Под светской маской

— Кавалер с кавалером танцевать не может — запрещено, так гласит народная мудрость графа Ростовского на сегодняшнем приёме, — Альберт вздохнул и трагично опустил взгляд. Ирэн с улыбкой ответила:

— Разве это проблема? Бонд может стать дамой на один вечер.

— А он может?

Всё это прозвучало провокационно, как раз в духе Ирэн. Она подмигнула и с разбегу запрыгнула на диван, ловко подобрав ноги. Сейчас Ирэн напоминала взъерошенного подростка, и это её только позабавило. В который раз она подметила, что в мужском костюме намного удобней, чем в платье с жёстким корсетом — при одном его упоминании стало как-то трудно дышать. Ирэн глубоко выдохнула и мысленно поблагодарила семью Мориарти за подаренный образ Бонда: под маской бойкого джентльмена она была свободна, как птица.

Девушка откинулась на спинку дивана, а правую руку опустила на мягкий подлокотник, поглаживая тёмный бархат.

— Бонд может всё, — ответила она смело. Альберт, наблюдавший за девушкой и её спектаклем, удивленно вскинул брови и развел руками с таким торжественным видом, словно только что пришла телеграмма об открытии Америки.

— Бонд может всё? Удивительно, впервые слышу. Какая новость!

— Хорошая хоть новость?

Альберт не ответил, и лишь мягкая улыбка выдала его согласие. Вся эта импровизация так повеселила Ирэн, что она заливисто рассмеялась, откинув голову назад. Раньше девушка не могла позволить себе такой яркий смех — у светских дам, увы, не было права на искренность и выразительную личность, все они воспитывались зеркалами чужих желаний.

— Как думаешь, полковник Моран оценит твой женский образ? — Альберт мастерски сменил удивление на задумчивость: он неспешно потер подбородок и цокнул языком.

— Да он упадет в обморок, — многообещающе заверила актриса, пригрозив пальцем. — Как, впрочем, и ты.

— Я? Право слово, что Вы такое го…

Ирэн подняла ладонь, призывая к молчанию. Альберт терпеть не мог такие грубые жесты в стиле Морана, но Ирэн многое сходило с рук, особенно в последнее время. И неспроста: чуткая девушка подозревала о симпатии графа Мориарти. Подозревала, но не спешила принимать его чувства. Слишком часто мисс Адлер обжигалась, прикасаясь к сердечным делам: в конечном итоге они затягивали, подобно болоту, и лишали драгоценной свободы.

— Какое задумчивое лицо, — сказал Мориарти, вальяжно опускаясь в кресло напротив. В его темно-зелёных глазах искоркой блеснул интерес, а уголки губ приподнялись в лукавой улыбке. — О чём думаете?

— А мне идёт задумчивый образ?

— Вам всё идёт.

Ирэн отмахнулась, почувствовав на щеках горячий румянец. Актриса поспешила сменить тему, направить беседу в безопасное русло. Так чего же она боялась: серьезного разговора про чувства?

«Никогда бы не подумала, что такие манипуляторы, как мы, способны на такое».

— Так вот, ты тоже упадешь в обморок при виде меня в образе роскошной дамы. Мое платье будет таким красивым и воздушным, будто сами ангелы спустили его с небес!

— Или демоны, — не сдержал ухмылки Альберт. Ирэн знала, что Мориарти был падок на колкие замечания. Иногда беседа с ним напоминала хитроумное беспощадное фехтование — не шпагами, а словами, что были намного острей и опасней. Они могли ранить в самое сердце и навсегда покалечить самооценку. Ирэн тихонько рассмеялась, но смех её прозвучал бледно, неуверенно, как засохшее пятно на костюме. А что ещё оставалось? Когда не находишь достойного ответа, лишь смех спасал ситуацию: он мог быть разным — звонким, как летний ручей, или тихим, напоминающий мурлыканье кошки. Ещё дамы использовали веер и часто прикрывали им глупую улыбку — этот беспроигрышный вариант всегда пленял окружающих, и та девушка, что вот-вот стояла на краю пропасти, выходила кокетливой победительницей. Но о веере не стоило даже мечтать, пока Ирэн не вернулась в женский образ — тот самый, в котором она провела годы заточения. Сейчас же, сменив платья на мужской костюм, ей задышалось намного легче — весь груз стереотипов упал с плеч вместе с её золотистыми кудрями.

Пока она поправляла свои короткие солнечные пряди, Альберт поднялся. Убрав за ухо темную волнистую прядь, он подошел к собеседнице и галантно протянул ладонь:

— Возвращаясь к графу Ростовскому и его суровым имперским устоям: преобразитесь сейчас в даму и станцуете со мной? — низкий голос и слова, похожие на спелый фрукт, так и ласкали слух.

— А как же музыка? — Ирэн немного замешкалась, но поднялась и руку подала. В тёплой руке графа её холодные пальцы предательски дрогнули.

— Разве музыка нам нужна?

Ирэн усмехнулась на сладкие нотки флирта и когда закружились в импровизированном танце, она дерзко обронила вопрос:

— Скажите, граф Мориарти, с кем вы сейчас танцуете, с мисс Адлер или мистером Бондом?

Аристократ не спешил с ответом. Наконец, он медленно наклонился к девушке и, не прерывая вальса, тихо прошептал:

— С Вами.

Ирэн вздрогнула — то ли от теплого дыхания, то ли от простого ответа со сложным смыслом. Девушка понимала, что нужно что-то сказать, увести игру, перенять инициативу. Понимала, да не могла — ни единого внятного слова не сорвалось с губ. Сейчас хотелось просто закрыть глаза, прижаться к этому удивительному мужчине и танцевать без музыки и завистливых взглядов. Танцевать, как просит душа.

Мориарти будто перенял настроение своей пары и продолжил кружиться в вальсе, прижимая Ирэн к себе — бережно, как драгоценность. Девушка не возразила, не отстранилась, хоть и понимала, что они перешли все грани и правила хорошего тона. Как долго они танцевали, Ирэн не знала, но когда она подняла влажный взгляд на графа, тот неспешно остановился и поцеловал изящную руку.

— Хорошая репетиция. Вам понравилось? — в голосе Мориарти прозвучала бархатная улыбка — на такую сразу хочется улыбнуться в ответ.

— Есть один нюанс, — прошептала Ирэн, встречая в малахитовых глазах вопрос.

— Какой же?

Вместо ответа девушка шагнула к аристократу, приподнялась на носках и ласково коснулась его губ своими. Всё это игра, мимолетный шарм, но последствия от неё почему-то будоражили сердце — проникали в душу тонкими пальцами, поглаживая, лаская. Ирэн сразу ощутила, как её губы и щеки налились румянцем: удивительно, за всю жизнь она перецеловала стольких, но сейчас это робкое прикосновение оказалось дороже всего на свете. 

«Наверно потому, что мы ничего не ждём друг от друга, — осторожно шепнула здравая мысль. — И нет никакой выгоды. Мы свободны, не строим ожиданий… Это так восхитительно».

В просторной гостиной, средь дорогой мебели и мягкого света высокородный граф и прима с громким именем прижимались друг к другу и дарили невинные поцелуи. Они держались за руки и наслаждались нежностью, которую так усердно прятали в уголках души. Хитрый мужчина, мастер красивых слов, и коварная женщина сейчас робко, до дрожи страшась отказа, показывали самое ценное, что у них осталось за ярким фасадом. Нет, они не разливали краски страсти — столь въедливые, не срывали одежд, обнажая тела. Избалованные вниманием, пресыщенные похотью и оглушенные громкими клятвами, Ирэн и Альберт просто молчали. Молчали и наслаждались поцелуями, ведь именно сейчас за них говорила душа, похожая на жемчужинку в шершавой раковине лжи и притворств.

Ирэн с юных лет знала, что под её блестящей светской маской скрывается маленький цветок. Стебель его хрупкий — вот-вот сломается, а лепестки наивно тянутся к солнцу — той самой доброте, что почти не осталось в циничном мире. И этот бутон осторожно раскрывался. Раскрывался, чтобы насладиться неожиданным теплом со стороны такого же уставшего человека. Быть может, и его полевой цветок сейчас неуверенно распускается в надежде получить хоть капельку солнечного сока от роковой и равнодушной красавицы по имени Ирэн Адлер.

Актриса неохотно отстранилась от графа и медленно поднесла к губам его запястье. Кожа джентльмена была ухоженной, бледной — к такой приятно прикасаться. В глазах Альберта застыл вопрос, но Ирэн лишь хитро подмигнула.

— Не забывайте о моей роли, мистер Мориарти: я стану дамой лишь на один вечер, но до конца жизни так и останусь Бондом.

— Вы удивитесь, но мне решительно всё равно, — нетерпеливо выдохнул Мориарти и притянул девушку к себе, вновь вовлекая в долгий поцелуй.

* * *

— Нужно признаваться в любви?

— Что за глупости, завари лучше кофе.

— Эту горькую чёрную массу без сахара, я правильно помню?

— Всё верно.

— Как это можно пить?

— А как тебе пришла в голову идея признаться в любви?

— Привычка…

— Вот и у меня привычка пить такой кофе.