Измерение Сарка после потери Крим в принципе никак не изменилось, наоборот, хватка ежа на горле своих подчиненных лишь сжалась настолько, что никто и не смел больше вспоминать крольчиху ни в каком виде: ни в отрицательном, ни в положительном ключе.

И сам еж за все эти месяцы, конечно, не горевал из-за такой потери. Ему, как все думали, все равно, ведь это просто обычная крольчиха, оказавшаяся бесполезной в самом главном деле: служении Сарку без каких-либо «но» и «если» и без того, чтобы хоть как-то опозорить его в глазах остальных архидемонов и демонов.

И сейчас возле острийца была лишь одна преданная слуга, которая никогда не предавала его доверия, никогда не делала того, чтобы его разочаровать, всегда исправно выполняла все приказы, все просьбы, которые когда-либо сходили с его уст. И сегодня это повторилось.

Акорн была идеальна в одном из самых важных элементов: слежка за всем происходящим. А когда говорится о слежке, значит, это распространялось не только на измерение Сарка, но и на измерение Экзектора. Именно принцесса была в курсе всех последних событий.

Она была тем самым тузом, который вытаскивается в самые неожиданные моменты, когда уже невозможно ничего исправить, но она своим мозгом, своими силами с легкостью находила решение. Она была той, из-за которой, в общем-то, и происходили некоторые особые события.

Если сравнивать со всем, то именно из-за нее сначала были выявлены подпольные игры мужского населения против Сарка, из-за нее начались чистки и среди девушек, которые почему-то подумали, что они имеют на что-то право голоса или вообще хоть каке-то права.

Из-за нее и Крим пришлось несладко, да и той самой Рози, над которой издевались, ведь именно Салли тянула за все рычаги, которые только были в ее руках. Она хоть и была без глаз, но могла «видеть» всё, что происходит вокруг, находя несостыковки и срывая все выступления против своего хозяина.

Реальность была такова, что Салли — вторая после Сарка. Акорн — та, кто имеет силу не в прямом смысле этого слова, ее сила — это влияние, это интриги, это зачистка всех, кто вдруг подумает, что у них есть шансы угнаться за Сарком, получить его внимание не на уровне инстинктов, а…

А нечто большее. Что же. Они исчезали без следа или же выставлялись в таком свете, будто затевают предательство, которое невозможно смыть ничем, кроме как кровью. И это всегда сходило с рук. Всегда Сарк доверял именно ей во всех своих делах без лишних разговоров.

И только она видела, как трудно далось то решение, которое сделал Сарк. Первые дни он просто рвал и метал, не зная, что вообще сотворить с крольчихой за то, что произошло тогда возле портала. Сначала были мысли просто забить на это, будто ничего не произошло.

Но его гордость не позволяла так сделать. Нет. Нужно было наказание для Крим, но какое? Сначала он просто отчитывал ее, но нет, из-за слухов пришлось действовать иначе. И он сделал это. Сделал то, что никогда бы не позволил себе в прошлом, ведь не хотел потерять столь ценный инструмент.

Он… отпустил ее. Просто отпустил. Да. Своеобразно. Да. Так, как не поступил бы никто другой. Да. Это было то, что не складывалось никогда в его характере, но, к сожалению, он давно себя не понимал и тем более свои чувства, свои эмоции, бурлящие внутри лишь изредка.

Вырванный подарок из глаза крольчихи был тем самым напоминанием, что он провалился как хозяин. Горькое напоминание, сжимающее сердце еще больше, чем обычно. Это его вина, но вместе с этим… Он сделал что-то, что сбросило тот огромный груз с мертвой души.

И по информации, которую предоставляла Акорн, у Крим всё лучше, чем обычно. Лучше, чем когда-либо у него было, даже в самые спокойные его моменты жизни. Лучше. Чувствовал он злость? Злость, которая заставляла его вновь ощущать себя живым?

Нет. Она не бурлила в ней больше. Он не чувствовал гнева по отношению к тому, что отпустил, тем самым спасая от самого себя. Он чувствовал скрытую, почти незаметную радость, что сделал что-то, что хотя бы на секунду заставило его сердце биться вновь.

Он точно не герой, он даже не злодей в привычном понимании слова. Он — остриец, прошедший ад и варящийся в этом аду уже много веков. Злость — часть, что держала его в живых, заставляла продолжать идти дальше, а сейчас, впервые за столь многое время, он ощутил…

Нечто другое. Что-то неизвестное, но столь волнующее, интригующее. Он способен на, как это обычно все представляют, добро? Это бред. Он не объяснял сам себе свой же поступок. Он лишь знал, что «так нужно, чтобы она выжила». И он сделал это, закрывая на всё глаза.

«Но почему так… хуево на душе?» — подумал про себя Сарк.

Легче было бы оставить Крим при себе, лишая всех привилегий, но точно не закрывая на нее глаза. Но нет. Он поступил так, как поступил, отправляя ее в свободное плаванье. Впервые он дал кому-то выбор, который решал дальнейшую судьбу.

Если бы она вернулась к нему, даже через те трения, которые были устроены для нее, если бы она вновь заявилась к нему, даже тогда, когда он сдерживался и не появлялся рядом с ней, он, конечно же, принял с распростертыми объятиями, даже вернул бы в глаз свой подарок, но…

Но она не вернулась, а он больше не пытался ничего сделать. Ее выбор — это ее выбор. Ее действия — это ее действия. И впервые он понял, что это верное решение. Да. На душе творилось нечто большее, чем просто грусть от потери оружия, но вместе с этим какое-то облегчение…

«Ладно, хуй с ней, — вздохнул Сарк. — Хоть кто-то должен жить лучше, чем я…»

Он сидел на своей кровати, смотря вниз. Кажется, что время должно лечить все раны, но есть те, от которых становится только хуже. Его прошлое, сжирающее изнутри, тому пример, но вместе с этим его поступок будто бы разорвал несколько терзаний одновременно.

И из-за этого стало не по себе, из-за этого стало так странно, что невозможно подобрать нужных слов. Внутри будто бы сгорела та боль, которая мучила всё это время. Сгорела так, что осталась лишь ее малая часть, но осталась, из-за чего злость всё еще преобладала в душе, как защитный механизм.

И механизм рабочий, хоть теперь, похоже, слегка барахлил из-за того, что боль внутри уменьшилась, оставляя за собой лишь прошлое, которое мелькает во снах и пытается вновь напомнить, навредить. Но после ухода Крим это прошлое будто стерлось на секунду.

«А это… приятно осознавать, что… — Сарк даже подумал. — Что я кому-то помог?.. В каком-то смысле… Я не потерян?» — тут же он в голос засмеялся. — Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха… Забавно получается… Иронично даже.

Он вздохнул, пытаясь не заржать еще сильнее, чем сейчас. Ощущать новые эмоции, ощущать что-то помимо злости, агонии, боли — это настолько ломало его мир, что он даже не знал, как реагировать. Он попытался себе это объяснить, но остриец не мог этого сделать.

— Вы о чем-то задумались, хозяин? — прошептала ему на ухо Акорн.

Сарк ощутил ее руки на своих плечах. Салли находилась рядом с ним даже сейчас, даже когда вновь его эмоции предавали Сарка. Эта картина, это состояние — никто из его рабынь и близко не знал, что творится на душе, но вот Салли. Она всё знала. Она всё понимала.

Ее хватка успокаивала, ее дурманящий голос, словно лекарство для его сердца. Он ощутил ее тепло, прижимающую грудь к своей спине. И все переживания будто ветром сдуло, все его мысли по поводу случившегося испарились, будто никогда не существовали на самом деле.

— Да вот подумал, что, может, податься в борцы за справедливость? — иронически заявил Сарк.

— Да, из вас бы получился идеальный главный герой, — улыбнулась Салли, блуждая своими пальцами по его груди. — Появилась когда-нибудь угроза, а вы сразу с ней разобрались без лишних разговоров.

— Ха-ха-ха-ха-ха, — Сарк не сдержал вновь смех. — А если угроза достаточно красива, то сначала насадил, а затем уничтожил.

— Это в вашем репертуаре, — произнесла Акорн. — Но мне, кажется, что геройствовать вам не к лицу… герои слабые, никчемные и со своими «правилами» впадают в какой-то маразм.

— Ох, мне бы подошла роль злодея, не так ли? — он сжал свою хватка на ее руках. — Всегда знаю, что хочу, всегда знаю, что мне нужно в данный момент… А герои? Что же. Был один, только он сдох быстро.

— А на сколько быстро он умер?.. — сглотнула Акорн.

— Достаточно быстро… Я даже не смог насладиться его страданиями в полной мере, — Сарк с улыбкой заявил. — Бедный, бедный слабенький ежик. Сначала испугался, что избил Эггмана, а затем не смог хоть что-то сделать, когда уже все сдохли.

Он услышал затишье со стороны Акорн. Кажется, воспоминания не только его порой гложат, а слышать, как ее бывший парень отдал коньки в сознании, наверное, не очень-то и приятно, но такова жизнь. Сарк увидел эту слабость, это раздумье и ощутил прилив адреналина.

— Хм-м-м, — игриво сошло с уст Сарка. — Кажется, мы стали вспоминать прошлое…

— Нет, конечно, нет, — Салли заявила. — Соник был бесхребетным ежом, который даже не мог победить Эггмана, чтобы закончить войну.

— А я смог быстро все закончить, не так ли? — Сарк стал медленно поворачиваться к Акорн. — Быстро, ясно и без каких-либо «Я не люблю жесткость».

— А как весело было наблюдать за его повторным падением, он, действительно, надеялся, что сможет победить вас своими слабыми роботами, — Салли сочилась издевательским тоном. — А как он умолял нас его не раздавливать, хе-хе-хе…

— Это ж ты и обнаружила его секретные планы, — его рука коснулась ее щеки. — Он даже не понял, что все кончено с того самого момента, когда подумал о предательстве…

— М-м-м-м-м-м… — Салли чуть ли не промурлыкала. — Все ваши противники ничтожества: Соник, который не мог ничего сделать жирному уебку всё это время, Эггман, который вел себя, будто контролирует ситуацию, но в итоге при первой возможности сбегал… Кто там еще? А остальные не заслуживают упоминания… Все они пали… И это всё благодаря вам… Вы наше всё… Вы наш спаситель, наш хозяин… И мы сделаем всё ради вас…

— А ты сделаешь все и даже больше, — зарычал Сарк.

— Да, хозяин, я сделаю все, что вы пожелаете… Все… — Салли инстинктивно уже подняла голову, из-за чего изгибы ее шеи были видны глазам Сарка. — И только я могу удовлетворить вас так, как никто другой… Позвольте…

— А мне нравится твой настрой, — Сарк подполз еще ближе, Салли ощущала его дыхание рядом со своей шеей. — Ты всегда знаешь, что мне нужно и как успокоить… — его язык прошелся по ее шее, из-за чего ее тело дрогнуло. — Но сегодня я хочу нечто большее, чем просто расслабление…

— Все, что угодно… — проскулила Акорн. — Чего вы желаете?..

У Сарка давно была эта идея, но сегодня он не чувствовал больше сомнений, никаких, просто-напросто то, чего желал уже слишком уж давно. Она его во всех смыслах, во всех, даже в тех, которые никогда не существовали в привычном понимании этого слова.

Не теряя ни секунды, еж толкнул Салли, из-за чего она расположилась на простыне, сразу же не сопротивляясь ничему, что он бы приготовил для нее. Он смотрел только на ее тело, и это вызывало то самое удовольствие в душе Акорн, что она не могла и думать о другом счастье.

— Сегодня нечто особенное… — Сарк зарычал. — Ты уже принимала таблетки от Первижона?

— Н-нет… — сглотнула Акорн. — Мне принять?

Сарк улыбнулся. Конечно, на всякий случай нужно, чтобы не было никаких последствий, но… Сарк желал последствий от своих действий именно с ней, поэтому лишь навис над ней, схватив за подбородок и сжав его настолько, что ее губы сами открылись.

— Ни в коем случае, — заявил Сарк с блаженной улыбкой на лице. — Сегодня все по-настоящему.

— О-Ох!.. Хозяин… — Салли удивилась этому. — Я… Я… Это… Ч-честь, это… Я… Я не з-знаю… ч-что сказать…

— А ничего говорить и не надо, — губы Сарка почти сомкнулись с ее устами. — Возможно, тебе это понравится больше, чем вырывания глаз.

— Д-да!.. Мне это… Еще больше понравится!.. — на ее губам появилась кривая улыбка. — Я так… Я так рада, что мой хозяин хочет не только провести со мной время, но и зачать ребенка…

— Хе-хе-хе, лучшего подарка и не придумаешь… — заявил Сарк. — Хотя… Если ты будешь хорошей девочкой, то я, возможно, верну тебе глаз или сразу глаза… а может и…

— Я буду ЛУЧШЕЙ девочкой, хозяин! — в ее словах только искра надежды.

Мгновение, как губы сомкнулись. Поцелуй быстрый, мгновенный, воспаленный жаром из самых глубин сердец. Но здесь и было нечто большее, чем просто зов, который можно отмечать в каждом его действии, в каждом его возлежании с другими рабынями.

И здесь всё начиналось. Салли прижалась к Сарку, руки обвились вокруг шеи хозяина, а ноги обвились вокруг его талии, будто бы сжимая в своей хватке. Она была готова ко всему, что с ней только сделает в порывах страсти, в порыве этого голода ее господин.

— И мы знаем, что нам понравится, — сквозь поцелуй донося голос Сарка. — Нет нужды сдерживаться…

Мгновение, как кровь закапала с губ Салли, а от этого ее тело лишь дрогнуло. Нет. Не от боли, а от извращенного наслаждения, когда еж сжал свою пасть на ее вытянутом языке до крови, чуть ли не откусив с концами. Это не впервые, это реальность, это то, что им нравилось.

Было много такой практики. Кровь капала на подбородок Акорн, но это не впервой. Это наслаждение грубое, почти доходящее до боли, до агонии, но не для нее. Сарк любил это. Наслаждался болью не только в бою, в уничтожении, но и в столь ярких вожделениях.

Челюсть Сарка расслабилась, на языке Салли оставались следы, которые медленно, очень медленно регенерировались, чтобы вновь восстановить все. Благодаря тому, что все восстанавливалось еж и мог делать с ее телом все, что угодно. Все же демонизация это лучшая вещь, которая когда-либо существовала.

Его язык прикоснулся к ее языку, кровь оставалась на его зубах и теперь и на кончике, вновь поцелуй, который невозможно остановить, а из их ртов капала именно ее кровь. Салли сжала свои когти на спине ежа, и тот зарычал от удовольствия, ощущая, как она проникала хваткой под его кожу.

Это возбуждало обоих. Это невозможно было остановить, как всё внутри переворачивалось, как единственное, что они хотели, так это слиться в этом болезненном удовольствии. Секунда, как Сарк сжал её бока, слегка отстранился от губ, а затем…

— Ты только моя сучка, — Сарк рычал. — И ничье больше… Только для моего использования, для моей власти, для моей ярости и… боли!!!

— Д-да!.. — больно говорить, больно глотать, но от этого еще слаще блаженство. — Только ваша, господин! Пожалуйста, используйте меня, как только захотите! Мое тело полностью в вашем распоряжении…

Салли не смогла сдержать стон удовольствия, смешанного с болью, когда Сарк полностью вошёл в её тело. Его хватка на ее бедрах стала сильнее, а затем он сжал их с такой силой, что кровь выступила наружу, капнув на чистую простыню. Увидев это, Сарк улыбнулся.

Ее руки еще сильнее сжались на его спине, из-за чего ее ноготки смогли проколоть мясо, чуть ли не касаясь позвоночника. Сарк стиснул зубы от наслаждения, а затем начал двигаться своей плотью внутри нее. Не было ни замедлений, ни каких-либо поблажек…

Жар пылал еще сильнее в сердцах, подпитываемых только болью и удовольствием. Сарк вжался в нее так, что это блаженство, двигающееся внутри, что ли, не до конца достигало ее плоти. Салли высунула свой язык, чуть ли не задыхаясь от столь яростных движений.

Руки Сарка медленно переместились к её животу, а затем… Он наслаждался этим моментом, как и всеми предыдущими, когда вновь и вновь сливался с Акорн. Сжимая её живот пальцами, он не просто желал оставить на нём кровавый след блаженства — нет, на этот раз он собирался сделать то, что всегда вызывало у него восторг.

Мгновение, и он резко двинул руки в сторону. В любом другом случае это вызвало бы адскую боль, которую невозможно было бы остановить, но не у Акорн. Она только еще громче простонала, когда Сарк располовинил ее брюхо, открывая вид кишечнику вместе с остальными органами.

Это возбуждало еще сильнее, так сильно, что Салли даже не успела вздохнуть, как он сжал свои руки на ее кишке, посылая волны удовольствия по каждой ее частичке. Боль, наслаждение — все смешивалось в ее сознании, из-за чего она терялась в удовольствии.

А Сарк продолжал с новыми силами. Их тела горели от наслаждения, их тела идеально подходили друг другу, даже сквозь эту пелену извращенных мыслей. Он взял поднес ее кишку к себе, а затем сжал свои зубы на ней. Секунда, как он прокусил ее, заметив, как ее тело вновь дрогнуло.

Наслаждение почти достигло предела. Салли даже раздвинула свои руки на его спине, из-за чего раскрыла оболочку, кровь сразу же хлынула вместе с несколькими кусочками мяса, а Сарк только с наслаждением простонал. На простыню еще больше стекала кровь.

Мгновение, как Сарк разодрал её кишку своими зубами на две ровные части, а затем в эту секунду прислонился губами к её губам. Боль вперемешку с тем самым блаженством затмило разум настолько, что больше невозможно было сдержаться обоим, невозможно больше продолжать.

Раздалось рычание Сарка, когда его плоть полностью вошла в её, и они слились в страстном поцелуе. Поцелуй, агония и переплетение тел — всё это создавало ощущение дикого, почти неконтролируемого удовольствия, которое захлестнуло их, когда тела содрогнулись от мощного оргазма.

Благо, ничего не повреждено у Салли важного, только кишечник, а значит, всё ещё были последствия, которых так желал Сарк. Акорн задышала ещё быстрее сквозь поцелуй, сквозь эту пучину, из которой не хотела никогда выходить, не хотела, чтобы оно вовсе заканчивалось. Извращённое блаженство главенствовало в сознании.

И вместо того, чтобы остановиться, господин вновь начал двигаться внутри своей преданной рабыни.