— Армия объединенных сил Малой Короны продолжает наступление по четвертому и пятому фронтам. За последние сутки были полностью подавлены мятежи на Галтее lll и Алионе; оказывающее поддержку берсонцам мирное население взято под стражу. По предварительным оценкам Верховного трибунала, этим планетам грозит полная изоляция, сроком на четверть галактического оборота. Открытие нового вида питающего топлива позволяет нашей армии…
Тяжелый релаксационный шар, в котором причудливо кружилась синяя с серебром жидкость, коротко свистнул и, словно снаряд из пращи, со всего маху врезался в занимающий стену экран. Изображение улыбающегося диктора коротко хрипнуло, затрещало и погасло. В звенящей тишине, мгновенно рухнувшей на зал, сперва гулко упал и раскололся на части тот самый шар, а после с тихим шорохом посыпались мелкие осколки разбитого монитора. Один за другим, все присутствующие молча обернулись в сторону стола, на котором раньше стоял релаксатор. Алан, помощник руководителя проекта, стоял, тяжело опираясь о край столешницы и опустив голову. Длинные волосы закрывали смуглое лицо кариоланца, впрочем, его эмоции без труда угадывались по тяжелому, с присвистом, дыханию. Так и не подняв головы, он развернулся и молча скрылся за дверью, ведущей в коридор.
— У него жена осталась на Алионе.
И неясно, чей тихий голос озвучил этот факт, но все тут же зашевелились, отводя глаза, словно нечаянно стали свидетелями слишком личного. Заторможено разбрелись по залу отдыха, устраиваясь с ногами в креслах и на диване. Без бубнящего инфора ненадолго возвратилось ощущение уюта этого места, словно проект все еще был в стадии разработки, словно будущее все еще виделось им чем-то лучшим, полным надежды. Главным при этом было не смотреть в сторону нападавших осколков, чтобы не спугнуть короткий миг светлой иллюзии.
— Что с нами теперь будет? — тихо спросила Нийу, главный инженер-разработчик и единственная берсонка среди них, объявленная у себя на родине террористом, приговоренным к пятидневной смертной казни. Альянс Короны обещал ей политическое убежище и защиту, впрочем, как и всей их группе. И полтора года они трудились, забыв о свежем воздухе, нормальной еде и отдыхе, свято веря, что создают спасение для уцелевших планет, что-то, что поможет спасательным крейсерам вовремя оказывать помощь и поставлять средства к существованию, обходя берсонские боевые корабли и блокады. А в итоге…
— Тебе честно ответить? — Неда сердито хлестнула шипастым хвостом по обшивке дивана, прорвав мягкую ткань. — Не думаю, что нас оставят в живых. И уж тем более не думаю, что дадут обещанное убежище. Нужно самим подрываться и искать что-то, пока не стало поздно.
— Что искать? — устало отозвался Лий, еще один кариоланец, самый молодой из их группы. — Против нас целый межзвездный альянс, все наши данные давно у них на руках. Где ты предлагаешь спрятаться? У берсонцев? Так у этих чокнутых честь превыше всего, предателей они на месте расстреляют. Даже предателей своего врага. А Нийу отправят в духовку на медленную варку, как предательницу родины.
Неда зашипела, и гуманоидное обличье сползло с нее окончательно, обнажив жесткую хитиновую основу метаморфа. Лий на всякий случай подхватил со стола тяжелый гаечный ключ, которым сегодня утром откручивали сгоревшие плафоны в коридорах: о неконтролируемом нраве уроженцев восьмой планеты знали все, и бывало, что без хорошего удара в голову они не приходили в себя. Та же Неда неоднократно получала от коллег, но, придя в себя, никогда не обижалась и даже благодарила, так как самостоятельно не всегда была в состоянии вернуть над собой контроль.
— Неда, уймись, — Нийу потянула подругу за суставчатую лапу, старательно транслируя усталость и чувство страха. Подействовало почти мгновенно: о волшебном влиянии эмпатов на метаморфов тоже знали все, а Неда, помимо прочего, считала себя обязанной защищать Нийу, так как та была самым хрупким существом в их группе. Шипение смолкло, метаморф пересела поближе к подруге, но истинный облик не спрятала, предупреждающе нацелив жвалы в сторону Лийя. Тот картинно закатил глаза, показывая, что думает о дикарских замашках главного химика.
— Детский сад, штаны на лямках, — недовольно буркнула Нийу, но все же прислонилась к твердому пластинчатому плечу, прикрыв глаза. Как ни смешно, но рядом с этой дикаркой ей было иррационально спокойно.
— Подождем утра, — подал голос Кей, начальник охраны, который сидел вместе со своей женой в отдалении и с грустной усмешкой наблюдал за привычной всем перепалкой вздорной троицы. — Над обещал что-то придумать.
— Баран ваш Над, что он может придумать! — безапелляционно заявила Неда, подкрепив свои слова ударом хвоста, и теперь уже все присутствующие не удержались от смеха — о том, как главный химик терпеть не может собственного деда тоже знала вся база.
***
— Ну, что там внизу? Все на нервах?
Алан не ответил, молча присел на край сдвинутой плиты. После окончания проекта ее перестали закрывать: какой смысл, если брать в этом каменном мешке все равно больше нечего? Над тоже промолчал, видя его состояние, лишь молча потянулся за следующей сигаретой, хотя под ногами и так было набросано уже с десяток окурков. Огромная малахитовая луна — газовый гигант, на орбите которого и вращалась их база, величественно плыла в небе, заливая все вокруг своим неприятным зеленоватым свечением. Этот призрачный свет облекал Нада, словно радиационное излучение, и в этот миг было легко поверить, что существу, скрывающемуся под маской немолодого интеллигента уже почти полтысячелетия.
— У нас есть выход? — прямо спросил Алан, бросив на начальство напряженный взгляд. — Хоть малейший?
— Выход есть всегда, — философски ответил Над, наблюдая, как над головой мелькнул и ушел в прыжок один из кораблей Короны. — Выхода не бывает только из гроба. И из берсонской духовки. Да хотя даже там возможны варианты…
Он выпустил струйку дыма, и в полумраке ночи она показалась следом призрака. Алан молча проследил за едва заметным облачком.
— Как на Кариоле отнесутся, если ты вернешься с «предательницей»? — задумчиво спросил Над. — Выдадут?
— Никогда! — возмущенно вскинулся Алан. — Семья и соотечественники для нас важнее всего! Но как я теперь заберу Кору из-под стражи? Туда никого не пропустят, да и…
Над бросил на него косой взгляд и усмехнулся.
— По-моему, бараном Неде нужно называть не меня, а тебя. Или молодым ослом. А еще самый видный ученый своего времени, не стыдно? Где сейчас сосредоточены главные ресурсы Альянса?
— На фронтах, — устало потер лоб Алан. — Но это и младенцу ясно, к чему тут разговоры о моем тугодумстве?
— К тому, что вряд ли блокадные корабли заряжают галактием, сейчас он на вес ирия и все, что заводы успевают производить, уходит на боевые позиции — там оно нужнее. А у нас с последних проб запасов хватит, чтобы дважды обогнуть всю Корону. Метнемся на Алион, заберем твою Кору — и обратно. Ни один блокадный не догонит. Даже не заметят, скорее всего.
— А через стражу как проскочим?
— Полечу с тобой. Чтобы не пришлось вырывать пальцы и глаза ради считывания биометрии. Насколько я знаю, замков с иной защитой у нас пока не водится.
Если бы рядом с ними сидела Нийу, она бы сразу ощутила, как тяжелое удушающее отчаяние, отравляющее эмополе, сменилось легким и светлым беспокойством. Точно тяжелые грозовые тучи рассеялись и проступил верхний легкий слой перистых облаков. Алан смог наконец-то распрямиться — гнетущая тяжесть, давившая на него весь вечер, упала с плеч. Он внимательно взглянул на собеседника.
— А как же Алион? Пускай блокируют?
— А что Алион, — задумчиво протянул Над, отбросив докуренную сигарету и доставая новую. — Алион и Галтея — богатые планеты, богаче, чем половина Короны разом взятая. Стазис заблокированных планет не пробить, пока не истечет срок, так что грабить их никто не будет, а прокормить сами себя они смогут спокойно. Может, и к лучшему, что их отсечет от этой мясорубки — смогут наконец-то зажить спокойно.
Алан согласно наклонил голову. Насколько он знал, алионцы не приветствовали чужаков, а Кору приютили лишь из уважения к его имени, так как сами были планетой развитого научного мышления. Там вполне могло не оказаться чужих, кроме нее, и тогда при закрытии больше не останется разлученных семей, а сами алионцы сохранят чистоту крови и свою культуру на несколько веков. Может быть это и неплохо…
— А что будет с нами? У тебя есть какие-то идеи?
Над усмехнулся, глядя на вспышку еще одного далекого корабля в небе.
— Узнаешь, когда вернемся с Алиона, — пообещал он.
***
— В смысле — исчезла? Да вы там совсем рехнулись?!
Начальник Службы Безопасности даже привстал в кресле, чтобы яснее донести до ликвидатора, насколько бредово звучат его слова, но молодой парень в темной униформе без знаков отличия даже не вздрогнул.
— Я доношу до вас голые и полностью подтвержденные факты, — бесстрастно отчеканил он, и начальник Службы Безопасности рухнул обратно в кресло, вспомнив, что чувство страха у ликвидаторов заблокировано искусственно, поэтому все его многозначительные жесты здесь бесполезны. — Искусственная планета Три дробь восемь исчезла из пространства, доступного нашим кораблям и локаторам. На ее месте сейчас ничего нет. Обломков, говорящих в пользу столкновения с космическим объектом также не обнаружено. Вся научная группа, задействованная в разработке галактия, пропала без вести. Бывшее местонахождение планеты проверено телепатическим, а также эмпатическим сканированием: следов живого пси и эмополя не найдено. Планета не находится в стазисе, не замаскирована невидимостью, не отведена в пространственно-временной карман. Она просто исчезла.
Начальник Службы утер рукавом мундира мокрый лоб, пытаясь переварить услышанное. Вся концепция его мира только что подверглась основательной встряске.
— Свободен, — тихо сказал он ликвидатору, махнув рукой, и парень, коротко поклонившись, вышел, оставив на столе раскрытую папку с самым загадочным делом, какое только случалось за годы Четвертой Галактической Войны.
***
— А что случится с планетой, когда весь галактий воспламенится?
— Теоретически, энергии должно хватить на самый длинный в истории абсолютного топлива прыжок. Считайте, что Три дробь восемь стала одним гигантским кораблем, и после начала реакции ее зашвырнет в такие дали, где никто и никогда ее не найдет. И там она будет либо дрейфовать в пространстве, либо, в конце концов, притянется какой-нибудь звездой или более крупной планетой.
— А если она взорвется на выходе?
— Ну, это уже не наша проблема.
…Огромная мохнатая звезда, напоминающая земную медузу, захватывает одинокий серый шарик без растительности и жизни, и тянет к себе, словно мать, притягивающая упирающегося ребенка для объятия…
— А если нам не повезет и база выйдет из прыжка где-нибудь в переделах досягаемости Альянса?
— Вокруг входа мы установили вечные датчики. Они будут фиксировать все, что происходит, и передавать информацию автоматической системе безопасности в недрах планеты. Если датчики зафиксируют движение, то запустится система самоуничтожения и Три дробь восемь взорвется.
…Зеркальные цветы на бесконечном сером бетонном поле выглядят дико и неуместно. И лишь при ближайшем рассмотрении можно понять, что это не цветы, а сложнейшие механизмы, чутко реагирующие на каждое колебание пространства…
— На сколько хватит энергии у датчиков и системы самоуничтожения?
— Датчики практически вечны, а система обесточится лет через триста. Примерно в это же время может начаться процесс возникновения почвы: если планета окажется на оптимальном от звезды расстоянии, то сработает терраформирующий реактор, который заложен под поверхностью.
…Бывшее бетонное покрытие постепенно превращается в бескрайние зеленые пространства, покрытые самыми разнообразными цветами…
— То есть, на выходе мы получим обычную планету? С флорой и простейшей фауной?
— Ну, с флорой — да, а вот насчет фауны не поручусь. Если только не пройдет энное количество лет, требующееся для эволюции.
— А если даже спустя энное количество лет кто-то обнаружит вход?
— А вот это вряд ли. Над запечатал его на особенности метаморфов. Если только кому-то удастся превратить руку в клешню и предъявить это сенсорам.
— А другие метаморфы?
— А они с Недой ведь последние. Остальные давным-давно то ли померли, то ли куда-то сбежали. Так что не беспокойся.
— Так что, это все? Прощание?
— Оно самое. Надеюсь, еще увидимся…
— Эй, ты чего? Застрял? Помочь?
В голосе ненавистного толстяка притворное сочувствие, за которое хочется размазать эту жирную тушу по стенке, да только сил нет, «спасибо» проклятым капитанам, гнавшим через полгалактики и подстрелившим у самого прыжка. Трансформация руки в клешню дается через дикую боль, но в естественном виде конечность в разы сильнее, поэтому, сцепив зубы, он преодолевает этот порог и с силой дергает угодившую в какую-то нору руку на себя.
Хруст.
Задавленный крик.
Щелчок.
— Доступ разрешен. Добро пожаловать.