— Знаешь, я когда-то вычитала интересную вещь… — Эри сидела на диване в спальне, скинув туфли и поджав под себя босые ноги. Она прислонилась щекой к резной спинке и задумчиво поглядывала в окно, пока Йонджи утрамбовывал обратно в переполненный гардероб свой парадный пиджак. Непредвиденный визит отца утомил её — теперь-то Йонджи понимал почему.

      Указательный палец Эри гулял вдоль извилистой строчки узора на изумрудно-зелёной обивке диванчика. Узник пиратской клетки Катышек — она сподвиглась заточить с утра своего неугомонного зверя, чтобы тот не попался случайно грозному гостю на глаза или, хуже того, под горячую руку или ногу — и улитки в аквариуме с любопытством следили за передвижениями пальца.

      Улитки обитали в спальне уже второй месяц подряд — Эри как-то заявила, что им скучно одним, в пустом кабинете, где хозяева бывали преступно мало. Что ж, она любила их, те души не чаяли в ней — пусть, согласился Йонджи.

      Пусть глупая крыса ревнует.

      Аквариум поставили возле окна, и теперь всякий раз, когда Эри присаживалась на диван с очередной книгой, улитки сползались в уголок и принимались увлечённо таращиться на неё через стекло. Того же Йонджи с газетой в руках они небрежно игнорировали — как и он их…

      — Это какую-такую вещь? — хмыкнул он, выходя на середину комнаты и лениво потягиваясь.

      — Вот представь, что у тебя есть корабль, ты постоянно чинишь его после поломок, заменяешь негодные части на новые, поочерёдно, раз за разом. И однажды понимаешь, что корабль вроде бы целый и выглядит точно так же, каким был и раньше, но ни одного кусочка от первоначального в нём не осталось… Будет ли это тот же самый корабль? Или совершенно другой?

      — Ну, начнём с того, что корабль не так уж и сильно пострадал вчера, — пробурчал Йонджи, старательно отводя взгляд. — Да и до этого ничего капитального ремонта не требовало. Даже дырку в двери уже заделали!

      — Да я не об этом — сказала же, что больше не сержусь, — Эри слабо улыбнулась с его ворчливого беспокойства. — Просто подумалось — вспомнилось, когда говорила твоему отцу про ногу, — что здесь всё осталось точь-в-точь таким же, как и в день, когда ты меня впервые сюда приволок. А ведь, по сути, ничего из старых вещей и не осталось. И вся память об этом месте — лишь иллюзия. Взять хотя бы диван этот, на котором я когда-то спала, — он же тоже какой-то ненастоящий.

      На опытный взгляд Йонджи, диван был хлипким, но вполне настоящим.

      — Жалеешь, что старая башня разрушилась? — наконец догадался он.

      Эри кивнула. Вот глупышка — что ей за дело до камней, досок и штукатурки! Разве они способны в жизни на что-то повлиять?.. Йонджи машинально уставился на девственно-чистую и гладкую стену над диваном. Что-то резануло под рёбрами — небольно, фантомно, словно по ним разошлась трещина старого воспоминания.

      — Я вот — ничуточки не жалею! — уверенно выговорил он. — Главное же — не башня, а те, кто в ней живёт, — Йонджи сощурился: — Ты в ней живёшь.

      — Наверное, ты прав, — рассеянно отозвалась Эри. — Главное — то, что внутри.

      Она встала и прошла к окну. Мимоходом зачем-то ткнула пальцем в его грудь — прямо в то место, куда показывала этим утром. В другой её ладони виднелся плотный белый лист приглашения. Всё ещё сомневалась, понял Йонджи, — как и он сам.

      — Так что, ты поедешь на свадьбу? Может, не надо? Мало ли что…

      — Ты настолько не доверяешь слову своего брата?.. Слову своего короля? — Эри вздёрнула бровь: его сомнения, в отличие от собственных, её явно насмешили. — Думаешь, если я вернусь, он тоже прикажет меня… захватить?

      — Я бы пока что поостерёгся возвращаться — до прояснения деталей.

      Её-то не было в тот день на тренировочной площадке, когда они с Ичиджи столкнулись лбами! Вышла не обычная схватка — за правоту или для мерки силой — а почти что дуэль, как в старину, хотя дуэли в своей сути казались Йонджи наивными. Но вот старший брат непривычно упорствовал, не хуже него проявил эгоизм — похоже, Эри тоже была ему важна. Разумеется, не так сильно, как самому Йонджи, но ведь брат прежде никогда не позволял себе подобной слабости — допускать личные желания…

      Ичиджи в тот день по-королевски благородно дал ему шанс, а вот Йонджи королём не был — и давать другим шансов за просто так не намеревался.

      — А то что? Он посадит меня в темницу за чересчур удачный побег? — тем временем лукаво продолжала Эри. Её запястье изящно изгибалось — она обмахивалась приглашением, будто веером, и ни сном ни духом не ведала про мысли, бродившие в голове Четвёртого принца. — И придётся меня оттуда спасать? От своего злодейского брата? А что, неплохо: всегда мечтала, что меня спасёт прекрасный принц на белом коне… и в зелёном рейдкостюме, — она хихикнула: — В вашу темницу, кстати, пускают с конём?

      — А-а-а, чёрт! С тобой невозможно говорить о серьёзных вещах! — вспыхнул Йонджи и отвернулся, сердито, совсем по-отцовски, упирая руки в бока.

      — Ага, совершенно невозможно, — невинным голоском подтвердила Эри. Прошелестело отброшенное на журнальный столик приглашение. — Особенно, когда я делаю вот так… — она подкралась со спины, тонкие руки проскользнули вперёд и двумя коварными змейками оплели его живот. Её пальцы порхнули по шёлку рубашки, опускаясь ниже. Звякнула ловко расстёгнутая пряжка ремня — и поблескивающая тёмным металлом левая ладонь юркнула прямо под брюки.

      Йонджи чуть язык не прикусил — до сих пор не привык, что его скромняшка Эри временами выкидывает такие фокусы. И ведь он её этому не учил! В книжках своих, что ли, вычитала?..

      — Уф-ф, — только и выдавил он, когда её пальцы мягко и провокационно прошлись вдоль самого чувствительного. У Йонджи сразу встал — после проведённой в одиночестве ночи. — Вот бесстыжая… — ломко протянул он. Но прозвучало вовсе не укоризненно — скорее с поощрением.

      — А сам-то каков? Вечно хватаешь меня за всякое. При людях! — погладив снова, уже затвердевшее, Эри со смешком боднула Йонджи лбом под левую лопатку.

      — Подумаешь, это же просто солдаты…

      — Они тоже люди, когда ты запомнишь, а, гусеница? — женская рука вместо повторной ласки сердито жамкнула его гениталии.

      — Хорошо, хорошо! Люди! — крякнув, поспешил заверить её Йонджи. Опасно спорить с женщиной, когда в её руках — ужасно ценный для тебя предмет…

      Кровать протяжно и жалобно скрипнула тремя расшатанными ножками, когда Йонджи с Эри рухнули сверху, обнажённые и взбудораженные, совершенно неаккуратно раскидав по всей комнате одежду. И принялись невозбранно хватать друг друга за всякое — в безлюдной спальне точно было можно. Тем более что её платье (всё-таки Йонджи топил за платья: в них были видны коленки, да и снимались они на раз-два) он как бы случайно скинул на мышиную клетку. Катышек возмутился до глубины души: мало того что его пленили, так ещё и лишили обзора! Но на мышиные переживания Четвёртому принцу было плевать с высокой колокольни.

      Эри иногда по-детски стеснялась: мол, зверёк на них смотрит. Йонджи только мысленно фыркал: ну и пусть бы смотрел — смекнул бы наконец своим мелким умишком, кому из них двоих в действительности принадлежит эта женщина!.. Но клетку старался прикрывать, чтобы в голову Эри на самом интересном месте не лезла всякая ерунда. Хорошо хоть бестолковые улитки её не волновали.

      …Его широкая ладонь оглаживала, чуть сжимая, округлую белую ягодицу Эри — порой ему казалось, что эти две вещи, его ладонь и её ягодица, идеально подходили, были созданы друг для друга, сошли с фабричного конвейера в едином комплекте. А Эри в это время, склонившись над ним и рвано вздыхая от ощущения «комплектности», облизывала и покусывала его грудь, шаловливо пробуя на зуб мужские соски — Йонджи было максимум щекотно, но приятно.

      За те полгода, что они провели вместе, защищавшее его невидимое хаки, которое пропитывало каждую клеточку тела, окончательно настроилось на Эри, расслабилось, не чувствовало угрозы — неважно, от укусов или сердитых толчков, — поэтому она не рисковала, как раньше, отбить об него руки или ноги, когда чересчур выходила из себя. Или же собиралась поддразнить в постели…

      Эри часто любила пробовать его тело на вкус, говорила: когда любишь, хочется целовать (и кусать) везде. В этом с ней Йонджи ни разу не спорил — ведь и правда хотелось… Загвоздка была разве что в разнице их чувствительности — и не только из-за его модификаций. Единственное, что он подчерпнул о сексе из книг, а не на собственном опыте (нашёл среди подвальной библиотеки непонятно как затесавшийся среди справочников по механике анатомический атлас и перелистывал его на досуге), — у большинства мужчин эрогенных зон было мало или же отклик они давали слабый. В основном всё сосредотачивалось в одном — самом главном — месте. Тогда как у женщин с их тонкой, чувствительной кожей таких мест вроде бы были десятки. И он время от времени с азартом первооткрывателя старался найти новые.

      А если Эри нравилось баловаться с его не слишком эрогенным телом — пусть, раз это доставляло ей удовольствие. Ему же доставляло удовольствие наблюдать, как, например, прямо сейчас колышутся над его твёрдым животом, порой задевая его, тугие девичьи груди.

      В какой-то момент он крепко перехватил Эри за задницу и играючи дёрнул вбок её лёгкое тело, уронил на кровать, разворачивая спиной к себе. И немедленно, предвосхищая недовольное бормотание, прошёлся языком вдоль её затылка, направляясь наискосок вверх, к крохотной впадинке за мочкой правого уха. Эри прерывисто всхлипнула — она моментально обмякла, стала какая-то мягкая под его руками, плавкая, точно разогретый воск.

      Надо запомнить — нашёл ещё одно… Йонджи принялся целовать это место, дышать на него — горячо-горячо, как она любила, одновременно пропустив ладонь вперёд и поглаживая её грудь с затвердевшими и заострившимися от возбуждения сосками.

      — Йонджи-и, — совершенно обалдело то ли прошептала, то ли выдохнула Эри его имя, вся выгибаясь подле него. Она казалась полностью поглощённой этими нехитрыми ласками.

      Однако когда он оплёл правой ногой её бёдра, чтобы притиснуть те ближе, плотнее к себе, предупредительно потереться о её бархатистую кожу возбуждённым членом, Эри внезапно хихикнула:

      — Ох, всякий раз поражаюсь, какие у тебя гладкие ноги…

      — А? Что? — недоумённо приподнялся он на локте, едва сдерживая желание поскорее войти в неё.

      — У большинства мужчин — обычно заросшие. Ну, такими жёсткими волосами. А у вас с братьями — нет.

      — Где это ты рассматривала чужие мужские ноги? — напрягся он, усилием воли пропуская мимо ушей сомнительное сравнение с братьями — Эри порой, бездумно и с невинным лицом, выдавала вслух очень некомфортные вещи.

      — Пф! — фыркнула она. — На Сабаоди каждый второй ходит в шортах. А у вас щетина на подбородке — и та не растёт. У Санджи вон, как и у вашего отца, — борода пробивается. А вы все… гладко-модифицированные!

      Йонджи всегда диву давался её способности обсуждать во время секса какие-то совершенно левые вещи, к непосредственному делу не относящиеся. Даже Санджи вон приплела. Женщины!..

      Пришлось взять процесс в свои руки — буквально.

      — Ты, между прочим, тоже… — в подтверждение своих слов он запустил пальцы в ужасно гладкое и мягкое модифицированное местечко между её ног. Там всё было влажным и обволакивающе-горячим: значит, шея и ухо отработали на ура… Он задел крохотную скользкую пуговку клитора, прошёлся по ней снова, с нажимом, уже намеренно — и Эри тут же благополучно позабыла про все мужские ноги на свете и низко простонала, призывно вжимаясь в него, словно желая повторить изгибы его тела.

      Этот стон окончательно распалил его; Йонджи больше не мог терпеть и хотел поскорее оказаться там — в этой горячей, ожидающей его влажности.

      Он давно заметил: Эри отчего-то не любила, когда он был сзади, сжималась, стоило ему попытаться взять её в такой позиции — неважно, на четвереньках или лёжа на животе, — и с шутками выкручивалась. Но на боку ей было терпимо — в любой момент можно было выгнуть подбородок и посмотреть ему в лицо, поймать его губы своими…

      В любом случае она лишь довольно промурлыкала, когда Йонджи нетерпеливо приподнял её ногу, отводя чуть назад, закидывая на своё бедро, а сам осторожно вдавился в неё, сантиметр за сантиметром. Так глубоко, что сплетение их тел окончательно обрело целостность. Эри задышала тяжело-тяжело, прикрывая глаза, впитывая в себя ощущение от его присутствия в ней. Ему частенько доводилось видеть подобное — но всякий раз это приводило его в восторг.

      Теперь Йонджи мог сколько угодно обдувать горячим дыханием её затылок, с забавно вспархивающими от этого мягкими прядками волос, раз за разом проникая внутрь её тела. Эри всегда была такой податливой ему в эти моменты, такой жаждущей, истекающей желанием…

      Обычно он брал её быстро, яростно, будто в первый — и последний — раз. Но в редкие дни, как сейчас, ему хотелось не торопиться и насладиться тем, как Эри тихо постанывает, вжимаясь в него спиной, потираясь о его грудь острыми лопатками. Вот она дёрнула подбородком, выгнула шею, подставляя его поцелуям беззащитный белый изгиб, где едва заметно пульсировала синеватая жилка. Его вечно тянуло куснуть это место, впиться в него по-волчьи клыками — но нельзя… Чёрт побери, единственный случай, когда Йонджи жалел, что у неё не железная кожа…

      Его необыкновенно возбуждала эта податливая хрупкость — и в конце концов он всё же ускорился. Между тем Эри тоже начала нетерпеливо и жадно толкаться навстречу ему ягодицами, требовательно вминаясь ими в его разгорячённый пах.

      Йонджи не выдержал и, хрипло ругнувшись в её плечо, кончил первым, после чего задержался внутри на минуту-другую, продолжая ласкать Эри пальцами, чтобы и её довести до высшей точки экстаза.

      Вот она застыла на миг, напряжённо вытянулась, потом несколько раз содрогнулась, вслед за протяжным стоном выдыхая из груди его имя… Её короткие спазмы приятно сдавливали расслабленный член, когда он покидал её тело.

      Йонджи обнял Эри, лениво поглаживая ладонью её впалый живот. Подтянул колени, повторяя принятую ею позу: она свернулась в калачик, и он обернулся таким же калачиком вокруг — ни дать ни взять улитка в прочном и надёжном панцире. Эри накрыла его ладонь своею и, несмотря на только что испытанное наслаждение, неожиданно вздохнула.

      — Ты чего? — пробурчал он с недоумением — прямо в слегка слипшиеся от пота завитки волос у неё на затылке. От них слабо и знакомо тянуло ромашкой — никак торопилась перед приездом гостей и схватила с полки в душевой его мыло? Обычно от неё исходили более девчачьи запахи — или же в точности наоборот, железо пополам с мазутом. Старой доброй ванилью от неё пахло в те дни, когда Йонджи вёл себя пристойно, и Эри поощряла его круассанами. Редко, но вкусно. И сама она в такие дни была особенно вкусной для его поцелуев…

      — Твой отец… он так радовался будущим внукам. А что, если у нас с тобой такого никогда не случится? Что, если он прав — и мы несовместимы? Хотя бы в этом. И тебе действительно надо подумать… — Эри умолкла, оборвав сбивчивую речь, но Йонджи сразу догадался, что она имела в виду.

      Отец, когда твердил сегодня про «подумать» и «порченые плоды», не знал, что творилось за дверями их спальни, и был подспудно доволен сыновьей ответственностью… Но Йонджи оказался ужасно безответственным: за полгода они не предохранялись ни разу — а Эри до сих пор не забеременела. Хотя корабельный медик уверял, что оба они были здоровы и способны к зачатию. Не исключено, что дело было в модификациях — не кого-то одного, возможно, они просто как-то не так накладывались друг на друга… Впрочем, Йонджи такой аспект совместной жизни, как дети, не сильно волновал. Ему не приходилось задумываться прежде — каково это, стать отцом, да и хочет ли он этого вообще.

      Всё ясно, слова отца про плодовитость и наследников её уязвили, вновь заставили почувствовать свою «ошибочную» неполноценность.

      Йонджи прижался к ней сильнее. Хах! Через несколько месяцев Ниджи ему всё расскажет, поделится опытом. Скорее всего, родительство не стоит и выеденного яйца — и тогда он убедит Эри, что переживать не о чем. Пустяки — у неё же есть, о ком заботиться: мышь, улитки, он, Йонджи… Да и железки в подвальчике никогда не закончатся.

      — Случится то, что случится… Нашла, о чём переживать, — пробормотал он. — Неизвестно, что там за невеста окажется у Ичиджи… Вдобавок, если Ниджи продолжит в том же духе — вот увидишь, отец ещё будет сетовать, что наследников вышло с избытком… Братец постарается за нас всех!

      Йонджи был не мастак утешать, но Эри в конце концов расслабилась, благодарно утыкаясь носом в сгиб его локтя, пропущенного у неё под головой.

      Совсем скоро она разморилась, уснула в его объятиях — Йонджи почувствовал это по замедлившемуся дыханию и мягкому, доверчивому бессилию её тела. И тогда, чуть потянувшись согнутой рукой, он осторожно дотронулся до ложбинки между её грудей — на этот раз не с требовательным и жадным желанием, а нежно — так, как та сама недавно делала. Йонджи ощутил, как под его грубыми, солдатскими пальцами размерено отзывалось жизнью чужое сердце.

      «Просто знаю, где то, что мне нужно…»

      Там, где сердце.

      Он вдруг понял — о чём Эри говорила прежде, куда показывала — и закусил губу, выдохнул прерывисто носом в осознании… В этот миг ему захотелось прижать её к себе как можно крепче, как величайшую драгоценность, — не отпускать никогда! — но Йонджи сдержался, чтобы не тревожить её сон.

      В дверь комнаты нерешительно, но настойчиво стукнули:

      — Йонджи-сама, простите, что отвлекаем. Но вас ожидают на палубе. Снова гости…

      Эри так и не проснулась — видно, действительно провела бессонную ночь, — когда Йонджи мягко высвободился и накрыл её краем широкого покрывала. Он быстро и тихо оделся и вышел, оставив её отдыхать. Задержался только на секунду — дёрнуть задвижку и выпустить из клетки тоскующего мышонка. Тот мигом, даже не ругаясь, юркнул на кровать, пристроился беленьким сторожливым комочком на плече спящей хозяйки.

      «Ещё один надёжный защитник…» — весело, совсем не ревниво, усмехнулся про себя Йонджи. В мышонка Эри при нём не тыкала пальцем ни разу…

      …Вчерашний непутёвый клиент, прижимая к груди новенькую шляпу, рассыпался тысячей извинений и готов был предоставить скидку просто так, лишь бы ублажить опасного и обидчивого принца. Похоже, уже разведал среди местных, кем тому приходится милашка-механик, предлагавшая направо и налево свои услуги — но вовсе не те, на которые рассчитывал мафиози. Или выяснил случайно, что корабль, на котором приехал бешеный Винсмоук, принадлежит не кому-то, а именно ей.

      Йонджи, пребывая в благостном расположении духа, хмыкнул и, дёрнув подбородком, позвал его в столовую — подписывать согласованный вчера, во всех подробностях, контракт. Заодно распорядился вернуть гостю трофейный пистолет.

      Всё-таки у кулачной дипломатии тоже имелись свои плюсы.

      Заходя вслед за клиентом в башню, Четвёртый принц кинул быстрый, удовлетворённый взгляд на окна спальни — места, где в данный момент пребывало его сердце — и задорно оскалился: кажется, завтра утром к кофе стоило ожидать круассаны…