Доедая рис с тунцом, Киба украдкой смотрел на сестру и маму. Обе были напряжены, что странно, на работу в последнее время не жаловались. Что-то не сказали? Да нет, когда у мамы плохой день, ее маты слышно ещё со двора. Киба глянул на расслабленного и сытого Акамару у миски и выдохнул , кладя в рот последнюю порцию риса. Он отставил тарелку с голубыми цветами и улыбнулся.

— Спасибо, мам! Было очень вкусно! — Киба слизал с губ оставшиеся рисинки, уже выходя из-за стола.

— Стоять, — вдруг мама отставила свою ещё не пустую тарелку и сощурившись глянула на Кибу. Он вздохнул, предполагая, что его ждёт и обратно опустился на стул. — Мне из школы звонили, — начала она, а Кибе захотелось спрятаться под стол. Он прекрасно знал зачем маме звонят из школы, даже слушать не хотелось. — Сказали, ты отвлекаешься, на уроках крутишься, шатаешься, — мама сложила руки на груди, сжимая плечо так сильно, что острые ногти вбились в кожу. Интересно , когда мама уже поймет, что чтобы подходить под дресс-код полицейской, ногти нужно пилить каждый день? Всем им надо из-за генетики. — Да что уж там! — мама резко ушла из кухни, едва не опрокинув стул, на котором сидела. Киба вздрогнул, вернувшись в реальность, постепенно переставая понимать ситуацию. Он хотел повернуться к Хане, чтобы уточнить, что произошло, но ни ее, ни ее тарелки уже не было. Зараза, к себе убежала. Это было бы обидно, если сам Киба не делал так каждый раз, когда отчитывали Хану. Но с другой стороны, он же младший!

Вдруг на стол прилетела открытая тетрадка с конспектом по химии... Стоп. Киба взял тетрадь в руки, проверяя, не кажется ли ему:

"...то есть, формула такая:" — написано неаккуратным почерком. Но самой формулы нет, вместо нее рисунки птицы на ветке. Но, он же писал! Точно писал! Почему все оборвалось, все же шло нормально? Да, Киба писал далеко не на всех уроках, но конкретно этот конспект он помнил отчётливо. Он даже тогда слушал! Может, на другой странице? Нет, ещё рисунки: глаза, руки, ещё одна птица, на предыдущих — тоже.

— ...так вот, мой дорогой художник, пока не перестанешь на уроках рисовать будешь у меня в художественную школу ходить, — на лице мамы появилась гримаса, изображающая нервную улыбку. Киба оторопел.

— Мам, нет! — отрезал Киба. Будет он ещё на всякие рисульки ходить, как же! Ему это вообще не нравится!

— Это не обсуждается, — мама брякнула кулаком по столу, опрокинув свою порцию.

Резко Кибу переполнила обида. Он бы пошел куда угодно, если бы хотел, а тут — его резко поставили перед фактом без шансов на апелляцию! Он бы сам на маму посмотрел, если бы ее из полиции резко перевели в... Психиатрию! Она же тоже была бы недовольна!

Киба сжал кулаки до посинения, пока ногти не выбились в ладонь и вышел из-за стола, прихватив тетрадь.

— Акамару! За мной! — рявкнул Киба, проходя по просторному залу к входной двери. Сзади что-то грохнуло, скорее всего стул.

— Куда это мы намылились?! — мама возмутилась ещё больше и пошла за Кибой. Но тот промолчал, надевая кроссовки на голые ноги. По звукам, мама подошла ещё ближе. Она пыхтела, пыталась подобрать слова, но снова пыхтела, задыхаясь от злости. Но Киба упорно делал вид, что ему все равно, и когда он вышел во двор с Акамару под маты из маминого рта, и когда закрывал калитку под эту же "песню".

Киба пошел, куда подальше, но не туда, куда его послала мама, а ближе к рыночной площади, где светлее, безопаснее, и где мама не услышала бы его жалостного голосового Шикамару:

— Блять, представляешь, мать моя меня в художку отправляет! — теперь его распирало не от обиды, а от возмущения, к себе, маме, к, этой чертовой, химии, тетрадь по которой полетела в мусорку. Даже Акамару, который то и дело лип и старался разбегать Кибу, не веселил, а раздражал. — А в нашей школе художки нет! Мне придется ходить на Суну! — Киба жестикулировал руками, словно перед ним сейчас стоял Шикамару и слушал. Хотя, он бы наверное перебил, извинившись и напомнил, что...

Shikamaru.cool.deer:

Суна — не край света, а соседняя улица и так возмущаться смысла нет. Да и вообще, ты, Киба, сам виноват, что на уроках баклуши бил.

Но Кибу не остановил ожидаемый ответ и полетело второе голосовое:

— А я не хочу в принципе никуда ходить! Ну, типо, после школы тратить свое время на ещё одну школу! Бред! Это ведь даже не футбол, какая-то бесполезная... — на мате палец слетел с микрофона. Ну и пошел он, этот телефон!

Киба сунул телефон в карман шорт, не дождавшись ответа и наконец-то обратил внимание на Акамару. Он шел уже спокойно, поджав хвост и уши, как будто почувствовал настроение хозяина. Киба вздохнул. На главной улице было все так же людно, будто на это место никак не влияло время суток, время года и лужи, от недавнего дождя.

— Пробежимся? — предложил Киба, застегивая кофту, будто только сейчас заметил прохладу. Акамару радостно тявкнул и Киба побежал, не жалея ноги без носков и сухую кожу на лице. Акамару бежал рядом, расплескивая воду в лужах ещё сильнее.

Напряжение спадало с каждым шагом. Дышать даже стало легче, теперь Киба не пыхтит от злости, а спокойно дышит полной грудью. Спорить с матерью бесполезно, придется просто смириться и ходить в эту художку и стараться вытянуться по учебе, а не рисовать в тетради. Хотя, вышло у него неплохо. Может, зря выкинул?

Вдруг, ноги Кибы перецепились через камень и он с криком "бля!" полетел на человека, идущего в его сторону. Упали.

Лоб заболел, Киба ударился о чужое плечо. Ноги вязко и противно валились в луже, мать убьет за одежду. Киба стал вставать, продумывая речь извинений, но голос лежащего послышался первым:

— Сука! Полгода в никуда! Я же... Блять! Пидор! — чуть ли не выл, как оказалось, парень под Кибой, извиваясь и растирая фиолетовую косметику в плачевное состояние.

Киба замер на мгновение, переваривая происходящее. Потом наконец-то встал и увидел в луже беспроводные наушники, видимо новые, только не блестели. Киба почувствовал, будто сам погряз в той же луже, что и наушники и уходит куда-то под грязь, пока Акамару обнюхивал его грязную руку. Вокруг них образовывалась небольшая толпа зевак.

— Извини! Я не хотел! — Киба поклонился, только потом сообразив, что нужно предложить помощь. Он протянул руку. — Блять, мне жаль! — Киба, понимая, что могут быть последствия, подсел на иголки ещё сильнее. Соображалка заработала активнее. — Если хотите, я могу... — его резко ударили по руке.

— Пошел ты! Урод, — парень сам поднялся и сощурившись стрельнул в Кибу иголками из глаз. Губы перестали быть видны не только из-за краски, а ещё и потому, что он их поджал так, что кожа посинела. Понять его можно, наушники дорогие, Киба бы и сам крыл всех и вся трехэтажным матом. — И шавку свою забери, — парень резко шлёпнул по носу Акамару, который пытался его понюхать. Понять это он уже не смог. Тело снова закипело от злости.

— Пес-то что тебе сделал, ублюдок?! — Киба жестом позвал Акамару и тот подбежал.

— То, что и его хозяин — не пользуется мозгами, когда в пространстве перемещается, — рыкнул парень в ответ. И этому человеку Киба хотел предложить отдать свои наушники? Да пусть он поцелует Кибу в задницу!

— Блять, Акамару, за мной! — приказал Киба и свернул с дороги, снова побежал, чтобы снять и эту злость. Нахуй ему это не вперлось. Интересно, а кто-то снимать начал в надежде на драку?

— Отсоси! — парень показал средний палец, поднял наушники и, всё-таки, пошел дальше, матеря весь день.

***

— Добрый вечер, Канкуро, — сказал Гаара из не закрытой гостиной.

— Не добивай, — отвесил Канкуро, снимая обувь. В отражении зеркала уже не было утреннего Канкуро с красивым гримом, коженке и джинсах. Сейчас из зеркала плевался грязный мокрый Канкуро, у которого, как будто был не грим, нарисованный фиолетовой краской, а "грим", который оставили ему во время драки.

Гаара выглянул из-за гостиной. Но лицо ничего не выразило.

— На тебя напали?

— Хуже! — Канкуро вытащил из кармана всхлюпывающие изнутри наушники. — Я на них полгода копил, чтобы в первый же день из-за какого-то урода... — захотелось что-нибудь расколошматить. Сердце вместо крови качало уже ненависть ко всему живому, в особенности к этой жёлтой подушке рядом с Гаарой. Канкуро уже потянулся, чтобы разорвать ее, но в последний момент остановился. На подушку — плевать, но если он в таком состоянии диван заденет — Темари отправит в крематорий досрочно. Поэтому Канкуро воспользовался самой чистой частью свое тела на данный момент и пнул деревянный журнальный столик.

— Полегчало? — безэмоционально спросил Гаара.

— Конечно нет! — отрезал Канкуро, а после бессильно вздохнул, сдерживаясь, чтобы не спрятать лицо в руки. — Не говори Темари.

— О чем не говорить? — из ванной вышла Темари в одной футболке и шортах. — Боже, ты в какую навозную яму упал? — на ее лице промелькнуло отвращение.

— Бля, не спрашивай, — отмахнулся Канкуро уже направляясь в ванную смывать с себя весь позор и злобу. Но Темари его остановила фразой:

— У вас в художке новенький будет.

— С чего ты взяла? — Канкуро был уверен, что у Темари нет доступа к чату их художки.

— У меня свои связи, — она махнула рукой, роясь в телефоне. Темари отвлеклась на полсекунды: — Показать? — Канкуро кивнул. Может, там будет симпатичный парень или девушка, который скрасит его настроение... Какого черта?! Из экрана сестры с мерзкой ухмылкой смотрел тот самый урод, только тут он зачем-то себе нарисовал красные полоски по щекам. Качество фото было плохим, его лицо точно просто вырезали из совместной фотки. Но Канкуро был уверен, сложи сумму всех пикселей в его глазах, получилось бы число с ценника на наушники.

— Замечательно, — сказал Канкуро, стараясь остановить свой дергающийся глаз и зашёл в ванную, матерившись уже там за закрытыми дверями.

***

Киба решил оббежать улицу, чтобы не столкнуться с этим ублюдком. Дома уже свет не горел. Киба зашёл через задний вход. Хана точно ещё не спала, а вот мама уснула прямо на диване перед телевизором. Поэтому Киба шел максимально тихо, на цыпочках проходя каждый сантиметр с замиранием сердца. И это все, чтобы дойти до ванной. Вечер сегодня тяжёлый, а завтрашний день обещал быть ещё тяжелее.