Время уже давно перевалило за полдень, когда Бейкер обнаружил себя на верхней палубе яхты своего давнего приятеля в относительном уединении. Несмотря на приближающийся вечер, бразильское солнце припекало нещадно, переливами отражаясь в синем океане, но здесь, в тени навесов и под лёгким обдувающим бризом, находиться было более чем приятно. Яхта рассекала воду плавно, но уверенно, и именно так можно было бы описать происходящее на её борту.
Бразилия приняла их с распростёртыми объятиями, репутационный капитал, приобретённый за годы работы, совместно с финансами открыли для них все необходимые двери, так что когда один из местных банкиров, по совместительству — общий знакомый, пригласил их с Леоном на прогулку на яхте, это не стало таким уж большим сюрпризом. Ходж подходил к этому не без доли иронии, — подобные светские развлечения и в Америке устраивали с размахом, но когда бы ещё, как не сейчас, в своей вынужденной иммиграции, ему довелось бы обсуждать пакеты акций, будучи так глубоко погружённым в местный колорит.
С Леоном они разошлись, стоило им ступить на борт яхты, справедливо рассудив, что по отдельности каждый сможет сделать больше, чем вместе, и с тех пор от Макграта не было слышно ни весточки. Его помощника, Дэниэла, что отправился вместе с начальником, также не было видно, а своего ассистента, Рико, Бейкер в конечном итоге отослал, чтобы заполучить себе немного времени в одиночестве. Пришлось перекинуться парой фраз на португальском со знакомыми, которых он уже не единожды встречал на подобного рода мероприятиях, прежде чем наконец занять свободное место у борта.
Ходж смотрел вдаль, на тонкую линию горизонта. Вид воды умиротворял, плеск волн о борт яхты позволял расслабиться лучше любого успокоительного. На подобных встречах он всегда стремился улучить момент уединения, чтобы немного прочистить голову и придти в себя перед дальнейшим променадом. Так было и в Нью-Йорке, но теперь вместо холодного ветра с балкона «Сириуса», величественно высящегося над городом, в его распоряжении был лишь лёгкий бриз, веющий с той стороны палубных перил. Более чем справедливый обмен, вероятно, если не учитывать все остальные обстоятельства.
Порыв тёплого ветра донёс до слуха обрывки чужого разговора, и Ходж распознал испанскую речь. Обсуждали мелочи, скрывая, как это было принято в таких местах, свои истинные намерения за незамысловатыми фразами. Ничего интересного, но это, вместе с духотой жаркого дня и роскошью, которой был забит даже самый укромный угол яхты, напомнил Бейкеру о своей последней поездке в Мексику. Он взглянул на блики в синих волнах, позволяя их блеску увлечь себя.
Те несколько дней, что они с Леоном скрывались в Мексике от своих врагов и друзей, оба провели на нервах. Не проходило и суток, когда они бы не оглядывались назад, перепроверяя каждый шаг, боясь оставить за собой любой, даже самый незначительный след. Времени оставалось мало, каждый потерянный час измерялся золотом, и им с Леоном оставалось лишь уверяться в своих силах и надеяться, что все взятые риски в конечном итоге окупят себя. Они не обсуждали это, безмолвно разделяя понимание о необходимости подобных мер, и тем не менее неосознанно находили в этом понимании поддержку, которая в то время так была нужна обоим. Когда дон Герреро поделился наводкой на хакера, способного не просто выяснить местоположение корпорации, но и предоставить в запас пару дней для поимки причастных, где-то на периферии забрезжила надежда, что весь их путь был проделан не зря.
В день той встречи Ходж не находил себе места. Эмоции одолевали его, мешали связно мыслить, и пока физически он сидел на изысканном диване в любезно одолженном под их нужды кабинете, наблюдая за тем, как Макграт копается в документах, духовно всё внутри него выворачивалось наизнанку. Леон продавал свой бизнес, — и это было тем решением, что не позволило вспыхнувшей надежде вновь погаснуть, когда дон Герреро озвучил цену. Тем решением, над которым Макграт не раздумывал даже с десяток минут. Вот так просто, не колеблясь, он был готов распрощаться со всем, над чем работал долгие годы, прекрасно осознавая, что конечная цель всего этого — лишь крохотная вероятность избавления Бейкера от шантажа.
Ходж не знал, какое название подобрать для своих чувств, но знал наверняка, что происходящее было слишком чрезмерным, чтобы вынести, — сказывались недосыпы и стресс последних дней. Этот человек, так нагло и бескомпромиссно вернувшийся в его жизнь, одним своим поступком за другим ломал рамку, которую Ходж так долго и методично выстраивал, и он понятия не имел, что с этим делать дальше.
Разумеется, полноценно продать бизнес, ни разу не вернувшись в родную Европу, было невозможно, но дону требовались гарантии, и именно этим сейчас и занимался Леон. Весь оставшийся вечер он провёл в разговорах с ассистентами Герреро, вычитке документов и оставлении подписей на нужных из них, а Ходжу оставалось лишь безмолвно наблюдать.
В конечном итоге Макграт откинулся на стуле перед массивным деревянным столом и, не скрывая усталости, провёл ладонью по лицу.
— Судя по всему, можно считать проблему решённой. Все транзакции будут произведены, как только мы вернёмся в Нью-Йорк. — Он помолчал некоторое время, прежде чем хмыкнуть куда-то в потолок. — Кассандра этого совсем не оценит.
Ходж не ответил. Он смотрел на Макграта так пристально, что, казалось, ещё немного — и вспыхнут белые пряди, загорятся светлые глаза, и того целиком охватит пламя. Бейкер знал его, знал, какие грязные, бесчестные методы он использует, знал, как искусно орудует манипуляциями, а потому пытался разглядеть в нём хоть что-то из этого сейчас, — пытался и не мог. Он хотел верить Леону, но разве можно было винить человека, хлебнувшего свою долю предательств и ударов в спину, в неспособности сделать этого? Бескомпромиссный разум Ходжа Бейкера требовал объяснений.
Но «разгадать Леона» — задачка посложнее, чем «помириться с Брайаном» и «раз и навсегда избавить мисс Хилл от проблем» вместе взятые. Разгадать Леона было невозможно, — за исключением, разве что, того варианта, когда он собственноручно вложил бы шифр от своих замков в твои пальцы. Даже мыслить о чём-то таком было смешно, так что вместо этого в голове Бейкера сплетались воедино и вновь распускались лишь смутные догадки. Делаемые им выводы напрашивались сами собой, но Ходж боялся верить им и, даже больше, — боялся признаться себе, что боится.
В его голове беспрестанно крутился один-единственный вопрос.
— Почему?
Леон качнул головой, усмехаясь.
— Ох, ты ведь знаешь Кассандру. Не мне тебе рассказывать об особенностях её… твёрдого характера.
Ходж поднялся и медленно двинулся к столу.
— В чём теперь состоит твой план? Я знаю тебя, ты ничего не делаешь просто так. — Он поравнялся с сидящем на стуле Макгратом, глядя на него сверху вниз. — Ты не можешь уйти от ответа.
Леон не поднял головы, но от услышанного угловатые черты его лица заострились ещё сильнее. Когда он заговорил, голос предупреждающе прозвенел сталью.
— Не слишком ли поздно спохватился о недоверии к моей персоне?
— Я доверяю тебе, — тут же припечатал Ходж, отсекая любой повод к сомнениям. Леон замер, и Бейкеру показалось, что плечи его слегка ссутулились. — Я не понимаю, почему должен.
Макграт едва уловимо нахмурился. Ходж смотрел в упор ему в лицо и не мог упустить этой перемены. Несмотря на шумящий у стены кондиционер и вечернее время, в комнате стремительно становилось душно.
— Твоя выгода в этом мне ясна, но дело ведь не только в ней? Я убеждён в этом настолько же, насколько знаю, что не денежный мотив — твой основной. — Ходж склонил голову, не переставая вглядываться в выражение его бледного лица. — Ты неожиданно возвращаешься в Нью-Йорк, практически требуешь подписать договор о партнёрстве. Выслеживаешь Чарли, но даже когда упускаешь, продолжаешь выискивать компромат, ввязываешься во всё это дело с корпорацией, ловишь за меня пулю, и вот теперь продаёшь свой бизнес, — то, над чем ты работал все эти годы. — Он слегка подался вперёд в почти хищническом жесте, наклоняясь. — Всё это — ради чего? Всё это… ради идеального партнёра?
В кабинете стало настолько тихо, что из коридоров за закрытой дверью было слышно испанскую речь и ходьбу подчинённых дона Герреро. Напряжение в воздухе стало практически осязаемым. Леон смотрел перед собой, но взгляд его не был направлен на что-то конкретное, будто Макграт был глубоко погружен в себя. Ходж не знал, сколько прошло времени, когда тот заговорил.
— Ради идеального партнёра, может быть, и нет. Но ради друга? — Леон поднял голову, их взгляды встретились. — Да. Абсолютно.
Ходж пошатнулся, — он не мог поверить тому, что видел. Перед ним был всё тот же Леон, с которым он познакомился в университете много лет назад. Макграт смотрел на него открыто, не считая нужным прятать даже самый незначительный аспект своих чувств. Не было манипуляций, не было игр, которые он обычно вёл, — был лишь Леон Макграт, перспективный студент по обмену из Европы, который впервые нашёл кого-то соответствующего себе и теперь был готов пойти на всё, чтобы сохранить его в своей жизни.
Ходж не смог бы вспомнить, когда после смерти родителей в его жизни был кто-то, готовый заботиться о нём и делать это безвозмездно. На протяжении последних лет он старался так выстраивать свои отношения, чтобы именно другая сторона была зависима от него — не наоборот. Подобная потеря контроля была немыслима, Ходж знал, что за ней может последовать, — видел исходы этого на похоронах отца с матерью. Отдать контроль значило признать кого-то способным удержать его и сделать всё правильно. Отдать контроль значило признать кого-то равным себе.
Тогда, в разговорах об их амбициях Леон смотрел на него с точно таким же восхищением, которое Бейкер видел в его глазах теперь, и которое всегда вызывало в нём особое, тешащее самомнение чувство. Макграт не признавал авторитетов, всегда считал себя лучше других, — но с Ходжем он считался, его он уважал, и к его обществу так активно стремился. Подобное отношение не могло не льстить. Они всегда были на равных, и даже сейчас, спустя столько лет он видел, что это осталось неизменным.
Ходж не смог бы вспомнить, когда в последний раз в его жизни был человек, которого он мог бы назвать… другом?
Ещё пару мгновений назад не помнящий, как сделать хотя бы шаг, он вдруг развернулся и почти бегом направился к двери. Послышался грохот упавшего стула, когда Леон вскочил на ноги.
— Бейкер!
Ходж застыл посреди комнаты, отчего-то не находя в себе сил ни двинуться дальше, ни обернуться, встречая устремлённый на него взгляд, как будто кто-то натянул невидимые нити, удерживающие его за плечи. Внутри него бушевал ураган, не оставляя шанса выцепить даже малейшую эмоцию, чтобы успокоиться, и взгляд Леона, острый, требовательный, что бил ему между лопаток похлеще молнии, лишь подливал масла в и так полыхающий огонь. Ходж прикрыл глаза, — обжигая ладони, он отточенными движениями заталкивал языки пламени поглубже. Не сейчас, не время. На чём им точно нужно сосредоточиться в данный момент, так это информация о местоположении корпорации и последующая поимка её руководителей. Леон и сам должен понимать, Ходж надеялся, что понимает…
Не говоря больше ни слова, он вышел из кабинета.
Гладь океана продолжала искриться внизу, когда за спиной раздались шаги. Ходж моргнул, сбрасывая с себя дымку воспоминаний, и непроизвольно качнул головой в сторону звука. За последние несколько недель он так часто распознавал эту походку, что не спутал бы её ни с чем другим.
— Должен признать, то, на каком уровне находятся подаваемые в здешнем баре напитки, редко где можно встретить. Я подумываю предложить этим барменам работу.
Бейкер обернулся. Леон неторопливо приближался к нему, держа в руках по стакану с чем-то, напоминающим виски. Тёмная жидкость плескалась в стеклянных стенках, ловя на себе солнечные отблески.
— Я так понимаю, ты планируешь одновременно разорить нас и рассориться с сеньором Рикардо.
Мягкая усмешка тронула губы Макграта.
— Уверяю тебя, это будет гарантированно стоящим вложением.
Ходж принял протянутый стакан и вновь опёрся о перила. Доводы Леона стали звучать куда убедительнее после первого же сделанного им глотка, но Ходж не спешил с чистосердечным признанием. Он украдкой взглянул на вставшего рядом Макграта.
— Как всё прошло?
Леон неопределённо повёл плечом, отпивая из своего стакана.
— Вполне себе. Медейрос согласны поставить свои подписи, но, как и ожидалось, запрашивают гарантии. Я уже договорился о презентации на следующей неделе, Дэниэл сейчас обговаривает детали. — Привычное выражение лёгкого снисхождения появилось на его лице. — Не думаю, что есть причины для беспокойства. У меня хорошее предчувствие по этому поводу.
Ходж ограничился кивком в качестве ответа. Главной целью их посещения данного мероприятия было привлечение инвесторов, и уж в чём в чём, а в переговорах Леону не было равных. Если он заявлял, что сделка окажется успешной, не было ни одной причины не верить ему.
Леон изящным движением смахнул упавшие на глаза волосы.
— У тебя?
Ходж коротко отпил своего виски. Его стороне досталась задача провести переговоры с бывшими партнёрами из России.
— Некоторые согласны удвоить поставки, но по большей части мы столкнулись с пожеланием снизить цены. — Он качнул головой, как бы подчёркивая: — Решаемо.
Леон приподнял брови.
— «Некоторые»?
Ходж перечислил фамилии.
— Не так уж плохо. — Макграт задумчиво покачал стаканом в воздухе. — Полагаю, если те переговоры, что мы ведём сейчас, увенчаются успехом, то сумеем обойтись и без старых поставщиков.
Бейкер неодобрительно поджал губы.
— Я уже говорил, это на крайний случай.
Леон лишь пожал плечами и не ответил. Они оба замолчали, каждый погрузившись в свои размышления. Ходж старался сосредоточиться на работе, но напущенные туманом воспоминаний мысли никак не хотели покидать его голову. В ушах всё ещё звучали слова, сказанные Макгратом в том кабинете, и Ходжа будто снова и снова с головой окунало в то чувство, которое он испытал, глядя в его глаза. Украдкой обернувшись, он оглядел стоящего рядом коллегу.
Ежедневное пребывание на солнце сделало своё дело, — мертвенно бледная кожа Леона приобрела лёгкий загар, придавая ему посвежевший и явно более приободрённый вид. Сам Ходж тоже выглядел смуглее обычного, но на Макграте контраст был куда заметнее. Бразилия пошла на пользу им обоим, но во всей сопровождающей их после произошедшего в Америке и последующего отъезда рабочей суматохе было не заметно, какие существенные изменения претерпели их отношения. Они продолжали ругаться, оставаясь такими же принципиальными и местами всё ещё имея слишком разные взгляды на ведение дел, но теперь это как будто потеряло своё прежнее значение. Теперь, после всего пережитого, их общение превратилось в нечто странное, напоминающее взаимодействие двух людей, имеющих общую историю, но относящихся друг к другу как к незнакомцам, а следовательно — более доброжелательно. Всё пережитое разом стало важным и неважным одновременно, а они вдвоём стали людьми, что как будто заново выстраивали свои прежние отношения.
Отчего-то постоянно видеть Леона рядом с собой было приятно, и это ощущение перевешивало все поводы для ссор, которые обнаруживались между ними. Это было необъяснимое и даже в каком-то смысле нелепое чувство (учитывая, что прямо сейчас они вынужденно находились в другой стране, выстраивая свою империю заново), — но когда они с Леоном были вместе, когда Ходж знал, что тот прикроет его, в нужные моменты поддержит, а в нужные — отрезвит, всегда будет рядом с ним, бок о бок, — ему казалось, что они вдвоём сильнее всего остального мира.
Леон рядом неожиданно издал смешок. Ходж обернулся, вопросительно изгибая бровь.
— В чём дело?
— Нет, ни в чём, просто… Это напомнило мне. Посмотри… — Он вдруг вскинул руку, демонстративно ведя ей по кругу. — Разве это не то, о чём мы грезили в университете? О чём строили свои грандиозные планы? — Макграт усмехнулся, смотря по сторонами, и в этом жесте отчётливо различались нотки грусти. — Стоило потерять всё, чтобы обрести это. Необъяснимая ирония.
— Невозможно обрести что-то, не потеряв, — размеренно проговорил Ходж, также оглядывая раскинувшуюся перед ними тропическую панораму. — Обретаемое заполняет пустующее место, ранее занимаемое потерянным. Таков закон.
Леон усмехнулся вновь, на этот раз куда привычнее и увереннее.
— Мудрые слова. Особенно если знаешь, что слышишь их от человека, терявшего так часто и столь многое.
Ходж сдержанно кивнул.
— В этом у нас с тобой есть сходство.
Леон перевёл на него взгляд. Что-то неуловимое возникло в светлых глазах, прежде чем тот отвернулся, но Бейкер не мог этого видеть, — он продолжал смотреть перед собой. Когда Макграт заговорил, его голос зазвучал почти как прежде.
— Встреча с тобой изменила мою жизнь. Потеря была необходимым этапом и позволила мне стать тем, кем я являюсь сейчас.
На пару мгновений после его слов возникла пауза, прежде чем Ходж всё же решился ответить.
— Встреча с тобой изменила мою.
Этот разговор уже что-то затронул внутри его души, Бейкер чувствовал это, и как бы ему не хотелось признавать, он знал, что теперь ему не удастся просто так уйти от этого. Сердце снова заколотилось как тогда в Мексике, но он знал, — этот тот разговор, который нужно провести. Ещё тогда он брал с себя обещание. Ходж залпом допил оставшееся в стакане и развернулся.
— Леон, — произнёс он твёрдо, но с оттенком просьбы. — Я должен сказать… я благодарен тебе. То, что ты делал с момента приезда в Америку и делаешь до сих пор… Всех моих денег и влияния не хватит, чтобы расплатиться за это. Но гораздо больше я благодарен за то, что ты помог мне вспомнить кое-что, помог обрести что-то давно потерянное, в чём я и не подозревал, что нуждался.
Леон замер, не двигаясь и даже, кажется, не дыша, вслушиваясь в каждое произнесённое им слово. Недоумение на его лице сменилось напряжённым ожиданием, а после — желанием поверить вперемешку с рациональной невозможностью это сделать. Ходж видел, насколько сильным было это желание, и насколько равноценным оставалось недоверие, и это было настолько знакомо, что вызвало в нём разочарование на грани злости.
Наконец Макграт вздохнул.
— Я… ценю это. — Он поднял глаза, встречая чужой испытывающий взгляд. Ирония мелькнула в уголках его губ, когда Леон вновь натянуто улыбнулся, видимо, желая вернуть себе хотя бы часть контроля над ситуацией. — Тем более в свете нашего «неидеального» партнёрства в прошлом.
Не сумев совладать с собой, Ходж крепко сжал его плечо.
— Плевать мне, идеальный ты партнёр или нет. Ты — мой друг. Это всё, что имеет значение.
Оба замерли, словно боясь пошевелиться под тяжестью озвученного, но разбивая это ощущение, он первый потянулся, чтобы крепко обнять Леона. Время как будто замедлилось, а возникшее неловкое молчание лишь сделало ситуацию ещё более волнительной. Бейкер прикрыл глаза, — давно позабытое слово оставило во рту горький привкус. Он не был уверен, как Леон отнесётся к подобным действиям с его стороны, но отступать было поздно, он уже всё решил. Всё, что имело значение, это необходимость показать ему, убедить в так ценимой Макгратом честности того, что он испытывал, заставить понять. Как когда-то Леон смог заставить понять его самого.
Напоследок Ходж стиснул его плечи сильнее, стремясь вложить в этот жест всю душу, всё то, что ещё хотел сказать, и уже намеревался отпустить, когда вдруг почувствовал чужие руки на спине, сжимающие его так же сильно. Что-то внутри Ходжа оборвалось в этот момент, что-то такое, о существовании чего до сих пор он лишь смутно догадывался.
Отстранившись, оба неловко выпрямились и разом забыли, куда можно пристроить освободившиеся от объятий руки. Леон потянулся поправлять смявшийся ворот рубашки, Ходж украдкой провёл большим пальцем по уголкам глаз. Оба избегали смотреть друг на друга после такого эмоционального откровения, но оба не спешили нарушать воцарившуюся тишину, как будто она, всё ещё хранившая остатки испытываемых чувств, была сакральной. Наконец Ходж кашлянул.
— Ты был прав. — Он невпопад махнул рукой в сторону. — Алкоголь здесь подают и правда на редкость качественный.
Лицо Леона озарилось широкой улыбкой, стоило ему это услышать.
— Один стакан виски сделал тебя сентиментальным? Прискорбно говорить о таком, но кажется, старость приближается быстрее, чем ты думаешь.
Ходж покачал головой.
— Как удобно для тебя, — сначала споить человека, а потом списывать всё на сентиментальность.
— Беспочвенные обвинения. Я лишь озвучиваю то, что имею удовольствие наблюдать.
Они замолчали, негласно радуясь рассеявшейся между ними неловкости. Нервозность постепенно отступала, и Ходж, как это всегда бывало после трудных дискуссий, чувствовал прилив лёгкости и усталости одновременно. Леон задумчиво смотрел перед собой, — судя по выражению лица, мысли его были далеки и сложны.
— Это всё, о чём я когда-либо мечтал. Для нас с тобой, — произнёс он, и голос его прозвучал тише обычного. Макграт повернулся, посылая Бейкеру проницательный взгляд.
— Я рад, что всё получилось именно так. — Ходж кивнул — и это ощущалось абсолютно искренне. — Это были и мои мечты тоже.
Серьёзность на лице Леона сменилась расслабленностью. Не сговариваясь, они вновь посмотрели на стелящуюся под ними воду. Было что-то успокаивающее в возможности вот так просто стоять и молчать, позволяя друг другу погрузиться в себя и обдумать всё как следует. От пришедшей ему мысли Ходж досадливо качнул головой.
— Заставляет задуматься, упустили ли мы что-то из-за того, что я так долго отказывался это признать.
— Рассматривай это не как упущение, а как развитие. Мы оба изменились за это время, и только это позволило нашим путям вновь пересечься. Кто знает, что было бы, случись всё по-другому. — Леон наклонился, локтями опираясь на перила, — во всей его позе сквозила уверенность и спокойствие, что невольно передавалось Ходжу. — Теперь в нашем распоряжении всё время мира, Бейкер. И нет такой силы, которая помешала бы нам наверстать всё то, что могло и не могло произойти.
Солнце стремилось за горизонт, и в небе начинали появляться первые оранжевые оттенки. Ходж кивнул, отворачиваясь к океану, — он почувствовал на своих губах улыбку. Яхта неумолимо продолжала свой путь, рассекая спокойную, подсвеченную подступающим закатом воду, и впервые за долгое время Бейкеру показалось, что впереди его ожидает что-то однозначно хорошее.