Как и всегда, Мементос встретил их звенящей тишиной. Мрачные, мёртвые пейзажи, окутанные грязно-серым туманом, простирались здесь повсюду. Казалось, это место было таким от начала времён и навеки останется без изменений — до тех пор, пока будут существовать люди и их желания. Рен украдкой взглянул на Юске и едва заметно улыбнулся: вот ведь сумасшедший!
Они уже не в первый раз приходили сюда вдвоём. Однажды Юске смущённо признался Рену в том, что в Мементосе к нему всегда приходит вдохновение, и вообще вся эта Метавселенная — просто нечто! Но, к сожалению, они бывают там лишь по делу. И поскольку место далеко не безопасное, то спокойно порисовать, забыв обо всём, не получается. Рен тогда, едва услышав это, сразу сказал: «Без проблем, давай сходим вместе», — а про себя со вздохом решил, что среди всех художников Юске, наверное, самый отчаянный, если ему хочется по доброй воле снова и снова спускаться в эти мрачные чертоги, наполненные искажёнными желаниями людей. Но как бы то ни было, а оставить друга одного Рен действительно не мог.
Сегодня он как обычно запустил на телефоне приложение-навигатор, открывающее вход в Метавселенную, и они очутились на стартовой площадке перед эскалатором, ведущим в глубины подземелья. Глаза Юске сразу же зажглись горячим азартом. Сдвинув лисью маску набок, чтобы обзор был шире, он безотчётным движением схватил Рена за руку и уверенно потащил вперёд по тёмным коридорам. Они не шли и не бежали, а, скорее, летели. Может потому, что пространство здесь было каким-то особенным, а может из-за того, что в Метавселенной у всех Призрачных воров пробуждались суперспособности, но по сравнению с реальным миром передвигаться здесь было довольно легко.
— Сейчас сюда, потом направо, там будет белая арка и за ней очень интересная перспектива…
Рен покорно следовал за Юске, с любопытством оглядывая незнакомые закоулки. Но, услышав эту фразу, попытался притормозить.
— Эй, ты что, бывал здесь один? Я не помню, чтобы мы с тобой или с ребятами проходили через эту арку.
Выпустив руку Рена, Юске остановился. Его щёки слегка порозовели, и это оказалось заметно даже в сером сумраке Мементоса. Помолчав несколько мгновений, он сказал:
— Помнишь, когда мы в последний раз ходили за Сокровищем, здесь открылся новый уровень. Мне стало любопытно, как он выглядит. Но ты был занят, девушек не хотелось лишний раз подвергать опасности, Моргана обязательно разболтал бы всем, что я приходил сюда один, а Рюджи совершенно ничего не понимает в искусстве.
Несмотря на смущение, в голосе Юске звучала уверенность, и Рен понял, что он ничуть не сожалеет. Его друг всё равно пришёл бы сюда сегодня, даже в том случае, если бы он отказался его сопровождать. Эта мысль почему-то наполнила сердце странной теплотой, и Рен усмехнулся про себя: «Вот же гордый и упрямый идиот! Совсем не изменился с тех пор, как мы познакомились». Но сказал, конечно, другое:
— Идём. Только в следующий раз тоже давай вместе, хорошо? Мне нравится смотреть, как ты рисуешь.
Рен не врал, это ему действительно нравилось, даже очень. Но если бы сейчас на его лице не было маски Призрачного вора, он вряд ли решился бы упомянуть об этом вслух. В этом мире менялась не только их одежда; их личности тоже приобретали новые черты, словно обнажая внутреннюю суть. На его замечание Юске ничего не ответил, только улыбнулся лёгкой благодарной улыбкой и натянул маску, наверное, для того, чтобы Рен больше не видел его лица.
Через некоторое время мрачный техногенный пейзаж, окружавший их, превратился в удивительную смесь реальности и сказки. Тонкие колонны, перевитые мраморными цветами, уносились ввысь, поддерживая каскады арок, образующих изящные перекрытия, похожие на плывущие в небе хрустальные облака. То тут, то там виднелись невесомые мостики, словно сделанные из тонкого фарфора; где-то журчали невидимые ручьи, а всё пространство вокруг светилось нежно-розовым перламутровым светом. Эта неземная, фантастическая красота завораживала. Даже не верилось, что они находились в Мементосе.
Юске тут же достал скетчбук и принялся жадно рисовать, позабыв обо всём на свете. Рен задумчиво наблюдал за ним. Возможно, настоящий художник и должен быть таким: свободным, гордым, влюблённым в красоту, смелым до безрассудства. В их первую встречу Юске бросился к Анн прямо на улице, на виду у всех прохожих, и попросил её позировать, даже не подумав о том, как это выглядит со стороны. А потом, отказавшись от специальной стипендии для одарённых художников, остался вести полуголодную жизнь ради того, чтобы не потерять драгоценную свободу самому выбирать темы для картин и рисовать их так, как он считает нужным. Теперь Юске тоже в одиночку бродит по Мементосу, не желая обременять товарищей просьбами. Наверное, это и впрямь очень глупо и старомодно. Но Рену отчего-то не хотелось, чтобы он становился другим.
Поймав себя на том, что не может оторвать взгляда от рук Юске, уверенно сжимающих грифель, Рен тряхнул головой и отвернулся. Место казалось светлым и спокойным, однако расслабляться не стоило. Ведь это Метавселенная — мир человеческого сердца, тюрьма страхов, желаний и страстей. Здесь всё, о чём люди мечтают втайне, часто боясь признаться даже себе, обретает форму и становится настоящим. Тени вооружены настоящим оружием, иногда самым неожиданным, стены и решётки крепки и прочны, так что Призрачные воры, приходя сюда, подвергаются вполне реальной опасности.
Время здесь тоже текло как-то по-особенному, и Рен вскоре потерял ему счёт. Но вдруг, оглядываясь по сторонам, он заметил, что окружавшее их пространство немного изменилось. Перламутровые блики на белых арках приобрели красноватые оттенки, и от этого мраморные цветы, которыми были обвиты колонны, стали казаться живыми. В груди шевельнулось неприятное чувство тревоги.
— Лис, — тихо позвал Рен, — ты раньше здесь бывал?
Юске не ответил, продолжая увлечённо рисовать, только слабо вздрогнул от неожиданного звука его голоса: возможно, не расслышал вопроса. Рен сказал громче:
— Пора уходить. Кажется, мы попали в чей-то Дворец, и нас уже заметили.
Юске сразу захлопнул скетчбук. И в это мгновение Рен упал на землю, увлекая его за собой. Фарфоровый мостик у них за спиной со звоном раскололся, пробитый огромным острым шипом. Какое-то время они просто лежали рядом, напряжённо вслушиваясь в тишину, а потом Юске уверенно заметил:
— Это розы. Там, на колоннах. Они были как живые…
В его голосе звучали нотки восхищения. И Рен, с досадой прищёлкнув языком, пообещал себе, что больше никогда не отпустит этого сумасшедшего сюда одного. Ну, как можно думать о красоте роз, когда твоя жизнь в опасности?! Он схватил Юске за руку, и они помчались к выходу, преследуемые опасными цветами.
Однако дверь была уже закрыта: входная арка исчезла. Теперь на её месте стояла сплошная стена, уходящая одновременно вширь и ввысь и теряющаяся где-то в перламутрово-сером тумане. Рен со злости ударил по ней кулаком. А Юске, оглянувшись, воскликнул:
— Смотри, Джокер, они идут сюда!
Рен тоже оглянулся и сразу почувствовал, как холодеет спина: колонны, арки и мостики, казавшиеся навсегда застывшими или нарисованными на огромном холсте, теперь надвигались прямо на них, сворачивая пространство и превращаясь во вторую стену, вооружённую длинными шипами. Ещё немного, и их просто раздавит здесь, предварительно нанизав на эти острые копья.
Рен посмотрел на Юске и прочитал в его глазах, ярко блестящих сквозь прорези маски, ту же самую мысль, что пришла ему в голову: Персон вызывать бесполезно. Их суперспособности здесь не помогут. Пора возвращаться в реальный мир. Но навигатор тоже не отвечал. Отчаянно стараясь не поддаться панике, Рен лихорадочно нажимал на все кнопки, но ни одна из программ не подавала признаков жизни. Даже позвонить отсюда друзьям было невозможно. Они оказались совершенно отрезаны от реальности. Ловушка захлопнулась. А стремительно приближающаяся стена с копьями была такой же бесконечной, как и та, около которой они стояли.
— Не работает? — взволнованно спросил Юске.
Рен с досадой дёрнул подбородком.
— Стены глушат сигнал. Они слишком толстые, наши Персоны их не пробьют. Может попробовать подпрыгнуть?
Небрежно сунув в карман собственный телефон, также оказавшийся бесполезным, Юске растерянно извлёк оттуда кусок графита.
— Не поможет, — стиснув зубы, пробормотал он.
Это прозвучало так уверенно, словно Юске знал, что происходит, и уже не раз пробовал отсюда выбраться. Рен вдруг почувствовал, что ему стало трудно дышать. Скользнувшая по краю сознания мысль была слишком расплывчатой, и обдумывать её было совершенно некогда, но в ней, несомненно, находился ключ к разгадке. И в этот момент Юске, наклонившийся к его телефону, случайно коснулся его плеча.
Рена словно ударило молнией. От внезапной боли на мгновение потемнело в глазах, а в следующую секунду они оба испуганно отскочили в разные стороны и с недоумением уставились друг на друга.
— Чёрт! Что это было? — выдохнул Рен, с трудом приходя в себя.
В окружающем пространстве что-то сразу изменилось, сдвинулось так сильно, что даже стена, неуклонно приближавшаяся к ним, слегка замедлила ход. Синие глаза Юске, устремлённые на него сквозь прорези маски, горели неземным вдохновением.
— Джокер, попробуй ещё раз.
И он, многозначительно указав Рену на кусок графита, который всё ещё сжимал в руке, принялся что-то чертить на белой стене. Рен в ответ только коротко усмехнулся и с радостным воодушевлением начал снова нажимать на заветную иконку навигатора. Потому что Юске рисовал дверь! Полукруглую, приоткрытую, с удобной ручкой, за которую можно было бы схватиться двоим. И эта дверь с каждым новым штрихом становилась всё более реалистичной. А когда Юске провёл на стене последнюю черту, навигатор, наконец, откликнулся.
* * * * *
Они упали на мягкую траву газона. Город уже окутывала ночь, последние запоздавшие прохожие спешили домой, и на двух парней, внезапно появившихся в сквере под густыми кронами деревьев, никто не обратил внимания.
Рен не спешил вставать. Удобнее устроившись на траве, он неторопливо отряхнул школьный пиджак и достал из кармана очки. Почему в реальном мире он теряет способность смело говорить всё, что думает? Она бесследно исчезает вместе с маской Джокера, а взамен остаётся лишь нерешительный подросток, неспособный выразить словами свои чувства. Рен сейчас всей кожей ощущал, что там, у стены, с ними случилось что-то очень важное, и он обязательно должен рассказать об этом Юске.
Лицо Юске, уже не скрытое лисьей маской, сейчас казалось даже более одухотворённым, чем в Мементосе. Выражение сосредоточенности, тайной грусти и глубокой решимости; сжатые губы, слегка сдвинутые тонкие брови, задумчиво опущенный взгляд, — Рен смотрел на друга и не знал, как выразить огромное множество мыслей, теснившихся в эту минуту в его голове.
Пока он собирался с силами, Юске заговорил первым.
— Это было опасно. Прости. Хотя смерть в Мементосе не приводит к смерти в реальном мире, ты всё равно мог серьёзно пострадать из-за меня.
Рен попытался жестом остановить его, но Юске только покачал головой и продолжил.
— Я не имел права так подводить никого из вас, а особенно тебя. Ты наш лидер, ты нужен людям, вдобавок тебе и без меня в жизни здорово досталось. Я поступил эгоистично, больше такого не повторится.
Юске встал и поклонился настолько отстранённо и официально, что Рен почувствовал, как сердце защемило от горькой тоски. Он просто не мог отпустить Юске вот так, особенно сейчас, когда наконец-то всё понял.
— Пойдём в Леблан? — тихо попросил он. — Соджиро всегда оставляет вкусненькое на ужин, а у тебя в общежитии, наверное, и поесть нечего.
— Прости, не могу принять твою заботу. Сегодня я натворил уже достаточно.
Юске улыбнулся ему грустной виноватой улыбкой и, повернувшись, медленно пошёл прочь. Несколько мгновений Рен растерянно смотрел ему в спину, а потом, словно проснувшись, вскочил с газона и бросился следом.
— Юске! — Догнав друга, Рен крепко схватил его за плечо, заставив повернуться. Собственный голос, хриплый и дрожащий, показался ему сейчас чужим. — Это же был твой Дворец? Волшебный свет и красота, и эти розы… которые готовы растерзать тебя, как только ты почувствуешь себя виноватым. Это твоя тюрьма, да? Каждый раз, когда ты не оправдываешь чьих-то ожиданий… снова и снова… А сегодня ты впервые выбрался оттуда живым, потому что был со мной и не мог позволить, чтобы я испытал то же самое.
Молчание между ними натянулось, словно нить судьбы, вот-вот готовая лопнуть. Не выдержав его взгляда, Юске опустил глаза. Рен почувствовал, как к щекам приливает кровь, и совершенно некстати подумал о том, как же хорошо, что никто из ребят этого не видит. Но если он может разрушить Дворец Юске, всего лишь сказав несколько слов, то непременно должен это сделать! Какими бы глупыми и странными ни показались другу эти слова…
— Я действительно люблю смотреть, как ты рисуешь, — продолжил он, отчаянно пытаясь преодолеть смущение. — Хотя в искусстве я совсем ничего не понимаю, как и Рюджи, но мне очень нравится твоя целеустремлённость. И я готов тебе помогать, делать всё, что от меня зависит. Это мой собственный выбор, поэтому в том, что случилось сегодня, нет твоей вины. Я всегда любил наши тайные вылазки в Мементос, когда мы только вдвоём, и ребята ничего не знают. Это… это сложно объяснить. И мне даже представить страшно, что ты можешь про меня подумать. Но я должен сказать тебе всё это. Просто потому, чтобы ты знал: ты не один, Юске! И я не могу позволить, чтобы с тобой это снова повторилось. Ты не заслужил такого ужасного наказания!
Юске поднял голову. Его губы чуть вздрагивали, как будто он хотел что-то сказать. Но он молчал — они оба долго молчали и просто смотрели друг на друга так, словно видели впервые. А потом Юске коснулся руки Рена, всё ещё лежащей на его плече, и медленно проговорил:
— Ты и в самом деле особенный, Рен. Даже здесь, в реальном мире. Я восхищаюсь твоей смелостью. Ты так много для меня сделал… Я не должен был подвергать тебя опасности, зная, чем всё может закончиться, но ничего не мог с собой поделать и ненавидел себя за это. Но я и представить не мог, что ненависть к себе — это тоже жестокость, которая способна выстроить в Метавселенной целый Дворец. Ты снова открыл мне глаза, позволив увидеть правду, как и с Мадарамэ…
— Это больно? — пробормотал Рен, всё ещё не в силах поверить в то, что ему удалось найти правильные слова. Он боялся, что гордый Юске не так поймёт его и навсегда отвернётся. Но его друг лишь серьёзно ответил:
— Это замечательно.
И Рен почувствовал, как тают остатки нерешительности, а сердце наполняется теплом. Он осторожно улыбнулся:
— Ну, тогда… в Леблан?
— Пожалуй.