Глава 1

Примечание

Приятного прочтения!)

Публичная бета открыта. Если вдруг наткнётесь на опечатки или смысловые ошибки – буду признательна за помощь в исправлении))

Соседний дом через дорогу сиял словно праздничная ель. Свет от многочисленных гирлянд и светодиодных фигурок оленей, эльфов и подарочных коробок разных форм и размеров озарял территорию участка настолько сильно, что любой проходящий мимо человек с чёткой ясностью смог бы разобрать даже самую маленькую веточку или иголку, отломившуюся от дерева и упавшую на сугроб. Около подъездной дорожки этого дворца уже который час толпилось множество зевак, желающих заснять сие диво чудное на свои мобильные телефоны и похвастаться потом запечатлённой дома, в кругу семьи, красотой.


За последние пару дней семейство того красивого с виду двухэтажного дома постаралось на славу. Украсило его от души и от чистого сердца, не пожалев больших денежных затрат на электроэнергию. Вот только семья девочки, которая с тоской сейчас разглядывала это прекрасное сооружение в открытое окна своей комнаты, кутаясь в тёплый белоснежный плед, подобными изысками похвастаться не могло. Свой двухэтажный деревянный домишко они нарядили лишь одной гирляндой, протянув её змеёй от одного уголка крыши до другого, блекло освещая лишь входную дверь, гараж и два окна. На большее у них финансов не хватило. Да и откуда у матери-одиночки может хватить на всю эту мишуру финансов? Она и так из кожи вон лезла, чтобы обеспечивать своей единственной дочурке учёбу в школе. Одевать её. Кормить. Покупать ей по нужде лишнюю книгу или игрушку. Но если бы её папа не погиб в той злосчастной аварии два года назад, то в сегодняшний предновогодний день всё было бы куда перспективнее и радостнее, в частности для неё. Их семья была бы дома. Вся. В сборе. А не только одна она, ожидающая мать с поздней работы домой, чтобы распить с ней потом купленной сладкой колы, скушать подогретой в микроволновке курицы с картошкой, закусывая всё это салатом, нафигачиться следом сладких имбирных пряников с тёплым молоком и пойти спать, в очередной раз оставшись без подарка. Все эти вкусности на Новогоднем столе и были её подарком. Она понимала, что положение у них не завидное, поэтому и не расстраивалась особо.


Тяжело вздохнув, выпуская изо рта тёплые пары воздуха на холодную тёмную улицу, она поспешила закрыть окно, — простудиться ей ещё только не хватало — и плюхнулась на мягкий стул около древесно-стружечного стола. Включила лампу. Тёплый золотистый свет озарил её афроамериканское личико и чёрные кудряшки. Девочка немного пощурилась ему, но совсем скоро привыкла и принялась вычитывать новый параграф по географии, которую она очень сильно любила.


«Вот вырасту и стану путешественником!» – часто думалось девочке. Ей очень сильно хотелось объездить половину изученных ею стран, побывать в непроходимым джунглях Амазонки и в бескрайней пустыне Африки, изучить древние замки Румынии, посмотреть на редкие виды зверей в зоопарках множества городов, полетать на самолёте, в конце-то концов. Но пока она могла об этом лишь мечтать, и помогал ей в этом учебник по географии за шестой класс.


Так бы она и читал часами напролёт, утопая в истории индийской культуры, если бы за окном не раздались громкие звуки выхлопных потугов старой машины.


Перевернув книгу корешком вверх, чтобы не потерять читаемую страницу, девочка оставила её на столе и вновь подбежала к окну. Выглянув в него, она увидела, как к пёстрому дому напротив, от которого уже отхлынул поток любознательных прохожих, подъехали два пухлых фургончика. Их вид невольно пробудил внутри неё воспоминания об отце. Похожий когда-то был и у её семьи. Темнее оттенком и больше по габаритам. На нём они постоянно, как только наступали летние каникулы, выезжали в деревню сперва к одной бабушке, а после, через месяц-полтора, стремительно мчали к другой. Все радовались. Улыбки не спадали с их лиц ни на минуту. В салоне на полную громкость, сменяя друг друга, горланили местные рок-н-ролл исполнители, в такт которым головы трёх человек тряслись в безумном трипе. Девочке казалось, что счастье их продлится вечно. Что каждый их год до самой её старости будет именно таким, преисполненным тремя месяцами удовольствия и расслабления. Пока однажды, поздним осенним вечером, на мобильный телефон мамы не поступил звонок. Тот злосчастный звонок, перевернувший их сказочную жизнь с ног на голову. Безэмоциональный голос в трубке сообщил ей, что её муж находится в местном государственном морге и что ей в срочном порядке необходимо туда явиться. Мужчину удалось опознать по правам и паспорту. Какой-то вылетевший на встречку малолетний лихач без прав и чувства меры протаранил его в лобовую, разорвав тело и голову на мелкие ошмётки. Она этого не видела, но слышала истерические перекрикивания своей матери с бабушками и дедушкой на первом этаже их дома, на кухне. Воображением девочка отличалась хорошим, поэтому всё ночь не смогла уснуть, прокручивая перед глазами сцену искорежённого фургончика с разорванным на части отцом внутри, расплескавшим всё свою кровь по тротуару.


Она встряхнула головой и попыталась не думать о том ужасом событии, забравшем львиную долю её радости. Плохо получалось, конечно, но циклиться и зависать на нём ей было нельзя. Так говорил доктор в больнице, где лечат психические нестабильности у детей, переживших серьёзные потрясения. Мама силой затащила её туда, когда она начала отказываться от еды и сна, а также избегать своих некогда любимых подружек, закрываясь в комнате и с головой погружаясь в выдуманные миры книжек и воображения, очень часто начиная разговаривать сама с собой.


Реабилитацию девочка прошла более-менее успешно. Аппетит появился вновь. Режим сна восстановился. Социализация возвратилась. Только стереть из памяти плохие мысли ей всё никак не удавалось. Да и вряд ли удастся. Ей теперь с этим жить до самой смерти.


Безумно наряженные, словно праздничные подарки, и до одури сияющие, словно бриллианты на снегу, фургончики припарковались совсем близко у входа в дом соседей. Задние их дверцы с отлётом открылись и оттуда принялись выходить, чуть ли не вываливаясь в сугробы, ряженные в костюмы Санта-Клаусов и их помощников, эльфов, взрослые люди. Всего вышло восемь человек. В руках они несли коробки с подарками и две белые ёлки, обмотанные плотной полупрозрачной плёнкой. Наверное родственники с друзьями приехали на празднества с угощениями и дарами и для большей антуражности нарядились в костюмы маскотов Нового Года. Ведь куда без этого?


В животе у девочки предательски заурчало, стоило ей на мгновение подумать о тех необычайно аппетитных блюдах, которые, вероятно, и скрывались под слоями разноцветных праздничных бумаг и бантов.


«Ну и бред, – фыркнула девочка. — Взрослые люди, а в Санта-Клауса верят! Вот бы выйти сейчас туда и сообщить им о том, что вернее всего наряжаться им стоило в зимних животных, в северных оленей там, в белых медведей или в пингвинов, а не в мифического деда в красной шубе, существование которого никем не было доказано. И уж тем более не в эльфов! Если дедушки и олени в природе существовали, то маленькие и довольно-таки многолетние человечки по колено ростом с заострёнными ушами совершенно точно нет!»


Девочку это зрелище невероятно разозлило. Её всегда злило то, что не вписывалось в науку и логические объяснения. Её мама вместе с её мамой, бабушкой, говорили ей, вот уже которые год без папы, что Санта-Клауса, ровно как и Зубной феи, и Пасхального Кролика, и даже злобного Кромешника не существует и никогда не существовало. Что вся эта "ересь" была придумана богатыми людьми ради финансовой выгоды, чтобы маленькие дети опустошали кошельки их родителей, в желании приобрести себе фигурку полюбившегося персонажа, и наполняли козну государства. А веруны во всё мистическое и сказочное были не более, чем дурачками и фантазёрами, застрявшими в ребячестве. И девочка поверила им, ибо действительно не находила подтверждений чудесам и магии в книжках, которые она читала. А перечитала она довольно-таки много литературы на эту тему, для своих-то двенадцати лет. Месяцы затворничества хоть в чём-то привнесли ей пользу.


Темнокожая девочка горделиво и самодовольно зашторила занавеской окно, дабы больше не лицезреть подобные глупости и возвратилась к прочтению книги. Эмоции будоражили её, перетекая от одной мысли к другой. Текст в книжке больше не затягивал внутрь, окуная с головой в приключения и рассуждения. Она дважды ударила по экрану своего мобильника одним пальцем, глянув на часы. Половина восьмого вечера. Совсем скоро должен был начаться Новый Год, а её матери всё не было и не было.


Вновь отложив книгу, девочка решила спуститься вниз и перекусить печеньем с молоком, не дожидаясь ночи. Схватив свой телефон, она вышла из комнаты, предварительно выключив лампу и закрыв двери. Шаркая своими плюшевыми тапочками по скрипучему деревянному полу, отпуская назад подолы пледа, она благополучно спустилась по ступенькам и дошла до кухни. Помещение было тёмным, но ей так даже нравилось. Темноту она любила куда больше света.


Достав из холодильника одну из стеклянных бутылок с молоком, она принялась шарить по полкам в поиске стакана из закалённого стекла. Такой стакан уж точно не разобьётся от нагреваний в микроволновке, как разбилась однажды обычная керамическая кружка. Её любимая, к слову. После того раза она стала куда аккуратнее выбирать посуду для разогревания своих завтраков, обедов и ужинов. Больше она такой ошибки не допустит. Просто не могла.


Перелив молоко из бутылки в стакан, девочка засунула его в микроволновку, выставила таймер на две минуты, вернула оставшееся молоко в холодильник и принялась распаковывать коробку с праздничным печеньем. Ногтями плотную упаковку подцепить не удалось. На помощь пришли кухонные ножницы. И когда вкуснейшая хрустящая выпечка оказалась на тарелке, изобилуя дизайнерскими причудами в виде ёлочек, машинок, паровозиков и зверей, электроника разразилась пронзительным писком, сообщая ей о том, что жидкость её подогрета и готова к употреблению.


Выудив горячий стакан из микроволновки, попутно ойкая и шикая, она спешно поставила его на стол, и не успела она сесть и приняться заедать растревожившие её мозг мысли, как зазвонил мобильник. Девочка дёрнулась. Хотела выругаться, но сдержалась. На рингтоне с нарастанием заиграла русская песня "Беспокойник - Снова". Весьма депрессивная, как говорили все её одноклассники, но как же она её успокаивала... Словами было не передать.


Она сдвинула пальцем вправо и приняла входящий вызов. Включила громкую связь. Звонила мама.


— Привет ма-а-а-ам, – весело протянула девочка.

— Здравствуй, Агнес. Что делаешь? – уставшим голосом пролепетала женщина.

— Ну, – начала она, поднимая печенку в форме ёлочной игрушки на уровень глаз. — Книжку читаю.

— Свою любимую? По географии?

— Конечно же! Что ещё я могу читать? – Девочка соврала намеренно, не желая сознаваться в том, что принялась поедать праздничные угощения без неё.

— Умничка моя! – На конце провода женщину кто-то отвлёк. Мужской голос пробубнил ей что-то про успеваемость и нехватку времени. — Слушай, Агнес.

— Слушаю.

— Я... могу не успеть посмотреть с тобой по телевизору бой курантов.


Сказанные матерью слова не то, чтобы окончательно шокировали её, но клокочущее ядрышко обиды всё же отложили.


— Опять на работе проблемы? – безынициативно спросила Агнес, откусив бочок круглого печенка.

— Нет! Что ты! Никаких проблем! Скорее наоборот! Мамочке предложили отработать ещё пару часов и доплатить ей в двойном размере! – восторженно рассказывала женщина. — Ты представляешь! Завтра у нас будет и торт, и ещё больше вкусной еды, и даже подарок для тебя прикуплю! – Женщину опять отвлекли. На этот раз голос оказался куда более требовательным и даже злым. — Мне пора бежать. Люблю тебя. Постараюсь вернуться к трём часа утра. Можешь начинать кушать без меня. Еда в холодильнике. Печенье в верхнем шкафчике. Пока!


Звонок скинулся, меняя картинку большой зелёного цвета трубки на обои блокировки экрана с двумя пушистыми чёрными котиками. Девочка не ожидала такого. С одной стороны ей было радостно за маму, труд которой наконец-то оплатят по заслуженной ставке, но с другой...


«На кой мне этот подарок, если единственный, важный праздник за весь год мне предстоит провести в одиночестве!» – негодующе вскипела Агнес и стукнула кулаком по столу. На тарелке подпрыгнул последний пряник в виде звезды жёлтого цвета. Взяв его в одну руку и недопитые пару глотков уже подостывшего молока в другую, она подошла к небольшому окошку, ведущему на задний двор их участка. Снег принялся засыпать его с новой силой. Крупный. Сухой. Он падал и падал, наваливая сугробы, уже доходившие девочке до колен.


С потухшими глазами она в три укуса поглотила печенюху и выхлебала оставшееся молоко, задрав голову так, что одна капелька упала ей на нос. Она часто так делала, сама не понимая — зачем. Ведь вся жидкость и еда и без поднятия головы неплохо проходила по глотке к желудку. Может быть привычка, а может очередная чудаковатая странность, коих у неё в последнее время развелось неимоверное множество.


Стоило ей опустить запрокинутую голову, наслаждаясь драгоценными каплями приятной согревающей жидкости, как взгляд её зацепился за поблескивающий объект в отдалённой, тёмной части двора. На верхушке сугроба что-то лежало, но что именно девочка разглядеть не смогла. Мешали крупные хлопья падающего снега. Не долго думая она решила сходить туда и глянуть чуть поближе. Всё равно ей нужно было чем-то себя занять до полуночи.


Скинув плед, в который она так усиленно укуталась несколькими часами ранее, на кухонный стул, Агнес приоделась в уличную одежду, затем присела в прихожей на обувном коврике и принялась зашнуровывать свои чёрные сапожки. Искусству плетения бантика она обучилась ещё в детском садике, без помощи мамы и воспитательницы. Много раз пробовала, повторяла, и так по кругу и до тех пор, пока не получилось. В тот день гордости в ней было столько, что всех своих однокашников, кто просил её научить делать тоже самое, она называла холопами и недостойными. Да. Она с детства была весьма странным ребёнком.


Закончив своё мелкое дельце со шнурованием, девочка накинула куртку, сунула телефон в карман, натянула шапку, придавая около зеркала своим пышным кучеряшкам более-менее приемлемый вид, плотно завязала шарф, не забыв проверить свои варежки в карманах, и вышла наружу. Покидать дом поздно вечером ей было не по себе. Всегда. Мало ли кто мог прямо сейчас пристать к ней и утащить с собой неизвестно куда. Да она бы и не вышла на такой лютый мороз, если бы не та странная блестяшка, так сильно заинтересовавшая её разум.


Неуклюже ступая по сугробам, она принялась обходить дом. Двери на задний двор у них не было, за неимением места в планировке, но они не раз с матерью подумывали о том, чтобы выбить её в ближайшем будущем на месте того окна, в которое она ещё минут пять назад наблюдала. Оно там было ни к селу ни к городу: и обзор на участок давало небольшой, и выглядело изнутри ну очень незаметно и блекло, притаившись аккурат за холодильником и небольшим выступом стены.


«Руки бы пообломать тому, кто решил его там сделать!»


Внезапно для себя, Ангес одной ногой утонула в сугробе и резко присела на заднюю точку. Заприметив новый неподвижный объект, сыплющийся снег тут же принялся покрывать и её своим белым одеялом. Воображая то, как глупо и комично она выглядит сейчас со стороны, — утопая одной ногой в белоснежных зыбучих песках — девочка рассмеялась. Но радость её не продлилась долго. Растянуть её неожиданный прилив тёплых эмоций не позволил колкий снег, завалившийся ей в штанины и принявшийся щипать за согревшуюся кожу. Пришлось высвободиться из плена, не позволяя погоде её погубить, и продолжить пробираться вперёд.


«Ну и намело тут!» – мысленно возмутилась она, прищуривая глаза.


Наконец, кое-как доползя до желанного сугроба, девочка устало плюхнулась на колени и принялась откапывать уже порядком запорошенную блестяшку. Комья снега улетали в разные стороны с такой силой и рвением, словно их разбрасывала не девочка, а гончая собака, добравшаяся до норки песца.


Колкий холод охватывал её обнажённые пальцы с каждым новым подкопом. Вытащить варежки она позабыла. Совсем увлеклась своею целью.


С последним гребком Агнес случайно откинула желанную блестящую штучку к забору. Та с бляцканьем ударилась об него. Упала. Девочка остановилась, обратив внимание скорее не звук удара, а на ярко-красный крупный предмет, ушедший в правую от неё сторону.


Ветер принялся завывать с ещё большей силой, сгибая высокие деревья пополам и подпихивая под зад любопытного ребёнка. Он злился. Негодовал. Но почему?


Агнес резво подползла поближе к забору и принялась оглядываться вдоль него, выискивая предмет или хотя бы ямочку, которую он смог бы образовать. Руки её совсем уже заледенели и она наконец сообразила вытащить и надеть варежки. Приятное тепло окатило её конечности. Девочка удовлетворённо простонала. Предмета так нигде и не было видно. Она его не находила.


«Но не мог же он перелететь через забор?»


Поднявшись на ноги, вытянувшись во весь рост, Агнес, как бы не старалась, не смогла заглянуть за высокий деревянный забор, очерчивающий территорию их с мамой дома, и проверить так это было или нет. По ту его сторону, куда вероятнее всего улетел красный предмет, соседей не было. Была небольшая полянка, следом за которой раскидывался длинный, тёмный и густой лес. Даже в зимнее время года, когда листва покидала деревья и кусты, оголяя костлявые образы деревянных выростов, он продолжал оставаться плотным и безжизненным. А ещё там очень часто тусовались местные наркоманы. Половина из них училась в её школе, в старших классах. Она знала. Пару раз на них совершенно случайно натыкалась, гуляя с подругами.


Девочка минуту подумала и решила перелазить через забор, а не огибать его. Так ей показалось куда быстрее и заманчивее. Куда игривее и веселее. И повернувшись к забору спиной, приподняв жопку кверху, она принялась накапывать руками снег в одну кучу, образуя большой сугроб. Снега вокруг было очень много. Так много, что ещё чуть-чуть и дометёт до середины окон первого этажа, захоронив меж тем и крыльцо со ступеньками, и почтовый ящик неподалёку от него.


Нужного размера горку накопать оказалось весьма просто и быстро. Подобная игра пришлась ей по вкусу. Хорошенько похлопав по готовому сугробу, утрамбовывая мокрые и обледеневшие кристаллики воды, она принялась аккуратно на него взбираться.


Придерживаясь за торчащие деревяшки, Агнес, наконец, удалось посмотреть на территорию за пределами её собственной. Словно крокодил, показавшийся из-под толщи воды, она всматривалась в запорошенную пустынную белую полянку, перерастающую в лес. Всё вокруг казалось таким спокойным. Таким остановившимся и мёртвым. Девочка с тоской вздохнула и собиралась было спускаться, но внезапно вдалеке, прямиком на узкой тропе, уводящей в лес, что-то засияло. Нет, это был не блеск, какой она видела минутами ранее. То сияние было ярким, золотистым и таким живым. Словно играя с ней, оно то усиливало свою мощность, то притухало, делаясь едва зримым.


«Придётся перелазить! Я обязана проверить!» – Решила для себя Агнес, упёрлась руками о край заборчика и что есть сил подпрыгнула. Первая попытка оказалась провальной. Девочка больно ударилась грудью и сдала назад, растирая ушибленное место. Вторая попытка прошла куда более удачно. На сей раз она решила оттолкнуться посильнее, так, как в школе на физкультуре отталкивалась от пола, перепрыгивая через козла. Её ноги словно запружинили, перекинув её худенькое тельце через забор. Ловкостью кошки наделена она не была, а посему приземлилась плашмя, занырнула лицом в снег, проглатывая его, и больно ударилась головой о землю.


«Ничего хуже этого за сегодня уже не случиться!.. Блин... Как же больно.»


Приподнимаясь на руках, отплевываясь и хныча, девочка осмотрелась по сторонам. Никто её не заметил и не услышал. Хотя при таком-то ветре это было не мудрено. Да и какой адекватный человек, кроме неё, попрётся на ночь глядя бродить по полям и лесам? Вот именно. Никакой.


Рука потянулась ко лбу. Стоило ей лишь тихонечко его коснуться, как острая боль тут же защипала и вынудила её больше так не делать. Не трогать.


«Зачем я вообще это сделала? Почему мне так сильно хочется увидеть ту блестяшку? Глупая! Какая же ты тупая! – обругивала себя Агнес, превращая хныканье в злобу. — Стоило вернуться к прочтению книги, или включить телевизор, или уйти к подруге. Она бы меня не выгнала. Провели бы Новый Год месте. Нет блин. Мне с какого-то, блин, перепуга вдруг приспичило вылезти из своей уютной берлоги и пойти выискивать тот выброшенный кем-то блестящий мусор!.. Единственным утешением будет, если то, что сияло сейчас там, в лесу, окажется каким-нибудь богатством. Коль эту красную фиговину отыскать мне не удалось, то может быть с той повезёт. Да и блестит она куда ярке и заманчивее. – Принялась успокаивать себя девочка. — Если это действительно так, то я смогу помочь своей маме с деньгами!»


Резво поднявшись на ноги, Агнес побежала по направлению к сиянию. Ноги её уже порядком устали и потрясывались при каждом шаге, но она упорно продолжала стремиться к намеченной цели. Снежная пурга только усилилась, затормаживая её движение. Ресницы покрылись морозной корочкой. Нос посинел. Глаза заслезились. До леса осталось всего каких-то сто метров. Блеск сделался ярче. Он манил. Зазывал. Как ночную бабочку зазывает по ночам уличный фонарь.


Ещё немного и Агнес удалось преодолеть поляну. Тяжело дыша, вылезая из последнего высокого сугроба, она приблизилась к первому толстому дереву, обозначившему стартовую линию дикой природы. Кора его покрылась инеем. Витиеватые зимние узоры протягивались от самых корней до кроны.


Прикоснувшись к многовековому стволу, девочка даже сквозь варежку ощутила зловещий, исходящий изнутри древа мёртвенный холод. Ворсинки её прилипли к коре. Она с трудом смогла отстранить от него руку. Словно морозильную камеру потрогала. Но ещё более странным оказалось то, что в лесу, насколько виднелось Агнес, сугробов не было. Был снег, устеливший всё землю вокруг, но такого безобразия, как на поляне и на территории её участка, не наблюдалось.


«Может быть здесь под землёй проходили трубы подачи горячей воды в близлежащие дома?»


Взгляд её привлёк желанный блеск. То, что его так сильно издавало, пряталось меж двух деревьев чуть поодаль от того, около которого она остановилась. Девочку раздирало любопытство. Терпеть больше было не в её силах. Она быстренько добежала до него и подняла на руки.


— Игрушечный Санта-Клаус с миниатюрным фонариком в руке! – возмущённо выкрикнула Агнес. Если бы не шарф, обматывающий её шею и рот, звук прогремел бы на всё округу пистолетным выстрелом. — И ради него я всё это затеяла?! – она выбросила его в даль тёмного леса. Пролетев пару метров, стеклянная ёлочная игрушка ударилась о толстую ветку и с треском рассыпалась на куски.


«Я-то уж думала, что это золотая статуэтка какая, или забытый кем-то фонарик. А что, в быту всякое пригодиться. Но блин. Не ожидала я никак, что заманившим меня сюда предметом окажется обычный сувенир на ёлку. Да кому вообще нужен этот хлам?! Нормальные люди гирлянды светящиеся вешают, или куда более модные украшения, но точно не такие старые, на ладан дышащие дребедени... Наверное то красное нечто во дворе тоже было какой-нибудь игрушкой на ёлку,» – подумала она и собиралась было уйти, как позади себя, из глубины леса, услышала треск веток и частое шуршание снега, словно кто-то принялся оббегать деревья кругами.


Таинственный звук тонкой линией рассёк снежную пургу и гулкий ветер, вонзившись в уши Агнес. Сердце её забарабанило с невероятной скоростью. Замёрзшие ноги и руки откатились на второй план, передавая главенство чувству страха. Странное ощущение тревоги не позволяло ей обернуться. Тело застыло ледяной статуей, примёрзшей к земле. Она не понимала, что же ей делать. Бежать вперёд не решалась. Ровно как и начинать кричать. Липкий ужас склеил её горло тягучей паутиной.


«Нужно обернуться! Нужно обернуться! Нужно обернуться! Нужно посмотреть! Нет! Не надо! Я не буду этого делать! Нет! Надо! Давай! Смотри! Докажи, что ты не трусиха!» – мысленно оспаривала с кем-то незримым правильное решение девочка у себя в голове. Ею двигало чувство страха и нарастающей паники. Хотелось свалиться в обморок. Утонуть в бесчувственной, но спасительной тьме. В то время как призрачный некто руководствовался манипуляциями и храбрыми призывами к действу. Он считал, что не пристало бы ей трусить. Пора решать и оборачиваться! Доказать миру на что ты способна. Проявить новую себя. И девочка с трудом, но приняла его позицию. На этот раз.


Голова её принялась тихонечко совершать оборот. К ней присоединилось тело. Затем ноги. Последнюю часть полукруга Агнес решила преодолеть рывком, дабы не усугублять и без того возросший страх. Как только она обернулась, сердце её тотчас же подпрыгнуло в груди. Прямо перед ней растянулась тропа, вычищенная от снега. Землянистая дорога, покрытая тёмно-зелёной травой, уводила куда-то в даль, заманчиво зазывая её. По контурам этой внезапно образовавшейся тропинки ровным рядом были разбросаны разнообразные стеклянные ёлочные украшения, легонько подсвечивающие местность. Откуда брался свет, девочка не понимала. Шнуров и кабелей она не увидела. А батарейки бы не выдержали на таком морозе.


«Что за хрень?! Такого быть не может! Не может! Это не реально! Я что, умерла от страха, что ли?» – Агнес принялась закрывать лицо руками в варежках и открывать его. Подобное проделала и с шапкой, натягивая её на лицо и поднимая вновь. Но как бы она не щипала себя за ноги, как бы не пряталась в минутном неведении под веками, заставить пропасть появившуюся тропинку она не смогла.


Из снежных кустов, в шагах пятнадцати от неё, в центр тропы выскочил белоснежный заяц с повязанной красной ленточкой на шее и чёрным мешочком на поясе. На кончиках его ушей виднелись бордовые пятнышки, похожие на большие капельки воды. Хвост же его целиком был красным. Он немного покрутился вокруг себя, обнюхивая землю и замер, уставившись своими чёрными пожирающими глазами на незваного гостя. Вернее на гостью.


Сев на широкие задние лапки, ушастый вытянулся в полный рост, не отводя взгляда. Агнес увидела у него в передних лапках сверкающие красные стекляшки, которые он аккуратно удерживал. Она их знала. Раньше они образовывали праздничного Санту, которого она в гневе разбила об ветку минутами ранее. Теперь же не понимала, жалеть ей об этом или нет.


— Следуй за мной, маленькая тупица! – горделиво и довольно грубо обратился к ней заяц. — Нужно побыстрее исправить твоё безобразие! У нас ещё есть время!


Белошёрстый аккуратно высыпал побитую игрушку в свой мешочек и ускакал вперёд, оставляя снежные следы на траве позади себя. Девочка замерла в ступоре. В голове сквозила пустота. Даже мыслей никаких не возникало. Она всё никак не могла смириться с происходившем с ней сейчас безумием.


— Заяц заговорил. Заяц заговорил. Заяц заговорил. Заяц... Он заговорил, – словно мантру, принялась повторять про себя Агнес, покуда в голову её, прямиком в ушибленный ранее лоб, не прилетел весьма крупный снежок. От неожиданности она вскрикнула и упала.

— Ау-у-у-у, – протянула она, обтряхивая лицо от снега, расчищая глаза.

— Долго мне тебя ещё ждать, дурёха? – поинтересовался заяц, снова оказавшийся на тропинке, но уже в непосредственной близости от ребёнка.

— Я не... Я не понимаю, – начала девочка, поднимаясь на ноги. — Как ты разговариваешь?! Животные ведь не умеют! Это всё антинаучный бред! Сказки!

— Мне некогда удовлетворять твоё любопытство! – Заяц обернулся. — Следуй за мной, если не хочешь ещё больших проблем! – И он вновь ускакал вперёд.


На сей раз Агнес ринулась с места и побежала за ним. Свет, казалось бы нескончаемых ёлочных игрушек подсвечивал им тропу, не давая заплутать. Лес по сторонам всё больше замыкал их в непроходимый панцирь. Становился темнее, злее и морознее. Хотя чем дальше они углублялись в него, тем меньше сугробов им встречалось на пути.


Внезапно заяц сиганул вправо. Так резко, что девочке пришлось притормозить, вспахивая ботинками землю с травой, прежде чем вновь последовать за ним.


— Постой! Я устала! – кричала ему девочка, завидев, что спина зайца стремительно принялась от неё отдаляться.


Ушастый не стал тормозить не потому, что ему было плевать на ребёнка, а лишь по той простой причине, что приблизительно метров через семь ему сделалось необходимым высоко подпрыгнуть, перелетая внезапно сотворившийся из ничего посреди тропы сугроб. Был необходим достаточный разгон. Девочка потеряла его из виду. Звуки топота его лап исчезли вместе с ним самим.


Агнес притормозила перед снежным препятствием. Ей потребовалась небольшая передышка. Глубоко дыша, замораживая горло, темнокожая девчонка принялась медленно обходить сугроб. Сделать это ей оказалось не так-то и просто, ведь с двух сторон к нему плотненько прижимались два неестественно широких дерева, оставляя прорези лишь для устремляющейся в даль линии новогодних игрушек. По этой линии она и протиснулась, втянувшись в себя так сильно, что спёрло дыхание. Выпав на колени с другой стороны сугроб, Агнес принялась восполнять утерянный кислород посредством быстрых вдохов и коротких выдохов.


— Ну наконец-то! Я уже порядком утомился тебя дожидаться, – сказал девочке заяц, совершенно не обращая внимания на её усталый вид. Его взгляд был устремлён на маленькое озеро, покрытое толстым тёмно-синим льдом.

— Я вообще-то всего на три минуты от тебя отстала!

— За мной! – Заяц вновь запрыгал вперёд, но уже более спокойно. Девочка поднялась и, увидав перед собой красивейшее в её жизни озеро, застыла на месте. Глаза её округлились от удивления.


Позади неё раздался громкий звенящий хлопок. Она испуганно обернулась, уткнувшись носом в толстенный ствол высокой сосны. Ни сугроба тебе, ни дороги, вдоль которой тянулись ряды светящихся ёлочных игрушек, больше не было. Остался лишь лес. Такой же густой, тёмный и зловещий на вид.


— Дорога! Дорога пропала!

— Тебе не следует об этом беспокоиться, – остановившись, сообщил ей заяц. В его тоне помимо безразличия принялась прорезаться лёгкая напряжная тревога. Что-то очень сильно его гложило.

— Но как же я вернусь домой?

— Цыц! Иди за мной.

— Твои уши! – удивлённо вскрикнула девочка. — И хвост! Они светятся!

Красные пятнышки на теле зайца медленно, но стремительно принимались разгораться ярко-красным свечением, озаряя небольшое затемнённое пространство около его лап, словно светящиеся краски, способные накапливать световую энергию с продолжительным периодом послесвечения.

— Да. Светятся. Не лопни только от восторга раньше времени. Тебе ещё свой огрех исправить нужно, – пробубнил заяц. Совершив пару прямых проскоков, он заскочил на льдину, заскрежетав по ней коготками.


Агнес угрюмо насупилась и поплелась за краснохвостым по следу. Он ей не нравился. Как и всё происходящее вокруг. Но идти ей теперь было некуда, кроме как за ним.


Темнота ночи давила. Под ногами снова захрустели сугробы. Снег прекратил заметать округу, а ветер угомонил свои порывы. Девочка освободила рот от шарфа, опустив его на шею, и шагнула на заледеневшее озерцо. Никаких звуков, предвещающих ломание льда, не раздалось. Она облегчённо выдохнула. Продолжила идти. Медленно. Не спеша. Боясь разгневать удачу.


— Послушай! – крикнула девочка зайцу. — А про какой мой огрех ты говорил?

Заяц притормозил, обернул мордочку и возмущённо сообщил:

— Как про какой?! – порывшись лапками внутри своего чёрного мешочка, совсем по-человечьи, белошёрстый аккуратно выудил оттуда разбитый осколок игрушки Санта-Клауса. — Вот про этот!

— Ха! Это же обычное украшение на ёлку, или на сосну... Выброси ты эту дрянь, верни меня домой и живи себе спокойно! Бегай тут по своему жуткому лесу, пугай местных "нормальных" зверей своей болтовней и...

Заяц, вздувшись от подобной наглости, в три прыжка достиг ребёнка, сбил её с ног и уселся сверху, злобно уставившись в глаза.

— Ты и представить себе не можешь, что тебя ожидает через три часа, в полночь под бой курантов, если эта игрушка вновь не будет в целости.


Только сейчас, вблизи, девочка обратила внимание на то, что разговаривал заяц не с помощью рта, как делаем это мы, люди, а скорее глазами. Она слышала, как его голос эхом отдавался внутри её головы, залетая через уши, но сам его маленький и узенький ротик лишь слегка приоткрывался, вдыхая и выдыхая тёплые пары воздуха. Подобный могучий глас не мог раздеваться через такое маленькое отверстие между губами.


— Ты меня пугаешь, – простонала Агнес, собираясь заплакать.

— О-о-о-о. Это ты ещё того, кому принадлежит эта вещь, не видела. Уж он-то тебя так напугает, что целый год спокойно спать не сможешь, а меня он... – заяц встряхнул головой. — Ладно. Времени мало! Мы должны закончить дело и восстановить игрушку пока не грянул час!

— Час чего?

— Час его властвования над всеми плохими детишками, маленькая тупица!

— Я не тупица! – Девочка поднялась на ноги, скинув с себя зайца. — К твоему сведению, в школе я круглая отличница!

— Мне глубоко наплевать на то, сколько успешных уравнений ты решила или заученных стихов рассказала. В данную минуту ты ведёшь себя крайне глупо и упрямо! – Заяц продолжил продвигаться к центру озера. Девочка последовала за ним.

— Тогда расскажи мне всё в подробностях, чтобы мне не приходилось задавать тебе глупые вопросы и упрямиться!

— Тебе не обязательно их знать. Подробности. Более того, тебе и быть здесь, в такое-то время, крайне опасно.

— Ха! Отлично. Вечно моё любопытство затягивает меня в какие-то...

— Пришли, – перебил её меховой, очищая ледяное окошко от снега пушистыми лапками, чтобы воду подо льдом было хорошо видно.

— Куда?

— К снежной русалке-мастерице.

— Чего?! – крикнула Агнес и залилась смехом. — Ну всё. Видимо я абсолютно точно сошла с ума! Либо настолько сильно ударилась лбом о землю, что потеряла сознание и теперь шляюсь внутри своего больного сознания в бреду!

— Думай, как считаешь нужным, только замолчи.

— Русалок не существует! – не унималась она. — Это антинаучно!

— Ну-ну, – промямлил зайка и протарабанил лапой по окошку незатейливую мелодию, эхом разнёсшуюся подо льдом.


Гулкий звук с грохотом принялся с ответом подниматься со дна. Редкие каменные льдинки принялись отбивать чечётку, хаотично подпрыгивая. Под ногами у Ангес затряслось. Краснохвостый отскочил чуть назад за пару секунд до того, как на поверхность, проламывая толстую льдину, вынырнул белоснежный сом, разваливая свои бархатом обтянутые усы на метры по бокам подле него.


Девочка, не удержавшись на ногах, упала на колени. У неё, уже в который раз за прошедший час безумных приключений, перехватило дыхание. Ей приходилось ранее лицезреть живых сомов, но не настолько огромных и чудных по своему величию! Его прочная шкура была покрыта кристаллической чешуёй, сверкающей во тьме белым золотом. На ней изредка принялись отплясывать блеклые красные огоньки от светящихся пятнышек зайца. Длинные и заострённые к концам уши, расположившиеся по бокам, совсем как у людей, плотно прижимались к его голове, по длине дотягиваясь до середина туловища, утопая кончиками в воде. Посреди лба блекло светился синий камень, врезанный наполовину под кожу, и вероятно служивший ему своеобразным фонариком на беспросветной глубине. Две пары чёрных глаз, большие и, сразу за ними, маленькие и удлинённые взирали на незваных гостей внимательно и выжидающе.


Снежный зверь приветственно фыркнул, выпуская из полукруглых ноздрей в сторону Агнес и зайца теплое облачко пара с крупными капельками воды, слегка взмакривая их тела. Девочка знала наверняка, что такого необычного зверя в дикой природе попросту не могло существовать, особенно в таком небольшом озерце, как это.


«Да ему же там развернуться даже негде!»


Массивное создание поудобнее улеглось перед ними на льдину и раззявило свою пасть, вываливая язык на метр вперёд. Заяц смело заскочил внутрь, поудобнее усаживаясь меж острых зубов. Его алого цвета огоньки засияли ещё ярче, отскакивая рикошетом от замкнутого пространства в недрах глотки чудовища.


— Особого приглашения ожидаешь? – обратился он к девочке с высоко поднятой мордочкой и ушами.

— Н-н-нет, – с заиканием ответила она ему и на коленках вползла внутрь, прижимаясь поближе к боку пушистого.


Белоснежный подводный монстр закрыл свою могучую пасть, скрыв внутри себя неожиданно прибывших гостей, и медленно погрузился под воду. Агнес даже не знала, что и думать. Внутри его пасти ужасно смердело, а от представлений о том, что чуть пониже находился его пищевод с кишечником, сделалось дурно. Девочку начало подташнивать. Единственный плюс: здесь было тепло.


— Скажи... А почему мы едем к русалке?

— Что, уже в русалок поверила? – Усмехнулся кролик.

— Не совсем, но...

— Я тебя понял... Эх... И вынуждаешь ты меня втягивать тебя в подробности, в которые втягиваться тебе не стоит... Ладно... Понимаешь. Дело в том, что русалки очень тесно переплетаются с миром магии и волшебства. У них несколько видов. Но самые редкие — снежные, зимние. Именно такие русалки задействуют свои силы и способности для сотворения игрушек к Рождеству и Новому году, которые, к тому же, являются не простыми украшениями на ёлку или сосну, как ты выразилась ранее, а самыми что ни на есть вместилищами душ и распространителями Рождественской магии.

— Душ?

— Да. Душ.

— Чьих?..


Язык кита начал шевелиться, заставляя посетителей его жаркой пасти повскакивать и перевести тему диалога.


— Что происходит? Он собирается нас проглотить?! – напугано спросила Агнес, удерживаясь за один из передних клыков чудовища.

— Нет. Мы прибыли, – успокоил её заяц. — Будь готова.

— Готова к чему?


Пасть сома резко распахнулась, ослепляя по большей части девочку, чем краснохвостого ярким голубоватым светом. Толстый и склизкий язык зверя заелозил ещё более усиленно и настырно, а затем, весьма грубо и безжалостно, вытолкнул двоих наружу.


Второй раз за день бедный лоб девочки подвергался жестокому обращению по отношению к себе. Сперва пострадал он от земельных прелестей, занырнув в обжигающий холодом сугроб, ну а теперь принял удар каменной плитки. Агнес застонала.


«Откуда на дне озера могла взяться плитка?»


Агнес неторопливо поднялась на ноги, издав страдальческий стон и огляделась. Потолок пространства, в котором она оказалась, плавал. Сперва ей показалось это бредом. Очередной галлюцинацией, коих сегодня ей предоставилось насмотреться вдоволь. Но потом, присмотревшись повнимательнее, она осознала свою неправоту. Потолок действительно плыл, вернее то, что было за его пределами, но видением назвать его было бы неправильным. Зловещий поток тёмной озёрной воды удерживался неким полупрозрачным куполом, не давай ей хлынуть внутрь и смыть ребёнка вместе с теми многочисленными вещами, расположившимися здесь в беспорядке. Сей учудившийся бедлам ей видно было просто замечательно, ведь помещение всё прекрасно освещалось приятным белым свечением, непонятно откуда исходящим. Агнес показалось, что это место, чем-то походившее на большой снежный шар или пузырёк с кислородом, посетило торнадо, вышвырнувшее с книжных полок всю бумажную волокиту. Многочисленные книги в твёрдых и мягких переплётах, тетради, плакаты и свитки, обмотанные красными ленточками, похожими на ту, которая опоясывала тощую шейку зайца, стопками накладывались друг на друга на идеально ровном полу из зелёного нефрита.


«Значит это была не плитка,» – умозаключила девочка, как только ясно рассмотрела причину своего очередного временного помутнения сознания.


Слева от неё, между двух наполовину опустошённых стеллажей, возвышалась довольно высокая, метров под пять, двустворчатая светлая деревянная дверь, по структуре походившая на пряничное изделие. Каждый её выпуклый, полупупырчатый изгиб на прямой деревяшке отсвечивал маслянистым жирком. Такой обычно появлялся на свежеиспечённой печенюхе. Фиолетовые бусины размером с куриные яйца, вероятно тоже сделанные из чего-то съестного, по контуру основных деревяшек полукругом пролегали от одного угла от самого пола до другого, оканчивающиеся на той же линии пола, но только уже со стороны ручек. По центру дверей из чего-то ярко-розового и выпуклого толстой линией кто-то вывел идеально ровные, но такие завитушечные, симметричные, словно искусстно расписные парные крылья бабочки.


— Я же говорил тебе быть готовой, – раздался со стороны поучительный голос её спутника, тихим эхом разнёсшийся по помещению. — Больно ударилась?

— Больно... А всё благодаря тебе!

— Я предупреждал, что...

— Ты сказал мне быть готовой, но быть готовой к чему ты не соизволил сообщить! – возмущённо воскликнула девочка. Её громкий голос, отразившийся от незримых стен небольшого помещения эхом, с куда более удвоенной силой ударил по слуху обоих.

Заяц на мгновение принизил свои, уже переставшие светиться уши, затем вновь вздёрнул их кверху.

— Хорошо. Я признаю свою оплошность. Был не прав. Только не кричи больше. Русалка-мастерица хоть и умудряется вполне себе успешно сдерживать своей магией многотонную воду и нападки здешних подводных обитателей, но изнутри её купол менее прочен и более неустойчив, особенно к громким звукам.

— Но если она вся из себя такая мастерица, – начала девочка, — то не надежнее ей было бы переехать в место куда более укреплённое и устойчивое к шуму? Эти игрушки, которые она мастерит... Разве для их создания ей не пригождаются специальные шумные машины, переплавляющие стёкло и формирующие его в объект?


Заяц с удивлением приподнял свои ели заметные чёрные бровки и глянул на неё исподлобья.


— Ты прямо сейчас находишься в гостях у создания, с уважением лишь упомянутого в ваших краях в литературных детских книжках, к которому тебя принёс в своей пасти Аикатурналрок, древний мистический монстр, охраняющий испокон веков зимние водоёмы с обитающими в них русалками всеразличных видов от охотников и злостных колдунов. Взять даже меня. В твоих глазах я говорящий заяц, но в самом деле я прихожусь для мира этого и иного гораздо большим, чем тебе кажется. И после всего увиденного и услышанного, ты до сих пор пытаешься обосновать всё происходящее тривиальными научными вещами?

— И у меня есть на это полне право, – весьма спокойно отреагировав на его вопрос, Агнес, даже не посмотрев на краснохвостого, двинулась к двери. Уж больно ей хотелось прикоснуться к её изысканному рельефу. — Я ещё не до конца осознаю реальность происходящего со мной. Мне кажется всё это сном. Таким прекрасным и чарующим за долгое время бедствий и кошмаров, что и просыпаться уже не хочется. Я начала подумывать об этом ещё тогда, когда увидела тебя. Ведь говорящих зверей не существует. Я-то знаю. Особенно тех, которые так яро бы боролись за восстановление сломанного Санты-Клауса... Смешно... Я ведь не верю в Санту... Мама говорит, что он — бредовая детская фантазия. И она права. Ведь я уже не ребёнок. Очень скоро я стану взрослой, окончу школу и вступлю в большой и ещё более жуткий мир, окутанный пустотой и извечной болью, в котором уж точно не будет места для сказочек и шуточек.


Приблизившись к двери почти вплотную, девочка ощутила от неё ароматы приправ и специй. Она действительна была сделан из печенья, но пахла абсолютно не так, как положено пахнуть печенью. Пахла чем-то вроде... кисло-сладких приправ для мяса или рыбы, сильно отдавая индийским аджвайном.


«А я как раз остановилась на главе про индийскую кухню,» – подумалось Агнес о недочитанном параграфе по географии.


— Ого, – сказал заяц, подпрыгнув к ней поближе. — До этого момента и замечать я не желал того, как сильно искалечена твоя душа. Ни веры в чудеса. Ни мечты. Ни устремлений... Неудовлетворение собой, душераздирающее чувство внутреннего одиночества и ощущение абсолютной беспомощности в недалёком будущем окончательно сожрут твою душу, лишив всяких сил бороться с чем-либо мирским и обыденным. С преградами, возникающими на пути, и с людьми, возводящими эти преграды. Запомни мои слова, дитя. Это важно. Не стесняйся верить в магию. Это ни в коем разе не постыдно. И никогда не отбрасывай возможности посотрудничать с теми, кто умело с нею обращается.

— Но... не ты ли говорил ещё недавно, чтобы я поменьше обо всём этом узнавала и просто следовала за тобой?

— Верно. Говорил. Но вовсе не о вере или магии. Я лишь не хотел посвящать тебя в детали своих собственных дел. Тот, на кого я вынужденно работаю не сильно жалует любопытных детишек, ломающих его планы и сующих свои длинные носы в его... ежегодные дела.

— О ком ты?

— И вот опять посыпались ненужные вопросы... А время всё идёт и поджимает! Нам пора!

— Да. Точно. Время поджимает, – с улыбкой сообщила ему Агнес и положила руку на позолоченную дверную ручку. Заяц кивнул, и по его беззвучной команде девочка отворила дверь, но лишь наполовину. Просвета в шага четыре по длине оказалось вполне достаточно для их двоих.


Оказавшись по ту её сторону, они узрели в паре шагов от себя лестницу с толстыми нефритовыми ступенями. Словно нора, широкий круглый туннель уводил вглубь, под землю, освещаясь на сей раз лишь редкими ювелирными фонариками, воткнутыми в твёрдую каменисто-землянистую породу.


Оставив дверь приоткрытой, они принялись спускаться. Заяц запрыгал впереди, в нетерпении желая поскорей достигнуть русалки. Агнес же неторопливо принялась спускаться за ним, попутно сосчитывая каждую пройденную ступеньку. На всякий случай.


Туннель оказался не настолько глубоким и длинным, каким воображала его себе девочка, и вскоре они оказались в другой, менее просторной комнате, по форме своей походившей на полукруглый бочонок.


«А я ожидала просторную и жуткую пещеру, где с потолка бы угрожающе на нас свисали сталагмиты, а из-под земли остроконечными пиками торчали сталактиты.»


Пол по-прежнему устилали ровные плиты из нефритового камня. Стены же, из ранее землянистых, перетекли в серебристого оттенка деревянные доски, скрепленные друг с другом чёрными металлическими листами. Словно оказались они не под землёй, а в милом и довольно уютном деревенском домике старой знахарки, если бы та врачевала на лютом севере. Вот так ощущалось для девочки это место. Она сразу же вспомнила о своих бабушках и дедушке. Как обожала гостить у них каждый год, гулять по лесу и собирать вместе с ними наперегонки грибы и ягоды. Замечательное время это — лето. И даже после трагической гибели отца она не переставала их навещать.


Запахи влажной, пропитавшейся внешними водами древесины перемешивались с болтающимися на веревочках неизвестными для неё благоухающими цветами, — хотя цветами эти чешуйчатые трёхлепестковые разноцветные растения можно было обозвать разве что с большой натяжкой — и блаженно расслабляли её мышцы и мозг. Ноги сделались ватными. В глазах слегка помутнело.


С правой стороны плотненько к стене был придвинут деревянный комод, чем-то походивший на камин. В центре его зияло отверстие, внутри которого валялись два крупных бечёвочных мешка, перевязанных у горловины верёвками, и соломенная игрушка по форме напоминающая коня, или оленя. Из ног его угрожающе торчала проволока, или нечто настолько тонкое и острое, напоминающее её.


В витающей по помещению полутени разглядеть изделие точнее девочка не сумела. Видно было только, что оно не завершённое. Кто-то забросил его туда до лучших времён.


Наверху комода разместилась пятиярусная подставка с маленькими круглыми окошками, к потолку заворачивающаяся полукругом, словно корневая система, ползущая к свету. В некоторых из этих дырочек были воткнуты плоские каплевидные колбочки, прозрачные и наполненные некой светящейся жидкостью разной консистенции и цветов.


В единственное круглое окошко, врезанное в левую стену почти под потолком, проникал струящийся голубовато-белый свет, аккурат опускавший конец своего луча с чан с неизвестной тёмно-синей жидкостью, размещённый посреди комнатки на чёрного цвета плитке, а под этим окошком, всё у той же левой стены, расположился довольно просторный и удлинённый стол, на котором в большом количестве были навалены ёлочные игрушки, а подле них — маленькие пинцетики с ножничками и баночки с клеем и водой.


Девочка припомнила, что в младших классах на уроках труда, которые она не сильно любила посещать, примерно такой же беспорядок и творился. Много волокиты и грязи было со всеми этими рукоделиями, шитьём и готовкой. Да и нервотрёпок хватало. На радостях приносишь целый чемодан принадлежностей, надрывая спину, чтобы в итоге под конец урока, заместо желанного и планируемого получить нагоняй от трудовицы, несогласной с твоими импровизациями. Оспаривать с учителями свои решения она любила, но конкретно с этой учительницей, живущей лишь точными правилами из учебника, прийти к какому-либо компромиссу было невозможно. Поэтому однажды для себя она решила железобетонно, что посещать её уроки будет не чаще двух за месяц.


Огромная половина имеющихся в этом помещении Новогодних украшений были с горкой нагромождены в коробки из тонкого картона, смешенные с серебристой или алой мишурой, которая служила им, вероятнее всего, подушкой безопасности во время транспортировки.


«Любопытный способ сохранить в целости свои стеклянные изделия,» – отметила для себя Агнес, хмыкнув.


Спереди она заприметила какое-то шевеление. Ели заметное и неожиданное, немного напугавшее её. Девочка абсолютно точно была уверена в том, что помещение пустовало, но каково же сделалось её удивление, что за все эти безмолвные минуты рассматривания ею комнаты, в ней всё же кто-то да и оказался. В шагах пятнадцати от неё виднелась чья-то ссутуленная спина, закутанная в мешковатый чёрный плащ с накинутым на голову капюшоном. Непонятно было сидел ли некто на стуле, либо же на коленях. Агнес не смогла разобрать этого.


Она замерла, не желая шевелиться и выдавать своё присутствие, а вот заяц же, в отличии от неё, смело сорвался с месте, резво подбежал к незнакомцу и бесцеремонно произнёс:

— Нам нужна твоя помощь, Рудель! Срочно!

Выдержав короткую паузу, нежный, лёгкий и певчий женский голосок разразился возмущённым ответом:

— У тебя привычка постоянно ко мне заявляться именно в те моменты, когда увлечённость моя переходит на новый творческий уровень? – Женщина явно была чем-то страстно занята и не желала даже оборачиваться в сторону говорившего и прибывшей, покуда не завершит своё дело.

— Один из сосудов оказался разбит человеческим ребёнком.

— Что?! – шокированного воскликнула Рудель, роняя из рук то, что она так усердно и полюбовно мастерила. — Как же это произошло?

— А это ты у неё спрашивай. – Мотнул в сторону девочки своей ушастой головой заяц и обернулся, дожидаясь.


Таинственная фигура в чёрном плаще отложила тонкую кисточку на краешек своей палитры в виде ракушки, внутри которой плавали пять лужиц разноцветной краски, каким-то образом не смешивающиеся друг с другом, поднялась и медленно принялась оборачиваться. Широкий капюшон на её голове соскользнул на плечи, открывая довольно милое и чарующее своей необычайной красотой бледное личико. Шикарные голубые волосы струящейся волной тотчас же выпали той на спину, достигая уровня изгиба коленных суставов. Агнес поразилась их мягкости и аккуратной линейности. Она всегда хотела себе такие же волосы, прямые и податливые, но из-за устройства наследственной афроамериканской генетики попросту не смогла добиться даже приближенного эффекта.


На щёчках и на лбу подводной красавицы поблескивали беленькие чешуйки. Большие глазки с синими зрачками, защищённые белыми ресницами, с любопытством взирали на девочку.


Агнес показалось, что перед ней возникла королевская особа, которой недоставало лишь короны на голов, и она просто обязана была выразить ей почтение так, как подобралось бы диве её уровня и статуса. Высунув руки из карманов, она отвела одну ногу назад, касаясь пола кончиком носка и, сгибая колени, выполнила слегка неуклюжее полуприседание, одновременно склоняя голову и направляя взгляд вниз.


Девушка приложила свою сложенную в полукулачок руку к губам и кротко прохихикала в него в ответ на её необычный приветственный жест. Ещё никто по отношению к ней не исполнял подобного. Рудель сделалось даже как-то приятно.


— У тебя почти получилось выполнить это идеально. Подвела скованность. Поупражняйся ещё дома пред зеркалом денёчков пять-шесть и сможешь выступать перед подводным царём Симурэлии в великом почтении придворных.


Агнес подняла на неё свой взгляд, смущённо порозовела — на тёмной коже этого было не заметно, но девочка знала, что именно такого оттенка её нагрянувший стыд и проявился бы сейчас — и кивнула. Затем выпрямилась. Женщина, которую заяц представил ей русалкой Рудель, подошла к ней почти что вплотную. Девочка почувствовала ароматы свежей мяты и имбиря исходившие от неё, и вновь аппетит её проснулся. Захотелось перекусить чем-нибудь сладеньким.


«Даже в такой щепетильной ситуации ты умудряешься рассуждать о еде. Молодец, Агнес,» – мысленно упрекнула себя девочка.


— Так и как же ты умудрилась разбить моё драгоценное изделие, дитя? – вопросительно обратилась к ней женщина, громко ударив чем-то тяжёлым по полу в такт последнему сказанному слову.


Девочка попыталась разыскать внезапный источник звука, завертев головой по сторонам, и разыскала. Слева от незнакомки, выпав из-под плаща, на каменном нефрите красовались два широких хвостовых плавника голубоватого оттенка. Передавая настроение своей хозяйки, они в нетерпении подрагивали и подпрыгивали. Крепились плавники к иссиня-чёрному чешуйчатому хвосту, утолщением уходившим под плащ.


— У вас есть хост?!

— Ну да. Я же русалка, – поразилась женщина её вопросу.

— Но вы ведь стоите сейчас прямо передо мной на ногах! И у вас есть хвост! Разве могут быть две этих крайности в едином смысле осуществимы? У вас должен быть либо хвост, либо ноги. Но никак ни то, и ни другое разом!

— Твои рассуждения в корне не верны, и не пренебрегай, пожалуйста, моим вопросом. Отвечай.

— Я... – Агнес опешила и прокашлялась, очищая горло. Врать было бесполезно. Да и зачем ей вообще было врать? Она же, по сути дел, не совершила ничего постыдного или ужасного. — Меня выбесил образ Санты-Клауса. Его наглая ухмылка, красная шапка, шуба, горящий огонёк внутри его миниатюрного светильничка. Плюс ещё и настроение было не очень хорошим. Вот я и выбросила его куда подальше. Но я никак не ожидала, что он долетит до ветки и разобьётся! – принялась оправдываться девочка. — Я этого не планировала! Меня привлёк блеск чего-то странного сперва во дворе дома, а затем и около входа в лес. На тот момент я думала, что он важен. Важен для меня самой. Понимаете? Я не соображала тогда, почему шла к нему. Не могла воспротивиться. Только потом уже, когда игрушка разлетелась на куски, а фонарик её загас, я пробудилась и осознала, что поступила опрометчиво, но было уже поздно. Со мной стремительно принялось происходить что-то поистине необычное!.. В ужасе, досаде и ярости я возненавидела себя за то, что покинула дом, в пик разбушевавшегося снежного бурана, и направилась в лес, ведомая любопытством, по следу зайца... Я хочу извиниться перед вами за то, что сломала вашу вещь. Я не знала, что она настолько важна.

— Вот значит как... – Русалка прищурилась, сканируя девочку своим обдумывающим суровым взглядом с ног и до макушки шапки на голове.


К ним подпрыгнул заяц, снял чёрный мешочек, который до сих пор был перекинут через его маленькое плечико, и протянул его женщине, приподнявшись на задних лапах.

— Вот они. Осколки. Как думаешь, Рудель, сможешь исправить?


Женщина без лишних слов забрала протянутое у пушистого и обернулась к широкому столу у стены. Раскинув руками в стороны инструменты, освобождая рабочую зону, она вывалила содержащиеся внутри мешка осколки на некий чёрный пергамент с линиями и полосками, устилавший поверхность, и принялась осматривать повреждения.


— Мелких стекляшек не так много, как больших. – Женщина взяла два больших осколка в руки и соединила их воедино. Лицо Санты, словно живое, смотрело на неё с некой тоской. Тонкая трещинка проходила меж его глаз, разделяя розоватый нос надвое. — Да. Я смогу его починить, – заверила их хвостатая. — Но не запросто так.


Русалка оставила осколки в покое и с сияющей улыбкой обернулась, глянув сперва на зайца, а уж затем на виновницу трагедии. На ней и задержалась.


— Но у меня сейчас нет с собою денег! – чуть ли не в мольбе проскулил девочка. — Да и у зайки они вряд ли вообще найдутся! У него даже карманов нет!

— Ну что ты, – усмехнулась женщина и помахала рукой. — Деньги меня не интересуют.

— Тогда чего вы хотите?


Русалка присела на краешек стола, выбросила свой массивный хвост вперёд и, скрестив руки на груди, заулыбалась ещё шире прежнего.


— Во-первых, – принялась поднимать она пальцы, выставив вперёд указательный, — мне понадобится твоя кровь. Так как пойманную душу маленького плохиша из фонарика ты выпустила восвояси, блуждать по лесу, то нам необходимо будет её заменить. Возместить утрату, так сказать.

— Вы хотите забрать мою душу?! Убить меня?!

— Идея, конечно, заманчивая и весьма простая, но нет. Успокойся. Я не настолько садистская личность, как тот, для кого я мастерю эти изделия. Достаточно будет обычной звериной души голубя там, или мышки какой, которых, к твоему счастью, у меня вдоволь. Даже не спрашивай, зачем они мне. Всё равно не отвечу. Проблема лишь в том, что запах их и форма значительно разняться с людскими. Тут-то ты со своей кровью и пригодишься. Необходимо два стакана по сто пятьдесят миллилитров. Этого количества вполне себе будет достаточно для того, чтобы души зверей сделались похожими на детские по форме своей и по запаху.

— Хорошо. Я отдам вам своей крови, – весьма храбро согласилась Агнес, хотя внутри ощутила дикий ужас. Но отступать было нельзя. Если тот, кому служат эти двое настолько ужасен и страшен, как они о нём говорят, то потерять триста миллилитров крови для неё сейчас будет самым безобидным и лёгким действом.

— Во-вторых, – второй, центральный палец присоединился к указательному, — мне необходим будет поощрительный приз за свою магическую работу, подаренный тобою мне с хорошим помыслом и от чистого сердца. Запомни, намерения твои должны быть светлыми и ясными, и ты ни в коем случае не должна сожалеть об утрате.

— Разве это так необходимо для обряда? – Заяц засомневался.

— Конечно же! Или она соглашается на поставленные условия, или дальше вы сами по себе. Любопытно будет мне посмотреть на следующий твой сосуд. Как думаешь, в какое живое существо он засунет тебя в очередной раз? Лично я ставлю на воробья.

— В очередной раз? О чём она говорит? – поинтересовалась у длинноухого Агнес.

— Ой. Так ты ей не сказал? – наигранно цыкнула языком о нёбо женщина. — Прошу прощения.

— Ей об этом знать не обязательно! Для неё сейчас в первостепенной важности стоит исправление своего огреха, а не вникание в обустройство нашего мироздания!

— Для неё стоит? Или для тебя?

— Помолчи! – громко прокричал заяц своим мысленным гласом.

В голове у девочки раскатом грома разразилось его могучее эхо.

— Хорошо! – сказала Агнес, мигом успокоив разраставшуюся ругань. — Я сделаю тебе подарок.

— Ух! Уже не терпится увидеть то, что ты мне приготовила к Новому Году, – радостно залепетала русалка, часто забарабанив хвостом по камню.


Заяц оскорблённо фыркнул и ускакал по лестнице на верх, не желая более участвовать в этом разговоре. Агнес же взволнованно сглотнула, не сводя взгляда с женщины. Она понятия не имела, что может порадовать сказочное и удивительное создание, наделённое магической силой.


«Может подарить ей свои варежки? Или шарфик? Нет! Это глупо! Зачем подводному существу варежки и шарфик?! Особенно снежной русалке. Она быть может и вообще морозов не ощущает, а мне это всё нужнее. Мне холодно!»


Сжав от досады руки в кулаки, она внезапно ощутила у себя в правом кармане куртки плоский и твёрдый предмет.


«Мой телефон! Ну конечно же! Единственная более-менее подходящая для неё вещица найдена! Всё равно ничего другого и подходящего у меня для неё не было, а помощь её была необходима как мне, так и зайцу... Главное не сожалеть, совершая этот поступок. Русалка не зря мне сообщила об этой формальности. Быть может мой подарок действительно каким-то образом был связан с волшебством, которое она собиралась провернуть. Так. Приступаю.»


Выудив из кармана свой мобильник, в прозрачном силиконовом чехле, Агнес, с радостью на лице и в глазах выставила его вперёд, протягивая женщине.


— В общем... Вот мой вам подарок. С хорошими помыслами и от чистого сердца вручаю его вам, как новой владелице! И желаю вам безграничной удачи в Новом Году!

— Вау! – Приняла от неё таинственный предмет русалочка и начала вращать его по разным траекториям, осматривая. Судя по её лицу, она никогда ранее не держала подобного рода вещей из мира людей у себя в руках и, быть может даже, не видела их. — Мне многое дарили люди: мебель, игрушки, орудия труда и охоты, рецепты зелий и вкусностей, приносили даже в жертву своих коров и курей. Но таких красивых и необычных вещиц мне ещё не удосуживалось принимать! Большое тебе спасибо! Мне уже не терпится начать в этом... Как вы там люди у себя назваете эти приборы?

— Мобильные телефоны.

— Хм. Неплохое название... Так вот. Мне уже жуть как не терпится приступить к его изучению, – с радостью произнесла она. Затем отложила своё награду за пока ещё не выполненную работу на стол и резко изменилась в лице. — Ты ведь не сожалеешь о том, что подарила мне его?

— Что вы! Конечно же нет! Мне он не особо и был нужен, а вам, как я вижу, очень пригодится для восполнения некоторых пробелов в знаниях, – весело заверила её девочка. И не соврала. Она ожидала, что расставание с её единственным верным другом и помощником разобьёт ей сердце на тысячу частиц, но, к своему удивлению, на душе у неё оставалось спокойно и даже радостно.

— Что ж, будем надеяться. – Женщина вяло поднялась с края стоя, на котором всё это время сидела, и направилась, шаркая за собой плавниками, к другому своему столу, чуть поменьше предыдущего, на котором ещё недавно расписывала очередное новогоднее творение: игрушку-паровозик с глазками и ротиком.


Поочерёдно переставив все принадлежности, а затем и само украшение в пустующую, быстро найденную в комнате коробку, отодвигая сие дело на второй план, она аккуратно закрыла её картонные ушки и переместила в темноту под столом. Затем стремительно направилась к комоду. Как оказалось, внутри того отверстия, помимо мешков и недоделанного оленя лежали и ещё кое-какие вещи. Выудив оттуда пару полупрозрачных маленьких шлангов с иглой на конце одного из них, круглую склянку с нарисованными на ней пометками из полос и цифр и необычный для девочки формы толстый шприц с полым носиком, русалка оттащила всё это к столу и принялась что-то усердно мастерить.


Агнес продолжала ожидать её позади. Через пару минут женщина закончила, подозвала девочку поближе и приказала той сесть на стул. Ребёнок послушался и совершил все те действия, которые ей были приказаны.


— Снимай куртку и закатывай рукав кофты на правой руке, – весьма холодно наказала ей Рудель, производя последние штрихи. Звучала она сейчас так же строго и властно, словно школьная директриса, отчитывающая провинившихся учеников.


Девочка торопливо отмотала шарф от своей шеи, сняла перчатки, расстегнула и скинула куртку на пол и закатала рукав примерно до плеча. Когда конец первого, сквозного шланга оказался прочно присоединённым к колбе с одной её стороны, впадая чуть внутрь, а конец второго шланга к другой, также высовываясь внутри, женщина принялась обрабатывать тонкую иглу на противоположном конце второго шланга в какой-то вязкой жидкости, походившей на водянистую сметану.


Агнес покривилась. Если это действительно была сметана, то смерти в следствии заражения крови ей точно было не избежать. Слегка понервничав, переваривая увиденное, она тут же принялась успокаивать себя тем, что имеет дело с волшебным существом.


«Она же владеет магией! Значит спасёт меня, если что-то пойдёт не так! Не паникуй!»


Когда игла была достаточно смочена, а Агнес достаточно самоуспокоена, русалка вкрутила носик шприца в пустой конец первого шланга и поднесла конец другого, с иглой на его конце, очень близко к темнокожему лицу девочки.


— Сейчас я воткну вот эту иголку в твою руку. Проникну в венну. Как только ты ощутишь обжигающую ледяную морозность под кожей, значит я попала, сделала всё верно и кончик прикоснулся к твоей крови, вступив в реакцию.

— Поняла. Давайте, – уверенно сказала девочка и отвернул голову. Смотреть на подобное ей никогда не нравилось.


Рудель приступила к работе. Выискав подходящее место на руке, проведя по ней своим пальцем с острым серебристым ноготком, её вена под кожей словно засветилась. Агнес не видела этого, но ощущала некое вмешательство внутри. Женщина отстранила палец и неторопливо ввела острую иглу в просветившуюся сквозь шкуру вену. Девочка ойкнула и возвратила своё внимание к производимому процессу.


— Ощущаешь?

— Да! Очень холодно! Словно жидкий лёд ввели.

— Отлично! – восторженно произнесла хвостатая и взялась за шприц. Одной рукой она его удерживала, а второй — медленно принялась оттягивать кончик его хвостика, создавая вакуум, и весьма сильный.


Агнес поморщилась, а чуть позже увидела, как кровь её стала покидать тело, стремительно и быстро, перетекая по полупрозрачному шлангу прямиком в колбу. Красная жидкость за считанные минуты наполнила её до отметки в двести семьдесят миллилитров. У девочки слегка закружилась голова.


— Ещё немного осталось и закончим, – подбодрила её русалка.

— Угу, – вяло отозвалась девочка, уже жалея о своём решении согласиться на подобное.

— И та-а-а-а-ак, – протянул женина. — Готово! Ровненько триста миллилитров! – и остановила оттягивания.

Хвостик шприца не дошёл и до половины, как нужное количество крови уже вязко переливалось по колбочке на отметке в триста.

— Ура.

— Так, – сказала Рудель, вернув шприц на стол. — А теперь давай вытащим иголку из твоей кожи.


Оказалось, что высунуть её из вены было той ещё задачкой. Сама бы девочка не справилась уж точно. Тут постаралась магия. Под "вступить в реакцию" русалка подразумевала то, что кончик её, лишь слегка соприкоснувшись с венозной кровью, обледенеет по краям до самого основания, плотно угнездившись в детской ручке.


— Крен Из, – гортанно прошипела русалка. Игла тут же пригнулась под углом и выскочила ей в руку.

— Что это было?! – удивлённо поинтересовалась Агнес.

— Язык магии. Слова силы. Драконий слог. Называй как хочешь. Любое из этого утверждения будет верным.

— И что же они означают, эти слова?

— Я приказала льду, который окутал тонкую сталь иголки своей коркой, разломиться и выпустить своего узника из крепких объятий.

— А как их перевести дословно?

— Сломись Лёд.

— Сломись Лёд, – прошептала за ней девочка. — Как-то немного нескладно выходит.

Русалка рассмеялась.

— Магия весьма интуитивна. Достаточно двух-трёх подходящих под ситуацию друг к другую слов, соединённых в одном предложении и ты сотворишь великое чудо.

— Понятно... Спасибо тебе, Рудель, что объяснила всё сразу, а не стала как заяц топтаться вокруг да около.

— Не серчай на него. У него на то есть веские причины, – выступила в его защиту русалка, проводя своим мизинцем по её ранке от иголки, полностью залечивая её.


Ничего не прокомментировав, Агнес поднялась со стула, опуская рукав, и подняла свои вещи с пола.


— Ступай наверх и жди меня там. Кровь и осколки разбитой тобою фигурки у меня, дальше я справлюсь сама. В одиночку.

— Хорошо, – ответила девочка и направилась к открытому полукруглому дверному косяку, выводящему на лестницу.

— Постой! – притормозила её хвостатая и засунула руку в глубокий внутренний карман своего чёрного плаща. — Вот. Держи, – протянула она ей карамельный полосатый леденец в виде ручки от зонтика. — Слышала как-то, что людям сахар помогает восполнить недостающую кровь в организме.

— А не проще было бы восполнить мою кровь твоей магией? – поинтересовалась Агнес, забирая угощение.

— Не во всех делах магия бывает полезна. Знаю, тебе кажется, что овладевшему волшебством подвластно всё и вся. Но уверяю тебя, что это не так. Мало того, что сотворение заклятий очень сильно истрачивает энергию, так ещё и увеличивает уровень лени и невнимательности в организме. Если мы начнём во всём полагаться на чары, то совершенно потеряем своё ощущение причастности в физическом мире.

— Жизнь — боль.

— Не всегда, – улыбнулась ей женщина. Девочка ответила взаимностью, покинула её мастерскую и побежала вверх по лестниц. Стук её ботик об камень эхом отлетал от стен, разносясь на всё мастерскую.


«Жизнь — не всегда боль. Ну конечно! Знала бы она, что мне пришлось пережить за последние пять лет... Посмотрела бы я на неё после года проведённого в психиатрической больнице для детей и подростков.»


Переступая через последнюю ступень, Агнес прошла в оставленный ею ранее просвет и вновь оказалась в уже знакомом помещении. Пройдя чуть вперёд, она заприметила зайца, лежащего на нефритовом камне, совсем по-человечьи подкладывая свои передние маленькие лапки под голову, около двух плетёных корзиночек со свитками. Взгляд его был устремлён наверх, и был он чем-то сильно озадачен.


Девочка медленно подошла к нему и присела на колени, скидывая свою куртку с шарфом в бок.


— Смотри, что мне дали. – Похвасталась Агнес, показывая своему компаньону праздничный леденец.

— Ага. Рад за тебя, – хмуро ответил тот, не переводя взгляда.


Девочка вздохнула, кинула леденец на куртку и прилегла с ним рядышком, также устремляя взгляд на тёмные плавающие воды озера.


— Ты до сих пор злишься на Рудель за те её сказанное о тебе слова?

— Нет. Не злюсь.

— Тогда почему ты такой?

— Всё сложно. Тебе не понять всего, даже меньшего из того, что меня волнует в данный момент. Твой разум ещё не дорос до подобного и...

— Не думай, что если я подросток, то не пойму сложных тем, – возмущённо перебила его Ангес, перекатываясь набок и подпирая свою голову рукой. Заяц не проронил ни слова. Повисло неловкое молчание.

— Ну как хоть тебя зовут? – прервала тишину девочка. — Мы с тобой уже порядком набегались, а имён друг друга так и не узнали. По-моему это не правильно. Меня зовут Агнес. Агнес Муглестина. А тебя-я-я-я...

— Своего имени я тебе не скажу.

— Опять ты за своё! – злобно прыснула Агнес, повысив тон. — Только не вынуждай меня тебя бить, выпытывая эту информацию!


Заяц внезапно рассмеялся, не открывая рта. Его хриплый, довольно-таки басистый голос звучал совсем неподходяще для подобного небольшого животного. Словно перед ней лежала не зверюша под пятьдесят сантиметров росту, а уже довольно взрослый мужчина.


— Хорошо, маленькая валькирия. Ты меня убедила. Быть избитым тобою сегодня не входило в мои планы.

— Победа! – радостно вскрикнула Агнес, озаряясь широченной улыбкой в тридцать два зуба.

— Радуешься так, словно в одиночку одолела целую армию... Белиал.

— Что? – убирая улыбку с лица, переспросила девочка.

— Зовут меня Белиал.

— Очень величественно звучит.

— Так и есть.

— В плане?

Заяц перевёл на неё свои чёрные глаза-бусинки. С минуту он молчал, быть может собираясь с мыслями, а быть может борясь с нежеланием продолжать этот разговор, но потом всё же заговорил:

— Тебе известно что-нибудь о демонах?


Девочка приложила пальцы второй руки, которой не подпирала голову к подбородку и промычала, вспоминая хоть что-то из того, что ей удалось вычитать в книжках.


— Кое-что знаю, – ответила Агнес, поднимаясь и садясь в позе лотоса. Заяц тоже встал. — Знаю, что демоны — это злые сущности, обитающие в Аду и мешающие людям спокойно и радостно жить. Они охотятся за нашими душами, ломают и пожирают их. Нагло похищают. Не брезгуют обманом, дабы прорваться в мир живых и посеять хаос. Знаю, что именно демоны виновны в том, что из счастливых, целеустремлённых и альтруистичных мы превращаемся в ленивых, жестоких, лживых и завистливых, и что с ними ещё можно заключать договоры и просить у них их силу на время.

— И ты веришь в это?

— Нет, конечно! – вновь воспротивилась Агнес. — Просто рассказала тебе всё то, что запомнила из книжки одной, на которую случайно набрела в городской библиотеке. Автора и название её не помню, но помню, что там много чего было написано о демонах и об ангелах: о их рангах, видах, печатях, навыках. В общем, много сказок для сатанистов и фанатиков.

— Вот как... – вяло заключил Белиал.

— Ты огорчён тому, что я не верю в демонов?

— Я огорчён тому, что ты упрямо отрицаешь веру во всё... Как же с тобой сложно-то иметь дела.

— Не правда! Со мной не так уж и сложно! Я не проблемный ребёнок, да и мама на меня никогда не жаловалась... за исключением одного раза.

— Какого раза?

— Когда жизнь моего папы унёс другой водитель, не совладавший с управлением своей дряблой колымаги! – Агнес развернулась, оказавшись к зайцу спиной, поджала колени под грудь, обняла их и углубилась в воспоминания. Заяц, задорно подёргав носиком, в два прыжка поравнялся с ней, сев рядом.

— Я чувствую, как тебя это терзает. Поделись со мною. Я выслушаю.

Агнес кратко посмотрела на него, затем вновь уставилась на лежавшие неподалёку от её ног разбросанные книги и заговорила:

— После его похорон я закрылась от всего мира. От матери, которая так же сильно нуждалась во мне, как и я в ней. От подруг и друзей, перестав отвечать на их звонки. Забросила уроки. Школу. Не хотела спать. Есть. Мечтать. А самое ужасное, что я даже не пыталась изменить сложившееся положение дел, – на глазах девочки начали выступать слёзы. — Затем вмешалась мама. Однажды, немного отойдя от горя, взяв себя в руки и устроившись на новую работу, она заявилась ко мне в комнату с каким-то человеком. Мужчиной лет пятидесяти. Шурша своим ворсяным коричневым плащом, он подошёл ко мне, к моей кровати, на которой я лежала тогда, отходя от очередного слёзной истерики, и присел около моих ног. Тихим голос, словно гипнотизёр, он принялся со мной разговаривать о всяком разном, но в конечном итоге всё свелось к предложению посетить с ним одно место, – первая слезинка скатилась по её щеке и капнула на колено, - в которое упрятывают всех ненормальных детей, получивших серьёзные проблемы с психикой. Я воспротивилась этому, посчитав это чем-то безумным и абсолютно не нужным мне. И тут встряла мама. Сперва нежно и ласково, а затем настойчиво и требовательно она начала убеждать меня в том, что для меня сейчас будет лучше провести там какое-то время. Я огорчилась ещё сильнее, почувствовав её предательство. И меня забрали. Увезли туда, даже толком не дав собрать свои вещи. Разместили в групповой палате с тремя другими девочками моего или приблизительно моего возраста, как спокойного и небуйного пациента. Установили график. Каждый день заставляли принимать лекарства и посещать психологов, изливать им душу. Вначале я не шла на контакт, предпочитая молчать ещё сильнее прежнего, но через три недели заговорила. Я устала от того места, от девчонок, с которыми так и не сумела поладить и захотела вернуться домой, а для этого нужно было исправиться, стать нормальной, или притвориться нормальной. Что я и начала делать. И пока притворялась последующие две недели, становясь куда более контактной и открытой для врачей и других работников заведения, сама не заметила, как моё состояние стало улучшаться, а мысли о смерти папы более не вгоняли в недельную апатию и не заставляли заниматься селфхармом, в попытках их заглушить. – Агнес вытерла глаза от слёз рукавом кофты. — Через два месяца после того, как меня забрали, я вернулась домой. Добрые тёти из буфета надавали мне в дорогу много угощений: конфет, булочек, котлет. Все их вкусности я с удовольствием заточила в машине того мужчины, которого привела ко мне мама в тот вечер, и который в конце всей реабилитации и отвозил меня назад. Вначале этого пути я злилась на неё, но потом, подъезжая к почтовому ящику, уже и не знала совсем, как к этому её поступку относиться. Обида от предательства давила, но как только я увидела её около дома, всю из себя такую счастливую и махающую мне, встречая... В тот момент я действительно поняла, что она хотела сделать для меня как лучше. И сделала. В тот день мы обнялись с ней так крепко, насколько хватило наших сил и простили друг друга.

— Трагичная история, – сказал Белиал голосом того, кто действительно понял всю боль девочки и принял её в себя, пропуская и анализируя в полном объёме.

— Да... Но кончилась она не так уж и трагично, как могла бы, – произнесла девочка. — А я ведь действительно тогда задумывалась о самоубийстве.

— Представ перед тобой сейчас в своём прошлом свете, я бы счёл твой поступок отказа неподобающим действом и разразился бы негодованием вселенского масштаба, но вот сейчас... Совершив самоубийство тогда, ты поступила бы максимально глупо. Хорошо, что лечение тебя переубедило и ты продолжила писать свою судьбу.


В помещении вновь возникло весьма длительное молчание. Что девочка, что заяц — оба сейчас обдумывали что-то своё, перестав обращать друг на друга внимание. Время тянулось томительно долго. Побаивались они, что скоро грянет Новый год и шансов на исправление общей неудачи больше не останется. И если Белиал примерно понимал, чего ему ожидать в качестве наказания от того, перед кем он провинился, то девочка билась в мучительном неведении, постукивая носком правого ботинка по полу.


— А что имела в виду Рудель, когда говорила о твоём следующем сосуде? – нарушила момент молчания Агнес.

— Не хотелось бы мне...

— Пожалуйста! Мне надо знать, - шмыгнув носом, прогоняя внутрь глотки появившиеся из-за слёз сопли, потребовала Адель.

— Хорошо... Она имела в виду то, что заяц — не моё истинное обличие. Я лишь его заимствую по воле нового хозяина.

— Как это?

— Очень просто. Каждый год Он подбирает для меня нового живого зверя и переселяет мою духовную суть в него. В какого именно зверя — зависит лишь от того, как хорошо я постарался за год. Если работа моя оказывается плачевной и недостаточно старательной, то животное выбирается Им весьма слабое и мелкое, а если же наоборот, то удосуживает Он меня волком, или даже медведем, и как только контроль над новым костюмом вступает в целостность с моим сознанием, я поднимаюсь и бегу к нему по зову, словно фамильяр. – Внезапно голос Белиала переменился, сделавшись более злым. Девочка слегка отпрянула, почувствовав внезапно заисходивший от него гнев. — Как низко с его стороны было сотворять со мной, некогда великим демоном, такое! Я был великим Королём Гоэтии! Страшил людей веками! Восставал второй рукой Люцифера в великой войне против воинства Божьего! Меня уважали! Со мною советовались миллионы! А сейчас единственное, что мне дозволено, так это бегать по лесам и выполнять Его заботы!


Агнес удивилась тому, что перед ней сейчас сидел настоящий коронованный демон. Но ещё более странным для неё оказалось то, как он себя вёл. Белиал вроде и злился на того, кто подчинил его. Глаза пылали яростью. Нос раздувался в гневе. Но причинить ей боль для успокоения и утешения своего эга он не желал, более того, девочка ощущала некое спокойствие, находясь всё то время рядом с ним. Он уже дважды выслушал её тревоги. Не упрекнул в них. Поддержал. Захотел вникнуть и понять.


— А почему ты не можешь от него уйти?.. Моя мама уже трижды меняла свою работу, уходив с тех, где её не уважали коллеги или директора. Быть может и ты тоже смог бы обговорить с ним этот вопрос и...

— Исключено! – Передними лапами заяц повалил её тело на пол, сильно прижимая. Тон его с более гневного и ненавистного переменился в слегка напуганный и обречённый. — Я уже давно не тот, кем был тогда. Мои силы не восполнялись долгое время человеческими душами и я почти их потерял, сохранив лишь самую, жизненно необходимую малость.

— Жаль тебя.

— Не смей меня жалеть, человек! – Белиал отпустил её, убрал лапы и отпрыгнул в сторону.

— Но почему? – поднявшись, спросила девочка.

— Потому что жалости достойны только утонувшие в своих пороках твердолобые слабаки и дураки, а я не слабак, и уж тем более не дурак, и до сих пор борюсь!

— Тогда я тебе сочувствую.


Послышался звук отворяющейся двери. Их взорам предстала Рудель, с гордостью державшая осанку и высоко поднимая голову, чуть ли не задирая свой аккуратный острый носик вверх. В одной руке она удерживала нефритовый посох с неё ростом, — а была она примерно под метр восемьдесят — с красующейся на верхушке когтистой чёрной лапой походящей на воронью, в которую был плотно вложен белый круглый камень. В другой же её руке лежала совершенно целёхонькая ёлочная игрушка, привнёсшая в жизнь главной героини немало приключений и тайн. Фонарик в руке этого стеклянного Санта-Клаус ярко сиял, совсем так же, как тогда, когда Агнес впервые заприметила его в лесу.


— Я принимаю твоё сочувствие, – прошептал Белиал, и Агнес услышала его. Улыбка озарила её лицо, а в груди сделалось так тепло, словно внутри сердца внезапно разжёгся давно потухший дикий огонь.


— Надеюсь вы без меня не скучали, – заявила Рудель, явно довольная своей проделанной работой. Однако глаза её светились усталостью, а под ними красовались тёмные, почти что синюшные круги.

— С тобой всё будет в порядке? – поинтересовалась девочка, вспоминая сказанные ею ранее слова о том, что магия высасывает не мало сил из организма; и судя по внешнему виду русалки, преобразование души и последующее её заточение в сосуд дались ей с боем.

— Да. Не переживай за меня. Лучше сейчас побеспокойся о себе, – стойким голосом высказала Рудель и взметнула свой посох в их сторону. — Вы двое. У вас осталось не так уж и много времени для того, что бы всё возвратить на законные места.

— Что ты имеешь в виду? – выказала любопытство Агнес.

— Если время на подаренном тобою мобильном телефоне верно, то до наступления Нового года осталось всего пятнадцать минут.

— Пятнадцать минут! – вскрикнул Белиал. — Быть не может! Мы же не успеем дойти до нужного места вовремя! Даже если побежим, расстояние слишком большое!

— Я понимаю это. Поэтому и взяла свой посох для помощи в сотворении быстро-пузыря.

— Быстро-пузыря? – вновь задалась вопросом Агнес.

— Один из видов транспорта в подводном мире, – удовлетворил её любопытство заяц, опережая русалку.

— Он доставит вас прямиком к тому месту, куда пожелаете, – разъеснила женщина.

— К началу леса! – смело определила девочка, не дав Рудель докончить свою мысль. — Нам нужно туда. К большому древу, которое и троим взрослым людям не обнять взявшись за руки. Оно ещё покрыто художественно расписанными ледяными линиями и завитушками. Главное попасть к нему, а дальше мы уже и сама добежим. То место, где я нашла игрушку располагается неподалёку, в минуте ходьбы.

— Хорошо, – с нежной улыбкой произнесла русалка, протяжно моргнув глазами в знак согласия. Она совершенно не обижалась на её нетерпеливое любопытство, ибо знала, что для человеческого подростка это нормально: перебить кого-нибудь постарше, высказать своё мнение, не задумываясь о чувствах, развести спор на пустом месте. С детьми сказочных существ в её мире всё было куда проще. Особенно с детьми русалок, которые чуть ли не с рождения уже понимали о том, что есть приличие, этикет и воспитание. — Но сперва надень куртку с варежками и укутайся в шарф. Не хочу, чтобы ты замёрзла и заболела.


Кивнув, девочка быстро оделась, положила врученный ей леденец в карман, заместо некогда лежавшего там же телефона — некий обмен любезностями получился — и забрала ёлочное украшение из протянутой руки хвостатой.


— Готова!

— Тогда я приступаю, – сказала Рудель. — Дивон Ней Копран Котин Фолук , – шипяще произнесла она и принялась очерчивать идеально ровную окружность вокруг девочки и зайца кончиком посоха с засиявшим камнем внутри лапы.


Спустя секунд десять вокруг Агнес и Белиала начали вырисовываться первые полупрозрачные стенки кристаллического пузыря. Поскольку русалка была снежной, то и транспортный пузырь её явился им обледенелым, получившись слегка заиндевелым.


Большинство заклинаний хвостатой выдавались именно такими, с примесью льда и снега. Белиалу однажды даже удалось понаблюдать за её готовкой. В тот день он впервые за тысячи лет своего существования вкусил синего цвета банановый торт. Получилось необычно, но вкусно. Если бы ещё лёд не хрустел на зубах, то оказалось бы ещё вкуснее. Бананы, к слову, как и большинство других ингредиентов он самолично притащил ей из верхнего мира, когда бегал на очередную разведку. Тогда они, за три недели до Нового года, засели неподалёку от французского городка. Вблизи местной реки. В отличие от текущего соседствующего пригорода, с относительно небольшим количеством жителей, тот был довольно населённым и оживлённым. Повсюду царили шум и гам. На улице звучала музыка, вились праздничные танцы и беседы с уютными темами, а местных торгашей было столько, что порой казалось, в этом городе можно было купить абсолютно всё, что душе угодно, достаточно просто выйти из дома и перейти через дорогу.


Из-за плотности населения и оживленных улиц совершить кражу для среднего размера бродячей собаки, которой демон тогда оказался, не составляло особого труда. Протискиваясь меж ног прохожих покупателей, чёрная псина дожидалась момента невнимательного продавца, всовывала свою морду на прилавок, быстро выхватывала оттуда когда еду, когда предмет какой-нибудь и стремглав мчалась на утёк, часто выслушивая позади возгласы возмущения, а порой и мольбы с просьбами вернуть назад украденное.


Белиал никогда не сожалел о содеянных поступках. Порой это даже приносило ему наслаждение. Чувствовать смятение и грусть от тех, кого он обокрал и оставил без пары монет в кармане, казалось весьма забавным и приятным для него. Хоть так он мог утешать себя и отыгрываться на людях, удовлетворяя своё некогда королевское самолюбие. Подобные выходки и не позволили ему и по сей день окончательно превратиться в порабощенного узника, потеряв себя прежнего.


В тот давний год Белиал с Рудель стали намного ближе и терпимее относиться друг к другу. Не пытались более подставить и напакостить всеми способами, как делали это до всего случившегося в французском городке шестидесятых годов. Они сделались командой. Вот только если русалка на добровольной основе помогала Ему мастерить сосуды, то демон был привлечён в эти дела насильно...


Стенки наколдованного хвостатой пузыря соприкоснулись и с голубоватым сиянием срослись друг с другом, уничтожая последующий шов. Девочка и заяц заключились внутри. Присели. Рудель, убедившись в законченности своего магического заклинания, пожелала им удачи и подняла посох вверх, унося источаемым камнем телекинезом своих неожиданно прибывших гостей к поверхности. Мысленно направила сей транспорт по указанному Агнес маршруту.


«Ещё немного и я окажусь дома! Моё приключение, наконец-то, завершиться! А даже если это всего лишь сон, то и пусть. Приятно просто будет по утру осознать, что всё это антинаучное безумие закончилось на вполне себе счастливой ноте,» – думала девочка, с восхищением наблюдая за тем, как их быстро-пузырь рассекает глади водного пространства. Когда они стремительно начали приближаться к поверхности, покрытой толстым льдом, она распереживалась тому, что произойдёт столкновение.


— Мы сейчас разобьём пузырь! Нам нужно срочно развернуть его в другую сторону и поискать широкую прорубь, которую прорубил сом! – крикнула Агнес зайцу.

— Не стоит переживать, – заверил её тот, совершенно не волнуясь. — Прочностью этот пузырь обладает невероятной и никакой лёд, даже самый толстый, не помеха ему на пути.


Так и оказалось. Круглый снежный шар без особых проблем и усилий проскочил сквозь толщи льда стремительно и резко, подлетел на метры в воздух, притормаживая, и направился поверху леса прямиком к его началу, едва касаясь макушек деревьев.


Неожиданно для себя, Агнес схватилась за свою грудь и часто задышала.

— Как больно, – прошептала она.

— Скоро пройдёт. Постарайся дышать помедленнее.

— Почему мне вдруг стало так плохо?

— Твой организм никогда ранее не подвергался магическим перегрузкам. Ты не телепортировалась, не пропускала через себя волны барьерной магии, не принимала удары боевых заклинаний, даже мистическому вмешательству не подвергалась, поэтому тебе и сделалось так больно. Произошла отдача, к которой ты не была готова, – пояснил ей Белиал, устремив мордочку своего мехового костюмчика вперёд. — Но, стоит заметить, для первого раза ты справилась довольно не плохо. Обычно, многие неподготовленные сразу же теряют сознание и начинают нести несвязный бред на протяжении пяти-шести минут. А люди так и вовсе могут ещё и обделаться впридачу.

— Спасибо за утешение, наверное, – выдохнула девочка, пытаясь успокоить дыхание, как посоветовал краснохвостый. Удалось ей это совершить лишь в тот момент, когда их быстро-пузырь достиг небольшого запорошенного поля, уже породнившегося с девочкой, и пошёл на снижение.


Приземляясь, снежный пузырёк ощутимо задрожал у них под ногами, как бы подготавливая к тому, что скоро им предстоит выходить, и как только низина его коснулась земли, хрупкие с виду стенки лопнули, как лопается обычные мыльный пузырь при соприкосновении с объектом. Разноцветные блестящие брызги оставленные после него со звонком опали и растворились в воздухе, едва касаясь сугробов.


Девочка выпала на колени, приземляясь в глубокий для неё снег. Простонала. Заяц же ловно выпрыгнул на плотный белый бугорок неподалёку как раз за секунду до того, как шар исчез. Словно почувствовал неладное, либо же за долгое время натренировался и знал, когда стоит это проделать, чтобы как ребёнок не упасть в грязь лицом.


В пузыре было тепло, словно внутри автобуса в моменты час пика, но оказавшись за его полупрозрачными стенами Агнес в мгновение продрогла. Снаружи сделалось ещё холоднее, чем было в тот момент, когда она впервые за сегодняшний день вышла на улицу, покинув стены своего кровного дома.


«Уж лучше бы я никуда не ходила,» – в который за сегодня раз засожалела девочка.


— Вставай, – обратился к ней Белиал, — Нельзя медлить! – и ускакал к широкому дереву, красовавшемуся неподалёку.


Агнес проверила игрушку, всё это время крепко сжимавшую у себя в руке, убедилась, что та не пострадала, вскочила на ноги и побежала за ушастым по следу, на сей раз беспрекословно повинуясь его приказу.


Ночь была тёмной. Даже выпавший снег не помог её осветлить. Девочка бежала на ощупь, интуитивно, освещаясь лишь огоньком внутри маленького фонарика, приделанного к Санта-Клаусу. Видела лишь то, что было под её ногами и чуть поодаль от них, в метрах двух-трёх. Красные пятнышки зайца вновь едва засветились, соприкасаясь с более глубокими тенями. Ночь они не разогнали так хорошо, как сотворяли это часами ранее, но делались неплохим ориентиром для ребёнка.


Вскоре алые, мигающие вдали точки остановились. Отбросили свой свет на полуснежную кору. Агнес догнала своего спутника и отдышалась. Выдохлась. Пробираться сквозь ещё более высокие сугробы, утопая в них при каждом шаге до самой зоны бикини, оказалось для неё неплохим физическим соревнованием, которого она явно не просила в данную минуту. Девочка чувствовала, как липкие капли пота медленно принялись стекать по её спине, мигом впитываясь в ткань кофты. Сделалось мерзко. Захотелось протереться сухим полотенцем, убрать их и глотнуть тёплого чая впридачу, согревая не менее пострадавшее из-за мороза горло. Что она и сделает сразу же, как заявится на порог дома.


Первое, на что Агнес обратила внимание, так это на отсутствие прорытой кем-то земляной, идеально вычищенной тропы, которая некогда возникла позади неё, уводя сиянием огней внутри разнообразных ёлочные игрушек прямиков в глубину жуткого леса. Те места, где ранее росла темно-зелёная трава, вновь замело снегом. Всё скрылось, словно никогда ничего и не появлялось.


Агнес выпрямилась и развернулась влево. Меж двух деревьев чуть поодаль от того, около которого они остановилась, виднелось то самое место, где и была найдена весьма странная вещица, перевернувшая её жизнь с ног на голову. Девочка незамедлительно направилась туда. Заяц молча последовал за ней, прыгая настолько высоко, что препятствующие ему кустарники и корни на пути сделались не более, чем иллюзией.


Добравшись до нужного места, Агнес присела, разгребла варежками небольшую ямочку от снега и вложила в неё ёлочное украшение. Белиал лишь молча наблюдал за её действиями, покуда она не поднялась на ноги и не задалась вопросом:

— А что теперь должно произойти?

— Пока ты тут, ничего, но как только ты уйдёшь – фигурка-сосудик вмиг исчезнет, возвратившись к хозяину.

— Понятно... А что будет с душой, которая в ней заключена?

— Этого я не ведаю. Мне никто ничего не говорил, как бы страстно я ни пытался разузнать.

— Хм, – хмыкнула девочка, раздосадованная неизвестным будущим бедных душ "маленьких плохишей", как обозвала их женщина, оказавшихся внутри игрушек. — Надеюсь, наш обман не раскроется.

— Не должен. Для русалки, Рудель весьма способная колдунья. Немногим хвостатым удаётся достигнуть такого уровня познаний, каких достигла она. Я ей доверяю.

— Она хорошая, не спорю, но... – сказала Агнес и обернулась в сторону виднеющегося просвета, выхода из леса. Ей почудилась там на мгновение какая-то фигура. Тень, ползущая по снегу, которая как только почувствовала, что её поймали взглядом, мигом скрылась, делаясь неподвижной и незримой. — Но что, если она всё же ошиблась. Что, если каждую их этих игрушек ваш "босс" отслеживает по некому подобию GPS и чтит как зеницу ока? Может он уже давно прознал про то, что мы сделали и, – не успела договорить она, как услышала весьма громкий трескающийся звук, словно раздавшийся мигом со всех сторон разом.


— В сторону! – криком предупредил её заяц и оттолкнул прыжком. Агнес ничего не успела сообразить в тот момент. Она упала. Ещё немного и приземлилась бы лицом на Санта-Клауса, так нагло взирающего на неё из своего уютного мини убежища с издевательской улыбкой.


«Повезло тебе, старый выдуманный дед! Только и можешь, что сверкать своей наигранной ухмылочкой и наблюдать за страданиями других... Совсем, как Бог... Да... Был бы Бог сейчас с нами, он не допустил бы того, что сейчас происходит! Не заставил бы демона спасать мне жизнь!»


Агнес почувствовала, как нечто толстое опутывается вокруг её правой ноги. Страх настиг почти мгновенно, но предаться ему полностью и развести панику она не успела. Завершив третий оборот, толстое колкое нечто рывком вздёрнуло её худенькое тело вверх, приподнимая на метра четыре от земли. Девочка вскрикнула, но скорее не от удивления, а от резкой боли. Она почувствовала, как её коленная чашечка с хрустом сместилась в сторону, острой болью привнося в организм неприятные жгучие ощущения. В темноте было не разобрать, кто именно оказался виновником её вывиха, но воображение обрисовало ей контуры чёрной змеи, настолько огромной, что проглотить весь её дом для неё сделалось бы сущим пустяком.


— Отпусти её! Она тут не при чём! – Послышался снизу требовательные голос Белила. Агнес, опустив голову, сразу же заметила его ярко бьющие по зрению красные капельки на ушах и хвостике. Видать тьма напитала его достаточно сильно, чтобы он вновь принялись сиять с такой мощностью. Ушастый взирал на неё какое-то время, наблюдая за тем, как существо раскачивало её тело в разные стороны. Судя по его прищуренным глазам, он обдумывал некую идею, и вскоре надумал. Резко подорвавшись с места, Белиал отбежал в сторону, развернулся и с ещё большим ускорением кинулся в атаку на нежданно заявившееся нечто. Повис на его подобии шеи. Крепко впился коготочками.


Через мгновение до ушей девочки донёсся гулкий стон и треск ломающейся коры. Чудовище завыло и отпустило Агнес, сбросив ту в сугроб на спину. Нападавшему сделалось больно. Заяц принялся разрывать его толстый панцирь своими острыми длинными зубами. В сторону отлетали тёмные ошмётки чего-то тонкого, зазубренного и широкого. Толстое щупальце изо всех сил пыталось стряхнуть напавшего с себя, вертевшись с ним в едином танце из стороны в сторону, словно антилопа скидывающая со своей шеи львицу, но получалось у него плохо. Хват краснохвостого оказался мощным.


Агнес, оставаясь неподвижно лежать на спине в плотно укутавшем её снегу, наконец-то сумела разглядеть — спасибо ярким огонькам Белиала, — чем именно было то чудище. Её взгляду явился образ остроконечного и местами заснеженного корня, оплетающего полукольцами по земле другие деревья своим толстым ожившим телом. Словно в дыхании, оно вздымалось и опускалось. Шевелилось, продолжая то удлиняться, то укорачиваться. Проследив взглядом до самого его конца, мысленно распутывая петли, Агнес увидела, что корень этот принадлежал тому самому толстому древу, исписанному узорами, с которого всё и началось.


Вскоре ей послышалось, как к первому стону прибавился второй, чуть более живой. Она мигом осознала, что принадлежал он Белиалу, вероятно получившему ответный удар от ожившего древесного корня. Девочка приподнялась на руках. Нога болела ужасно. Сомнения закрались в её душе по поводу того, что двигать ей она больше не сможет, по крайне мере сегодня так уж точно.


«Вот же поганая деревяшка! Дай мне только доползти до дома, как мигом возвращусь с бензином и спичками и подожгу тебя!»


Стон её компаньона сменился выкриком и прямо перед Агнес на снег плюхнули редкие капли чего-то тёмного, мигом утонувшего в снегу, оставляя лишь черные бороздочки после себя.


«Это что... Его кровь?!» – сглотнув образовавшийся в горле ком ужаса, девочка хотела было протянуть к ним руку, убедившись в том, что это действительно была кровь. Ей нужно было знать наверняка. Но сделать она этого не успела, ибо внезапно, прямо перед ней рухнуло наземь тельце белого заяца. Едва пошевелившись, он приподнял свою мордочку и посмотрел на неё. Оторванный кончик уха на последней ниточке ткани с трудом удерживался на большом отростке. Его чёрного цвета кровь лилась бурно, стекая на правую часть головы. Из множественных царапин на спине и боках, так же вытекала жидкость, но, к счастью, не так сильно, как из уха.


С ужасом Агнес отпрянула от него, не веря своим глазам. Подобное настолько её поразило, что как бы она не делала попыток убежать, попросту не смогла двинуть даже пальцем на руке. Шок сковал её.


Глаза-бусинки животного были едва приоткрыты. Внезапно в её голову как будто бы кто-то постучал, затем нагло проник, не дожидаясь приглашения. Агнес ощутила внутри себя чьё-то присутствие. Кого-то ещё. И этот кто-то в миг освободил её от пут липкого ужаса, расковывая мышцы, и мысленно, весьма настойчивостью и рьяно, потребовал вставать и убегать так быстро, как было дано её телу.


— Белиал? – спросила у того Агнес, но животное уже не шевелилось, лишь едва дышало. Он не мог более на неё смотреть, хотя чуть позже, когда злобный корень, ухвативший его за лапу, принялся неторопливо утаскивать его к своему изначальному телу, она услышала в своем сознание еле произнесённое последнее: «Беги домой, Агнес.»


Чувство подселения пропало. Оборвалось, словно обрезанная кем-то натянутая нить. Внутри Агнес разбушевались одновременно три разные эмоции: одна кричала в страхе убегать домой и впасть в спячку, поскорей забывая обо всём, вторая возжелала выплеснуться на глаза крокодильими слезами, желая растереть потоком солёной воды картинку перед взором, а третья же рвалась геройствовать и стремглав бежать на выручку. Она с удовольствием послушала бы первую эмоцию, по пути поддаваясь второй, но что-то скребущее по сердцу, не позволяло ей перешагнуть через навязчивую идею его спасения. Как бы страшно той не было, девочка не могла совершить подобное. Не могла убежать. Она хотела домой, очень, но бросить Белиала, который спас её жизнь, не смогла.


— Белиал! – прокричала ему Агнес, силясь встать и последовать за ним. И ей это удалось, но лишь наполовину. На вторую ногу она хоть и смогла упереться, но не до конца. При полном упоре боль от вывихнутого колена мигом отзывалась во всём тазобедренном отделе жжением и приказывала ей прекратить её провоцировать.


«Я должна его вызволить. Должна убедиться, что с ним не случиться ничего плохого», – мысленно убедила себя девочка и через силу поковыляла.


К её счастью, после весьма резвой перепалки между зайцем, корень древа сделался куда спокойным и медлительным. Ещё и о ней совершенно позабыл. Словно первоначальной его целью был один лишь Белиал, а не она. Будто Агнес оказалась для него не более, чем живой приманкой.


Девочка продолжала нагонять алый свет зайца, покуда вскоре, оплетавший его лапу корень не обогнул широкое дерево кругом и не затянул себя и свою жертву в какую-то нору, образовавшуюся точно под деревом так же внезапно, как и тропинка тогда, проделанная резкими и шершавыми движениями кого-то за считанные секунды.


Склонившись над норой, уходящей под углом куда-то в даль, девочка не смогла более увидеть зайца и его огней, но услышала, как из недр ямы к её ушам поднимается слегка различимая мелодия. Такая до боли знакомая, но пока что не до конца понятливая ей. Словно отголосок из прошлого, который не успел притянуть с собой образы и фантомы.


Не долго думая, Агнес принялась заползать в нору.


«Нельзя отступать на пол пути, коль решила взяться за дело основательно!»


Эти слова часто произносила в слух её мама, когда у той опускались руки и пропадало желание действовать или что-то менять в своей жизни. Словно волшебный пендаль действовала на разум той эта фраза, даря новые убеждения и силы, как и сейчас подействовали на Агнес, укоренив уже на все сто процентов её уверенность в том, что выручить из беды зайца, одолев монстра, схватившего его, для неё будет весьма посильной задачей!


Туннель не был слишком маленьким и тесным и Агнес с лёгкостью смогла проползать там на коленях, не задевая при этом своей головой земляной потолок. Правая нога продолжала травмироваться, но боль от неё беспокоила её уже во вторую очередь. Первым же в списке по беспокойству восседал Белиал, кровавый след которого под углом тянулся вглубь земельных недр, заворачивая в появившийся впереди первый поворот. Девочка кое-как развернула туда свою тушу, царапая куртку, и ускорилась в передвижении.


«Плохо о таком думать, но как же хорошо, что ты ранен и испачкал мне указующий маршрут своей кровью.»


Её белые варежки с каждым новым гребком всё больше превращались в тёмно-коричневые. С шапкой происходило подобное. Из некогда чистой и стиранной, сделалась она испачканной и смятой. Лицо девочки задевали торчавшие в разные стороны мелкие корешки спящих под снегами растений, изредко попадая в глаза. В какой-то момент Агнес почувствовала себя пухленьким кротом переростком, обходящим свои владения. Хорошо ещё, что почва покрылась корочкой ото льда, делаясь более плотной и скомканной под коленями и руками. С жидкой грязью сражаться ей было бы куда сложнее.


Впереди начал вырисовываться просвет. Играющая мелодия на фоне тоже начала усиливать свои мотивы, приобретая чёткие звучания. Агнес узнала её. Звучал официальный гимн Рождества и Нового года в её семье: "Johnny Cash - Merry Christmas Mary". Они с мамой, а ранее ещё и с папой, всегда проигрывали его все праздничные дни по утрам и вечерам, за завтраком и ужином, наслаждаясь под неё вкусной трапезой. Ещё любили ставить "Chris Hart - Last Christmas", но она была у них на застольях не так популярна, как первая. Правда сейчас звучала её любимая песня как-то слегка странно. Пискляво. Звонко. Словно кто-то умудрился проиграть её цифровую версию на музыкальной шкатулке давнего образца. Скрипучей такой. Растрескавшейся. Будто купленной в старом антикварном магазине через пару кварталов от её дома. Она часто туда заглядывала, выискивая любопытные книги, вещи и занимательные деревянные игрушки в форме зверей. Этого добра туда приносили навалом. Кто? Она не задавалась вопросом. Лишь знала, что каждую неделю со среды торговая лавка наполнялась по новой, и что копаться в коробках ей приходилось с раннего утра и до полудня. Многие вещи отдавали ей задаром, а на все остальные действовали хорошие скидки. Как для той, кто был там частым клиентом и завсегдатаем.


Доползя до выхода из норки, девочка слегка притормозила, оказавшись на линии тускло изучаемого откуда-то со стороны света. На глазах её навернулись слёзы из-за резко ударившего по носу запаха тухлятины. Здесь в полутьме, на холодной земле её одолели невесёлые мысли. Сомнения и страх навалились на плечи тяжким грузом. Внезапно она осознала, какую ношу взвалила на себя, и ужаснулась.


«Дура! Какая же я дура! Загнала себя в тупиковую ситуацию! Возомнила себя супергероем из любимых комиксов? Ха! И близко не стояла рядом с ними! Тот злобный длиннющий корень может в любую минуту возвратиться за мной! Разорвать на части!.. Нет! Очнись! Всё нормально. Я иду за другом. Спасать его. И не важно героем я себя сейчас возомнила или кем-то ещё. Он нуждается во мне... А считает ли он меня своим другом?.. Так. Всё. Не буду больше думать. Буду действовать, покуда не схватил очередной приступ паники и сомнений!»


Плотно зажав одной рукой рот с носом, дабы удержать приблизившуюся слишком близко к язычку в горле тошноту, Агнес храбро выползла в пещерное помещение и выпрямилась во весь рост. Оглядевшись, она поняла, что находится внутри дерева. Словно белка внутри дупла. Высота его стенок была невероятной. Совсем не сопоставимо с тем, что росло снаружи. Из редких щелей струился беловатый свет, озаряя внутрянку.


«Невероятно! Я минуты три ползла под углом, единожды свернула и всё равно оказалась внутри этой старинной и массивной коряги?! Да ещё и под землёй! Оно что, растёт вниз?.. Как такое возможно?..»


Всмотревшись перед собой, она с ужасом обнаружила повсюду на сырой земле валявшиеся порванные лоскуты старых одежд. Обувь. Рюкзаки разнообразных форм и размеров. Сумки из кожи и замша. Всё лежало в более-менее менее поделенных кучках. Словно кто-то намеренно всё это раскладывал, перебирал, стараясь хоть немного придать этому месту убранности.


Агнес неторопливо, с опаской озираясь по сторонам, подбежала к ближайшей куче и поддела одну из кофт носиком ботинка, приподняла и принялась осматривать. Руками прикоснуться не рискнула. Судя по размеру, заинтересовавшая её вещь явно принадлежала кому-то её возраста, или даже чуть помладше. По комплекции точный школьник. Она опустила её обратно и метнулась к рюкзакам. Там ей удалось обнаружить, в лужице под одним из них, брошенный кем-то фонарик. Длинная ручка его вся была испачканная в чём-то вязком и беловатом. Агнес даже рассуждать не хотела, что же это могло быть. Она присела, схватила его в руки и принялась пытаться включить, судорожно щёлкая переключателем то к себе, то от себя. Попытки её оказались тщетными.


«Ах! Ну да. Чего я ожидала, вытащив его из лужи?» – упрекнула себя Агнес, заодно подумав о том, что будь бы сейчас рядом с ней Белиал, то как пить дать обозвал бы её тупицей.


Улыбка скользнула на её лице лишь на мгновение, подпитываясь приятным воспоминанием, покуда со стороны очередной кучки, на сей раз состоявшей из ботинок и кед, не донеслось короткое и свирепое рычание. Играющая музыка затихла.


«Корень! Корень вернулся за мной!» – первое, что пришло ей в голову. Она мигом притаилась за кучей с рюкзаками, крепко прижала длинную ручку найденного ею нерабочего фонаря к груди и стала прислушиваться. Ожидать появление своей воображаемой "чёрной змеи".


«Только бы не заметил! Только бы не нашёл!» – произносила про себя Агнес, вслушиваясь в тишину.


По ощущением её прошло где-то минут пять, но никакого корня так и не появилось. Тишина по-прежнему давила на уши. Она выглянула из-за укрытия, в желании удовлетворить любопытство и, не обнаружив ничего живого в поле видимости, вылезла и поднялась. Медленно прошаркала к ботинкам, сваленным в горку. Все они выглядели весьма привлекательно. Не порваны. Не вымазаны. Протёр влажной салфеткой и вуаля! Хоть на продажу выставляй.


«Мечта любого секонд-хэнда!» – усмехнулась про себя девочка и вновь услышала знакомый рык. Было похоже на хриплую усмешку, если бы её издавал дракон. Агнес не смогла понять откуда она прозвучала, как бы усердно не искала.


Обогнув кучу обуви, она прислонилась спиной к деревянному стволу дерева и совершенно неожиданно для неё та его часть пришла в движение. Сработал какой-то механизм. Сверху разразились три последовательных щелчка. Внезапно за ней отворилась дверь. Девочка, не ожидав подобного, не успела сориентироваться и выпала спиной в ещё одно помещение, чуть побольше предыдущего по ширине, но пониже по высоте. Перевёрнутым взглядом она узрела небольшую зашторенную сцену с пьедесталом в метрах девяти от неё, от которого в стороны расходились пятиступенчатые золотистые лесенки. На сцену были направлены два ярко-красных прожектора, явно ожидающий в объявлении кого-то, кто скрывался за бархатными алыми шторами.


«Как эти прожекторы могут работать? На батарейках? Кабелях? Но я бы тогда наткнулась на них в том зале с курсами шмоток... Наверное опять магия постаралась. В этом безумном сне всё решает только она. Иного, куда более логического объяснения я вряд ли найду.»


В остальном же помещение было пустовато. Лишь обувные коврики были раскиданы на земле в хаотичном порядке. Их явно не пытались выровнять и соединить друг с другом в единый узор. Просто притащили сюда и скинули.


Вдруг произошло нечто столь неожиданное, что девочка чуть не вскрикнула. Периферическим зрением она уловила из темноты, с левой от себя стороны, сияющий взгляд двух измученных глаз. Она резво перевернулась и поднялась, едва ступая на травмированную ногу. Немного погодя, еле ковыляя, к ней на встречу вышел белый заяц, с повязанной вокруг шеи красной ленточкой. Оторвавшийся кусочек его уха уже окончательно где-то отпал, потерявшись, и кровь перестала течь стремительным потоком. Ранки на спине и боках обросли корочками. Довольно быстро его повреждения сделались практически заживлёнными, что не могло не удивить девочку. Но все вопросы потом.


Радость зафонтанировала внутри неё, словно пробудившийся столетний вулкан. Волнение и страх же вновь слегка поутихли. Не веря своим глазам, Агнес с писком подбежала на одной ноге к появившемуся, выкидывая по пути фонарик.


— Белиал! – радостно вскрикнула она, падая перед ним на колени и заключая в объятия.


Демон недовольно проворчал, но не оттолкнул. На его болезненном лице промелькнула тень нежности, при виде которой девочку обдало влюблённым жаром. Словно на секунду все беды ушли, и ей улыбнулась сама жизнь.


— Я же приказал тебе убегать домой, дура! – Слова его прозвучали грубо, вот только в голосе совершенно не читалось злобы.

— Называй меня дурой столько, сколько будет угодно твоей душеньке! Я понимаю, что поступила весьма глупо, кинувшись с пустыми руками, ну, уже с фонариком, на жуткий оживший корень... Но пойми. Я не смогла поступить иначе. Не смогла бросить тебя в беде.

— Почему нет?

— Я... – щёки девочки налились краснотой из-за смущения. — Я не знаю, как тебе это объяснить, но я... Кажется...


Со сцены послышался задорный хохот, отвлёкший их от дружеской беседы. Из той же музыкальной шкатулки, из которой ранее играла песня, прозвучали три коротких "Хоу-хоу-хоу", и мигом затихли все звуки. В ушах у себя девочка уловила сильные удары собственного сердца, рвущегося наружу. Эти веселые смешки являлись коронной фишкой Санта-Клауса. Любой мог понять даже с закрытыми глазами кто перед ним, стоило лишь только воссоздать этот смех. И она поняла. Вот только в снежного деда она не верила. Значит, заключила она, там прятался кто-то иной, кто-то, кто не на шутку её испугал.


Красные шторы торжественно раздвинулись в стороны. Золотые толстые верёвки мигом, словно по волшебству, стянули их края узлом, не давая вывалиться обратно. Прожектора приподнялись и кинули свет на спину огромной, сгорбленной фигуры, восседавшей в полуприсяди посреди сцены. Тело незнакомца было полностью скрыто красной волосяной шубой с белой окантовкой и такого же цвета праздничным колпаком с белым бубенком на конце.


— С... Санта? Это.. действительно ты? – Агнес ещё никогда не было так страшно и холодно, как было сейчас. Неужели всё, что она так яро опровергала несколько лет кряду, оказалось правдой? Неужели прямо сейчас перед ней, сгорбившись в спине, низко опустив свою околпаченную голову восседал Санта-Клаус?


Словно в гипнозе, не в силах оторвать взгляда от его спины, девочка принялась подходить к сцене.


— Нет, Агнес! Стой! – попытался притормозить её заяц, но тут же был отброшен к деревянной стене незримой силой. Подняться и произнести хоть слово он более не смог. Кто-то ему этого не позволял. Единственное, что он мог — наблюдать и надеяться, что с девочкой ничего не случится.


Агнес даже не среагировала на внезапную атаку, произведённую на её компаньона и продолжила приближаться. Таинственный незнакомец в это же время принялся подниматься. Девочка поразилась тому, каким высоченным он оказался. Метра три, не меньше!


«Нигде я не находила информации о том, что Санта-Клаус был таким великаном!»


Оказавшись у подножия пьедестала, девочка замерла, схватилась за край руками в варежках и принялась дожидаться, когда тот обернётся, явив ей всего себя во всём величии. Увидеть лицо настоящего Санты ей бы очень хотелось. Она даже готова была поверить в его существование.


Сердце её гулко продолжало тарабанить, усиленно гоняя кровь по артериям. Ноги не смогли отступить более ни на шаг. Её магнитом притянуло сюда. Руки так крепко вжались в выступ, что отцепить их было ей не в моготу. Она не понимала, почему ей сделалось так хорошо и одновременно так плохо. Не знала, стоит ли ей здесь стоять или лучше было бы пуститься наутёк. Ещё и заяц куда-то подевался.


«Куда же ты пропал, зайка? Шоу сейчас начнётся! Не заставляй даму томиться в ожидании!» – мысленно усмехнулась Агнес, ощущая себя словно подвыпившей. В глазах слегка поплыло. Усталость навалилась грузом на и без того истощённое детское тело.


Таинственный незнакомец же, уверившись в скованной неподвижности ребёнка, наконец-то принялся оборачиваться. То, что первое кинулось Агнес в глаза, поразило её и вырвалось из глубины глотки протяжным, но весьма вялым скулёжем. Из-под странного вида шубы его показались чёрные собачьи лапы. Огромные. На кончиках пальцев сияли холодной сталью короткие, но заострённые толстые когти.


«У Санты же нет животных лап! У него должны быть обычные человеческие ноги, обутые в ботиночки,» – с тревогой подумала Агнес.


Массивные стопы принялись медленно переворачивать своего носителя в её сторону, тяжело бухая по полу из досок. Вслед за лапами стали видны плавно перетекающие от чёрных к красным меховые икры крупного зверя. Его сухая шерсть иглами дикобраза топорщилась к низу, словно мокрая, а затем замёрзшая на ходу.


Чуть приподнимая голову, следующим девочка увидела вполне себе человеческий торс мужчины, также покрытый красным мехом. И только сейчас до неё дошло, что шуба его, шубой-то и не являлась. Это был его мех, настоящий, покрывавший тело целиком и полностью. Руки. Ноги. Спину и торс. Даже шея плотно была обтянута грубоватого вида шерстью, по виду и окрасу своим напоминающую наряд Санты-Клауса.


Издалека можно было подумать на обычного человека, ряженого в праздничный наряд, но вблизи всё сделалось иначе. Контуры обрели свою чёткость. Белые окантовочные материалы воедино слились с телом монстра. Даже яркие шарики спереди, которые Агнес ошибочно приняла за пуговица, оказались цветовыми пятнами на шкуре.


Существо в своей врождённой красно-белой шубе неторопливо подошло, бряцая когтями по полу, к девочке и склонилось перед ней совсем низко, чуть ли не соприкасаясь носами. Лицо его было человеческим по форме. Веки. Брови и ресницы. Нос и рот. Вот только цвет его был синеватый, совсем как у утопленника, и щёки выделялись множеством трещинок, словно впадинки и линии на засушливом пустынном песке. Его белые, горящие ледяным пламенем глаза, напрочь лишённые зрачков, с любопытством взирали на неё.


Агнес сделалось очень страшно в тот момент, ибо его прямой, пронзительный взгляд будто прожигал её насквозь. Он словно заглядывал в самые недра её души и разума, перерывая незримыми руками всю подноготную. Сканировал. Пытался отыскать что-то такое, что было ему необходимо и важно.


Внезапно шапка на его голове пришла в движение. Она поднялась вверх, становясь торчком, и рассоединилась на две ровные части. Как оказалось, шапка его — тоже не являлась таковой. Это были два сложенных вместе длинных уха, или нечто похожее на уши. Агнес пискнула, когда белые кончики-бубоны, приблизились к её лицу и принялись ощупывать его, как бы запоминая её черты.


Через минуту исследований существо с досадой зарычало, схватило её под мышки своими когтистыми массивными лапами и подняло. Живые ушки его мигом откинулись за спину. Когда ноги девочки перестали ощущать под собой опору, её разум вздрогнул и мигом вышел из опьяняющего транса.


— Отпусти меня, монстр! Поставь меня на землю! Помогите! Кто-нибудь! Белиал! Где ты?! – брыкаясь и стукая своими руками по его широким мускулистым шерстяным плечам, выкрикивала Агнес. Существо явно позабавили её потуги вырваться. На лице засияла улыбка. Такая жуткая и широкая, что девочка вмиг замолкла и притушила свою спесь. Он взирал на неё с наслаждением. Словно мальчик, взирающий на подаренного ему родителями долгожданного пса-робота.


Походящий на сказочного деда монстр, поднёс свой длинный нос к шее ребёнка и глубоко вдохнул запах её тела. Девочка закричала. Снова принялась извиваться у него в лапах. Но существо её громкий звук не потревожил, и даже не отвлёк. Он продолжал совершать тяжкие и сильные вдохи. Словно вынюхивал нечто в глубине её организма.


— Нет! Нет! Нет! – верещала в ужасе Агнес, пытаясь вырваться. Но как бы она не старалась, не смогла даже наполовину приблизиться к желанной свободе.


Монстр завершил свой странный ритуал, снял улыбку с лица и вновь неудовлетворенно зарычал, приоткрыв пасть лишь на сантиметр. Даже этого маленького просвета между губами ему с лихвой хватило для того, чтобы частично оглушить всех присутствующих внутри дерева. Девочка поморщилась и сощурилась. Взгляд от него по-прежнему не отвела, как бы не желала. Что-то не позволяло. Может быть страх, а может быть любопытство вновь совало свой нос, куда ему не следовало.


Внезапно, существо принялось шлёпать губами. Рассоединяя их и вновь смыкая. Агнес сперва не поняла его действий, но чуть позже осознала, что оно пыталось ей что-то сказать. Заговорить. И чуть погодя оно заговорило.


— Ты... Не... Подходишь... – с трудом выдавил из недр своей глотки мохнатый монстр. Голос звучал его хрипло. Грубо. Мощно. И даже как-то немного устало. Словно разговорами он не был обременён очень долгое время.


— Не подхожу? – тихо переспросила Агнес. Она не надеялась, что он ответит, но он ответил.


— Не... Подходит... Твоя... Душа... Слишком... Чистая... Нельзя... Покушаться... Нельзя.... Забирать... – чуть более быстро, чем в первый раз произнесло существо. Из носа его вырвался недовольный фырк. Сильнее сдавив бока девочки, заставив ту вскрикнуть от боли, он перенёс ей в центр сцены и опустил на колени. Присел вместе с ней, оказавшись позади. Когтистые руки не убрал. Прожектора мигом настроились на них, ослепляя лишь ребёнка. Монстр же даже не поморщился.


Немного попривыкнув к бьющему красному свету, около стены Агнес удалось уловить очертания зайца. Белиала. Он лежал. Тихо. Смирно. Не шевелясь и ничего не произнося. Он лишь взирал на неё безмолвным взглядом, в котором отчётливо читалась тревога.


«Я знаю, что ты хочешь мне сказать, Белиал. Не стоит утруждаться. Я поняла, что совершила глупость и чувствую, что вот-вот за неё расплачусь... Но сперва мне бы хотелось узнать кое-что...»


— Кто ты? – набравшись смелости, выпалила Агнес.


Она ощутила, как нечто острое и тонкое сместилось с её подмышек к груди, медленно уползая к животу. Его когти. Они принялись рывками разрывать её куртку. Затем кофту. Очень скоро они добрались до её нежной темнокожей плоти, остановившись по разным сторонам от пупка. Девочка ощутила его тёплое дыхание у своего уха, за которым последовал ехидный смешок, завершающийся рыком.


— Я... Крампус... Тот... Кто... Правит... Испорченными... И... Потерянными... – удовлетворил её любопытство монстр и запихнул наполовину в её нежную плоть свои стальные когти.


Агнес закричала. Слёзы мигом хлынули из глаз. Она ощутила, как его шерстяные лапы принялись прорываться внутрь неё, достигая кишок. Схватили их. Бесцеремонно. Грубо. Сильно сжали, вызвав новые волны боли внутри её тела. Дыхание участилось. К горлу подкатила рвота, но выйти ей не позволил монстр, мигом закрывая глаза и рот девочки своими ушами-отростками.


Агнес гулко закашлялась. Из носа её вытек ручеёк крови. Боль была настолько невыносимой, что оставаться в сознании ей было уже не вмоготу. Тело не подчинялось. Мысли спутывались. Темнота принялась утаскивать её разум с собою, и последнее, что она ощутила, как две мощных руки резким рывком опустошили её живот, вытащив все имеющиеся там внутренности наружу. Со стороны послышался крик, эхом отразившийся в её голове. Она узнала его. Это был Белиал, каким-то образом освободившийся из-под контроля монстра. Как бы ей сейчас хотелось его погладить... Потрепать по белоснежной шёрстке, забывая обо всё на свете...


Внезапно Ангес проснулась. Распахнула глаза и с выкриком приподнялась. Вся в поту. Сердце бешено стучало в груди. Она судорожно принялась ощупывать свой торс, но никаких повреждений на нём она не обнаружила. Боли больше не ощущалось. Тело было преисполненным сил. Разум чист и лёгок, словно пёрышко. Девочка облегчённо вздохнула.


— Белиал! Я жива! Я... – Агнес озирнулась по сторонам и увидела знакомые для неё очертания интерьера. Она оказалась дома. В своей комнате. На полу. В ногах её лежала книга, полуоткрытая и перевернутая корешком вверх. Медленно протянув руку, она схватила её и преподнесла к лицу, вчитываясь в текст.


«Видимо я просто задремала, когда читала параграфф по географии про Индию... И всё то, что я проделывала с зайцем... Все наши с ним приключения. Встреча с Рудель и Крампусом... Всё это действительно оказалось не более, чем сном. Глупым. Страшным. И до ужаса чудаковатым», – заключила Агнес.


Отложив в сторону учебник, она встала и подбежала к окну, распахнула его настежь, впуская внутрь свежий морозный воздух, и выглянула наружу. На улице по-прежнему стояла непроглядная темень. Шёл снег, но уже не такой сильный, каким она его запомнила в последний раз. Соседний дом всё так же сияет словно праздничная ель, отбрасывая свет от многочисленных гирлянд и светодиодных фигурок оленей, эльфов и подарочных коробок разных форм и размеров на соседние постройки, и на пролегающую рядом с ними двухполосчатую дорогу. Внутри него, в горящем золотом окне, маячили тени людей, весело танцующие под какую-то энергичную песню, которую девочка, к своему сожалению, расслышать не смогла. Но это и не важно. Главное, она снова оказалась там, где и должна быть. Её сновидческий кошмар закончился. Она снова в реальности. Слова дома и в тепле.


Агнес неловко улыбнулась и про себя заключила: «Здесь хотя бы всё относительно понятно и знакомо».


Внезапно в дверь её комнаты постучали. Девочка быстро закрыла окно и метнулась к столу. Сев на стул, делая вид, будто бы она тут всё это время и сидела, Агнес громко произнесла:


— Входите!


И таинственный посетитель не заставил себя долго ждать. Дверь открылась и на пороге появилась её мама, с праздничной коробкой в руках. Прямиком в своём уличном пальто, обмотанная шарфом, ей не терпелось поздравить свою малютку с наступившим чуть ранее праздником. Так сильно, что переодевание для неё оказалось уже делом не столь срочным.


— Я же обещала прикупить тебе подарочек после работы. Вот и он! С Новым Годом, моя малышка Агнес!


Женщина поставила коробку к ней на стол и девочка мигом принялась срывать с неё упаковку, словно дикое животное, желая поскорее узнать, что же её мама могла для неё прикупить.


Когда последний лоскуток упаковочной бумаги был сорван и сброшен на пол, Агнес подняла крышку и расцвела в улыбке. Внутри коробки первым её встретил клеёнчатый мешочек с конфетами. Она выудила его наружу, радуясь тому, что шоколадных изделий в нём оказалось куда больше леденцовых. Она не имела ничего против карамелек, но от чрезмерного их потребления у неё начинал ныть желудок.


Отставив его в сторону, девочка принялась рассматривать содержимое коробки дальше. Вторым подарком оказалась связка из пяти новых книг, две из которых, судя по обложкам, были на её любимую тематику о таинствах древних цивилизаций. Этому подарку Агнес обрадовалась куда сильнее, чем съестному. Всё же читать ей нравилось куда больше, чем кушать.


Обняв маму за плечи, она поблагодарила её.


— Спасибо тебе большое, мамочка!

— Не за что, дорогая. Но там внутри ещё один подарочек.


Прервав объятие, Агнес запустила внутрь коробки руку и выудила со дна квадратный мешочке, приблизительно двадцать на двадцать сантиметров. С одной его стороны была выбита инструкция, с другой – рисунок с улыбающийся кукурузой.


— Да это же поп-корн ручного приготовления! Я его обожаю! – радостно сказала Агнес, вновь кидаясь к маме на шею с объятиями. Женщина засмеялась от подобного проявления чувств своей дочки, которые та высказывала в подобном проявлении крайне редко.

— Какая-то ты сегодня чересчур радостная.

— Ещё бы мне быть не радостной! Ты же подарила мне тройной подарок, и мне он очень понравился!

— На свой прошлый День Рождения, когда соседка Марго принесла тебе огромный черничный пирог собственного приготовления, ты так не радовалась, как сейчас... Что случилось с тобой, пока меня не было?

— Ну-у-у... – протянула девочка, желая, и в тоже время не решаясь поведать маме о своём странном сне, где в конце её убил с особой жестокостью анти-Санта. — Просто... Хорошо мне! Настроение появилось! Ладно, пошли готовить поп-корн! – Всё же не рискнув рассказать ей обо всем, Агнес расцепила хватку, взяла пакетик с кукурузой и убежала на кухню. Пусть считает, что у неё действительно внезапно появилось отличное расположение духа. На самом же деле девочка несказанно радовалась тому, что проснулась живой. Целой. А не умерла там, под деревом, с разорванными брюхом.


Женщина, пожав плечами, направилась за своей дочкой, закрыв по пути дверь в её комнату.


Оказавшись на кухне, Агнес мигом запихнула пакет в микроволновку и выставила таймер на пять минуту, как было наглядно нарисовано с другой его стороны. Мама же, спустившись, устремилась прямиком в прихожую. Сперва ей нужно было скинуть свою уличную одежду, повесив всё на специальный крючок у входа, а уж потом можно было и к дочке присоединяться за праздничным столом.


В это же время Агнес, сидя на коленях верхом на табуретке, ожидаючи всматривалась в тёмное окошко печи с ярко мерцающим изнутри жёлтым светом. Спустя минуты две послышались первые взрывы зёрен внутри упаковки. Девочка заулыбалась, однако вскоре радость её сменилась тоской. В голове возникли образы Белиала и Рудель. Они не давали ей покоя. Казалось бы, обычный сон, но что-то в глубине души тревожило её.


«Надо проверить одежду. В моём сне она была изодрана в клочья Крампусом... Если это так, то... Быть может это всё было правдой...»


Заветный писк оповестил её о готовности поп-корна и запросил вытащить его наружу, однако Агнес не стала этого делать. Она подорвалась с места и мигом метнулась в прихожую, чуть не сбивая по пути свою маму с ног.


— Эй! – воскликнула женщина. — Откуда такая спешка? Кто-то горит?

— Извини, мам. Просто надо кое-что проверить... Иди на кухню, я сейчас присоединюсь.

— Ладно. Я пока накрою на стол. Жутко есть хочу.

— Угу. Давай.


Агнес приблизилась к своей куртке, осмотрела её со всех сторон, но никаких повреждений, или даже грязи на ней она не обнаружила. С досадой девочка вздохнула. Шапка и варежки её аккуратно покоились на тонкой обувной тумбочке, тоже совершенно чистые и выстиранные, словно она даже дома не покидала целую неделю, не то чтобы ползала где-то.


Агнес, уверившись в том, что все те чудеса со сказочными существами и демонами были всего лишь её сном, развернулась и собиралась было уйти к маме, помогать той с накрытием стола, пока внезапно, близко от неё, не раздался звук падения чего-то твёрдого и небольшого. Она мигом обернулась. На её лице застыл шок. Упавшей вещью оказался полосатый леденец в форме ручки зонтика, подаренный ею во сне Рудень. Она совсем про него забыла. Хотела съесть, но замоталась в круговороте событий и перестала обращать на него внимания. И вот он здесь. Целёхенький лежит точно под её курткой.


«Быть не может! Не могу понять я, как такое возможно! – склонившись, Агнес подняла конфету. — Если он здесь, то... всё это было правдой?! Русалки и демоны действительно реальны?!. Да ну... Быть может я просто перефантазировала, и эту конфету мне подложила в карман мама...»


— Ма-ам, – позвала её Агнес

— Да, милая, – мигом отозвалась та с кухни.

— Ты ничего мне не клала в карманы куртки?

— К чему такой вопрос?

— Просто ответь.

— Нет.


«Да ладно! Рудель на самом деле реальна?! И Белиал?!.. Но... Даже если это и так, то... Как так вышло, что я до сих пор жива?»


Пряча леденец в карман своих домашних шорт, девочка ушла к маме. Та, уже достав её пакетик с поп-корном и высыпав содержимое на тарелку, принялась разогревать курочку с картошкой, приготовленную днём ранее.


— Так что у тебя там в карманах?

— Да так, – отмахнулась Агнес, садясь за стол. — Будем что-нибудь выпивать?

— А тебе не рановато?

«Рановато, но учитывая то, что я сегодня пережила во сне или на яву, я ещё не до конца разобралась, мне это просто необходимо!» – хотела она высказать это маме, но ответила иначе:

— Ну, попробовать стоило.

Женщина рассмеялась.

— Могу налить тебе Колы.

— Давай хоть её, – сказала Агнес и протянула той свой стеклянный стакан, уже находившийся около её выставленной и пока ещё пустующей тарелки. Спустя минуту газированная жидкость наполнила его до краёв. Девочка поблагодарила и в пару глотков утолила свою жажду, которая, к слову, не мучила её до тех пор, покуда первые капли не попали в её горло.


Последующие часа четыре они с аппетитом и под любимую семейную песню "Johnny Cash - Merry Christmas Mary" поглощали наготовленные заранее блюда, а так же всё то, что к добавке поднакупила мама. Утро выдалось великолепным. Агнес редко приходилось испытывать настолько тёплые и радостные чувства после смерти её любимого отца, но сейчас ей это удалось. Хотелось прыгать. Кричать. Беситься, подобно малому детю. Но приятнее всего от этого сделалось её маме, темнокожей женщине средних лет. Долгое время она не могла растормошить своего ребёнка на радость, и вот она сама, без чьей-либо помощи сидит сейчас перед ней за кухонным столом и тараторит обо всём важном и не важном. Зачастую тем её она не понимала, лишь кивала, якобы соглашаясь, но девочка не обижалась на неё, даже не обращала внимание. За долгое время затишья и молчания Агнес необходимо было выплеснуть накопившее, и мать с удовольствием принимала каждое её слово.


Ближе к семи утра их начало клонить в сон. Зевки один за другим не давали им произнести более ни одного предложения. Нужно было закругляться. Распрощавшись друг с другом, обнимаясь, Агнес и её мама разошлись по своим комнатам, решив помыть оставшуюся на столе посуда уже вечером, после отдыха. Сытые. Весёлые и преисполненные праздничной атмосферой, они скрылись за дверями своих защищённых личных территорий, переоделись в пижамы и плюхнулись на кровати, кутаясь в тёплые пухлые одеяла. Женщина отрубилась первой, изнемождённая усталостью. Тихо засопела. Агнес же ещё какое-то время глазела на положенный ею на край стола заветный леденец. Он ей казался каким-то нереальным. Словно отголосок из прошлого, которого никогда не существовало. Или существовало? Сомнения терзали её, разрывая от любопытства, но в данную минуту удовлетворить их или успокоить она не могла. Уж очень устала. Но может быть завтра...


«Да... Может быть завтра я со всем разберусь... Может быть завтра я всё пойму... Ещё и телефон свой надо бы найти... Куда же я его положила?.. Ах да, точно... Я же подарила его Рудель... Или не подарила?..»


Агнес ощущала, как стремительно проваливается в сонное небытие. Как тащит оно её за собой, схватив за плечи. Сопротивляться, бороться и оставаться в сознании ей было более не по силам. Укутавшись поуютнее, она прикрыла глаза и весьма быстро засопела вслед за своей мамой.


 Редактировать часть


Примечание

Ну что, как вам? Буду рада услышать ваше мнение, касательно придуманного мною мира и персонажей)) Сама не ожидала, что работа получится такой большой и насыщенной на действия.