Иногда Тэхёну казалось, что самое сложное в учебной жизни его ребенка — это родительские собрания. Альфа старался посещать каждое и внимательно слушать все замечания и предложения классного руководителя сына. Вчера Соджун сообщил об очередном таком собрании и сказал, что оно очень важное, пусть Тэхёну так и не кажется, ведь точно так же говорили о прошлом, позапрошлом и многих предыдущих. Поэтому мужчина предварительно договаривается с соседом, чтобы в случае чего заглядывал в их квартиру, и отпрашивается на пару часов раньше с работы.
Когда его автомобиль паркуется на стоянке в огромном школьном дворе, альфа не спешит выходить, до собрания на этот момент остаётся почти полчаса. Он замечает, как в некоторых окнах горит свет, на улице уже начинает смеркаться. Тэхён невольно вспоминает их с сыном утренний разговор:
— Ты же помнишь про собрание? — спрашивает у отца Соджун.
— Конечно, — кивает Тэхён, обхватив ручку чашки с горячим горьким кофе в ней.
— Надеюсь, господин Чон не будет на меня жаловаться, — бубнит под нос юный альфа, пихая в рот ложку с хлопьями.
— А есть на что жаловаться? — спрашивает, смотря на сына.
— Не знаю, — пожимает плечами. — Но учитель просил, чтобы ты обязательно пришаел.
— Ну посмотрим, что ты там уже натворил, — легко хмыкает Тэхён, делая еще один глоток.
Вспоминая их диалог, альфа задумывается, что же могло такого произойти, что учитель Чон попросил его обязательного присутствия. Неужто Соджун-и действительно что-то натворил? Тэхён, как единственный родитель в их небольшой семье, очень ответственно относится к воспитанию своего не по годам взрослого сына, с которым иногда бывает сложно, ведь Соджуну скоро пятнадцать. Подростковый возраст — самый сложный в психологии отношений родителей и детей, но Тэхён старается быть хорошим отцом для своего мальчика.
Когда до собрания остается минут десять, альфа решает покинуть автомобиль и наконец-то зайти в здание школы. Он поднимается на второй этаж, где находится класс сына, в коридоре уже слышатся голоса других родителей, которые так же, как и он, решили прийти пораньше. Тэхён заходит в кабинет, здороваясь с другими лишь кивком. Кроме них в помещении больше никого нет, кто-то говорит, что учитель Чон отошел в учительскую. Альфа занимает место за партой своего сына, подписанной его именем — вторая от преподавательского стола, который находится прямо по центру кабинета.
Стоило стрелке настенных часов приблизиться к отметке пяти часов, как в кабинет входит Чон Чонгук — классный руководитель детей, чьи родители здесь собрались. Господин Чон взял руководство над классом в начале этого учебного года, когда прошлый учитель вынужденно переехал в другой город. Омега был достаточно умен и квалифицирован, а самое главное — хорошо ладил с их детьми, находя подход к каждому из двадцати человек. Еще учитель Чон достаточно красивый и привлекательный, иногда Тэхён зависал на нем, полностью пропуская всю важную информацию мимо ушей.
Тэхён не отрицает того, что этот омега ему симпатичен, но он не спешит предпринимать какие-либо действия, одергивая себя тем, что Чон Чонгук все еще классный руководитель Соджуна. И выход за рамки их «рабочих» отношений будет, как ему кажется, слегка неуместным. Ему не хочется, чтобы из-за этого появились проблемы у его сына, ведь он знает, какими жестокими бывают дети.
— Добрый вечер, уважаемые родители, — по кабинету разносится мягкий голос учителя, приветливо улыбающегося всем присутствующим. — Благодарю всех, кто смог прийти сегодня.
В ходе собрания Чонгук рассказывает об успеваемости детей, делая акцент на скорых контрольных. Стоило услышать имя своего сына, как Тэхён начал слушать более внимательно, после чего снова отвлекается, позволяя себе рассматривать омегу перед ним, мысленно благодаря всех, что он в кабинете не один и никто не поймает его за «шалость». Слух альфы улавливает что-то про экскурсию, подразумевающую под собой поездку в другой город, и надо будет решить, кто из родителей сможет составить компанию классному руководителю, чтобы следить за детьми.
Учитель Чон что-то говорит, слегка размахивая руками и перемещаясь из стороны в сторону, но когда он заканчивает мысль, то присаживается за рабочий стол. Омега открывает блокнот с записями и озвучивает другие вопросы, заранее заготовленные для сегодняшнего собрания. Придвинувшись к столу, Чонгук позволяет себе слегка откинуться на спинку кресла, одна рука лежит на столе возле раскрытого блокнота, а вторая — на бедре под столом. Он внимательно слушает одного из родителей, что вносит определенные предложения по озвученному ранее вопросу, но взор его направлен лишь на Ким Тэхёна.
Омега чувствует, как просыпается его внутренняя сущность, стоит почувствовать на себе пронзающий тяжелый взгляд.Чонгук знает, что его бесстыдно разглядывают, давно поймал за этим делом альфу, будоражащего его нутро и тревожащего его сознание. Он чувствует, как все его тело невольно сжимается под пристальным взглядом, внутри постепенно нарастает тепло, что почти мгновенно ухает куда-то вниз.
Омега пытается перевести внимание на других родителей, вынося следующий вопрос на обсуждение, но надолго его не хватает. Взгляд каждый раз цепляется за того самого альфу почти в самом центре класса. Ким Тэхён — отец одного из его учеников. Ким Тэхён — мужчина, из-за которого дрожит всё нутро, а в паху скапливается жар от подступающего, щекочущего возбуждения. Рука, до сих пор находящаяся под столом, скользит по бедру, выше к паху, что так ноет сейчас. Будь возможность, Чонгук прямо сейчас бы стянул с себя эти резко ставшие неудобными брюки, но он в помещении не один. Вот только безумное сознание это не останавливает, и его рука накрывает скрытый под одеждой пах. Омега боится потечь при всех, уже чувствуя, как пульсирует его вагина.
Слушая родителей и комментируя их предложения, Чонгук раздвигает ноги в стороны, благо этого не видно под столом. Он чувствует, как мягкая ткань белья пропадает между складками и надавливает на клитор, натирая тот. Возбуждение и желание смешиваются в какой-то сумасшедший коктейль, растекаясь по телу. В какой-то момент Чонгук теряет нить разговора и неловко переспрашивает, о чем говорит отец одного из учеников. Омега чувствует, что его феромон сгущается, и пытается взять его под контроль, ведь не хочет привлекать лишнего внимания. Но от мысли, что кто-то его поймает за тем, чем он бессовестно занимается под столом в присутствии родителей собственных учеников, его тело обдает жаром, а легкое чувство стыда щекочет изнутри.
Чонгук надавливает на пах сильнее, пытаясь успокоиться и обуздать свою сущность, что мечется и сходит с ума от одного конкретного альфы, до сих пор пожирающего его взглядом. Омега благодарит самого себя за то, что его брюки темного цвета и никто не заметит, если он потечет прямо сейчас, потому что между складок становится слишком липко. Он теряет счет времени и мысленно просит всех скорее уйти, потому что его тело начинает мелко дрожать от желания получить больше прикосновений и разрядки.
Благо вопросы для обсуждения в его блокноте заканчиваются, и он на дрожащих ногах встает и выходит из-за стола, становясь возле него. Чонгук крепко сжимает бедра между собой, стараясь не обращать внимания на покалывание в паху и раздраженный трением об одежду клитор. Учитель мягко улыбается каждому родителю, что проходит мимо него, прощаясь.
— Господин Ким, — зовет Чонгук мужчину. — Задержитесь, пожалуйста, мне нужно с вами кое-что лично обсудить.
Тэхён лишь кивает, дожидаясь, когда все покинут помещение. Альфа замечает чужое состояние и мечется от одной мысли к другой, пытаясь понять, что может служить причиной тому. Он почувствовал омежий феромон, в момент ставший гуще, как обычно бывает из-за возбуждения, но одернул себя, ведь такого не могло быть в ситуации с родительским собранием.
— Что вы хотели обсудить, господин Чон? — спрашивает Тэхён, когда последний родитель покидает помещение, исчезая в коридоре. — Соджун что-то сделал? — уточняет альфа, ведь все, что касается сына, его интересует в первую очередь.
— Нет, — качает головой Чонгук, подходя к двери и закрывая ту. Кажется, только что прозвучал щелчок замка, да такой, словно заперли на ключ.
— Что же вы тогда хотели обсудить? — вопросительно дергает бровью и выжидающе смотрит на омегу.
Тэхён стоит возле первой парты, опираясь на ту, и наблюдает за омегой. Чонгук выглядит зажатым и напряженным, а еще альфа снова чувствует, как усиливается чужой феромон. Ему кажется, что он скоро задохнется или даже сорвется от нахождения с омегой в одном помещении, но уходить почему-то совсем не хочет.
— Это, — слегка тянет, — скорее личный вопрос, — произносит Чонгук, подходя ближе и становясь прямо напротив.
Альфа замечает, как черный зрачок полностью затапливает собой медовую радужку, которой уже практически не видно. Чонгук пахнет возбуждением, и это одновременно сбивает с толку и будоражит. Тэхён пытается себя одернуть и убедить, что это совсем не то, что он себе придумал, и омега просто хочет поговорить. Но все домыслы, чтобы вразумить себя, исчезают в секунду, стоит Чонгуку податься вперед и коснуться его губ. Это произошло так неожиданно, что альфа на мгновение замирает, не зная, куда себя деть и что нужно делать.
Но стоит почувствовать чужой напор и то, как ловкий омежий язык пытается проникнуть в его рот, так все сознание рассеивается, и он притягивает учителя ближе, обхватив рукой за талию. Весь здравый смысл, скребущийся где-то в дальнем углу сознания, Тэхён прогоняет и просто позволяет себе — им — делать то, чего они оба желают в этот момент. Он размыкает губы, обхватывая ими чужие, и берет власть в собственные руки, проникая языком в омежий рот и сталкиваясь там с другим.
Их поцелуй постепенно набирает обороты, они словно соревнуются, пытаясь ухватить каждую секунду из сумасшедших прикосновений их губ. Голова начинает кружиться, а в легких заканчивается воздух, они словно задыхаются, но желают раствориться в моменте.
— Что же вы творите, учитель Чон, — шепчет Тэхён прямо в чужие уста, отстранившись.
— Не знаю, господин Ким, — так же тихо, — но я ужасно хочу вас.
Чонгук утыкается носом в мощную шею, туда, в железу, где ощущается пульс и ярко слышно сумасшедший тяжелый феромон, от которого омежья сущность вся сжимается. Тело окутывает новая волна жара, скапливаясь в паху, отчего он начинает тереться об крепкое бедро Тэхёна, пытаясь получить хоть какое-то давление. Страшно хочется снять с себя эти чёртовы брюки вместе с бельем, натирающие клитор, тем самым раздражая тот и заставляя тихо скулить от неполучаемой в должной мере того, чего так сильно хочется.
Тэхён чуть склоняется, касаясь пылающей жаром кожи носом, вдыхая чужой аромат, и касается скрытой под рубашкой талии. Скользит ладонями ниже, обхватывая округлые ягодицы, и сжимает те, вызывая у омеги стон. Мягкий сдержанный звук ласкает слух мужчины, пуская по всему телу приятные мурашки. Чонгук в его руках, кажется, трется о бедро еще интенсивнее. Тэхён возвращает ладони на талию и, слегка отстранив от себя омегу, толкает того назад, заставляя упереться в рабочий стол, и, приподняв, сажает его на тот.
Омега скрещивает ноги за спиной, притягивая альфу к себе еще ближе и заставляя того вжаться своим пахом в его. Чонгук снова накрывает губы, втягивая в безумно жадный поцелуй. Он чувствует, как внутри все горит, и как сжимается влагалище, требующее, чтобы в него что-то засунули, желательно один конкретный член. Омега руками цепляется за рубашку на теле Тэхёна и хаотичными движениями пытается расстегнуть пуговицы, чтобы уже секундами позже коснуться кончиками пальцев горячей бронзовой кожи и почувствовать, как учащенно бьется чужое сердце.
Альфа не отстает и также поддается желанию ощутить омежью кожу, высвобождая петельки на одежде. Тэхён, кажется, с ума сходит, когда чувствует мягкость и гладкость тела Чонгука. Он кончиками пальцев скользит по выпирающим ключицам и поднимается к шее, дальше к затылку, сжимая в руке волосы и слегка оттягивая те. Чонгук стонет прямо ему в губы, продолжая активно исследовать рот языком, но в какой-то момент отстраняется.
— Прошу, сними их с меня, — шепчет омега, обхватывая запястье альфы и направляя его к собственному паху.
Тэхён дуреет от таких открытых и несдержанных действий, его внутренняя сущность мечется, желая овладеть омегой перед ним. Чонгук настолько открыт перед ним, что это заставляет задыхаться. Альфа широкой ладонью накрывает чужой пах, чувствуя, что брюки в этом месте уже влажные, и это срывает все тормоза.
— Ты такой мокрый, омега, — томный шепот вырывается из его уст. Тэхён позволяет себе вольность откинуть все формальности, ведь в таком положении они явно не учитель и родитель. Они нечто большее — двое взрослых людей, что сходят с ума от взаимного желания.
Чонгук несдержанно и громко скулит. Он чувствует, как от этого сжимается вагина и выталкивает новую каплю смазки, впитывающуюся в одежду, что делает ее еще более влажной. От тяжести широкой ладони на своей промежности та покалывает и ноет, и омега вновь самостоятельно направляет чужую руку, начиная тереться о нее.
— Какой же вы нетерпеливый и грязный, учитель Чон, — голос альфы звучит более низко и пошло.
Боже, да, он нетерпеливый, да, он грязный и такой жадный до внимания альфы. Чонгук стонет, все его тело напрягается, мышцы таза сокращаются, а в груди словно натянут комок нервов, что трудно дышать. Он чувствует, как его окутывает тяжёлый феромон, и стоит его вдохнуть, как голова идет кругом. Ткань белья полностью промокла от природных выделений, смазка не перестаёт течь из-за сумасшедшего возбуждения. Клитор раздражённо покалывает, влагалище сжимается, а внизу живота все скручивает в узел. Ещё немного, и омега кончит лишь от одного интенсивного трения через одежду.
— Чёрт, — вырывается из омеги, когда все его напряженное тело вмиг расслабляется.
Чонгук падает спиной на стол, на котором сидит, и содрогается всем телом. Его колотит изнутри, бедра бьёт мелкая, но заметная дрожь. Господи боже, с ума сойти можно. Он чувствует, как влагалище часто сжимается, выталкивая новую порцию смазки. Неимоверно хочется снять с себя одежду, которая в данный момент приносит лишь дискомфорт.
— Сними их с меня, прошу, — молит дрожащим голосом.
В этот раз Тэхён слушает его и, вытянув пуговицу из петли, схватив за пояс, стягивает с омеги темные и мокрые брюки. Его взору открывается нереальный вид. Чонгук лежит перед ним на учительском столе почти полностью обнаженный, такой открытый и доверчивый.
— И их тоже, — шепчет, намекая на промокшее насквозь белье.
Альфа выполняет и эту просьбу, стараясь держать себя в руках, когда невольно касается нежной кожи омеги, снимая с него светлые кружевные трусики и откидывая их в сторону к брюкам. Тэхён тяжело сглатывает, отчего его кадык заметно дергается — безумно хочется прикоснуться и почувствовать чужой жар.
— Прикоснись, — словно читая его мысли, просит Чонгук, изнывая от желания.
— Я не могу, — слегка потеряно шепчет Тэхён. — Мне нужно вымыть руки. Я не могу прикоснуться к тебе вот так.
— Черт, альфа, — ругается Чонгук. — В ящике стола пачка влажных антисептических салфеток.
Тэхён отстраняется, оставляя омегу изнывать от желания, бурлящего внутри. Альфа обходит рабочий стол и открывает первый попавшийся ящик, и ему везёт — пачка салфеток оказывается именно в нём. Он сразу вытаскивает несколько штук и судорожно вытирает руки, проходясь между флангами и по запястьям. Будь они в более приспособленном для секса месте, возможно, все произошло бы по-другому, но желание и возбуждение атаковало их слишком спонтанно.
— Прикоснись, — повторяет Чонгук, когда альфа снова оказывается перед ним.
Чонгук полностью лежит на своем столе, лишь ноги свисают и макушка головы с другой стороны. Он расстёгивает оставшиеся пуговицы на своей рубашке и, не снимая ту полностью, обнажает грудь и живот. Омега внутри него требует к себе внимания, хочется почувствовать тяжесть прикосновений, как грубые ладони сожмут его бедра, как твердый член окажется внутри него. Чонгук сгорает от желания и ничего не может с этим поделать.
Альфа не сдерживает себя в этот раз. Он тянется к стройному телу и невесомо прикасается к мягкому животу, мышцы которого сокращаются, невольно втягиваясь. Тэхён чувствует невообразимый жар, скользя по светлой коже омеги, не спеша скользит ниже, поглаживая гладкий лобок, и замирает на мгновение, пытаясь обуздать вспыхнувшие эмоции от осознания, чего именно он сейчас касается и кого, черт возьми, касается.
Альфа внутри довольно и сокрушенно стонет — перед ним почти полностью обнаженный, раскрытый и мокрый лежит классный руководитель его сына. Ущипните, кажется, это какой-то сон. Но нет, это реальность, что нинаесть настоящая, а жар чужого тела, что легким и приятным покалыванием ощущается на кончиках пальцев, тому доказательство.
— Блядство, — вырывается из уст Тэхёна.
Мужчина скользит пальцами ниже, и те моментально тонут в горячей и вязкой смазке, обильно выделяющейся из влагалища омеги. Он чувствует, как сокращаются мышцы — то раскрывается, то закрывается пока еще нетронутая дырочка, так и зазывая к себе прикоснуться. Тэхён, слегка надавливая, проходится пальцами между половых губ, собирая природную смазку омеги, и безобразно, с похотью в глазах и странным оскалом, помещает пальцы в рот, обхватывая те губами и слизывая всё до последней капли. И то, как на него смотрит Чонгук, заводит еще больше — чужие глаза точно так же наполнены похотью и желанием.
Альфа вынимает пальцы и размазывает вязкие прозрачные выделения по складкам омеги. Вагина на это так удачно выталкивает новую порцию, что Тэхён вновь пачкает в смазке пальцы и подносит их к устам Чонгука. Он надавливает на розовую мягкость пухлых губ, заставляя те разомкнуться, чтобы через секунду они обхватили в плен испачканные в его собственных соках фаланги.
— Соси, — низкий голос звучит властно, в нем слышатся приказные нотки, а горячее дыхание опаляет ухо омеги, когда Тэхён склоняется над ним.
Чонгук несдержанно стонет, чужие пальцы давят на корень его языка и в какой-то момент хочется даже закашлять, но он подавляет это ощущение и, как было велено, сосет, скользит языком по каждой фаланге, слизывая с них собственную смазку. Голова идет кругом, стоит вдохнуть спертый из-за тяжелых феромонов воздух. Этот альфа сводит его с ума, заставляя омегу внутри податливо отзываться на каждое действие и реагировать на каждое слово.
Только тяжесть на языке исчезает, как в ту же минуту его тело напрягается, стоит почувствовать прикосновение влажных от смазки и слюны пальцев, в легкие приятно сводит от невозможности нормально дышать. Чужая рука скользит все ниже и вновь касается пульсирующего от возбуждения лобка.
— Ты так течешь, омега, — развратно шепчет альфа, растягивая каждое слово. — Только посмотрите, какое безобразие вы тут устроили, учитель Чон, — специально возвращается к нормальному тону Тэхён.
— Это все из-за вас, господин Ким, — слегка дрожащий голос омеги льется мягко и томно.
Чонгук не в силах контролировать свое тело, пылающее жаром и готовое биться в судорогах от каждого прикосновений к нему грубыми широкими ладонями. Его вагина выталкивает смазку, что блестит при попадании на нее света от больших потолочных ламп. Прозрачные капли смазки стекают вниз по ложбинке к анусу, а после и вовсе образовывают лужицу на столе.
Внутри все вновь резко ухает вниз, дыхание замирает, а глаза увеличиваются в размере, когда Чонгук видит то, что делает альфа. Он слегка приподнимается, удерживая свой вес на локтях, и смотрит на Тэхёна, опускающегося на колени перед ним. Он сглатывает, когда ловит почерневший взгляд, и падает спиной обратно, чувствуя, как горячее дыхание обжигает чувствительный клитор.
Тэхён оказывается на одном уровне с мокрой вагиной и носом ведет по внутренней стороне бедра, вдыхая густой природный аромат. Обжигает и без того полыхающее жаром влагалище. Кончиком носа он касается увеличенной из-за возбуждения горошинки клитора, и до его слуха тут же доносится тихий вздох.
Альфа обхватывает обеими руками бедра и подтягивает омегу на себя, чтобы уже в следующую секунду уткнутся в полностью влажные складки. Тэхён с безумным наслаждением вдыхает густой и яркий феромон, концентрация которого в паху слишком велика, и несдержанно стонет. Он кончиком языка касается твердого и чувствительного клитора, не спеша кружа вокруг него. С каждым новым оборотом увеличивает давление на раздраженную горошинку, каждого контакт с которой заставляет Чонгука дергаться, напрягаясь всем телом.
Вагина омеги обильно течет, скапывая на пол. Тэхён спешит слизать каждую каплю, что по своей природе не имеет вкуса, но воображение играет с его сознанием. Оттого природный сок омеги кажется ему безумно сладким, что он готов захлебнуться в нем, лишь бы не отстраняться как можно дольше.
Тэхён прижимается носом к распухшему клитору и языком скользит между покрасневшим и слегка увеличенным из-за притока крови половым губам. Мягкие и нежные складки омеги слишком чувствительны, и альфа желает заласкать их до такой степени, чтобы Чонгук кончил лишь от одного языка. Тэхён сплёвывает на горошинку клитора, что сейчас, словно оголённый нерв, посылает по телу омеги россыпь мелких электрических разрядов. Пузырчатая капля слюны стекает ниже, смешиваясь с вязкой прозрачной смазкой, что слегка пенится.
Мужчина снова прижимается к мягким половым губам, активно двигая языком, проталкивает его во влагалище, что так старательно пытается захватить его в плен, чтобы почувствовать ещё глубже. По классу раздаются громкие чавкающие, пошлые и мокрые звуки. Тэхён ласкает клитор и вход, когда мега уже, не сдерживая себя, открыто стонет и дрожит.
Чонгук сходит с ума, чужой язык касается его и доводит до безумия. В данный момент всё его тело очень напряжено, оно словно натянутая до предела струна, одно неправильное движение — и та порвётся. Так и омега, ему многого не нужно, чтобы судорожно дрожать, пытаясь уйти от ловкого языка. Перед глазами, что он так часто жмурит, уже летают белые мотыльки, а в груди сжимается комок нервов. Он чувствует, как ласкают его клитор, раздражённый до предела, и любое касание, даже просто горячее дыхание, отдает по телу пожаром.
Омега ёрзает на столе, подрагивая всем телом — он на пределе, ему хочется кончить. Голова кружится лишь от одного понимания, что альфа довёл его до такого состояния лишь одним языком. Но в какой-то момент Чонгук замирает, когда Тэхён отстраняется от него и поднимается. Из его уст вырывается громкий крик, когда альфа касается его вагины пальцами, сначала аккуратно размазывая смазку по ней, а после с давлением активно стимулируя раздражённую горошинку.
От резких движений по чувствительному клитору Чонгук вскрикивает, его даже не волнует, что его кто-то может слышать в этот момент, ведь в школе до сих пор есть кто-то из преподавателей. Тело омеги колотит, бёдра бьёт судорога, он дёргается от каждого движения чужой руки. В груди тяжёлый ком, который заставляет его напрячься всем телом.
— Остановись, прошу, — скулит омега, потому что он на пределе, а движения альфы отдают лёгкой болью в паху.
Он готов кричать, но в итоге рот открывается в немом крике, брови сводятся к переносице. Чонгук вновь падает спиной на стол, содрогаясь и чувствуя, как облегчение растекается по всему телу ласкающим изнутри теплом, а в голове пустота. Это было какое-то безумие. Дикость и страсть охватывает со всех сторон и тяжестью повисает в воздухе. По вискам и шее стекают капельки пота, дышать становится тяжело, а грудь часто вздымается от неровного дыхания.
Альфа довольно стонет, наблюдая картину перед собой, и думает, что же с Чонгуком будет, когда он войдёт в него своим членом. Тэхён продолжает водить пальцами по мягким складкам, но уже без того давления, что было ранее, просто размазывает обильно вытекающую смазку по воспалённой и возбуждённой вульве.
— Вы в порядке, учитель Чон? — шепчет Тэхён с искренним волнением. Как бы сильно им обоим не срывало крышу от взаимного влечения и безудержной страсти, чужое состояние волнует больше всего.
— Да, — отвечает спустя минуты молчания. — Я думал, что совсем отключусь, так сильно напряжение сковывало тело.
— Прошу прощения, если переборщил.
— Нет, нет, всё нормально. Правда, — кое-как приподнимается и уверяет мужчину омега. — Но… — начинает Чонгук.
— Что?
— Вы до сих пор ни разу не кончили, господин Ким, — даже после такой дикой страсти и откровенных поз формальное обращение вырывается само собой.
— Не беспокойтесь об этом, — кивает Тэхён.
— Я хочу, чтобы вы трахнули меня на этом столе и кончили вместе со мной, — произносит Чонгук, смотря на альфу перед собой с пеленою похоти и опасного блеска в глазах.
— Но у нас нет защиты.
— Сейчас не течка, так что ничего страшного. Тем более я дико хочу почувствовать твой член в себе, альфа, — последние слова произнесены на выдохе.
Тэхён после услышанного на мгновение прикрывает глаза и глубоко вдыхает. Он определённо сойдёт с ума, потому что такие открытые речи действуют на него, как красная тряпка для быка. Он думал, что будет более сдержанным, но, похоже, с этим омегой, что так откровенно смотрит на него из-под опущенных век, совсем невозможно. Тэхён всё это время точно так же страшно напряжён, его член давно стоит и ноет, требуя, чтобы к нему прикоснулись. И, похоже, время пришло, раз Чонгук без какого-либо стеснения просит о таком.
— Ты сам попросил об этом, омега, — чуть ли не рычит альфа.
Он расстёгивает ширинку брюк, приспуская те до колен, и стягивает ниже бельё, освобождая из плена одежды налитый кровью член, головка которого порозовела и сочится смазкой. Тэхён давит большим пальцем на неё, размазывая капли прозрачного предэякулята по горячей коже. Подходит ближе и скользит крупной головкой между мягких складок, пачкая член в природных соках, которых становится всё больше и больше.
В этот момент никого ничего не волнует, каждому хочется скорее соединиться в одно целое и раствориться в этом моменте. Поэтому Тэхён не спеша направляет головку к раскрытому влагалищу, постепенно погружая твёрдый ствол внутрь. Влажность и жар моментально окутывают его, стоит почувствовать, как стенки сжимаются вокруг него, засасывая в себя глубже. Войдя полностью, альфа на мгновение замирает, давая время и возможность им обоим привыкнуть.
Тэхён медленно отводит бёдра назад, а после снова вперёд. Он толкается в горячую вагину омеги, стенки которой сжимаются так сильно, что трудно двигаться. Но от этой узости голова кругом. Альфа наращивает амплитуду фрикций, толкаясь во влажное нутро с оттяжкой и глубоко, с каждым толчком выбивая из уст Чонгука новые стоны, которые тот даже не пытается скрыть.
Чонгук скулит, стонет от тяжести, что проникает в него и распирает со всех сторон. С каждым новым толчком горячая плоть с ниточками вен проходится по всем чувствительным точкам его воспалённой и пульсирующей от возбуждения вульве. Невольно разводит ноги ещё шире, чувствуя, как налитые спермой тяжёлые яйца бьются об его бёдра. Член активно вбивается в него, отчего смазка, не перестающая течь, пенится, издавая чавкающие и хлюпающие звуки.
Неожиданно для них обоих в помещении раздаётся посторонний звук, кто-то стучит в закрытую дверь. На мгновение они оба замирают, прислушиваясь к шуму по ту сторону. Чонгук чувствует, как напрягается всё его тело от осознания, что кто-то может застукать их за таким безобразием. Что учитель с хорошей репутацией и на добром счету у руководства и родителей сейчас лежит весь испачканный в собственной смазке, когда в его вагину беспрерывно проникает толстый, длинный и горячий член родителя одного из учеников.
— Господин Чон, вы там? — из-за двери доносится голос после повторного стука.
Чонгук, совсем не соображая, что происходит, порывается ответить, но в следующую секунду чувствует на своих устах широкую ладонь, что заставляет его молчать. Он мычит в чужую руку и невольно сжимается под тяжёлым взглядом карих глаз, смотрящих на него сквозь поволоку похоти и безудержной страсти.
— Будь тише, омега, — томный и одновременно властный шёпот раздаётся возле уха, обжигая и пуская по телу стайки мурашек. — Ты же не хочешь, чтобы тебя услышали и увидели таким, — тянет альфа, скользя взглядом по обнажённому телу, что лежит перед ним на столе. — Таким открытым, жадным, мокрым и нуждающимся. С моим членом в своей очаровательной и текущей вагине, — голос сводит с ума.
Омега скулит, услышав чужие слова, но любые издаваемые им звуки звучат приглушённо из-за прижатой ладони к губам. За дверью до сих пор кто-то что-то говорит и отчего-то не спешит уходить. Им бы помолчать какое-то время, но, кажется, альфа его мыслей не разделяет, потому что его движения становятся более резкими и глубокими, шлепки их тел друг о друга звонко разносятся по кабинету, и Чонгук мысленно надеется, что за дверью этого не слышно.
Всё его тело полыхает пожаром от осознания, что их могут слышать, что кто-то может увидеть их, пусть дверь и заперта на ключ. Адреналин внутри него бьёт ключом, а в купе с возбуждением это превращается в безумный водоворот эмоций, от которого хочется кричать во весь голос, но широкая ладонь на его устах не даёт этого сделать.
Тэхён ускоряется, вбиваясь в узкое влагалище, из его уст вырывается приглушённый стон. Его тело напряжённо, он чувствует, как по вискам стекают капли пота, а рубашка прилипает к спине. Его член и лобок весь в омежьей смазке, часть которой попала и на бёдра. Внизу живота всё скручивается в тугой узел от дикого желания кончить прямо сейчас, но альфа сдерживает себя, продолжая вбиваться в тело омеги.
Звуки за дверью стихают, кажется, человек за ней наконец-то ушёл, так и не дождавшись ответа. Но Тэхён не спешит убирать ладонь с омежьих губ, лишь слегка уменьшает давление, позволяя Чонгуку глубоко вдохнуть. Секундами позже он чувствует, как влажный язык скользит по ладони, вырисовывая на внутренней стороне никому неизвестные узоры. Тэхён, почувствовав лёгкую щекотку, убирает руку, обхватывая ею мягкое, но напряжённое бедро.
— Хочу кончить, — шепчет Чонгук, едва управляясь со своей речью.
Альфе достаточно этих слов, чтобы после еще нескольких глубоких толчков вовремя выскользнуть из мокрой вагины, довести себя по члену и Чонгука по клитору парой движений и хрипло произнести властное:
— Давай.
Омега на столе содрогается в оргазме в третий раз за последние пару часов и облегчённо стонет от удовольствия, растекающегося по телу. Альфа не отстаёт от него, разбрызгивая белую тёплую сперму по чужим дрожащим бёдрам, смешивая ту со смазкой, что сокращением внутренних мышц выталкивает влагалище. Тэхён перепачканными руками упирается в стол и тяжело дышит, нависая над Чонгуком, что точно так же пытается восстановить дыхание.
— Может теперь, как нормальные люди, начнём знакомство в кафе за чашкой кофе? — не без тени усмешки на губах произносит альфа.
— Можно мне пирожное к кофе, пожалуйста, — так же с еле заметной улыбкой отвечает Чонгук.
— Всё, что пожелаете, учитель Чон, — голос альфы звучит мягко и слегка устало.
Тэхён склонился еще ниже и накрыл мягкие губы своими, втягивая омегу в ленивый, не такой как предыдущие, поцелуй. Медленно сминает то верхнюю, то нижнюю губу, ласкает их языком и совершенно не спешит отстраняться, желая запечатлеть в памяти этот момент и вкус как можно дольше.
Но им всё же приходится оторваться друг от друга, чтобы выдохнуть и привести себя в порядок. Они используют влажные салфетки, чтобы убрать с себя и вокруг следы их безумного и безудержного, наполненного страстью секса. Растрёпанные и в буквальном смысле затраханные, но в более-менее приемлемом виде они покидают учебный класс; идут по коридору, оглядываясь, словно что-то натворили. Хотя они действительно много чего натворили.
На парковку выходят, замечая, что вокруг уже вовсю горят уличные фонари. И отчего-то именно в этот момент между ними повисает неловкое молчание, по которому и не скажешь, что минутами ранее они дико и жадно друг друга хотели.
— Так что насчёт кафе? — первым тишину прерывает Чонгук.
— Если не против, давай отложим на завтра? — предлагает Тэхён. — Сегодня я и так задержался, дома Соджун ждёт.
— Хорошо, — кивает омега. — Тогда до завтра, господин Ким.
— Может, вас подвести? — спрашивает Тэхён, кивая на машину где-то позади себя.
— Не стоит, — мягко улыбается и еле заметно машет головой. — Я на своей. Так что, ещё раз до завтра, — почти шепчет Чонгук.
— До завтра, учитель Чон, — вторит Тэхён.
Пусть между ними и витает легкая неловкость, но прощальный поцелуй на школьной парковке выходит более страстным. Чонгук отстраняется первым и, не проронив больше ни слова, разворачивается и уходит в сторону своего автомобиля. Тэхён смотрит вслед удаляющемуся силуэту, не замечая глупой улыбки на своих губах.
— Соджун будет в шоке, — сквозь усмешку как-то нервно произносит Тэхён, садясь в автомобиль и выезжая со школьного двора.
Он посещал достаточно родительских собраний своего сына за все его годы учёбы, но никак не ожидал, что очередное закончится чем-то подобным. И, кажется, никто из них двоих не планирует на этом останавливаться.