянем.
— Я с вами, — кивнула Миронова.
-Хорошо, сейчас позвоню ему, уточню, когда он будет на складе, — Штольман вернулся к своему столу в поисках номера телефона Коростылева.
— Давайте, я с ним поговорю, — предложила Анна.
Яков посмотрел на нее вопросительно, но потом кивнул:
— Звоните, с моего телефона.
И набрал нужный номер.
— Алло, Сергей Михайлович, доброе утро. Это Миронова из полиции, помните? — заговорила девушка в трубку. Штольману показался ее тон кокетливым, и он нахмурился.
— Мне нужно с Вами встретиться. Вы сейчас у себя на складе?.. Нет, мне удобнее подъехать к Вам, …да хорошо, спасибо, ждите., — улыбнулась Анна и отключилась. Довольная, она взглянула на начальника и осеклась, увидев его хмурый взгляд.
— Тон Вашей беседы был далек от делового, — не заставил себя долго ждать ответ Штольмана.
Девушка улыбнулась и добродушно парировала:
— Зато он ждет нас и ничего не подозревает.
— Вас он ждет, а не нас, — буркнул мужчина, но дальше развивать не стал. Наоборот, настроился на деловой лад:
— Надо взять разрешение у Трегубова на досмотр машины Митяева, — и с этими словами вышел из кабинета. Анна сидела в раздумье, когда в кабинет вошел доктор Милтц. Обменявшись приветствиями Александр Францевич передал заключение судмедэкспертизы.
Тут Штольман вернулся за верхней одеждой:
— Вы готовы, Анна Викторовна? — спросил он, одеваясь, — криминалист уже ждет на улице. Александр Францевич, здравствуйте. Чем обрадуете?
— Яков Платонович, даже не знаю хорошие это новости или нет. Сажин умер от остановки сердца. Это не было убийством в прямом смысле.
— Так, — задумался Штольман, — и что это значит?
— Парень перед смертью получил множественные ссадины и синяки, это подтверждает, что он участвовал в поединке. Но эти повреждения не были смертельны. Исследовав кровь и органы погибшего, делаю заключение, что молодой человек принимал специальные препараты — анаболические стероиды. Это аналоги мужского полового гормона. За счет него спортсмены могут увеличивать мышечную массу, выносливость, а также повышать агрессивность. Это то, что нужно бойцу для победы. Но эти препараты имеют и побочное действие. Они оказывают плохое воздействие на почки, печень, сердце и потенцию. И, как бы это сказать, дают только ощущение силы, но изнашивают организм. Принимая анаболики, молодой человек искусственно поддерживал силы, хотя его организм нуждался в отдыхе. И в один прекрасный момент, после сильной нагрузки, к примеру, тот бой, сердце человека не выдержало, — заключил доктор.
— А Вы слышали про доктора Головина? — спросил Яков.
— Слышал, — кивнул головой Милтц, — и про его препараты тоже.
— Вот как? — удивился следователь.
— Яков Платоныч, я ведь должен быть в курсе, что происходит в моем профессиональном мире, — ухмыльнулся доктор. Перекинувшись еще парой фраз, они все вместе покинули кабинет.
В машине по дороге на склады следователь обсуждал ситуацию с коллегами.
— Сильно сомневаюсь, что досмотр салона машины что-то нам даст. Крови на трупе не было… Но Вы уж постарайтесь, Федор Иванович, — обратился Штольман к криминалисту.
— Яков Платонович, все что от меня зависит — сделаю, — кивнул мужчина.
— Труп в машине лежал, завернутый в одеяло, в котором его и закопали, — напоминала Миронова, — Калинкиной передал сверток с деньгами сам Коростылев.
— Доказательств — ноль, только Ваши слова, Анна Викторовна, — вздохнул следователь.
— Понимаю, — грустно согласилась девушка.
Машина следователя въехала на территорию склада и припарковалась возле домика администрации. Там стояло еще несколько машин. Одну они узнали — на ней в прошлый раз приехал хозяин склада. Рядом стояло еще две машины. Одна из них была темно-зеленым джипом. Анна сразу на нее указала. Криминалисту было велено пока остаться в машине. Штольман с Мироновой зашли в здание. Следователь открыл дверь кабинета Коростылева и пропустил девушку вперед. Та, войдя, поздоровалась с хозяином кабинета. Коростылёв встал и с улыбкой поприветствовал Анну. При виде вошедшего следом Штольмана улыбка потухла на лице Коростылёва. Мужчины сухо поздоровались. Штольман сразу приступил к делу:
— Сергей Михайлович, у Вас работает Митяев Николай?
— Да, это мой помощник и охранник.
— Мы хотим с ним побеседовать, — заявил следователь, — пригласите его.
— Пригласить могу, но вряд ли вы сможете с ним беседовать, — пожал плечами Коростылёв.
— Почему? — не понял Яков.
— Он немой, — последовал ответ.
— И тем не менее, пригласите его.
Коростылёв пожал плечами и набрал номер телефона. Через несколько секунд в комнату вошел высокий мужчина такого же примерно возраста как его хозяин.
Штольман встал и шагнул на встречу мужчине.
— Вы Митяев Николай? — спросил он. Тот кивнул и вопросительно глянул на хозяина. Следователь показал Митяеву своё удостоверение и снова спросил:
— У здания припаркован темно-зеленый Митсубиши. Он принадлежит Вам?
Мужчина не ответил, но кинул взгляд на Коростылёва. Тот кивнул ему. Штольман повысил голос:
— Отвечайте на вопрос. Машина принадлежит Вам?
Митяев согласно кивнул. Следователь достал лист бумаги и произнес:
— Это разрешение на досмотр Вашей машины. Ознакомьтесь и подпишите.
Коростылев вышел из-за стола и возмутился:
— На каком основании? Что Вы намерены там искать?
— На основании разрешения, выданного Начальником управления полиции, полковником Трегубовым. Искать улики, — сухо отвечал Штольман и последовал к двери.
— Пройдемте, — бросил он через плечо Митяеву.
Все последовали на улицу. Митяев открыл машину. Криминалист со своим чемоданчиком приступил к работе. Коростылёв названивал по телефону. Штольман подошел к нему и задал вопрос:
— Вы же не станете отрицать, что рассчитались с Сажиным за его победу в поединке?
Коростылёв убрал телефон и, подумав, ответил:
— Да, я рассчитался с ним.
— Вы отдали деньги Сажину прямо в руки?
— Ээээ, — замялся хозяин склада, — нет.
— А кому Вы передали деньги? Советую говорить правду, — нажимал следователь.
— Мы знаем, что деньги были в бумажном свертке, — подкинула фразу Миронова.
— Я отдал их Калинкиной, и что? — начал нервничать Коростылев.
— Это кто-нибудь видел? — продолжал допрос Штольман.
— Ну видели… да там много людей было.
— Что было дальше? — снова спросил следователь.
— Я буду ждать своего адвоката. Я его уже вызвал, — ответил Коростылёв и, отвернувшись, отправился обратно в здание.
— Ваше право на адвоката законно, но только он Вам не поможет придумать оправдание, почему Вы пошли на сговор с Калинкиной, — громко произнес следователь в спину уходящему.
— Какой еще сговор? — ухмыльнулся Коростылев и остановился, глядя на полицейского.
Тут Миронова шагнула вперед и твердо произнесла:
— Сергей Михайлович, Вы договорились с Настей отдать деньги ей, а сумма там была не маленькая, в обмен на ее согласие тайно похоронить тело Сажина. Вы решили скрыть его смерть. Почему? Значит у Вас были основания скрыть причину его гибели!
— Вы его убили и решили спрятать концы, похоронив его в поле возле дороги, ведущей на трассу, — с нажимом заявил Штольман, махнув рукой в сторону ворот.
Коростылев побледнел и уставился на полицейских, открыв рот. Потом воскликнул:
— Вы сошли с ума, я не убивал никого!
— Конечно, — ядовито заявил Штольман, — за Вас это сделал Ваш помощник… или Ваш врач… или оба вместе?
Тут следователя окликнул криминалист, что он закончил.
— Отлично, — довольно заявил Штольман, и пошел к Митяеву:
— Вы проедете с нами в отделение, — и указал тому следовать в их машину. Митяев с криминалистом сели на задние сидения, Миронова как обычно рядом с водителем. Коростылев быстро подошел к их машине:
— Вы не имеете оснований задерживать моего охранника, — заявил он.
— Думаю, мы их найдем, — отвечал Штольман, заводя машину, — а пока мы едем составлять протокол осмотра и проводить беседу. Вас мы вызовем чуть позже, — с этими словами следователь захлопнул дверь и поехал.
В Управлении полиции Штольман распорядился Митяева оставить в допросной. Криминалист подошел к следователю и сообщил ему о найденной в багажнике улике. Достав из чемоданчика пакетик, Федор Иванович объяснил:
— Это очень похоже на нитку от одеяла, которая зацепилась на дне багажника. Я сейчас иду к себе в лабораторию, а Вам пока подкидываю пищу для размышления, — улыбнулся криминалист и продолжил:
— И еще, в багажнике найдена лопата. На ней остатки грунта.
— Отлично, — кивнул Штольман, ждем от вас результатов.
Зайдя к себе в кабинет, Яков и Анна устало опустились на свои стулья.
— Там Митяев ждет, — вздохнула девушка.
— Ничего, пусть пока позагорает, понервничает, — ответил Штольман.
— Нам нужно вызывать доктора Головина, но для плодотворной беседы с ним нужны тоже улики. Пойду-ка я к Трегубову, — хлопнув по столу ладонями, Штольман поднялся и вышел из кабинета.
Миронова заварила чай в ожидании начальника.
Через некоторое время тот довольный вернулся и, положив бумагу на стол, произнес:
— Вот ордер на обыск в кабинете Головина.
— А вот чай, — улыбнулась Анна, протянув стакан с дымящимся напитком.
Мужчина помедлил немного, потом взял стакан из рук девушки со словами:
— Спасибо, очень кстати, — и так благодарно посмотрел на неё, что щеки Анны слегка порозовели. Она прошла за свой стол со своим бокалом. Прихлебывая горячий напиток, спросила:
— Кто с Вами поедет? Коробейников еще не вернулся.
— Ульяшина возьму. Вы останетесь здесь. К Митяеву не ходите. Подождем результаты экспертизы.
Миронова хотела возразить, но передумала.
Выпив чай и вызвав Ульяшина, Штольман уехал. Анна осталась в кабинете. Через час вернулся Коробейников, и они обменялись полученной информацией.
На следующий день в 10 утра группа Штольмана сидела в кабинете у Трегубова.
— Николай Васильевич, дела обстоят следующим образом, — докладывал Штольман.
— Смерть Анастасии Калинкиной оказалась связана со смертью Ильи Сажина. Парень умер, по заключению судмедэксперта, от остановки сердца, врач Головин, присутствовавший на турнире, засвидетельствовал его смерть, но только на словах, т.к. сам был причастен к грязным допинговым делам в этом спортивном клубе. В его кабинете при обыске нашли несколько ампул запрещенных препаратов. Доктор Милтц дал заключение. Наличие таких же препаратов было найдено в крови Сажина. Головин утрверждает, что эти препараты брал для себя. Источник, где брал, называть пока отказывается. Мы его оставили у нас в следственном изоляторе пока.
— Не забывайте, что Вы можете его держать не более 48 часов без доказательной базы, — напомнил Трегубов.
Штольман согласно кивнул головой и продолжил:
— Далее, что касается задержанного нами Митяева. В багажнике его машины обнаружены следы присутствия одеяла, в котором закопали тело Сажина. Митяев дал письменные объяснения, что это одеяло принадлежало ему и лежало у него в машине. Как оно оказалось в земле на трупе, он не знает. Остатки грунта с лопаты, обнаруженной также в багажнике машины, совпадают по минеральному составу с землей, куда закопали тело спортсмена.
— Улики есть, но они косвенные, — выслушав отчет, произнес Трегубов.
— Еще нами установлено, что поздно вечером, в день исчезновения Калинкиной, к ней домой заходил мужчина и спрашивал девушку, — тетка погибшей опознала в нем Белова Никиту, соперника Сажина. А ночью свидетели слышали то ли спор, то ли ссору мужчины и женщины в месте, где мы обнаружили следы крови Калинкиной.
— Запрос на Белова сделали, конечно? — задал вопрос Трегубов.
— Да, пока его следы не обнаружены. В квартире, что он снимает, не появлялся несколько дней. Но мы ищем.
— А за что убили Калинкину, уже установили? — спросил полковник.
— Анна Викторовна лучше Вам объяснит, — Штольман передал слово Мироновой.
— Николай Васильевич, насколько я это вижу, так сказать, убили девушку из-за денег. Ей Коростылев, владелец подпольного клуба, передал в вечер смерти ее жениха Сажина, его выигрыш. Сумма была большая. Это видели несколько человек. В том числе и Белов. Коростылев передачу денег не отрицает. А дальше — нам нужен Белов, — развела руками Миронова.
— Подавайте в розыск, — кивнул Трегубов и отпустил подчиненных.
Вернувшись в свой кабинет, Штольман решил еще раз допросить Митяева. Вчера это заняло много времени. Следователь задавал вопросы устно, Митяев отвечал письменно. Поручив дежурному привести подследственного в допросную, сам пока приготовил стопку бумаги и ручку. Тут зазвонил внутренний телефон, Штольман взял трубку и, услышав сообщение, поднялся. Коробейников и Миронова посмотрели вопросительно на него.
— Головину стало плохо в камере. Его в больницу увозят, — ответил следователь.
— Этого еще не хватало, — озвучил Коробейников мысли всех.
Штольман, прихватив лейтенанта, отправился на допрос. Миронову отправил в больницу к Головину… Через несколько часов все встретились снова в своем кабинете.
Анна доложила, что состояние Головина тяжелое, инсульт, он в реанимации, к нему не пускают. На дверях оставили охрану. Врачей, дежуривших в реанимации, попросили записывать всё, что будет говорить больной.
Митяев пошел на контакт и признался, что вместе с Калинкиной закопал тело Сажина в поле. Потом отвез девушку на трассу, где она поймала такси. Сам поехал домой. Камера видеонаблюдения на подъезде подтверждала слова Митяева. Решение закопать тело взял на себя. Коростылев, типа, таких указаний не давал.
Коростылев прибыл вместе со своим адвокатом еще через пару часов. Ему учинили допрос, но он так и не признался, что давал указание закопать тело своего бойца. А также полностью отрицал, что Головин распространял допинг — препараты у него в клубе. Он, во всяком случае, ничего об этом не знал. Пришлось Коростылева отпускать. Он гордо покинул кабинет следователя, при этом не упустив возможность повторить Мироновой своё недавнишнее предложение. Анна вспыхнула, но промолчала. Штольман же, играя желваками, посоветовал адвокату увести своего подопечного от греха подальше.
— Ринг-герлз? — удивленно поднял брови, глядя на девушку, Коробейников.
— Не берите в голову, — махнула рукой Анна и уткнулась в бумаги. Ей почему-то не хотелось снова затрагивать эту тему при Штольмане. Она чувствовала его негативную реакцию, чем-то похожую на ревность. Но нет, конечно, это не ревность. С чего бы ему ревновать… Да и не похож, скупой на эмоции, Штольман на способного к ревности мужчину…
— Антон Андреич, делом займитесь, — прилетело лейтенанту и от Штольмана.
Коробейников занялся оформлением бумаг.
— Коростылёв подкинул неплохую идею, где искать Белова, — тут озвучил свои мысли следователь, — проедусь-ка я в спортивную школу к его бывшему тренеру. Возможно, он знает друзей Белова, у которых тот может залечь на дно.
Рабочий день близился к концу. Надо было уже собираться и ехать. Штольман надевал пальто, Коробейников решил немного задержаться, чтобы дооформить протоколы допроса, Миронова тоже стала одеваться. Сегодня была пятница, и у нее по расписанию было первое занятие по танцам. В коридор Яков и Анна вышли вместе, попрощавшись с Антоном Андреичем.
Выйдя на улицу, Штольман предложил довезти девушку до дома — это почти по пути в спортшколу. Миронова подошла к пассажирской двери машины следователя. «Кажется я к этому начинаю привыкать», — усмехнулась про себя девушка.
«И мне это нравится», — вторил её мыслям Штольман в своей голове, открывая Анне дверь.
— Только мне не домой, а с Вами, — улыбнулась она, усаживаясь на сиденье.
— Рабочий день заканчивается, Анна Викторовна, поезжайте домой и спокойно отдыхайте, я сам поговорю с Терентьевым, — возразил мужчина и закрыл за девушкой дверь.
— Яков Платоныч, мне тоже надо в эту школу, у меня сегодня тренировка, — объяснила с улыбкой Анна, пока Штольман садился за руль. Заводя машину, он в зеркало украдкой наблюдал, как Миронова, уже по-хозяйски, пристегивается и поправляет шарф на голове, смотрясь в зеркальце откидной панели. И так это нравилось Якову, как будто, так и должно быть всегда.
Выехав на дорогу, мужчина с улыбкой спросил:
— И в какую же секцию Вы записались?
— На танцы, — ответила девушка.
— Хм…танцы, — задумчиво протянул Яков. — Вальс танцуете, Анна Викторовна?
— Я на восточные записалась, — ответила Анна.
Мужчина бросил взгляд на неё:
— Интересно. А почему именно туда?
— Ну я решила не бросать, начатое еще в Москве, и нравится мне это направление, — пожала плечами Миронова, — а вальс я разучила для школьного выпускного, но с тех пор больше повода не нашлось его станцевать, — немного грустно улыбнулась девушка. И чуть помедлив, задала встречный вопрос:
— А Вы, Яков Платоныч, вальсируете?
Штольман немного помолчал, потом произнес:
— Было дело в далекой юности, тоже ходил в бальный кружок.
Анна удивленно обернулась на мужчину:
— Надо же, трудно представить… — но осеклась смущенно.
— Что, не похож на танцора? — хмыкнул
Яков, глянув на девушку.
— Честно? Совсем не похожи, по характеру… — решилась на откровенность Анна.
— Да я и сам уже почти не верю в это, — широко улыбнулся мужчина, кинув веселый взгляд на Миронову. — А вы, Анна Викторовна, психологические портреты уже на нас всех составили? — продолжил он в том же духе.
— Нуу… — замялась девушка, — профессиональная привычка, знаете ли, — в тон мужчине ответила Анна, сверкнув весело голубыми глазами. У Штольмана сразу теплело на душе, как будто чем-то близким и родным обволакивало, когда эта девушка вот так улыбалась ему, и они болтали обо всем, кроме убийств…
Из-за пробок дорога заняла больше времени, чем планировалось. Анна уже опаздывала на занятие, поэтому сразу бегом отправилась на второй этаж. А Штольман прошел на ресепшн.
— У Терентьева тренировка начнется через час, — ответила ему там девушка. А сам наверно через полчаса подъедет.
Штольман остался ждать в вестибюле. Ему вдруг очень захотелось пойти посмотреть, как занимается Анна, но он так и не решился…
Терентьев зашел в холл школы через минут сорок и торопливо направился к себе в тренерскую. Следователь окликнул его по дороге:
— Анатолий Павлович, добрый вечер, нужно с Вами поговорить.
Тренер на ходу поздоровался и пригласил его к себе в тренерскую.
— Из-за этих пробок задержался, а сейчас уже ребята будут собираться, — ворчал Терентьев, переодеваясь у себя, — спрашивайте, что хотели, хотя не представляю, чем могу быть еще полезным Вам.
— Меня интересует Белов Никита, его друзья, товарищи по боксу. С кем тесно общался? — задавал вопросы Штольман.
— Ну были у него тут приятели. Надо подумать, — подошел к столу тренер.
— Напишите их имена и фамилии, пожалуйста, — с этими словами следователь протянул блокнот и ручку Терентьеву…
Первое занятие понравилось Анне, и педагог — тоже. По окончании тренировки, Эльвира Сергеевна подошла к девушке и поинтересовалась ее впечатлениями.
— Вы знаете, — ответила Анна с улыбкой, — тело моё конечно устало — перерыв в занятиях был большой, но танцевать мне хочется еще и еще…
Эльвира внимательно глянула в глаза Мироновой и проникновенно произнесла:
— Вот такие слова, нас — педагогов, окрыляют, для таких учеников нам хочется трудиться и дальше.
Миронова снова улыбнулась.
— Анна, у Вас прекрасная фигура. В восточных танцах акцент на выразительных бедрах танцовщицы. Но важнее — это чувство ритма и пластичность движений. Вы этим обладаете от природы. Еще над многим, конечно, надо работать, но с таким Вашим настроем, уверена, мы многого добьёмся, — улыбнулась педагог и попрощалась со своей новой ученицей…
Штольман взял свой блокнот с написанными в нем несколькими именами. «Надо будет срочно найти их адреса. Завтра придется выйти на работу» — обдумывал дальнейшие свои действия следователь.
— Мне пора уже в зал, ребята пришли, — сказал Терентьев и собрался выходить из тренерской.
Тут дверь распахнулась, и влетел подросток:
— Анатолий Павлович, там ваши парни лупят кого-то во дворике за школой. Ой так лупят, как бы не прибили, — тяжело дыша, проговорил мальчишка.
Терентьев, чертыхнувшись, ринулся из помещения вместе с пацаном. Штольман тоже устремился за ними…
Анна в раздевалке познакомилась со своими новыми партнершами по танцам. Девочки в группе подобрались красивые и способные. Все радушно приняли новенькую, поболтали и, одевшись, стали расходиться. Миронова собралась последней. Готовая на выход, она вдруг почувствовала холодный поток воздуха, оглянувшись, увидела дух Калинкиной. Девушка посмотрела на Анну, и та почувствовала страшное волнение:…Штольман… Ему грозит опасность.
Выскочив из раздевалки, Миронова побежала на первый этаж в спортивный зал. Вбежав туда, она остановилась. В зале тренировалось пара боксеров. Ни тренера, ни Штольмана, никого больше не было. В углу завис дух Насти и, передав снова волну тревожности, поманил за собой. Скорее, скорее… Анна, выбегая из зала, схватила одну из лежавших в углу ручных гантель, сама не зная зачем. И устремилась за духом Калинкиной. Оказавшись на улице, Миронова последовала за Настей, дух которой уже маячил на углу здания. Подбежав туда, девушка остановилась, увидев шедшую ей навстречу группу парней с тренером в центре. Терентьев — она его помнила — не стесняясь в выражениях, отчитывал своих подопечных. Те, понурив головы, молча слушали.
— Где Штольман? Следователь где? — громко спросила Миронова.
Терентьев махнул рукой, указывая куда-то за угол здания. Анна побежала туда. Завернув за угол школы, она оказалась во внутреннем дворике, освещаемом только светом из нескольких окон здания. В противоположном углу двора девушка увидела две мужские фигуры и ринулась к ним. В одной из них Миронова узнала Штольмана. Он что-то сказал мужчине, поднимавшемуся с земли, потом отвернулся и сделал пару шагов от него. Сидевший на земле, резко поднялся и с подскока тут же нанес сильный удар в голову, повернувшемуся к нему, следователю. Якова отбросило назад на стену здания и он, как тряпичная кукла, сполз по стене, оставшись полулежать там. Всё это произошло, пока Миронова пробегала через дворик. Видя, как Яков получает удар, Анна вскрикнула. Бивший его мужчина обернулся на возглас и получил удар гантелей куда-то в район уха от, налетевшей на него, девушки. И тоже упал.
Запыхавшаяся Анна опустилась на колени рядом с лежащим следователем. Тот не шевелился.
— Яков Платонович, — тихо позвала девушка, — Яков Платоныч, Вы меня слышите?
Мужчина не выказывал признаков жизни. Анну накрыла паника: неужели умер? Нет, не может быть! Она ледяными пальцами пыталась нащупать пульс на его шее, но от волнения слышала только стук своего сердца. Увидев в ближайших окнах промелькнувшую фигуру, Миронова кинулась туда. Это был какой-то кабинет. Форточка была открыта. Она позвала на помощь. Какая-то женщина подошла к окну и, прижавшись к стеклу лбом, разглядела в полутьме Анну. Девушка крикнула, чтобы вызвали полицию и скорую, и снова вернулась к лежащим на земле мужчинам. Оба не шевелились. Миронова снова присела рядом со Штольманом и в панике начала повторять его имя:
— Яков Платоныч, Вы слышите меня, Яков Платоныч, отзовитесь, — Анна гладила его по щеке, а её голос срывался на всхлип.
— Яков, милый, — почти шептала девушка уже у самой щеки мужчины, — очнись, ну прошу тебя…
Слезы закапали на лицо мужчины. Не зная, как еще привести дорогого ей человека в сознание, Анна коснулась его губ своими…
Штольман падал как будто с огромной высоты, вокруг была темнота, и только далекий и какой-то знакомый и родной голос звал его по имени. А потом он ощутил легкие прикосновения, словно крылья бабочки, на своём лице. Его щёк, а потом и губ коснулось что-то нежное теплое и ласковое, и так захотелось это увидеть, что мужчина с усилием вынырнул из темноты. Слегка приоткрыв глаза, он увидел перед собой — очень близко — лицо. Сфокусироваться было сложно, но Штольман, почти чутьем, узнал его. Прекрасное лицо этой девушки он теперь узнает из миллиона. Анна звала его: милый… Анна целовала его… Анна плакала…
Яков вспомнил: он подошел к лежащему на полу Белову, когда тренер уводил своих парней:
— Белов, поднимайся, больше тебя не тронут. Я — следователь Штольман, нам надо поговорить, — произнес Яков и отошел на пару шагов, давая парню возможность прийти в себя и встать. И… получил сильный удар. Потом пустота. И из этой липкой темноты Якова вытащил голос и поцелуй его девушки-мечты. Голова раскалывалась, руки не слушались, но он попытался её успокоить:
— Со мной всё в порядке, — прохрипел мужчина.
Анна замерла: «Живой!»
Дрожащей рукой Штольман дотянулся до её щеки, по которой катились слезы, и попытался их стереть.
— Я вызвала Скорую, потерпите, сейчас они приедут и окажут Вам помощь, — пролепетала девушка.
— Самую лучшую помощь Вы мне уже оказали, — попытался хрипло шутить Штольман и его взгляд непроизвольно опустился на ее губы. Анна, сама отчетливо не понимая, что делает, снова потянулась губами к его губам. Яков тут же ответил на поцелуй…
Сзади послышался топот бегущих ног. Это были два врача Скорой помощи. Миронова отстранилась от полулежащего мужчины. В его серых глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление. Один врач склонился к следователю. Анна поднялась и подошла к Белову, над которым склонился второй врач. «Господи, надеюсь я его не убила», — запоздало мелькнуло в её голове.
— Он жив? — спросила у доктора девушка. Тот, прощупав пульс лежащего, утвердительно кивнул.
— Что здесь произошло? — спросил врач.
— Нападение на полицейского, — ответила Анна и снова вернулась к Штольману. — Это очень серьезная травма? — спросила она у доктора.
— Сотрясение, — заключил тот, — рекомендую отлежаться несколько дней в стационаре и прокапать лекарства. Мы сейчас можем туда Вас отвезти, — предложил врач пострадавшему.
— Лучший стационар — это дом, — отозвался Яков.
— Яков Платонович, Вам нужен покой, лечение и хороший уход, — укоризненно взглянула Анна на Штольмана, и в ответ получила взгляд, смысл которого не очень поняла, но щеки её почему-то порозовели.
Тут сзади снова кто-то подбежал, это прибыли два полицейских. Миронова пошла к ним. Предъявив удостоверение сотрудника полиции, девушка объяснила, что вон там лежит подполковник полиции, нуждающийся в госпитализации, потому что получил травму от этого человека, подозревающегося в убийстве, который тоже нуждается, по видимому, в лечении, но и помещении под стражу. На вопрос полицейского, что случилось с подозреваемым, Анна, немного смутившись, ответила, что она оборонялась. И предупредила ребят быть осторожными с этим человеком, т.к. он боксер. Один полицейский присел рядом с приходившим в себя Беловым и надел на него наручники. Второй полицейский вместе с Мироновой подошел к Штольману. Следователь попробовал подняться, но сперва ему это не удалось. Потом, с помощью врача, он все-таки встал на ноги. Голова закружилась, и он зажмурился, побледнев. Врач снова предложил госпитализацию. Но Яков отказался и попросил отвезти его домой. Лейтенант отпустил Штольмана, но девушке придется, сказал он, проехать с ними в отделение для дачи показаний.
— Анна Викторовна, вызовите Коробейникова, он Вам поможет, — распорядился напоследок Яков и пошел в сопровождении врача. Полицейские помогли подняться Белову и повели его в свою машину…
Был уже поздний вечер, когда Анна ехала в такси домой. Она очень устала. Спасибо Антону — быстро примчался в отделение полиции и помог ей в оформлении всех показаний. Зайдя домой на кухню, чтобы выпить чаю, девушка увидела полупустую бутылку коньяка на столе. «Надо что-то делать с дядей, — грустно подумала Анна, — его депрессивное увлечение спиртным уже входит в привычку.» Петра Ивановича она нашла спящим в своей комнате. «Завтра надо с ним серьезно поговорить,» — решила Миронова, поднявшись к себе. Засыпала девушка с мыслями о Штольмане. Как он там? Сильно ли болит у него голова? И вспоминает ли он о ней… Закрывая глаза, ей мерещился их первый, такой странный, поцелуй… Инициатором была Анна, да… но ей не было неловко от этого. Засыпала девушка счастливая в предвкушении чего-то очень красивого…
Штольман наконец оказался дома, в своей небольшой двухкомнатной ведомственной квартире. Чувствовал себя Яков неважно. Болела голова. Приняв наскоро душ и выпив стакан чая, следователь решил позвонить Коробейникову. Антон Андреич доложил, что Белова доставили к ним в управление в изолятор. И врач оказал ему необходимую помощь. Анна Викторовна в его присутствии дала показания, почему она была вынуждена оказать силовые действия в отношении Белова и была отпущена домой. Штольман поинтересовался, что произошло между Мироновой и Беловым. Узнав про поступок Анны, вслух Яков никак не среагировал, а про себя сперва отругал девушку за риск, потом мысленно снял перед ней шляпу. В конце разговора Штольман сообщил, что завтра, если здоровье не подведет, он приедет на работу, несмотря на выходной день. Коробейникову надлежало там быть по любому, а Миронову договорились не беспокоить пока.
Отключившись, Яков решил проверить свою электронную почту. Там висело непрочитанное письмо. Очередное. От Нины. Подумав пару секунд, мужчина всё-таки открыл его.
«Любимый мой Якоб, — гласило послание, — вынуждена признаться себе и тебе, что не могу тебя забыть. Безумно скучаю, люблю и буду любить тебя до конца своих дней…»
Удалив сообщение, Яков собрался лечь отдохнуть. Его мысли занимала только одна женщина и это была не Нина. Нежинская осталась в прошлом, которое хотелось стереть из памяти. Выключив свет, Штольман растянулся на кровати. Голова была тяжелая и клонило в сон, но он хотел продлить сегодняшний день еще немного воспоминаниями о том, что случилось. Миронова Анна Викторовна, отважная и нежная… Она рисковала собой ради него. Штольман даже боялся думать, что могло случиться, если бы у нее не получилось вырубить этого здоровяка.
Но она умудрилась с ним справиться… И ещё, она поцеловала Якова… Она назвала его милым и волновалась за него как за дорогого человека… Никто в его взрослой жизни так о нем не беспокоился. Это было странно, непривычно, но чертовски приятно… «Анна…», — с этим именем мужчина задремал…
Его разбудил короткий звонок в дверь. Открыв глаза и глянув на часы, Яков понял, что дремал всего полчаса. Подъем с кровати отдался в голове болью. Поморщившись и чертыхнувшись на неизвестных поздних визитеров, Штольман подошел к двери и открыл ее.
Перед ним стоял солидный мужчина лет за пятьдесят.
— Подполковник Штольман Яков Платонович? — спросил он. И, получив утвердительный ответ, показал удостоверение.
— Полковник Варфоломеев, Следственный комитет. Нам нужно побеседовать с Вами, товарищ подполковник.
Проведя гостя в комнату, Штольман спросил:
— Чем обязан?
— Извините за поздний визит, — начал гость, — но дома Вас раньше не бывает, а приходить к Вам на службу или вызывать к себе не хотелось. Наш разговор должен остаться между нами.
Штольман молча слушал. Гость тоже умолк на несколько секунд, потом продолжил:
— Яков Платонович, Вам знакома Нежинская Нина Аркадьевна, — прозвучало это не как вопрос.
Штольман напрягся и сухо подтвердил:
— Да.
— Я руковожу отделом, занимающимся внутренними преступлениями, совершенными представителями силовых структур. Ко мне обратились коллеги из Главного управления по контролю за оборотом наркотиков. Они давно занимаются одной достаточно крупной подпольной нарколабораторией. Одна из ниточек вывела их на госпожу Нежинскую.
— Это достоверная информация? — вскинул брови Яков.
— Абсолютно, — кивнул головой Варфоломеев, — они вышли на нее год назад. Нина Аркадьевна имела привычку периодически посещать город Тверь. Естественно, ребята из отдела по наркотикам, вышли и на Вас, Яков Платонович. Вы были под наблюдением всё это время. За Вами ничего не нашли. Но, связь с Нежинской бросила на Вашу репутацию тень. Извините, это Ваша личная жизнь, — пожал плечами полковник, — но я вынужден это обсуждать. По причинам, известным Вам, посещение Твери Нежинской прекратилось.
Варфоломеев умолк и выжидательно глянул на Штольмана.
— Мы расстались, — вынужденно ответил Яков.
Полковник кивнул и продолжил:
— Я взял на себя миссию и самолично приехал сюда, чтобы избавить Вас от общения с теми ребятами, но вынужден сообщить, что Вы находитесь в разработке двух отделов. Моего и отдела по обороту наркотиков.
— То есть, я под колпаком, — хмыкнул Штольман.
— Увы… — кивнул Варфоломеев и продолжил: Нина Аркадьевна очень прочная ниточка, которую разрабатывали долго, и не хотелось ее терять. Потому что на поиск новой зацепки, ведущей к этой лаборатории, уйдет еще масса времени. А чревато это производством новых партий наркотиков. Да что мне Вам объяснять, Вы все сами понимаете…
Штольман молча кивнул, желваки его заиграли — он уже понял, к чему этот разговор.
— Поэтому, Яков Платонович, я приехал к Вам, чтобы предложить восстановить отношения с госпожой Нежинской, чтобы вести наблюдение за ней и ее связями здесь.
— Предложить? — вяло уточнил Яков, — значит у меня есть возможность отказаться. «Надежда умирает последней, и вдруг они ему просто предлагают» — мелькнуло в голове у мужчины.
— Нет. Такой возможности Вам мы не можем предоставить, — сочувственно, но твердо заявил Варфоломеев.
— А какие основания есть предполагать, что эта лаборатория находится в нашем районе? И какие доказательства указывают на причастность Нежинской к ней? — задал вопрос Штольман.
— Я рад, что этим делом займется такой профессионал, — улыбнулся полковник и, вытащив файл с документом, передал его следователю.
— Ознакомьтесь, — произнес Варфоломеев.
Прочитав, Штольман поднял глаза:
— Железных улик против нее нет.
— Если б были, Нежинская бы уже сидела, — пожал плечами Варфоломеев, — этим то и надлежит заняться Вам.
Яков прижал пальцы к вискам. Голова разболелась еще сильнее. Но страшнее был угол, в который его загоняли.
— Вы предполагаете, что Нина — перевозчик денег, — рассуждал следователь.
— И очень больших, — кивнул полковник, — более того, она — скорее всего, связующее звено между хозяевами и производителем.
— А хозяева кто? — спросил Яков.
— Корни этого синдиката уходят за границу, — ответил Варфоломеев, — они сплели такую паутину… — полковник присвистнул.
— В общем, Яков Платоныч, время не терпит, если они найдут другого курьера, или курьер найдет себе здесь другое прикрытие, придется начинать все сначала…
— Вы думаете, Нежинская познакомилась со мной, преследуя свои цели? — вдруг спросил Штольман.
— Возможно, в Вашем случае совместилось приятное с полезным, — ухмыльнулся Варфоломеев.
— Но узнав меня, думаю, Нина понимает, что я не пойду ни на какие сделки, — возразил Яков, — какой ей прок от меня сейчас?
— Думаю, для Вас у нее найдется в рукаве такая карта как шантаж, — устало возразил Варфоломеев и поднялся.
— Шантаж? — удивился Штольман и последовал за гостем к выходу, — но чем меня можно шантажировать?
Варфоломеев остановился у двери и взглянул в глаза Якову, как будто заглянул в душу:
— Подумайте об этом, возможно, у Вас есть «слабое звено»… — и, замолчав на пару секунд, продолжил, — отчеты будете присылать еженедельно мне лично, для экстренной связи я Вам скину номер телефона. Спокойной ночи, Яков Платонович.
С этими словами полковник покинул квартиру. Штольман вернулся в комнату и застыл там в раздумье. Потом сел за компьютер и вошел в почту. Яков всегда был немного косноязычен в словесном выражении своих чувств, а тут он буквально впал в ступор. Раз десять мужчина набирал и стирал строчки сообщения для Нины. Переступать через себя и своё нежелание было невыносимо. В итоге, написав короткое " Хотелось бы встретиться», Яков отправил эту фразу, подошел к кровати и буквально рухнул на неё…
«Доброй ночи?.. После всего?.. Шутник Вы, однако, господин из Следственного комитета,» — бурчал про себя мужчина. Виски ломило. В памяти всплыли все эти последние два года общения с Нежинской. Всё, о чем он так мечтал забыть и старательно запихал в дальние углы памяти, пришлось вытряхнуть и перебирать по крупицам эпизодов. Что и про кого он мог говорить Нине, о чем она спрашивала его…
Сон все-таки сморил мужчину. Ему приснилось его «слабое звено»: Анна улыбалась и таяла в тумане… С его губ срывались фразы: — «Прости меня, прости.»