Смысл

Что-то было не так…

Разъедало изнутри ноющей болью в трущихся друг о друга костях… Кололо мозг, пощипывая извилины, дёргая за нервы.

Алкоголь в этом деле был спецом — лучшим другом, что мог на время избавить от боли. Мог позволить перестать думать хотя бы на секунду. Это было просто необходимо, жизненно необходимо.

Жалкий паразит в лице Прайм Рика был уничтожен, но всё равно въелся в мозг, не отпуская. Неважно, мёртв он или нет, но он оставил шрамы, которые, увы, даже с помощью науки не затянутся.

Страх оказаться на месте врага. Страх перед неизвестностью. Перед отсутствием смысла жизни… Ведь месть свершилась, а чего ещё Рик хотел от жизни? Вернуть жену…? Но это невозможно… Так что… Смысла больше нет. Остался только страх и боль, которые залечивал алкоголь…

А ещё был Морти…

***

Рик тихо открывает дверь в комнату подростка и медленным шагом подходит к его кровати, садясь на колени.

Он специально зашёл через дверь, потому что звук привычного портала точно бы разбудил Морти.

Рик смотрит на спящий сгусток тёплой энергии, запускает руку в кучерявые шатеновые волосы и медленно гладит по голове. Морти немного хмурится, но продолжает спать, после пары поглаживаний мурча, словно кот. Рик грустно улыбается.

Вот он — его новый смысл жизни. Посапывает спокойно, подложив ладошки под голову, укрывшись мягким одеялом. В комнате, битком забитой изобретениями Рика.

Он очень устал после сегодняшних приключений. Свою работу он сделал на ура, наконец-то вытащив Рика из беспросветного запоя. И Санчез прекрасно понимает, что именно этого подросток и добивался. Взбодрить Рика и показать ему, в чём же был настоящий смысл их многолетнего напарничества.

Рик кладёт голову на кровать где-то в районе живота Морти и засыпает с рукой на чужой — но такой родной — голове.

Когда Морти просыпается, Рик уже сидит в гараже.

***

Они болтают о чём-то, возможно абсолютно не имеющем смысл. Просто говорят и слушают друг друга, разбавляя диалог шутками. Рик что-то мастерит, а Морти сидит на стуле и болтает ножками, внимательно наблюдая за процессом.

Мысли о Прайме улетучиваются сами собой. Было и было. Забыли.

Морти не позволял вспоминать об этом, чтобы дать отдохнуть, хоть немного.

— Вау, Рик, смотри! — подросток резко поднимает взгляд куда-то в небо и выходит из гаража, тыча пальцем вверх.

Санчез лишь крутится на стуле и смотрит изнутри, но видит вселенскую красоту всеобъемлющих масштабов.

Для подростка этой красотой была радуга в небе после дождя в летний зной.

Для Рика же это был…

— Морти, ты радугу никогда не видел? — с усмешкой спрашивает учёный и улыбается краешком губ, лицезрея восторг в ещё совсем детских для обширности вселенной глазах.

В них отражается солнечный свет вперемешку со всей цветовой палитрой. В них горит яркое пламя — огонёк, образующий сферу — личную вселенную Рика Санчеза. В этом пламени зажигается свет его жизни. Весь её смысл и все стремления там, внутри этих маленьких коричневых кристалликов.

— Видел, но не на этой планете. В смысле, вообще не на обычной Земле. Здесь она кажется намного красивее…

— Как мало тебе нужно для счастья, Морти. Может мне сделать тебе светильник с радужными голограммами в спальню? — ухмыляется старик и тянет ко рту привычную флягу, но не успев сделать глоток, морщится и прячет обратно в халат. Он обещал меньше пить. Обещал самому себе.

— Ты не понимаешь! Никакие киберштуки не заменят красоту природы, Рик! Естественная радуга тем и прекрасна, что ты видишь её не так часто. Тем она и радует… Своим внезапным появлением.

Рик удивился на секунду сказанным словам.

Какие же они разные… Рик никогда не ценил подобных моментов, он прекрасно знал, что радуга — просто иллюзия от преломления солнечных лучей и дождевых капель. Он мог создать огромную радугу даже с несуществующими в этой вселенной цветами. Для него весь мир был набором инструментов, из которых можно было что-то изобрести по собственной прихоти.

А Морти видел всё иначе. Для него этот мир был палитрой. Цвета перемешивались сами по себе и ты никогда не знал, какой выйдет в итоге. Морти ловил кайф от неизвестности и наслаждался тем, что было уже создано для него.

Это заставило Рика задуматься, что возможно он хотел бы хоть на мгновение избавиться от своего жизненного опыта и бескрайних знаний, чтобы лишь разок посмотреть на мир глазами внука.

Морти словно прочитал в задумчивом взгляде Рика его желание и у него возникла одна идея.

***

Рик сидит на кровати в своей комнате и перебирает коробки с имплантами, потому что сучка Саммер закинула всё вместе. То ли её просто всё взбесило, то ли она захотела взбесить Рика.

За окном темно, вся семья давно спит, а с улицы доносится стрекот цикад.

Очень сильно хочется спать, глаза щурятся от маленькой лампочки, освещающей коробки, но сон бы всё равно не пришёл, потому что иногда мысли разъедали с такой скоростью, что представить страшно… В такой ситуации Рик обычно доводил себя до жутко уставшего состояния от однотипной и нудной работы и только тогда мог уснуть практически сразу же.

В дверь внезапно стучат, заставляя Рика выйти из транса и резко перевести взгляд.

— Да?

В комнату заходит Морти, мнётся немного и стеснительно хрустит пальцами.

— В чём дело? — устало спрашивает Рик, не понимая причины происходящей сейчас картины.

— М-мы можем подняться на крышу? — подросток очень часто моргает и еле заметно улыбается, переводя взгляд куда-то на стену, с интересом рассматривая комнату деда.

— Ты что-то натворил? — первое, что пришло в голову. А как ещё можно объяснить это его нервное состояние? Начудил чего небось.

Но Морти недовольно сложил бровки домиком и прожёг Рика нервным взглядом.

— Просто иди за мной!

Санчез спорить не стал и пошёл за внуком, поднимаясь на крышу обычным способом, а не через портал.

Его встретила интересная картина: На склоне козырька был постелен мягкий плед, пара подушек и две кружки горячего какао с молочной пенкой и зефирками.

— Это… Что это? — учёный перевел недоумённый взгляд на подростка. Тот весь светился и переживал. Он надеялся, что Рику понравится.

— Д-давай ляжем! — проигнорировав вопрос, Морти подбежал к пледу и лёг, с надеждой смотря на своего деда.

— Ам, ну… Хорошо, — протянул Рик и хотел потянуться к карману с флягой, но в голове ударил себя по руке. Надо будет просто убрать её из кармана, чтобы пропал какой-либо интерес.

Санчез лёг рядом и посмотрел на внука.

— Ну, и?

Морти схватил чужие щёки руками и повернул к небу. Рика словно ошпарило этими тонкими, маленькими и такими горячими ладонями. В груди что-то приятно защемило.

— Вот, посмотри на это. Небо просто прекрасно!

Рик резко осознал кое-что и вылупил нежно-голубые глаза, лицезрея красоты природы. Небо, усыпанное мириадами звёзд. Вот сверху созвездие Лебедя, чуть ниже Орёл, а справа поселился Волопас. Это было обычно, ничем особо не выделялось, ничего не значило для человека, что пятьдесят лет летает по космосу, что видел многое и знает все созвездия наизусть. Но сейчас эта чёрная пелена под куполом Сиэтла значила гораздо больше. Это было важно для Морти, и он хотел показать этот прекрасный — свой мир Рику. Это было гораздо значимее всего на свете.

Но по привычке Рик лишь посмеялся.

— Серьёзно, Морти? Это была аллегория на «Луна сегодня красива, не так ли»?

Подросток лишь надулся и вернул взгляд в небо. Подколы Рика не были обидными. Морти читал Рика и знал, что тот на самом деле восхищён.

Санчез заметил, с каким интересом его внук всматривался в эту, обрамлённую звёздами, черноту. А ещё Санчез заметил, что Морти улыбается. Такой лёгкой улыбочкой, когда не произошло ничего незначительного, тебе просто хорошо.

— Что, ты там взглядом ищешь, малой? — интересуется учёный, и подросток резко поворачивает голову в его сторону.

— А-а, ну, это, созвездия. Я вот всё смотрю, — Морти снова поворачивает голову к небу и театрально щурится, — Но вообще не могу понять, как они выглядят, — он крепче обхватывает ручками кружку с горячим какао и делает небольшой глоток, — Просто звёздочки красивые…

— Просто звёздочки у него красивые, — усмехается Рик, — Смотри, — и чуть ближе приближается к Морти, указывая пальцем в небо, — Видишь, звезда горит ярче остальных, — учёный осматривается на подростка, чтобы убедиться, что тот слушает, и на его кивке продолжает речь, — Это Вега, а чуть ниже четыре звезды выстроили кривожопый ромб. Вот эти пять звёзд — созвездие Лиры, — Рик игнорирует Мортино «Ого!» и заключает, — Смотри на яркие звёзды, и веди от них линии к более блеклым.

— Я всё равно не понимаю, как именно понять, какие звёзды относятся к созвездию, а какие нет.

— Вот какие прям такие милипиздрические, вот они изгои. Посмотри ещё раз.

Морти какое-то время задумчиво смотрит в небо, а потом резко вздёргивает брови и тычет пальцем в небо.

— О, вот правее, ам… Созвездие Свастики?

— Ч-чего, Морти, какой Св… А, это созвездие Геркулеса. Но признаюсь, похоже на Свастику.

— Я понял принцип, Рик. Спасибо, — и он снова улыбается с этими своими ямочками и морщинками на сощуренных глазах. И грудь Рика уже не защемило, а пронзило насквозь. Боже, да, на это он готов променять всё в мире, может даже окончательно бросить пить.

Морти снова делает глоток из кружки и вылавливает губами пару зефирок.

— Мм, Рик, какао остывает.

И Санчез тоже делает глоток. Жижа кажется ему слишком сладкой и шоколадной. Подлить в неё немного водки и будет ничего. Но Морти сделал это какао, чтобы Рик попробовал частичку его мира. Что-то такое нежное и мягкое, и очень-очень сладкое. Потому что Морти пусть и был тоже травмирован за всё это время, но кажется, метафора эта имела более глубокий смысл, который Рику пока понять не суждено.

Они так и пролежали всю ночь на крыше, выискивая и обсуждая созвездия в небе. Рик давно не рассказывал Морти о том, как что-либо устроено. Не то, чтобы он так часто делал это раньше, но после суицидальных спагетти Морти вообще перестал спрашивать у Рика изнанку даже обыденных вещей. Было приятно просто поболтать в спокойной обстановке и поделиться знаниями. Их ведь это и объединяло: Рик любил говорить, а Морти умел слушать.

***

Рик просыпается в обед и хрустит затёкшей спиной. Они разошлись по комнатам в половине пятого, и учёному наконец-то удалось нормально выспаться. Чувствовалось какое-то облегчение, которого не было уже давно.

Кажется, такую лёгкость Рик в последний раз ощущал лет 40-50 назад, когда он ночами обсуждал свои новые изобретения и докторскую Дайен. Их беседы были непринуждёнными и разбавлялись юмором. Это было то время, которое Рик очень старался похоронить в своей памяти, но оно всё равно вернулось.

Санчез потерял жену, что была для него самым дорогим человеком. Потерял её везде и навсегда, потратил всю свою жизнь на месть, а в процессе обрёл человечка, что мог стать её заменой. А может был даже лучше.

На душе теплеет и Рик идёт на кухню и разогревает в микроволновке оставленное ему Бет пюре с сосисками. Внуки в школе, дочь на работе, а Джерри, скорее всего, сидит в кабинете или спальне.

Одиночество было ахиллесовой пятой Санчеза. У него были друзья, он даже состоял в отношениях после смерти жены, но никто не мог заменить её и не смог бы никогда. У Птича и Юнити возможно был шанс избавить Санчеза от этой тоски, но они отказались, потому что все двигаются вперёд. Все, кроме Рика, что так символично зациклил время в своей вселенной, но вся цикличность обитала в нём самом. Не получится избавиться от одиночества, если ставишь жизнь на паузу.

Морти был тем, кто двигался в том же темпе, что и Рик; тем, кто заставлял Рика двигаться дальше, словно ведя под ручку, и тем, кто наконец-то мог избавить Рика от этого гнилого чувства одиночества.

Рик доедает всё до последней крошки и кидает посуду в раковину, а сам направляется в гараж.

Что он там мастерил на днях? Кажется, новую пушку для своего чада. На этот раз он старался сделать её ещё менее, гораздо менее двусмысленной! Воскрешать трупак внука после каждого подарка уже порядком поднадоело, да и удовольствия не доставляло.

Новый бластер пулял лазерными кнутами-змеями, управляемыми дистанционно. Нажимаешь на курок, и он выплёвывает длинную перламутровую сардельку, которая извивается словно змея, в нужном направлении, через чип, подключаемый напрямую к мозгу.

Морти умел быстро реагировать, но ему недоставало опыта в управлении всякими ништяками через мозги, а это качество бы пригодилось в приключениях. Кнуты могли помочь развить эту способность.

К возвращению Морти Рик почти закончил работу, но ему недоставало лишь Люмисафских кристаллов — те самые кристаллы, из которых делали световые мечи, были слишком опасной игрушкой для Смита. Плавали, знаем. Эти же кристаллы были безопаснее. Мечи и кнуты из них не проваливались в землю без конкретного воздействия. Работали по схеме, похожей на кинетический песок.

Подросток только успевает открыть дверь гаража, как Рик уже тянет его за руку к летающей тарелке.

— Так, Морти, нам нужно на Драгафсар, собрать немного кристаллов.

— Ты же обещал больше не нюхать… — обиженно надувается подросток, но в кресло садится, пристёгивается.

— Тьфу, Морти! Не все кристаллы употребляют! Эти нужны для… Для… Потом расскажу, это сюрприз, — Санчез заводит корабль и они взлетают, покидая планету.

— Оу… Т-тогда хорошо!

И вот снова… Снова эта мягкая улыбочка на лице его внука! Снова эти ямочки и морщинки!

Корабль слегка потрясывает, потому что Рик не смотрит на дорогу. Всё его внимание приковано к этой розовощёкой мордашке. В подкорке мозга хранится какое-то желание поддаться сантиментам и оставить лёгкие поцелуйчики на каждом сантиметре этого личика. Но Рик будет довольствоваться и простой возможностью смотреть на него.

Морти не чувствует прикованного к нему взгляда Санчеза. Он расслабленно сидит, перекинув ногу на ногу и пялит в экран своего мобильника, который дедушка снабдил космическим вайфаем или типа того. Морти не знал, как конкретно это работало, но и допытывать Рика не собирался.

Они довольно быстро долетают до Драгафсара. На этой тёмно-красной планете живут антропоморфные драконы, и стоит сразу уточнить — нет, эти не были шлюхами!

Тарелка приземляется на опушке, окружённой густой листвой синих деревьев. Парни ступают на землю, и Морти сразу же начинает осматриваться, ожидая подвоха.

— Здесь из опасного только внезапный чих кого-нибудь из местных, Морти. И они очень сентиментальные существа, поэтому не будут к тебе приближаться, чтобы случайно не сжечь, — Рик достаёт из багажника мешки и протягивает парочку внуку, — Люмисафские кристаллы спокойно растут в лесу, словно грибы или ягоды. Ими оснащена вся планета и драконочелы употребляют их в пищу. Считай, мы просто пошли по грибы, Морти.

— Понятно, Рик, — одобрительно кивает подросток, берёт мешки, и они вдвоём направляются в сторону леса.

Кристаллы нашлись довольно быстро. Они росли буквально под каждым деревом — ну действительно грибы!

На то, чтобы наполнить мешки, у них ушло не больше двадцати минут. Это можно было назвать самым быстрым и спокойным приключением за всё время, но около тарелки их поджидал красный драконочел с длинными блондинистыми волосами, в смокинге и очках. Он был похож на ящеролюдей, из вселенной которых был один цитадельный Морти.

— Рик Санчез, твою-ю мать! — он приветливо улыбается и пожимает учёному руку, — Давненько тебя не видели. Как там у гладкокожих?

— Рýбин, сколько лет, сколько зим! Наши как обычно жрут собственное дерьмо. Мы тут с моим внуком заглянули к вам собрать немного кристаллов, — Рик показательно трясёт мешком у себя за спиной. Один стоит на земле, и ещё два тащит Морти. Многовато получается для «немного кристаллов», — Морти, это Рубин — президент Драгафсара. Рубин, это мой внук Морти.

— Рик, бери сколько хочешь! Моя планета — твоя планета, — он хлопает Санчеза по плечу и нагинается, поворачиваясь к подростку, — Морти, значит. Нравится путешествовать с дедушкой?

— Н-ну, да… — он чувствует себя немного неуверенно. Стоять и глупо улыбаться перед президентом с по сути стащенными с его планеты килограммами кристаллов — не самое приятное ощущение.

Рубин снова возвращает своё внимание к учёному.

— Как там продвигаются поиски убийцы Дайен?

А вот и подвох. Атмосфера резко накаляется. Рик сжимает кулаки до побелевших костяшек; Морти это видит и напрягается сам.

— Никак. И это вроде бы не твоё дело, — Санчез говорит сухо, стиснув зубы.

— Просто, понимаешь… — Рубин достаёт из мешка, спокойно валяющегося на земле, один кристалл, откусывает кусочек, и начинает спокойно жевать, — Мне тут одна птичка нашептала, что ты, — он тычет Рика этим кристаллом в грудь, — Нашёл его и убил. А значит Омега Девайс у тебя.

— Морти, — Санчез обращается к внуку, но по-прежнему смотрит на президента, — Помнишь, в ловушке для тараканов я сказал, что услышал название побрякушки Прайма от одного лузера, — в воздухе повисает молчание на несколько секунд, — Вот этот лузер!

Рик резко уворачивается от пламени изо рта озлобленного президента, и, извернувшись, спешит к тарелке. Морти растерянно роняет мешки, и, осмотревшись в поиске Рика, тоже бежит к кораблю. Рик стоит у двери, не садясь, пока не убедится, что подросток внутри.

Помимо огня добавляются пули. Такие посредственные и дешманские. Они бьют по корпусу, но лишь отскакивают от него. Одной такой Рубин заряжает себе по голени и громко выругивается. Кажется, драконочелы не часто пользовались оружием.

Парни садятся в корабль и закрывают двери.

— Рик, клянусь своей матерью, — Рубин, прихрамывая, подходит к кораблю, и прислоняется руками к стеклу со стороны учёного, — Что если ты не отдашь нам Омега Девайс, то мы к херам сломаем тебе жизнь!

— Боюсь, твоя мамочка сидит в кружевном бельишке и ждёт, когда я раздолблю её дырку! — Рик на автомате делает глоток из фляги, — А жизнь моя уже давно сломана, хуесос тупорылый, так что поздно метаться!

— Отдай нам Омега Девайс, Рик! — Рубин в бешенстве колотит окно, пытаясь его выбить, но лишь разбивает себе костяшки в кровь.

— Да нет его у меня, нет! Он у злой копии моего внука! Его обыскивай, гондон ебучий!

Рик заводит корабль и они с Морти улетают.

— Видимо все драконы априори шлюхи! — зачем-то говорит Санчез и делает ещё один глоток из фляги, а Морти прижимается к стеклу, наблюдая за отдаляющимся президентом.

— У-ужас, Рик, т-ты теперь на мушке… — констатирует он уже давно известную истину.

— Я всегда на мушке, детка, этим меня не удивишь. Обидно, что теперь меня пытаются прикончить за то, чего у меня нет.

— Ему стоило тщательнее продумать план, а не идти на тебя в одиночку… — мямлит Морти себе под нос, а потом переводит взгляд на флягу в руке дедушки. Рик это замечает и сразу же виновато прячет её в карман халата.

— Я… О-оно на автомате получилось, хуле зыришь?

— Н-нет, всё… в порядке… — Морти как-то поникши опускает голову, молчит некоторое время, а потом продолжает, — Жалко, что кристаллов так и не набрали…

— А вот фигушки тебе! — Рик достаёт из кармана штанов маленький кривой камушек, переливающийся разными цветами, — Один есть!

И Морти снова улыбается так, как умеет только он. И Рик, которому резко в голову ударяет алкоголь, просто не может оторвать от него взгляд, на этот раз смотря так открыто, что только самый настоящий идиот не заметит.

— Т-ты в порядке, Рик? — интересуется Морти и его улыбка блекнет под беспокойностью. Смит имеет в виду всю эту ситуацию с драконочелом и упоминание Дайен, которое, должно быть, бьёт деда по печени. А Рик думает про свой слишком зацикленный на внуке взгляд.

— Кхм, мг, — Санчез отворачивается и стирает слюну с нижней губы ребром ладони.

Они долетают до дома без происшествий, и Рик наконец-то заряжает бластер этим ебучим кристаллом, и вручает его внуку.

— Так, Морти, слушай внимательно, — Между слов учёный лепит к виску подростка стикер — тот самый мозговой чип, — Эта пушка называется «Змеиный укус». Ты понял или нужно объяснить точнее?

— Я понял, Рик! Спасибо! — он нетерпеливо выхватывает её из рук дедушки и с большим интересом рассматривает. Она такая неоново-фиолетовая, а ярким жёлтым цветом выгравировано имя Морти.

Он сразу же направляет её на себя и приставляет к правой части губы. Рику всё это очень не нравится и он машинально грубо хватает руки внука. Вылетевшая из оружия «змея» слегка задевает щёку Морти, но оставляет достаточно большой ожог, от которого подросток резко вскрикивает.

— Блять, Морти, что за ху-эээ-йня?! — кричит учёный и сразу же садится на корточки, осматривая ранение. Прикасается к щеке подростка пальцами, но тот пискливо айкает.

— Я-я думал, она т-типа делает пирсинг «З-змеиного укуса»! — у парня на глазах выступают слёзы, а голос сильно дрожит.

Рик уже успевает приложить к щеке Морти ледяной компресс, от которого тот шипит, а после впечатывает туда какой-то штукой, напоминающей утюг, и боль почти утихает.

На щеке красуется кривой шрам. На теле подростка таких было много. Он просил Рика не убирать их, чтобы они служили ему чем-то типа урока.

— Нахуя делать пушку, что проколет тебе эту подростковую хрень из 70-х?! Морти, «Змеиный укус», потому что кнуты похожи на змей! Это световые змеи, Мо-эээ-рти! — Рик устало вздыхает и падает на стул.

— И-извини, Рик, я не виноват, ч-что такой тупой! Ох, блин… — Морти потирает больное место и садится на пол, облокачиваясь о шкафчики.

— Т-ты не тупой, Морти, ты просто… Не понимаешь намёков? — Рик смотрит на это поникшее лицо внука и в груди что-то словно сдавливает. Неприятное чувство, прям максимально мерзотное, — Всё, хорош грустить, пёс. Пойдём навернём блинчиков.

Рик кладёт руку на спину Морти, и тот встаёт с пола, оттряхивает грязь с джинсов, вытирает выступившие слёзы с покрасневших глаз, и они вместе идут на кухню.

***

Повар из Рика никакой, но он старался! И блинчики получились, на удивление, вкусными. А ещё Рик сделал то самое какао с зефирками, которое, как оказалось, его внук очень любит.

Ещё одна попытка увидеть мир глазами Морти — парню тяжело мыслить слишком глубоко. Он берёт от сказанного и увиденного лишь оболочку. Это уберегало разум от количества той самой информации, после которой потом не можешь уснуть, но иногда происходило и такое, как сегодня. Рик реально не понимал, как можно жить на чистой интуиции. Рик знал почти всё и был готов почти ко всему.

— Видишь — поели, и ника-эээ-ких проблем! — пытаясь поддержать внука говорит учёный, и отправляет в рот кусочек блинчика.

— Почти как у мамы, — смеётся Морти, и наконец его кислая мина испаряется. И напряжение в теле Рика тоже.

— А вот эта штука, — Санчез приближается к внуку и прикасается кончиками пальцев к его новенькому шраму, — Она тебя только красит, приятель. Но е-эээ-сли хочешь, я конечно могу её…

— Н-нет, Рик, не надо! Пусть останется…

Подросток ощущает чужие пальцы на своей коже и по телу пробегает череда приятных мурашек. И дед сейчас так близко — от него несёт алкоголем, от которого Морти уже давно перестало тошнить — А ещё улыбается он как-то… Легко, что ли? И было что-то тёплое в такой близости. Их многолетнее напарничество, которое было смыслом жизни для них обоих, и наконец-то комфорт, что всё ярче вырисовывался с каждым сезоном. Всё то, чего Морти желал так давно, и то, что Рик в себе подавлял.

Санчез любил болтать без умолку, но привык всё показывать действиями и абсолютно не попадать по словам. Морти же был полной противоположностью — отлично подбирал нужные его деду слова, но боялся действовать. И вот они перешли к следующему этапу и начали пытаться говорить на языках друг друга.

Смиту нравилось, что Рик перестал цензурить хорошие слова и мог почти прямо говорить обо всём, что думает. Дед согласился на сеансы у психотерапевта, а значит на толику был готов открыться миру. Это было безумно значимо.

А Морти так хотел показать Рику свой мир. И сейчас он его покажет, ведь никакие слова не заменят той части Морти, которая так сильно выделялась в последнее время. Он закрывает глаза и тянется ближе к лицу Рика.

Целуется подросток аккуратно, не зная, где конкретно заканчиваются личные границы его деда, а Рик неожиданно углубляет поцелуй, потом отстраняется на секунду, чтобы вдохнуть воздуха, и снова присасывается к этим пухлым мальчишеским губам, обхватывая лицо внука ладонями. Морти ощущает на языке что-то, перемешанное с горечью водки и сладостью блинов.

Отстранившись, оба тяжело дышат. Их сердца готовы взорваться в любой момент от внезапно накатившей тахикардии. Рик сладко облизывает губы и с неким вопросом смотрит в глаза подростка. Морти кладёт свою ладонь поверх Риковской — справа, где шрам от «змеи» — и с какой-то нежностью произносит:

— Я доверяю тебе, Рик. Больше, чем кому-либо.

— Это… — слова растворяются где-то в желудке, потому что иначе учёный не может объяснить, почему его живот так внезапно сдавливает узлом.

— Не думай слишком много, пёс. В этом весь смысл…

И Морти снова улыбается, а Рик осознаёт, что «Не думать слишком много» — не характеристика Морти, не заводская настройка, а его осознанный выбор. И тот факт, что Морти подпускает Рика к себе без единой задней мысли, застаёт его врасплох.

Они спокойно доедают блинчики, смеясь с немного тупых шуток Рика, и идут валяться на диване, смотря Межпространственное кабельное.

Наверное, под смыслом жизни имелись не сами приключения, а та связь, которая выстроилась за всё время, что они провели и проведут вместе. Тот факт, что можно просто находиться рядом и не ощущать опасности или напряжения. А теперь можно прикоснуться к губам, не боясь отторжения, и не ощущать ничего неправильного. Всё так, как и должно быть.

Рик бы конечно мог поразмыслить над этим чуть больше, чем пять минут, но он ещё раз попробует пожить в мире Морти и просто обнимет его, засыпая вместе на диване. И будет искать все ответы не в вопросах, а в словах и действиях. У них ведь впереди ещё сто лет…