Джо-Джо

Джорджиана.       

Джо.       

Джо-Джо — если в шутку.       

Никто не понимал: почему такая юная красавица пришла в Разведкорпус? Способная, ведь смогла же пробиться, ей прямая дорога в брюхо Стены Сина — в Митру. Военная Полиция всегда прельщала быстрым богатством, легкой работой и в общем славной жизнью.       

Джорджиана заливисто засмеялась, откинула голову назад, и темные волнистые волосы открыли длинную шею. Леви тайком наблюдал за ней, пока спокойно завтракал с отрядом, а в груди клокотало. Ханджи громко загоготала в унисон с галдящим столом: её отряд травил шутки на всю столовую. Эрвин на удивление смирно сидел напротив Леви, смотрел на него и размеренно поедал кашу ложку за ложкой.

— Расшумелись, — наконец-то подытожил Леви и глотнул чая.       

Перевел взгляд на Эрвина — тот усмехался в тарелку. Небось тоже скоро пересядет к гогочущей Ханджи, а она вон, подманивает то словом, то рукой.

— Пусть веселятся, пока могут.

— Один поход за стены, и сразу радости поубавится.       

Эрвин качнул головой в сторону Ханджи:

— Кто-то даже в сумраке найдет повод для улыбки.

— Ты про очкастую? — поставил пустую кружку на поднос. — Она сама по себе повернутая среди всех ненормальных.       

Взял поднос с пустой посудой, встал из-за стола и двинулся к кухне. Майк усмехнулся ему вслед:

— Он как скажет что-нибудь на своём, так сиди и голову ломай, что в виду имел.       

Стеллаж с грязной посудой — финиш каждой трапезы. По совместительству, один из самых неприятных углов в столовой: грязные подносы, куски еды, неудачно размазанная по краям каша, скомканные салфетки и хрен знает что мерзкое можно откопать в этом ужасе. Леви едко скривился, стараясь не коснуться висящей салфетки, а места другого нет — единственное свободное.

— Ой! Серьезно?       

Не голос, а птичья трель, блять! Леви оглянулся — Джо. Прикусила пухлую нижнюю губу, густые брови нахмурила до складки.

— Ждать придется, — спокойно сообщил Леви, хоть к горлу подступил жар.

— Я не могу! Меня за опоздание на ленты порежут. Блин… Ладно. Можешь подвинуться?       

Джорджиана легонько толкнула его в бок бедром — Леви отступил в сторону. Честно говоря, он думал, что она нагло заберет его место, и не жалко ведь, но нет: изящные пальцы забегали по посуде на её подносе и быстренько переставили содержимое подноса во все свободные дырки между грязных чашек и тарелок. Леви задержал дыхание, с ужасом наблюдая, как чистые руки Джо случайно в порыве спешки задевали размазанную по стенке кашу.       

Она скоро управилась, взяла вдруг его поднос, а Леви покорно и молча следил со стороны с безразличной миной. Джо засунула свой пустой под его и аккуратно убрала ко всем в стеллаж. Повернулась, мило улыбнулась. У неё, оказывается, еще и ямочки на румяных щеках.

— Ну вот! Двух зайцем одним выстрелом.       

Кивнул. Просто кивнул.       

Джо усмехнулась, глаза опустила и наконец заметила испачканные пальцы.

— Да что такое… мерзость.       

Тут уже Леви быстро сообразил: достал платок из кармана и протянул ей. Не словами, так действиями.

— Спасибо, Леви! Ты же Леви, да? Из отряда капитана Смита? — взглянула с лучезарной улыбкой, протирая его платком пальцы.

— Ага, — развернулся. — Оставь себе.       

Ушел.       

Времени нет. А Джо осталась, но он чувствовал спиной её нежный взгляд, теплую улыбку, а ещё пахла она свежеиспеченным хлебом, зеленым лугом и крепким чаем. В целом всем, что он любил.       

Джорджиану практически сразу зачислили в отряд Ханджи, а она частенько крутилась вокруг Эрвина, что даже тренировки порой смежными ставили. В такие моменты рождалась сто и одна причина оказаться рядом с Джо: то она подойдет со скромным вопросом, то Леви заметит расхлебавшийся ремень в её обмундировании и непременно сообщит, затянет понадежнее, или же просто вместе на ветке посидят, пока командующие обсуждают важные вещи. Он оказывался рядом и невольно на неё косился, но слова держал при себе. Наблюдал, рассматривал, как фарфоровую чашку с витиеватым рисунком по краям, подмечал все: от красоты до навыков.       

Старательная оказалась: крутилась, летала, резала, до струящегося пота тренировалась. Порой в шутку на Леви хмурилась с толикой белой зависти:

— Тебе всё так просто даётся, — усмехалась она и уходила, взмахнув волосами.       

По лицу Леви мало что можно было понять, но в голове-то он умилялся. Знал, что она не со зла: видел по улыбке и горящим глазам. Складывал клинки, спускался, уступая другим дорогу для прогона, и каждый раз Эрвин хлопал его по плечу:

— Отлично, Леви.       

Честно сказать, самому Леви было побоку.       

В его голове туман от её запаха — дурманило. Держался тяжело, откровенно говоря, хотелось затянуть аромат поглубже в легкие, подойти к ней поближе и смотреть, смотреть, смотреть… Как трепыхаются черные ресницы, как блестят зеленью большие глаза, как на щеках от каждой улыбки проявляются милые ямочки. Волосы у нее были самые мягкие, блестящие, вились, передние локоны она заплетала в извилистую косичку и убирала назад, чтобы на глаза не лезли.       

Джо мелькала рядом с Ханджи почти как второй Моблит: обсуждала титанов, выполняла поручения, а в свободное время они обе утыкались в книжки и сигаретку одну на двоих делили, словно подружки. Но перед каждой вылазкой Джорджиана плакала — боялась. Пряталась ото всех на крыше, думала, что одна, но Леви за поворотом в тени мышью сидел: место памятное, ведь именно сюда они втроем пришли в первую ночь. А потом Фарлан и Изабель погибли… Леви совсем не понимал, а спросить не решался: почему выбрала залитое кровью место? Он бы сгреб её в охапку и утащил в безопасность, одеялом бы накрыл с головой, чай горячий в руки всучил и сел рядом. Чтобы больше не боялась, а он прогнал бы, каждый страх метлой вымел и любого на фарш порезал, кто к ней с дурной мыслью подойдет. Каждого.       

Сдружились, на удивление, довольно быстро. Глазом не успел моргнуть, а они уже сидели на лужайке, смотрели на небо, беседы глупые вели про поля за стеной и белоснежные облака в форме зайцев. — Смотри, смотри! — ткнула Джо в небо. — Он будто скачет по воде! Забавно, да?       

Улыбнулась — ямочки. Леви любовался ею каждую секунду: запоминал все родинки и даже те, что за ухом и обычно скрыты за волосами, а еще у Джо появлялись морщинки у глаз при каждой улыбке. Она была живой, настоящей и легкой, как дуновение ветра, и такой недосягаемой, словно мечта: сколько руку не тяни, а коснуться всё равно невозможно.

— Глупости какие-то говоришь, — бурчал он по-своему обыкновению. — Но воображение неплохое.

— Ну, присмотрись же! А вон то большое похоже на лошадь, а то — замок. Ну, давай! Ворчишь как старый дед!

— Зато ты себя ведешь будто дитё малое. Эй, не щипайся, — повернулся к ней, нахмурив брови, а она смеялась. — Если я тебя ущипну, то синяки оставлю. Хочешь?

— Я хочу, чтобы ты расслабился, Леви.       

Джо подняла взгляд на небо, покосилась на него — явно почувствовала, как он на неё краем глаза поглядывает — и лучезарно улыбнулась, а он остолбенел, побелел, замолчал. Смотрел. Утопал.

— Ты постоянно напряжен. Знаешь, окажись тут титан, то ты бы с большей вероятностью на него полетел и изрубил в секунды. Но тут нет титана, — повернулась к нему с убедительным взглядом. — Только я. Твой друг.       

В этом все дело, Джорджиана! В этом-то и дело! Только ты! Заставляла мышцы напрягаться, превращала в опасно натянутую струну — коснись так лопнет. Он смотрел и млел, не меняясь в лице, оставался всё таким же угрюмым. Но лишь глаза выдавали его чувства, а видела ли она, понимала ли?..       

Каждая ночь для Леви оказывалась бессонной: всё равно лунная, звездная или нет. Спать не мог — думал, вспоминал. Тонкие пальцы, теплые ладони, гладкая шея, тонкие кисти и бледный рубец у уха. Джорджиана. Джо. Джо-Джо — если в шутку.       

Сама Джо-Джо шутила редко. Смеялась звонко, заливисто, долго. Это он её один раз назвал Джо-Джо, а ей понравилось и теперь, когда оба входили в кураж, Леви называл её Джо-Джо. Моя Джо-Джо — в голове, тайно. Но Джорджиана оставалась эфемерной, неуловимой, как тонкий аромат: сейчас есть, но моргни — пропадет.       Боялся. До дикого ужаса боялся потерять. Эрвин сразу понял его чувства, но скрывал за учтивой улыбкой, молчал, не препятствовал и подыгрывал, когда Леви выдумывал очередную причину работать за стенами поблизости с отрядом Ханджи.

— Хорошо, Леви, — кивал Смит.       

Леви переживал, страховал, не подпускал к девиантам и брал всю грязную, опасную работу на себя. Джо позже психовала, совсем, дурочка, не понимала, что он это делает не из-за того, что руки у неё растут не из того места, а потому что дорога она ему стала, сберечь хотел. Вместо этого он, естественно, заявлял, что руки-то у неё растут из задницы, и с первого раза шею она гиганту не разрубит. Джо в ярости уходила прочь — Леви хмурился и виновато двигал челюстью.       

В общем…       

Он был хорошим другом: помогал, когда было нужно, играл роль жилетки, когда она грустила, защищал при любом намеке на опасность и подкалывал, наслаждаясь её яркими эмоциями. К вечеру Леви возвращался в душные казармы, лез на верхнюю койку, ложился на спину, складывал руки под голову и начинал сверлить потолок взглядом с дурацкой улыбкой на лице. Леви постоянно думал о своём друге Джо. О его прекрасной Джо-Джо.