Выходной выпал на жаркий ясный день, оттого Айно и объявила его разгрузочным. Как сожитель, а следовательно, слушатель, Джимми узнал об изменениях первым. Сегодня она прибегла к привычным трюкам по минимуму: макияж максимально естественный, губы розовеют от тинта, серые с примесью глаза зеленятся по-летнему, и в них вроде не видно линз. Струящееся платье из шифона даст телу подышать, ведь снаружи жара обжигающая, но недостаточно убийственная, чтобы отсидеться дома.
План кампании тоже она придумывает: это необязывающий променад до кафе и обратно. А Джимми, как водится, её сопроводит. Слегка небритый и обросший, но эта небрежность выдаётся за намеренную. Одет незатейливо, рубашка с закатанными рукавами да шорты. Которые подобрала тоже Айно, ведь в прошлом она была востребованной стилисткой. Сейчас — вернее, последний год — она его начальница: управляющая смены в том же баре, куда он подался по ту сторону стойки. Иначе вряд ли бы пересеклись.
Они остаются на летней террасе, заказывают напитки. В тени широкого зонта солнце печёт не так сильно, а лёгкий ветерок избавляет от духоты. Айно улыбается, что опять же редкость, если не брать в расчёт натянутую официозность. Болтает обо всём, что попадает в поле зрения, не задевая серьёзные темы, отчего в Джимми растёт напряжение: она тянет смол-ток, как резину. Ему тоже есть что сказать.
— ...хочешь уволиться, значит? — спустя две секунды раздаётся вопрос. По подвижным бровям читаются все эмоции: раз поднялись и замерли, значит, Айно удивлена.
— Ага, — откинувшись на спинке стула, отвечает ей Джимми. — Старый друг предложил работёнку получше. Я ж рассказывал тебе, что он в капитаны выбился?
— Кёрли-то? Ну да, — её губы вновь касаются трубочки, торчащей из стакана. — Но ты ещё говорил, что он работает на шаражкину контору.
Джимми лишь цокает. Как он и думал, начальница будет подлавливать его на каждом слове. Единственно верной тактикой ему кажется игнорировать неудобные замечания.
— Кёрли говорит, у них нехватка пилотов. А я как раз пилот. Деньги обещают гигантские, гораздо больше, чем я могу заработать у тебя.
Айно супится. Опускает взгляд на стакан с недопитым мохито, постукивает по нему глянцевым ноготком.
— Но ты давно ушёл из авиации, Джим. Неужели тебе не нужно... м-м, квалификацию подтвердить?
— А? Нет, вообще не парься. Опыт не пропьёшь, отлетал я достаточно в своё время.
Взгляд напротив становится слишком уж пытливым.
— А если захотят устроить экзамены, то Кёрли замолвит за меня словечко. Никакой отборочной мути.
— Так просто? — в голосе начальницы слышится нотка чего-то "недо": недовольства или недоумения — Джимми сложно определить. — Но ведь это космические перевозки. А космонавты проходят особую подготовку. Должны проходить. Всегда так было!
Айно очень хочет быть хорошей руководительницей, о чём неоднократно заявляла и в кабинете, и на кухне своего дома. Она смотрит сквозь пальцы, если Джимми филонит и подворовывает, максимум штрафуя на стоимость казённого, а тот отвечает ей на удивление большой выручкой. Симбиоз рабочий. Айно нужен мужчина, который бы смотрел на неё с обожанием, а Джимми не помнит, чтобы до этого у него складывалось с конвенционально красивыми женщинами. Симбиоз любовный.
Однако его подташнивает от нынешнего расклада. Скребущая боль от осознания собственной заменимости гонит прочь заранее. Если он перестанет потакать истероидным хотелкам начальницы, она быстро найдёт другого поклонника. Рабочие привилегии исчезнут моментально, как только выручка упадёт. До рокового увольнения "по собственному" Джимми был пилотом-придатком друга-капитана. После — он стал заменимым придатком во множестве мест. Теперь вот в баре, под каблуком управляющей.
— Вот именно, что было! Гравитацию на кораблях уже лет десять поддерживают, — Джимми подаётся вперёд медленно, но играющие желваки его выдают. Он заводится с пол-оборота.
— Не только в ней дело, — Айно поджимает блестящие губки. Она хочет сделать паузу, чтобы обдумать доводы, но Джимми ждать не намерен.
— Ну в чём ещё-то? На корабле есть техник, а то и два.
— Ты пилотировал самолёты, а они не выходят в космос, Джим.
— Ой ты... я пройду ускоренные курсы от самой компании.
— Ускоренные?! — голос Айно резко повышается. — Этому учатся ГОДАМИ!
Она встаёт из-за стола, слегка подрагивая. Опирается руками на стол.
— Почему ты считаешь, что курсов достаточно? Почему...
— Потому что я спец, дура! — с грохотом задев стол рукой, выплюнул Джимми. —Времена другие, представь себе! Мы не в шестидесятых, блядь!
Гримаса возмущения искажает женские черты.
— Я пилот, а не ты! Ты модель в завязке, манагер, и всё! Всё! Не лезь, куда не просят!
Джимми скалится. Отросшие тёмные волосы падают на лоб, а неморгающие глаза краснеют ещё больше от ярости.
— Если меня пригласит шаражка, то я пойду пахать на шаражку! Потому что я хочу вернуться в сраное небо! Не тебе решать, что мне делать, поняла?!
Кулаки Айно разжимаются, будто немеют. На её лице зыбучая обида.
— Завтра жду заявление, пилот.
Она выходит из-за стола, негнущимися пальцами достаёт карту для оплаты. Джимми провожает её взглядом, но пульсация крови в ушах заглушает голос разума.
Находится Айно в аллее неподалёку от дома. Ссутулившись на скамейке, она держит руки на коленях и уставляется вдаль. Сумочка стоит рядом, но без всякого присмотра.
— А если своруют? Это твоя любимая, не?
— Оставь меня в покое. Мне надо проветрить голову.
— А всё, поздно, — Джимми демонстративным рывком поднимает сумку и трясёт ею перед Айно. — Звони в банк, а то я куплю драконий хер с твоей кредитки!
— Как ты меня...
Она всё же поддаётся и встаёт. Мигом потеряв интерес к сумочке, Джимми бросает её в сторону скамьи и тянет руки к начальнице.
Он крепко хватает Айно за талию и поднимает над землёй. У неё спирает дыхание, и веки распахиваются от неожиданности. Уложенные в прямое каре волосы рассыпаются по ветру, на солнце мерцая платиной. Воланы платья вздымаются от закрутившегося вихря, и под шифоном просвечивает тонкий силуэт. Джимми кружится с ней, такой воздушной и стройной, как кружил бы самолёт из фанеры лет в десять. Он обожал те мимолётные моменты, когда она, замолкнув, обнажала истинную хрупкость.
Но вот Айно цепляется за его предплечья, её колени сгибаются, и это спускает с небес. Посадка намеренно мягкая, на ту же скамейку, но начальница прижимает руки к щекам, будто сейчас потеряет равновесие. Манёвр Джимми осознаётся, отчего она краснеет.
— Лучше?
— Ещё меня в космос отправь... Совсем, что ли?
Джимми выжидающе смотрит на то, как осторожно она ступает, словно ощущение твёрдой земли под ногами ей в новинку. От чужой растерянности ему становится спокойнее: «Значит, я всё сделал правильно». Айно почти тридцать, а к такому возрасту представления о романтике заземляются, уж ему ли не знать.