Глава 5. Визит отца и условия мнимой свободы 

Она откроет своё сердце 

и пойдет туда, куда оно позовёт её. 

Она просто будет жить. 

Просто жить.

Сесилия Ахерн “P.S. Я люблю тебя”

    От резкого стука в дверь я подпрыгнула и торопливо отворила. 

    - Ну здравствуй, дочь, - сказал отец, переступая порог и закрывая дверь, и тон его не предвещал ничего хорошего.

    Плохое предчувствие тревогой кольнуло в груди. Я ждала подвоха от его визита. Пришёл вернуть свою собственность, коей он считал меня? Или сказать, что брачный договор просто злая шутка?  

    - Зачем пришёл? - недружелюбно спросила я, хмуря брови. Как ни старалась, улыбнуться ему не смогла. 

    - Поговорить, - лаконично ответил отец.

    Отец, обойдя меня, прошёл в гостиную и сел на диван. Он молчал, но всем своим видом показывал, что ждёт меня. 

    Шумно и резко выдохнув через нос, я присела в кресло напротив. 

    - Почему ты не ходишь в школу? - вкрадчиво спросил он. 

    Я не отвечала и сверлила его взглядом. Ни «как дела», ни «как здоровье», ни «что бы делала все это время», ни, тем более, «извини, я был не прав» - его абсолютно не интересовала я и моё состояние!

    - Месяц! - повысил голос он, раньше такого за ним не замечала. Да и я всегда старалась вести себя хорошо, чтобы не расстраивать отца. - Месяц, Бэкки, ты не ходила в школу! 

    - Какой в этом смысл! - вспылила я. - Для чего мне учёба? Для чего мне в университет поступать? Чтобы, закончив его, попасть в клетку нежеланного брака и стать инкубатором для будущих детей?! - мой крик местами срывался на писк. - Я читала ту дрянь, что там написано! Я обязана родить троих детей в течение пяти лет! 

    - Прекрати истерику! - рявкнул отец. - Успокойся! Я дал тебе время до двадцати пяти лет. 

    Я невесело рассмеялась.

    - Да пошёл ты! Катись со своим богатством, фамилией и прочим! Я отказываюсь от всего этого! Не хочу быть Блэкбелл! Считай, что я умерла, как и мама! Едва мне исполнится восемнадцать - я сменю фамилию! И всё. Нет Бэкки Блэкбелл - нет и несчастной, которую продали замуж! 

    Отец слушал мои крики со спокойным лицом. 

    - Не выйдет. Этот момент тоже предусмотрен договором. Что бы ты ни поменяла: имя, фамилию - не поможет. А выскочишь замуж - любой брак будет считаться недействительным и будет аннулирован тут же. 

    Я обессиленно рухнула в кресло. Он озвучил почти все мои варианты избежать ненавистного брака. 

    - Можешь сбежать. Это ничего не изменит. Где бы ты ни была, в день твоего двадцатипятилетия договор вступит в законную силу. 

    Вот теперь он озвучил все варианты. А у меня внутри оборвалась последняя надежда избежать ловушки. Душу сковал лёд, всё бессмысленно. Чтобы я ни сделала - это не избавит меня от ненавистного брака с честолюбивым старикашкой. Воображение нарисовало лысеющего, упитанного, невысокого мужчину с рябым носом и потными руками, которыми он лапал меня за самые интимные места, а толстые, похожие на сардельки губы лезли к моему лицу и слюнявили его. От отвращения меня передёрнуло. 

    - Тогда мне остаётся только действительно умереть, - решительно произнесла я. 

    Отец резко подорвался и влепил мне пощечину. В ушах зазвенело, а в глазах потемнело. Я почувствовала металлический привкус во рту. Кажется, прикусила щеку. 

    - Неблагодарная! У тебя есть всё, что можно только пожелать: любые украшения, одежда от кутюр, жилье любое и в любом месте, собственный вертолет и самолёт, даже танк! Ты никогда ни в чём не знала отказа и знать не будешь! Подумаешь, её попросили выйти замуж за того, кого выбрал я! Прекрати себя так вести, будто жизнь кончилась! - он выдохнул и добавил чуть мягче. - Можешь жить отдельно, делать, что хочешь до брака, я не буду вмешиваться, но оставлю содержание. Разве этого мало?! У меня будет только три условия: первое - ты должна хорошо учиться и закончить школу, второе - закончить университет, третье - твоё имя не должно всплывать в сплетнях и скандалах. Если хоть одно из этих условий ты нарушишь - я немедленно забираю тебя домой и выдаю замуж за Антония не дожидаясь обозначенной в договоре даты. Поняла меня?! 

    Я сидела как замороженная, пригвождённая его словами к креслу. Неужели это и правда мой отец? Когда мой любящий папочка стал таким циником? 

    - Я спросил, поняла? 

    - Да, - как робот ответила я.

    Внутри образовалась пустота. Я не поднимала на отца взгляда, не хотела его видеть. 

    - Вот и славно! С завтрашнего дня возвращайся в школу. Ты болела. Вот справка, - он положил на столик передо мной небольшой листок желтоватой бумаги. - Береги себя. 

    "Для будущего потомства", - мысленно добавила я. 

    - Школьную форму, учебники и прочее тебе сейчас принесут, - донеслось из коридора. 

    О том, что отец ушёл, оповестила закрывшаяся дверь. 

    Я осталась так же неподвижно сидеть в кресле, ощущения были такими, будто меня помоями облили. В голове звучали три условия моей свободы на ближайшие девять лет. А дальше выхода нет. Только брак. Кто такой ушлый всё предусмотрел, отец или чёртов жених?

    Когда отец стал таким чёрствым? Я всегда его знала только как добродушного, ласкового, заботливого. Он искренне переживал над каждой моей царапиной. Исполнял любой каприз. А теперь что? Расчётливый, холодный, чужой. Его как будто подменили. 

    Ощущение липкой грязи, в которой меня извазюкали, усилилось. Срочно хотелось помыться, смыть, соскрести с себя остатки разговора. 

    Я дождалась, когда люди отца занесут все коробки с моими вещами, и закрыла за ними дверь на цепочку. Взгляд упал на кучу коробок. А я осознала, что теперь окончательно переехала в квартиру. 

    Ну и ладно. Всё равно в особняк не вернусь, даже боязно было ехать за вещами - а вдруг не выпустят больше? 

    Решив, что разберу вещи потом, я отправилась в ванную. 

    Из зеркала на меня смотрела ведьма, не иначе. Землистый цвет осунувшегося лица и хмурый вид, застывшие в равнодушии глаза, сухие, искусанные губы, а на голове воронье гнездо. 

    Красотка. В таком виде в школу не сунешься. 

    Отмокала в ванной я долго. 

    "Надо бы в салон красоты сходить" - пришла неожиданно мысль. 

    Я подорвалась из ванной и бросилась к телефону. В моем любимом салоне всегда есть бронь для вип-персон. Договорившись, я быстро высушила волосы и собралась. Вызванное такси ждало внизу. Неудобно без Марты, которая всегда и везде меня возила! 

    Из салона я вышла, когда начало смеркается. Ощущение лёгкости на голове окрыляло. Я прошлась по улице, наслаждаясь лёгким ветерком. Боже! Я месяц не гуляла на улице! Прогулявшись, я поймала такси и поехала домой. 

    Дома меня встретила взволнованная Аня. 

    - Где ты была? - накинулась она на меня с порога. 

    - В салоне красоты, - ответила я, покрутившись для демонстрации новой прически.

    - Зачем волосы обрезала? - удивилась подруга.

    - Захотелось. Отец приходил. Завтра я возвращаюсь в школу. 

    Форджер шокированно на меня уставилась. На кухне за ужином я рассказала Ане о визите отца, угрозах и условиях. 

    - И что ты будешь делать? - спросила подруга, забрасывая в рот конфету и запивая сладким какао. 

    - Соблюдать условия. Может, за это время придумаю, как избежать брака, - ответила я.  

    А что мне ещё оставалось? Нужно хорошо учиться и не попадать в скандалы. То есть можно делать, что вздумается, но так, чтобы об этом никто не узнал.

    - Хорошее решение, - кивнула Аня. 

    - Ань, у меня к тебе просьба. Я много пропустила. Поможешь с учебой? - я с мольбой посмотрела на свою визави. 

    - Конечно, - снова кивнула подруга и взяла ещё одну конфету. 

    *

    На следующий день я явилась в школу. Утром у подъезда ждала знакомая машина с незнакомым водителем. Я приуныла. Надо после уроков обязательно проведать Марту. 

    Я шла по дорожке рядом с Аней и ловила удивлённые взгляды от учеников. Ну не было меня месяц, чего теперь пялиться? Дикие! 

    Когда я вошла в класс, почувствовала себя суперзвездой на красной дорожке: все глазели на меня. Приняв как можно более горделивый и равнодушный вид, я прошла на своё место, Аня за спиной прыснула в ладошку. 

    Да, я отрезала волосы! Раньше они были до поясницы, а теперь не касались даже плеч. Но это не повод так таращиться, будто я из мёртвых восстала. Я недобро зыркнула на одноклассников, и они вернулись к своим делам. Все, кроме одного. 

    - Чё уставился, каланча? 

    Эгебург скривился. Что за премерзкая у него рожа. 

    - Кто патлы оторвал, грубиянка? - фыркнул он в ответ. 

    Мне лень было с ним ругаться через половину кабинета. Я просто показала ему фак и отвернулась, замечая, как он покраснел от злости. 

    Прозвенел звонок, спасая меня от набега питекантропа. Это была всего лишь отсрочка. На следующей перемене надо мной нависла долговязая фигура. 

    - Чё те надо? - процедила я сквозь зубы. 

    - Охренела? Или возомнила себя неуязвимой? Извиняйся быстро! - потребовал Эгебург. 

    Обойдется. Нет настроения с ним бодаться. Я подняла руку и притянула за шею ближе к себе, совсем близко, так, что мои губы касались его уха, а его нос задевал воротник моей формы. Его выпученные глаза и удивлённая рожа развеселили. 

    Я прошептала ему на ухо: 

    - Отъебись! 

    И резко оттолкнула. Он налетел задом на соседнюю парту, едва не шлепнувшись. 

    Как ни в чём не бывало, я отвернулась от него. 

    Я заметила краем глаза, что он снова хотел приблизиться, но его дружок, такая же сволочь, перехватил его. 

    - Оставь бешеную, - сказал Эльман. 

    - Она мне фак показала! И толкнула! - жаловался Эгебург. 

    “Давай, заплачь ещё как девчонка!” - подумала я. 

    - Юэн, - осадил дружка толстяк, - не нарывайся. Она в хорошем настроении не фонтан в общении, а злая - тем более. Хочешь, чтобы вас наказали и по тониту выдали? Идём. 

    Они наконец ушли на свои места. Утомили. С какими дегенератами приходится учиться! 

    После большого пропуска учёба давалась тяжело, а до конца учебного года оставалось немного времени. 

    Пришлось постараться, чтобы хорошо сдать экзамены. И я снова была в долгу у Ани: она едва ли не поселилась у меня, занимаясь со мной до позднего вечера через день. 

    Марту выписали, она вернулась к своим обязанностям, но водил машину совершенно другой человек. Отец больше не объявлялся и не звонил. И на том спасибо, видеть его я не желала. Но я знала, что ему докладывают о моём поведении. 

    Каникулы стали глотком холодной воды в жаркий день. Я утащила Аню в торговый центр. В скандалы мне ввязываться нельзя, но и дома сидеть не собиралась. Я накупила париков и кучу разной одежды и обуви. 

    Уже дома мы с Аней разгребали завал, примеряли наряды, крутились перед зеркалом и дурачились. 

    Нарядившись смело и вызывающе, нахлобучив парики, мы отправились в клуб. Аня была против этой затеи, но отпускать меня одну наотрез отказалась, напомнив о моём плачевном опыте. 

    Вот спасибо, меня аж перекосило от воспоминаний. 

    В паре кварталов от дома привлекла внимание яркая вывеска. Аня недовольно пыхтела, но шла следом. А мне нужно было отвлечься, развеяться после изнурительных экзаменов. 

    - Бэкки, напоминаю, что мы ни с кем не знакомимся, - строго проговорила Аня с интонацией училки. 

    - Знаю! 

    Я втянула её внутрь.

    А местечко так себе. Тот, в который занесло меня тогда, был получше. 

    Пахло дешёвой выпивкой, сигаретами и откуда-то справа несло туалетами. Посетителей немного: то ли время ранее, то ли будний день тому причиной был, но мне плевать. Душа требовала развлечений. 

    Аню перекосило от запахов. Мы прошли к барной стойке. Бармен тряпкой не первой свежести протирал столешницу. 

    - Два пива, - выкрикнула я. 

    Он кивнул: 

    - Каких? 

    - Э-э-э, любых. 

    Перед нами поставили две бутылки из темного стекла, я расплатилась, пока Аня вертела головой. 

    Я ткнула в неё пальцем, возвращая внимание к себе и всучила бутылку. 

    - Ну, за свободу! - провозгласила я тост и хлебнула содержимое. 

    Как эту хрень пьют?! Я едва проглотила чуть тёплое, пенное горьковатое пойло. 

    Аня сделала глоток и скривилась. Она с усилием проглотила. И принялась изучать этикетку. 

    - Что ты делаешь? 

    - Читаю из чего сделано? Хмель, солод… странно, мочи́ в составе нет, а по запаху есть. 

    Сказала это Аня громко, так, что мужик, сидящий за ней и хлебавший такое же пиво, всё слышал и подавился. Он неприязненно уставился на нас. Его сальный взгляд прошёлся по Ане и ощупал меня, нырнул в декольте. Мужик предвкушающе улыбнулся и облизнул верхнюю губу. 

    Мерзость. 

    Он всё смотрел, а взгляд его становился всё маслянее. 

    - Чё уставился, боров жирный? - не выдержала я. 

    Мужик побагровел от злости и повернулся к нам всем телом. Огромная лапа с грязными ногтями легла Ане на плечо.