— хей, — невесело встречает его чонгук у порога.

— хей, — зеркалит его улыбку юнги. протягивает пиджак.

им нечего сказать друг другу? слов недостаточно? слишком много?

парень в отчаянии вскидывает голову, смотря и на соседа и как будто бы мимо него. аккуратно, но цепко хватает за запястье вытянутой руки — мин дергается от неожиданности и переводит взгляд на пиджак, упавший на пол.

— забей, — тараторит чонгук.

— но… — пытается возразить юнги.

— плевать, хен. хен, я ведь…

— прости меня, чонгук, — перебивает мин, а в чонгуке все закипает от возмущения. зачем он извиняется? за что? прошло почти полгода с того момента, как его оттолкнули и словно забыли. чонгук мотает головой из стороны в сторону, не принимая сказанное — миновское лицо тускнеет и теряет свои очертания. чон отпускает чужую руку.

— я так устал, юнги, — бесцветно произносит парень, ни разу не выдавая внутреннего опустошения или чего-то такого. устанавливает зрительный контакт, и если бы он мог профессионально читать чужие взгляды, то понял бы хотя бы отдаленно оттенок переживаний, что наполняет глаза напротив. — юнги, я так устал от бессмысленности того, что я говорю. вот знаешь, слова нормального человека имеют эффект подорожника, вносят какое-то просвещение даже в голову самого тупого на земле человека, а я что? что я-то? я даже, блядь, историю интересную рассказать не могу, потому что у меня внутри и снаружи ничего не происходит и все, что я говорю кажется мне пустышечной болтовней, которую я высираю сам не знаю зачем. просто чтобы заполнить пустоту. просто чтобы казалось… а не знаю что, лишь бы было что-то понятно. наверное то, что я идиот, — как-то горько усмехается, прикладывая ладонь к лицу. — это я все к чему. я разговаривал с тобой обо всем на свете, а этот клубок внутри никак не распутывался. я ходил вокруг да около, иногда брался за конец, но никогда не пытался размотать. не пытаюсь. мне всегда было страшно: сначала мне было страшно быть отвергнутым, потому что я думал, что ты натурал. потом, когда я узнал, что нет — боялся потерять твою дружбу, потому что я чертов трус. а потом мне было страшно проверять свои догадки — ведь посмотри на меня сейчас, у этой истории ведь не могло быть счастливого конца, правда? я провалился. спасибо, что ты первый начал. хотя закончил — тоже ты. во всем этом дерьме меньше всего я ожидал узнать, как это — когда тебя хоть немного любят.

 — я… — все, что выплевывает юнги из непослушного рта, зажатого тисками. стискивает плечо и растирает кожу шершавыми пальцами. пожевывает саднящую губу, прежде чем вновь сказать: — не обязательно использовать слова, если тебе они кажутся… не тем, что нужно.

— дело не в том, что слова — не то, — чонгук задумчиво почесывает кромку волос, — их хватает, и иногда мне наоборот кажется, что их слишком много. — он шепчет: — они душат меня. душат даже сейчас. я вот говорю-говорю, могу взять из словаря кучу непонятных терминов, выстроить это во что-то витиеватое, но все равно это будет безжизненным и пустым, пока делается ради того, чтобы заткнуть дыру. даже сейчас я говорю без остановки, хотя можно было бы сказать одну фразу. типа «пора бы мне завалить ебало». — чон пытается ненавязчиво освободиться от чужого успокоительного жеста — мин сразу убирает руку. — я все танцую-танцую вокруг ясно очерченной мысли, а словить ее за хвост не могу. я не понимаю твоих чувств. зато прекрасно понимаю свои. мало того, что этот клубок я не смог размотать, так еще и запутал его еще больше. хен. если ты будешь дальше стоять и молчать, пока я давлюсь всем этим непрекращающимся дерьмом, то лучше проваливай и дай мне поплакать и вытравить тебя нахрен изнутри. хен, я ведь…

— я знаю, чонгук. знаю. я тоже.

— я так сильно тебя люблю. зачем же ты меня оттолкнул, если тоже?

юнги прочищает горло, закрывается челкой.

— я не хотел, чтобы над тобой издевались из-за меня, — его прорывает, — я не хотел, чтобы у меня сначала отобрали человека, который не отталкивает меня за то, что я банально не вписываюсь в гетеро-понятия. я не хотел и потом, чтобы человек, которым я дорожу, сам ушел от меня из-за моих чувств. да, я купился на твою доброту. и купился бы на нее и тысячу раз. и, в конце концов, я не хотел подвергать жизнь того, кого люблю, неприятностям.

чонгук открывает рот, чтобы спросить, но юнги его перебивает, отвечая на незаданный вопрос.

— я всего лишь человек. и хоть я и хотел тебя защитить — смолчать не смог, чересчур сильно вляпался. придумать наилучший вариант выхода из ситуации — тоже.

пиджак лежит на полу, все обиды оказываются там же. чонгук бережно отряхивает сердца от копоти.

— не отталкивай меня, пожалуйста.

— и ты готов терпеть все то же, что терпел я?

— с тобой мне ничего не страшно.

чонгук сильнее всего на свете хочет, чтобы его любили.

а юнги сильнее всего на свете любит.