Старшие братья любили ловить пули.

      Десяток молниеносных движений рукой — меньше чем за долю секунды! — и кусочки металла небрежно сыпались из их ладоней на землю. Ниджи злорадно усмехался. Ичиджи с непроницаемым лицом вздёргивал бровь.

      Перед врагами, вне всякого сомнения, выглядело зрелищно, но Йонджи считал это излишним бахвальством. Он не любил выделываться в бою — и потому просто вскинул прикрытую плащом руку. Несколько дюжин пуль со свистом врезались в непробиваемую чёрную ткань: часть отскочила от неё, пройдясь по касательной, часть разлетелась по сторонам железными осколками. Можно было и не прикрываться, но Йонджи раздражало их щекочущее прикосновение к коже.

      Каменную стену казармы, побелевшую от налёта морской соли, слева и справа от Зелёного Брашпиля украсила ровная цепочка мелких сколов. Сбоку раздался вскрик — кого-то задело срикошетившим снарядом. Стоило поторопиться.

      Из рейдовых ботинок вырвалось яркое пламя. Йонджи на бешеной скорости — вытянутая и смазанная чёрно-зелёная тень — пронёсся вдоль палубы транспортной улитки. Уткнувшись при торможении перчаткой в булыжник, крутанулся и ловко поднырнул под массивный тарахтящий «Гатлинг» нападавшего — трёхметровый верзила с лёгкостью держал тот прямо в руках, будто простое ружьё, — делая эффектную подсечку. Взметнулся чёрным крылом плащ; кряжистый головорез, утратив равновесие, выронил плюющееся снарядами оружие, перевалился через корабельный парапет и полетел в воду.

      А Йонджи уже находился на подлёте к парочке его приятелей — те палили из револьверов как не в себя, тщетно пытаясь задеть стремительную фигуру Винсмоука. На полном ходу подхватил обоих под мышки и в мощном рывке протащил к противоположному борту.

      Барахтающихся в воде неудачников снова прибавилось — вокруг улитки их всплыло не меньше десятка.

      Йонджи, недобро скалясь, обернулся к последнему оставшемуся противнику.

      — В-в-ваше Высоч-ч-чество… мы не так поняли друг друга!.. — пролепетал босс бандитов, вжимаясь лопатками в массивную дверь башни. Минуту назад он едва не словил шальную пулю от собственных телохранителей. Та ушла в дерево — скорее всего, пробила насквозь — в сантиметре от его виска.

      Мафиози порядком подрастерял прежнюю самоуверенность (вместе с сигарой и солидной шляпой) и примирительно махал дрожащими руками. В один такой взмах из взмокшей ладони вывалился и покатился по земле кремниевый пистолет; в лучах заходящего солнца блеснула позолоченная рукоятка. Красивая статусная игрушка, которая так и не пошла в ход — тот опрометчиво понадеялся на своих людей. Хотя в итоге оказался не столь глуп, как они: видя, как Винсмоук расшвыривает его сильнейших бойцов, точно котят, он так и не решился выстрелить.

      Йонджи слушать оправдания был не намерен. Переполненный бешенством и адреналином, зыркнул на него в ответ — и тот мелкими шажками, перебежкой, метнулся к борту. Прыгнул сам, не дожидаясь чужой помощи.

      Криминальный барон тяжёлым кулем булькнул в волны прямо на глазах у кучкующейся на причале толпы, и среди зевак разошёлся взволнованный гомон. Который тут же стих, превратился в опасливые шепотки — Йонджи, оперевшись ладонями о мраморную балюстраду, высунулся над ней, с удовлетворением изучая результат своих трудов.

      Про Джерму 66 в этом закутке Гранд Лайна слыхом не слыхивали, и оттого все настороженно шушукались: «Пират?.. Гангстер?.. Нет, не похоже… Но фруктовик, не иначе как фруктовик!..»

      — Это как понимать?! — вклинился поверх приглушённого гула звонкий девичий голос.

      Йонджи только сейчас заметил на причале Эри. А вот та, похоже, давно наблюдала за тем, что творилось на корабле в её отсутствие. И ожидаемо взъярилась. Толпа уважительно расступилась вокруг неё: эта хрупкая девушка в рабочем комбинезоне так бесстрашно рявкнула на дюжего молодчика в зелёном, который меньше чем за пять минут голыми руками расправился с кучей вооружённых громил…

      Йонджи поспешно и как бы незаметно подпихнул ботинком в воду чужой «Гатлинг». Плюхнулся тот предательски звучно.

      — О, вернулась уже? — он постарался подпустить в голос беззаботности и присел на парапет, с облегчением следя, как Эри стремительно взбегает вверх по трапу: с ней всё было в порядке — не стоило вестись на слова недотёп… Йонджи небрежно махнул рукой на площадку: — А мы тут с поставщиками… э-э-э… не сумели договориться.

      — «Не сумели» — ты это так называешь? На всю деревушку слышно было! — Эри сердито сдула со лба белую прядь волос. — Вечно же хвалишься: я, мол, дипломат и политик! Какой же из тебя дипломат, а?!

      — Какой надо дипломат…

      Йонджи дипломатично умолчал, что, когда речь зашла о финальной цене, клиент, попыхивая сигарой, щедро предложил десятипроцентную скидку — при условии, что Винсмоук уступит ему на недельку-другую «милашку-механика», которую он приметил на корабле во время прошлого визита.

      «Люблю щупленьких да светленьких, — подмигнув, подписал себе приговор клиент. — Вам не стоит утруждаться — я заранее послал за ней пару своих людей».

      Йонджи озверел моментально…

      Совершенно не догадываясь об этом, щупленькая и светленькая Эри ошарашенно вертела головой по сторонам, разглядывая порядком потрёпанную за час её отсутствия транспортную ден-ден-муши. Вслед за ней по трапу четверо солдат втянули тяжело груженные тачки, набитые разнообразным металлическим хламом.

      — Опять ходила и лично заказы набирала? Буклеты бы рекламные рассылала, что ли… — проворчал Йонджи.

      — Знаю я, что люди делают с твоими буклетами — в лучшем случае на растопку пускают! — фыркнула она, невольно отвлекаясь. — Не все верят, что среди женщин бывают механики. Вот и приходится вживую, на месте, демонстрировать навыки…

      — Хорошо хоть солдат сообразила взять. Ничего по дороге не стряслось?

      — Приставали какие-то, на жуликов похожие, но солдаты их отогнали, — Эри машинально похлопала ладонью по туго набитой сумке с инструментами, висевшей у неё на боку, и Йонджи повеселел — банка с костюмом стопроцентно была у неё при себе. Он когда-то сам на этом решительно настоял: мало ли что — отпускать её одну, красивую такую, по незнакомым островкам…

      Механический трап втянулся, потрёпанная улитка загудела, величаво выдвигаясь в море, чтобы отойти на пару миль подальше от неуёмной островной суеты. За кормой портовые рабочие тем временем начали сноровисто вылавливать сетями и крюками незадачливых гангстеров…

      — Ты же обещал, что такого больше не повторится… — в голосе Эри вновь прорезалось напряжение.

      Мимо неё по направлению к казарме прошли двое солдат: один поддерживал другого, отстранённо сдавливающего ладонью предплечье. Чёрная ткань мундира вокруг этой ладони была пропитана гораздо более густой и насыщенной чернотой — явно словил случайную бандитскую пулю. Эри с круглыми глазами заново принялась осматривать недавнее поле боя: рытвины на площадке, следы от пуль, пустые гильзы. Подняла с земли и покрутила в пальцах золочёный пистолет…

      А потом, словно очнувшись, обвиняюще тыкнула им в сторону Йонджи — рукояткой, неуклюже ухватившись прямо за дуло:

      — Я разрешила тебе здесь жить не для того, чтобы сомнительные Джермовские авантюры портили мою собственность! Или распугивали моих клиентов!

      — Тоже мне — собственность, ты же до конца не расплатилась… — брякнул Йонджи, пристально следя за пистолетом. — Осторожно, может быть заряжен.

      — Вот именно! Не расплатилась! Ещё один такой замес — и ты оставишь меня с пустыми руками, без средств к существованию и с космическим долгом! — продолжала возмущаться Эри. — Вдобавок пострадали люди, пострадала улитка! О чём ты вообще думал, устраивая на борту криминальные перестрелки? А, гусеница?!

      Улитка выглядела целёхонькой, но всё равно, приняв сторону хозяйки, укоризненно покосилась на Йонджи. И гугукнула, зараза.

      Он отлично понимал, что Эри права — его вывели из себя, как мальчишку! — но не собирался так просто сдавать свои позиции. К тому же она всегда очень мило сердилась… Вот и сейчас — бледные щёки раскраснелись, взметнулся хохолок растрёпанных волос на макушке, а серые глаза метали молнии.

      Фурия — да и только! Его личная фурия…

      Вместо дальнейших препирательств или извинений (ещё чего, с какого это перепугу принц должен извиняться!) Йонджи быстрым шагом преодолел разделявшее их расстояние, нагнулся и перехватил губами очередной протест, готовый сорваться с её языка. Эри возмущённо промычала прямо ему в рот, но прошло пять, десять секунд — и она расслабилась, перестала сопротивляться, с трепетом выгнула спину под его коварной, скользнувшей вдоль лопаток ладонью. В поясницу Йонджи ощутимо ткнулась твёрдая пистолетная рукоять — Эри обвила его спину руками, жарко отвечая на поцелуй.

      С тех пор, как Йонджи открыл и освоил этот способ разрешения конфликтов (а случались они часто — Эри была настолько же упёртая, как и он сам, никто не собирался уступать!), он постоянно и без зазрения совести им пользовался. Убивал двух зайцев сразу: отводил от себя её штормовую немилость и попутно склонял на иные, ужасно приятные для них обоих мысли и действия.

      Во всяком случае, когда он медленно оторвался от её мягких губ, дразняще куснув их напоследок, — серые глаза были уже не прозрачно-гневными, а потемневшими, пасмурно-дымчатыми. Такие глаза враз сносили ему крышу.

      — Йонджи, ты невыносим…

      — Но ведь тебе нравится, — резонно заметил он, поглаживая Эри по спине и раздумывая, тащить ли её наверх, в спальню, или куда поближе — например, закрыться ото всех в столовой? Он недавно проверял: ножки у обеденного стола выглядели весьма прочными. Можно было и на полу… Но при наличии мебели это казалось ему совсем уж нецивилизованным.

      Кровать в спальне они сломали чуть ли не через неделю после того, как Эри вступила во владение плавучей улиткой — а заодно и самим Йонджи, — так упоённо навёрстывали всё то, что упустили за пару с половиной лет разлуки и недомолвок. Четвёртый принц столь яро отрабатывал обратный проезд от Сабаоди до Джермы, что левая ножка, у стены, не выдержала и со смачным хрустом треснула у основания. Кровать перекосилась — и оба виновника, нагие и раскрасневшиеся, едва не покатились кубарем на пол.

      Эри хохотала, пытаясь удержаться на накренившемся, покрытом скользким шёлком матрасе, и жаловалась на то, что с Йонджи не напасёшься мебели.

      Деревяшку в конце концов заменили, но новая по размеру оказалась толику меньше нужного, и кровать временами раздражающе колыхалась, когда кто-то довольно невинно переворачивался на ней с боку на бок. Что уж говорить про иные активности… Три старые ножки тоже очутились под угрозой.

      Призвав на помощь свой инженерный талант, Эри всё-таки сумела отрегулировать маломерку: подпихнула под неё какой-то истрёпанный и мятый журнал со словами, что вещь эта — проверенная, и там ей самое место, пока Йонджи вынужденно поработал домкратом. Кровать действительно перестала шататься, а он с той поры начал уделять мебельным конструкциям и их устойчивости особое внимание: с чем чёрт не шутит…

      «Пожалуй, лучше в столовую», — решил он наконец, но пару секунд спустя, когда Эри, догадываясь, к чему идёт дело, уже призывно закинула руку ему на плечо, а он собирался подхватить её лёгкое и гибкое тело, в наушники внезапно поступил сигнал из навигационного отсека.

      Йонджи выкрутился из-под её руки, с досадой прикладывая к ним пальцы и вслушиваясь в повторно переданное сообщение. И нахмурился.

      — Что такое? — встрепенулась Эри. — Матёрые головорезы так перетрусили, что дерзнули сами вызвать на тебя Морской Дозор? А мне расхлёбывать и объясняться?

      — Скажешь тоже… Я же не пират! А в сообщении нет ничего страшного, — он снова потянулся к ней. — Так, подтверждение от отца… Завтра он будет в этих водах и состыкуется с нами, как и обещал.

      — «Обещал»? Кому это он обещал?! Мне он ничего не обещал! — вот поэтому Йонджи и не рассказал ей сразу, догадывался, какая последует реакция. Эри вмиг отскочила от него на пару шажков: — Ты сговорился с ним за моей спиной и приглашаешь сюда, как к себе домой? А меня кто-нибудь спросил?!

      Завитушки её бровей так забавно подёргивались, стоило ей наморщить лоб.

      — Ты же знаешь, отец никогда не спрашивает — просто ставит перед фактом… Да и вообще, ну навестит он нас — и что с того?

      — С того, что это не Джерма! — она возмущённо обвела вокруг рукой. — Это мой дом! Я решаю, кого приглашать.

      Эри ещё полгода назад дала понять, что не намерена лишний раз иметь дел с Джермой 66 и втягиваться во всякие военные авантюры. И если подбрасывала Йонджи время от времени до королевства — то держала транспортную ден-ден-муши на расстоянии, без стыковки с главной платформой. Перестраховывалась. Ему приходилось преодолевать оставшийся отрезок самому — на рейдовых ботинках.

      Ниджи всякий раз с этого стебался. Сестра — и та открыто повеселилась над тем, как всё обернулось, правда, не издевательски, а как-то довольно. Да и вообще она стала чаще смеяться и улыбаться после возвращения с провалившихся переговоров с Соломенной Шляпой — и гораздо чаще уезжать по делам.

      Ичиджи — после того как они раз и навсегда прояснили ситуацию с Эри по возвращении Йонджи с Сабаоди — молчал, с трудом, но проглотив проигрыш. Хорошо хоть посчитал выше своего достоинства цепляться к разбазариванию младшим братом королевской собственности. Невозмутимо утвердил договор купли-продажи печатью Джермы, и после этого они продолжали общаться по-прежнему, как брат с братом, разве что больше ни словечком не обмолвились о кузине.

      А вот отец — с отцом они об этом так и не поговорили… Возможно, Эри подспудно страшилась его реакции, вот и городила огород.

      — А ты… меня… не спросил! — тем временем повторила она — процедила сквозь зубы, опять начиная заводиться.

      — Подумаешь, не спросил! — не удержавшись, ляпнул Йонджи.

      — Ах ты ж, чёртов Винсмоук!..

      — Сама такая! — Йонджи, посмеиваясь, ловко поймал запущенный в его голову дорогой пистолет.

      Эри веселья не оценила: рвано подтянула на плече сползшую лямку сумки, поджала губы и двинулась в башню. Попутно, с возмущённым восклицанием, оценив размер дырки от пулевого отверстия во входной двери.

      Солдаты невозмутимо пялились на эту сцену, деловито сметая сор с площадки и замазывая извёсткой сколы и трещины в стене казармы. Они уже привыкли: командиры то цапались друг с другом, то целовались — по пять раз на дню…

      Целоваться больше не вышло. Эри дулась на него весь остаток дня — засела сычом в своей мастерской и не явилась ни ужинать, ни даже ночевать.

      За ужином Йонджи мрачно громоздился в гордом одиночестве во главе стола, прочность которого им так и не удалось проверить, и девочка-служанка тряслась как осиновый лист под его колючим взглядом — всякий раз, как он отрывисто рявкал, прося добавки.

      Четвёртый принц на дух не переносил чувствовать себя виноватым.