— Я не намерен нарушать кодекс целителей третий раз, —откликнулся Морион, не отрываясь от экрана, приоткрывая одно ухо.
С полноразмерными наушниками жест вышел особенно обидным. Элу захотелось сообщить ему о местном этикете на этот случай, но нехорошие догадки пришли раньше:
а) Морион об этикете как минимум догадывается;
б) Лиарцу плевать на этикет, если он не выгоден в данный момент.
В данный момент данному лиарцу было совершено точно плевать и на этикет, и на бывшего любовника, он смотрел ролик повышенной заумности на языке, который понимал слабо даже с амулетом-переводчиком: нелегко учить чужой язык, особенно первый, ещё сложнее – когда чуть не половина новых слов не имеют аналога в родном языке.
Элу, в свою очередь, было плевать на заумь. Морион, при всей его выучке, не успеет освоить достижения человеческой медицины, не успеет соединить её с целительством тайне. Хейлин с помощниками почти всю свою жизнь в этом направлении трудятся, но сколько-нибудь внятного успеха пока нет и не предвидится. Ученики Мориона и Хейлина может и совершат прорыв, но Элу этого точно не увидит. У него, Элу, есть лишь несколько лет, и глупо тратить их на… на что?
— Я не тащу тебя в постель, — вздохнул Элу. — Мне просто захотелось обнять тебя, пока никто не видит.
Морион кивнул, и даже поставил ролик на паузу, отложил конспект и снял, наконец, наушники. Но не встал и даже не развернулся, и Элу сомневался, что Морион забыл об умении человеческих кресел крутиться. Едва слышно щелкали мгновения на старых часах, за окном что-то обсуждали соседи, проехал автомобиль. Элу стоял, опершись о спинку кресла, положив руки на плечи Мориона. Почти объятия. Ладонь Мориона накрывает ладонь Элу. Почти-взаимность в почти-любви.
Элу, забирая Мориона из Лиар, представлял себе, как он покажет самые любимые и интересные места, познакомит с друзьями-людьми, как каждый день будет увлекательным и праздничным. Но Морион – не путешественник, он быстро уставал от дороги, от постоянной смены мест и лиц. В первую поездку он продержался луну, жадно впитывая всё разнообразие нового мира, и словил острое магическое истощение, тяжелое и внезапное. Слишком привык многое делать магией, слишком привык к постоянному симбиозу с Истинным Тайне. Стихийная зеркальность, хотя Морион и научился ею управлять, тоже добавляла проблем. Люди фонили тише тайне, но их везде было слишком много. Везде, всего было слишком. Придуманная жизнь-путешествие превратилась в короткие вылазки на месяц-два, не более, после которых Морион несколько дней гулял по уединенным уголкам кассильского леса, улетал ко всем известным ему пустынным побережьям или и вовсе уходил в неполное слияние с Тайне Кассиль. Элу, сам любитель последнего развлечения, почему-то каждый раз боялся, что однажды Морион не вернётся. Не захочет или не сможет.
Хлопнула входная дверь, Морион выпустил руку, Элу отстранился.
— Мы вернулись! — радостно крикнула Лиса. — И я сейчас такой обед приготовлю, что офигеют даже соседи!
Лиса, несмотря на юность, прекрасно умела видеть два и два, складывать их – тоже. И она знала. С самого начала, с самого первого дня, когда Элу привёл Мориона в Кассиль, отвела Элу в сторонку и, пытаясь условно-дружелюбным оскалом приглушить какофонию противоречивых эмоций, с убойной прямотой спросила: «Он тот, кто тебе дороже Айре и Дианоры?». Дружелюбный тон у Лисы получился тоже не очень хорошо, раньше ей было обидно за Дианору, теперь ещё и за Айре, а заодно и за бесконечную наглость бывшего главы, посмевшего притащить в родной клан любовника-мужчину, да еще очередного, к тому же подчеркнуто низкого статуса, и выбранного явно за внешность. Элу мигом вспомнил кучу сказок, тайнесских и иномирных, вроде «Царевны-лягушки», и сполз по стене, захлёбываясь смехом пополам с попытками объяснить, над чем смеётся и где, собственно, мякотка шутки, и почему это отличный тест на чувство юмора нового жителя Кассиль.
«Он – моя жизнь. В самом прямом смысле», — отсмеявшись, ответил Элу. Позже рассказал подробнее, чтобы настырная девчонка не начала выяснять историю самостоятельно или додумывать, что ещё хуже. Лиса не удивилась, но… И Морион, и Элу стали явно выше в ее глазах. А Элу ещё долго мысленно называл Мориона Царевной-лягушкой, и идиотски хихикал в самые неподходящие моменты. Но сразу не рискнул сказать шутку Мориону, а потом не находился подходящий случай.
Неслышной тенью скользнула Лиса, подсунула Очень Занятому Учителю записку «Обед?» с пунктами «да», «нет», «затрудняюсь ответить». Морион не глядя ткнул в записку карандашом.
До конца ролика оставалась сорок одна минута, до конца просмотра – неизвестная бездна времени, Морион пересматривал куски, сверяясь со словарём, кастовал что-то на амулет, рисовал схемы в большой тетради. Некоторые схемы пестрели многоцветными узорами, в тайнесских словах и лиарских символах начали проскальзывать человеческие буквы.
Элу вздохнул, он видел такое много раз. Даже раздолбаистые, в главу, Кассили, оказываясь в мире людей, сразу после того как проходил шок новизны, с энтузиазмом вгрызались… во всё подряд, стремясь освоить (и присвоить) незнакомую реальность всю и сразу. Странно было бы ожидать иного от Лиар. Хотя странно и Мориона видеть зрелым Лиар, а не юным Сэль. И странно ожидать иного, даже он, Элу, при всех своих проблемах с психикой, уже давно не юный Кассиль. Очень давно. Почему же так удивляет, что Морион изменился?
Элу привык к запаху палёного, Морион отличал пригоревшее оливковое масло от пригоревшего кукурузного, Рё начал догадываться, что приготовлением еды, традиционно женским занятием, придется заниматься ему, а вовсе не единственной женщине в их компании.
—Личинки осы-убийцы! Порошок жгучеяда! — зловеще хохотала Лиса. — Кровь невинных томатов!
— Госпожа ведьма, не «кровь невинных томатов», а «кровь невинных томатов», — поправила соседская девочка.
— А в чём разница? — уточнила Лиса. Девочка повторила. Лиса – за ней.
Тренированный слух Элу улавливал разницу без труда, Лиса путала мягкие и твердые звуки и ошибалась в ударениях, но в целом справлялась просто отлично, особенно по сравнению с молчунами не-Кассилями. Рё безнадежно застрял. Морион общался с местными записками, письменный испанский у него улучшался с каждым днём. А ещё он улыбался, и его недо-улыбки работали не хуже каких-нибудь кастов. Женщины любых возрастов таяли, Лиса и влипла. Морион очень старался больше ей не улыбаться.
Запах палёного усилился и усложнился. Морион снял наушники, завязал волосы потуже, вызвав ассоциацию с киногероем, собирающимся на битву.
Офигели соседи или нет, осталось неизвестным. Морион выгнал Лису, отмыл то, что она успела изгваздать, выкинул то, что успела испортить, из оставшегося приготовил вполне приличное и на вид, и на вкус. Элу, после некоторых сомнений, назвал это паэльей с овощным салатом. Лиса никак не могла определиться, стыдиться ей, как никудышней хозяйке, или радостно спихнуть всё дальнейшее приготовление еды на Учителя. У Рё со страшными спецэффектами, отражающимися в его отчаянных глазах, рушились стереотипы. Когда, поев, Морион взялся мыть посуду, Рё готов был свалиться в обморок. Как это существо смогло прожить в Кассиль полгода и сохранить хоть какие-то предрассудки, Элу понять не мог, но сейчас с удовольствием наблюдал падение очередного.
Рё прилетел из довольно отсталого во всех отношениях клана, на который Кассиль раньше не обращал никакого внимания, и не рвался обращать впредь. Парнишка вбил себе в голову, что сказочный персонаж Элу может всё, даже пробудить магию в том, у кого магии нет совсем. Рё был полностью, абсолютно, безнадёжно бездарным. «Инвалид по магии», как с жестокой жалостью назвала его Лиса.
Бывший глава как всегда шастал неизвестно где, но Ниорэ не прогнала гостя. Поговорив и с ним, и с его кланом, она… плюнула на режим секретности, который сама же и установила, приняла Рё в Кассиль, и даже чем-то заплатила за новенького. Не понимая, зачем. И приняла, и заплатила. По мнению всех Кассиль, так проявилась сверхспособность Рё, которой наделило его Мироздание вместо магии.
Лиса взяла новичка под свою опеку. Самоуправство, но никто не возражал: надеялись, Лиса повзрослеет под влиянием ответственности. Элу, знавший Лису гораздо полнее, надеялся на прямо противоположное: Лиса поведёт Рё за собой, по тонкой грани между слабоумием и отвагой вечного подростка, потому что…
Потому что Рё слишком напоминал Мориона в юности, был карикатурной, гипертрофированной копией, собравшей и усилившей все слабые стороны. Сильные стороны у Рё, конечно же, тоже имелись, только их мало кто видел, а если и видел, не делился открытием. Элу каждый раз внутренне вздрагивал, когда Рё попадался на глаза: он и внешне чем-то напоминал Мориона, хорошо хоть, не дотянул до «очень красив», остановившись на «ничего примечательного».
Юный Морион очень редко показывал что-то кроме флегматичности и мягкости, но делал это из-за строгого воспитания и боязни потерять Элу. У Рё флегматичность и мягкость скатывались в покорность и нерешительность, и он не сдерживал «неподобающих черт», он таким и являлся.
Визит к Кассилям был не обдуманным решением, а отчаянно-безнадёжным воплем «сделайте меня нормальным!». Идею прийти за «нормальностью» к Безумному Кассилю обсмеяли даже самые тактичные, но нового Кассиль приняли. Почти. За глаза дав прозвище «Аморфное Нечто».
Из очередного путешествия Элу и Морион вернулись… не рассорившись, но у Элу было стойкое ощущение, что для Мориона он лишь приятель-проводник и не более. А Морион для него – не более, чем… чем возможность прожить еще несколько лет. Несколько последних оставшихся лет. Сообщение Ниорэ о новом Кассиль и о его надеждах Элу выслушал без малейшего энтузиазма, рассказы клановых и сомнительное прозвище интереса не прибавили.
Морион выказал еще меньше эмоций, но поговорил с Рё и объявил того своим племянником. Элу потом проверил: если Рё и был родичем Мориону, то гораздо более далёким. Аморфное Нечто приклеилось к Мориону, вызвав раздражение у всех. Морион, как истинный Лиар, своих эмоций по этому вопросу не показывал, а может, и не имел вовсе.
Пару лун спустя с Мориона осыпалась лиарская отстранённость, в Аморфном начал угадываться юноша, заурядный, но живой. Элу, заметив перемены, напрягся, испытывая почти отвращение к обоим… и вздохнул с облегчением, а заодно и сообразил: Ниорэ приняла Рё в клан не зачем, а почему. Сверхспособность Рё – вызывать родительские чувства. Аморфное Нечто – на самом деле своевременный подарок от Мироздания.
В следующее путешествие они отправились уже вчетвером: Рё и Лиса увязались следом, причём Лиса – сразу по четырём причинам, из которых озвучила три: учиться всему, чем соизволит поделиться маг Лиар, учиться целительскому искусству людей в их среде обитания и из первых рук, приглядывать за Рё, ведь она вызвалась его опекать (и не важно, что Рё – её ровесник). Четвертую причину Лиса мудро не озвучила и даже пыталась скрывать, но опыта у неё не было никакого, видел даже ещё более неопытный Рё.
С появлением Мориона, особенно когда слетела «лиарская маска», Лиса перестала быть всеобщей проблемой, став проблемой персональной. Персональной проблемой Мориона. Впрочем, Морион избрал тактику тотального игнорирования влюбленных взглядов обоих Кассилей, и пока что успешно ее придерживался.
Элу на своём опыте знал, долго эта тактика работать не сможет: Кассили, и Элу, и уж тем более Лиса, не из тех, кто пасует перед запертыми дверьми. Еще Элу догадывался, что шансов у него исчезающе мало, а у Лисы нет вообще. Морион и в юности был той ещё макадамией, а сейчас…
На глаза опять попался Рё. Он сидел, обхватив голову руками. Только что самый-самый (бесконечный перечень достоинств) тайне занимался женским делом, готовкой еды, а потом и вовсе тем, что поручают низшим в иерархии, детям и подросткам, в основном наказанным за проступки. Морион давно вернулся к заумному ролику, Элу и Лиса заболтались, и вот теперь наблюдали, как дюны тотального непонимания засыпают очередную пирамиду «должного и правильного».
Лиса поймала взгляд Элу, жестами сказала, что не против добить Рё чем-нибудь ещё. Элу шутливо ей пригрозил. В их компании Рё и так обречен.
***
— С каким сочным звуком мой мачете раскроил череп врага! — прошипела Лиса, размахиваясь для следующего удара, — Хрясь – пополам! Обожаю!
Рё тоскливо смотрел на брызги и ошмётки на стенах. Лиса увлеклась. Как всегда. Проходивший мимо Элу сначала действительно прошел мимо, тут же вернулся, поинтересовался, что Лиса творит.
— Кровавую бойню, жестокую и беспощадную! — прошипела Лиса, пытаясь разрубить на лету кусок непонятно чего, уже утративший первоначальный вид.
Элу перебрал ножи, попавшиеся ему на глаза, выбрал один, повертел в руке, проверил на одном из кусков оранжевого нечто, подкинул, попытавшись перерубить. Рё понял, наконец, что означает выражение «испанский стыд».
В кухню заглянул Морион. Рё понял: если Морион опять возьмётся за готовку и уборку, потому что больше некому, он, Рё, сгорит со стыда не только испанского, но и собственного. А гореть придётся, готовить Рё не умел.
***
Рё поругался с Лисой, вернулся домой, не стал, как Лиса, с порога орать о возвращении, тихонько скользнул к себе.
Рё собрал всю решительность. С тех пор, как он, поддавшись отчаянию, прилетел в Кассиль, его жизнь стала одновременно удивительно чудесной и ещё более кошмарной. Кассили полностью перевернули его представления о мире. Сначала духом безумия, ребячеством, постоянной секретностью во всём. Потом еще большим безумием, ребячеством и секретностью во всём, что касалось их бывшего главы.
И секретностью, которая окружала тайне в простых одеждах. Одежда говорила о крайне низком положении в клановой иерархии. Одежда говорила о крайне низком положении в иерархии вообще. Ни белого, ни клановых полос. Всегда, в любых ситуациях. Их носитель вёл себя скромно и замкнуто, Рё поначалу даже заподозрил в нём изгоя, которого Кассили подобрали точно так же как и Рё, из жалости. И точно так же, как и Рё, почти игнорировали. Пока не увидел, с каким почтением к нему обращается Ниорэ. И старейшины. И… Загадочного мужчину не игнорировали, а старались как можно меньше беспокоить и немного опасались. Рё не мог понять, почему: более деликатного тайне он не встречал. Рё сам не заметил, как начал искать его расположения, как обрадовался, когда Морион назвал его своим племянником.
Рё так долго собирал свою решительность, что позабыл постучать, прежде чем войти. И чуть не провалился к корням, которых не было в странном жилье людей. Морион был не один. Он сидел на кровати, на которой лежал Элу. Обычное дело, целитель и его пациент, но интимность при этом была такая, что Рё отстранённо подумал: магия у него наконец-то проявилась, и это она сейчас сжигает пламенем если не сверхновой, то уж пламенем кухонной плиты точно. Потому что… интимность была даже большей, чем если бы…
— Рё, что-то случилось? — с обычной своей спокойной доброжелательностью спросил Морион. Как будто на его коленях не лежала голова бывшего главы Кассиль. Как будто он не обнимал бывшего главу за плечи, не держал его за руку.
— А… не… ничего срочного, — заикаясь, пробормотал Рё, и сбежал. Чтобы сразу же наткнуться на Лису.
— Выглядишь так, будто застал старших за сексом, — с обычной своей радостной насмешкой сообщила Лиса. — Что-то случилось?
— Н-ничего, — запнувшись, пробормотал Рё, скрываясь, наконец, в своей комнате. Сказанное Лисой дошло не сразу, а когда дошло… И такое могло быть?!
Ре тупо пялился в стену. Замечание Лисы отвратительно! И сама Лиса тоже отвратительна. И он сам, если продолжит думать в сторону, озвученную Лисой.
— Эй, трепетный невинный цветочек из не-магического клана! — крикнула Лиса за дверью. — Пойдем в парк! Честное слово, я постараюсь, очень постараюсь не покушаться на твою невинность, только прогулка в людном месте!
— Иди сама! — огрызнулся он.
Лиса не смутилась, и позвала старших, впрочем, куда более уважительно.
— Лиса, — услышал он голос Мориона. — Если тебе обязательно надо оттачивать красноречие, делай это на мне или на Элу. Избиение заведомо более слабого противника не принесёт тебе ни опыта, ни чести.
— Вы бы ещё предложили схлестнуться с облаками.
— Отличная идея! Начинай прямо сейчас, — одобрил Морион. — Можешь под присмотром наставника. Элу?
— Может, её сразу утопить? В океане? — предложил Элу. — Лиса, пойдешь топиться?
— Ура, ура! Мы идём купаться! Три мгновения, я купальник возьму! Тот, благородно-фиолетовый, он прекрасно оттеняет мои медно-золотистые локоны, я просто обязана быть самой красивой в местном морге!
— Возьми пестрый с блёстками, а то пока твой труп обнаружат, от красоты останутся лишь воспоминания безутешно-радостных родичей.
Купаться Рё и сам хотел, но без Лисы, а до пляжа добираться далеко и слишком сложно, местная замена крысок не укладывалась в здравый смысл.
Лиса с воплями и грохотом побегала по дому, наконец всё стихло. Наверное, надо было идти со всеми, а не оставаться наедине с безрадостными мыслями. Трудно быть абсолютной бездарностью в не-магическом клане, ещё труднее в мире людей, но с высшими магами – просто невозможно!