— Если Бог существует, то пусть даст мне сил закончить с этим. — тянет Йошико, качая головой и поднимая голову. На столе были стопки бумаг, и девушке казалось, будто они никогда не закончатся. 

Рядом стоял Курапика, сортировавший бумаги, которые подписывала Йошико и отдавала ему. В кабинете было тихо. 

Даже слишком. 

Телохранитель смотрел на неё, в ожидании новой бумаги, чтобы поставить печать и отсортировать 

Тишина ощущалась так, будто её вели на эшафот, а публика с замиранием сердца ждала кровавого зрелища. Она чувствовала, что вне зависимости от того, что он скажет, это будет ощущаться как удар лезвием гильотины по шее. 

— Что-то случилось? Может, вам пройтись по особняку? — спрашивает Курапика, замечая поджатые губы Йошико и как она настороженно смотрела в его сторону. Все-таки, голову не отрубили. 

Йошико до ужаса ненавидела лето. Особенно жаркий промежуток с конца июня до начала августа. Только сильные ливни и грозы могли поднять ей настроение. 

Она обожала гулять под дождём. Будто в руках была её собственная жизнь. Никто не контролировал, ну, кроме Акико. Хотя она всегда тяжело вздыхала, скрестив руки на груди, и смотрела, как она и Кеничи бегают по территории сада. Но никогда не прерывала. Понимала, что и Йошико, и Кеничи нужно дать представление о свободе. 

Маленькое, совсем крошечное. Но такое важное. 

И представление о том, что может ждать Йошико после того, как она уйдёт из клана вселяло надежду. Как она будет ходить по улице: в чем хочет, как хочет, когда хочет. 

И ради этого она была готова остаться без отца. Без чести. 

— Изоляция убивает. Я ведь даже не могу поесть какой-нибудь уличной еды. — тяжело вздыхает Йошико, возвращая взор на Курапику. Тот лишь кивнул, опуская взгляд, явно над чем-то задумавшись. 

Йошико покачала головой, возвращаясь к документам. Всю бумажную волокиту отец сбагрил на неё. Интересно, чем Акико и Кеничи занимаются? 

Наверное, если бы она работала на официальной работе, то ненавидела бы своего начальника. Да и сейчас она его не переносит на дух. 

— Принести... — слабый голос Курапики доносится до Йошико. Та поднимает взгляд и поправляет очки. Она нахмурилась, немного качая головой. Сон одолевал ее, и стоило бы пройтись по территории особняка. 

— Повтори, пожалуйста. Я не услышала. — говорит девушка, поднимаясь с места и зашторивая окна. Наконец-то! Столь ненавистное солнце перестанет светить ей в спину. 

— Вы можете ухудшить своё зрение, если будете писать в темноте. — говорит Курапика, немного нахмурив брови. Недовольство читалось на его лице, как бы он ни пытался скрыть это безразличием. Йошико лишь усмехнулась. 

Какой заботливый. 

— Ты не это говорил. — отвечает девушка, всё же немного прислушиваясь к замечанию парня и немного приоткрывая шторы. Малая часть лучей проникала в комнату, как раз в ту часть кабинета, где стоял Курапика. Он немного отошёл, чтобы солнце не попадало на него. 

— Я могу принести вам что-нибудь из уличной кухни, — говорит он, отводя взгляд. Уши немного покраснели, что прекрасно подчёркивали красные серьги Курапики. 

— Не нужно. — мягко, с улыбкой на устах отвечает Йошико. 

Ей была приятна такая забота. Уже неделю Курапика был рядом, постоянно ходя по пятам за Йошико. Как мама-утка со своим утенком. 

Благодаря ему девушка не пропускала приёмы пищи, иногда могла выйти прогуляться и пыталась лечь спать вовремя. Такие маленькие знаки внимания согревали сердце девушки, которое было оторвано от двух самых близких ей людей. 

— Уверены? — переспрашивает. Но на этот раз он смотрит на неё. В глаза. Йошико тоже устремляет на него взор. Их карие глаза встречаются. 

— Да. — отвечает она с той же улыбкой и возвращаясь на место. Она зевает, прикрыв ладонью рот и потирает веки. После их переглядок, глаза Йошико неприятно заболели. Будто кто-то провёл по ним ножом. 

Курапика кивает, а девушка возвращается к документам. 

***

Девушка ковыряла еду вилкой. Есть не хотелось от слова совсем. Только пить.

— Госпожа Йошико... — начинает Курапика, но слышит недовольный вздох. Это заставило его замолчать. 

— Я тебе говорила: не нужно начинать петь серенаду о том, что мне нужно есть. Я сама это знаю. — говорит Йошико, качая головой. — И не называй меня госпожой. Создаётся ощущение, что мы в ролевые игры играем. — задумчиво говорит Йошико, отпивая немного воды. 

Для девушки такие фразы были обыденностью. Но не для Курапики. Он немного покраснел, отведя взгляд, но кивнул. Такая простая фраза заставила его покрыться мурашками, сердце биться сильнее. 

— Тебе плохо? — спрашивает Йошико, наклонив голову, — А, ты же не привык. Извини. Если нужно, иди умойся. — извиняется девушка, продолжая запихивать в себя хотя бы лёгкий салат. 

Курапика это и сделал. Зайдя в ванную комнату он посмотрел в зеркало. Через карие линзы проглядывали красные радужки. Он нахмурился. 

Какие бы линзы он ни покупал, ни одни не могли полностью перекрыть натуральный цвет его глаз. Из-за ярких эмоций они меняют цвет. На случай таких ситуаций Курапика и носил линзы. 

Включив кран, он положил руки на раковину и немного потряс головой. Если он так буйно отреагировал на простые слова, то что может быть дальше? Ему нельзя раскрываться. 

Йошико точно не знала, что был за клан, в котором он родился. Но господин Ямамото, её отец, понимал и знал кто он такой. Но не предпринимал ничего. Курапике нельзя было расслабляться, потому что клан, на который он сейчас работает — очень опасен. Ему нужно быть аккуратным. 

Он не мог жаловаться. В его представлении Ямамото относился к детям пренебрежительно, раз расселил их всех и сам засел в своей яме. Но особняк, в котором жила Йошико, давал понять, что даже если господин Ямамото не любил их, то давал достаточно для их саморазвития. 

Но кто знает, что творилось в их семье? 

Курапика не спрашивал. Всё, что ему нужно было — добраться до главы клана Ямамото и лично с ним поговорить. Предложить сотрудничество. 

Но что он мог предложить? Только защиту его детей. 

Ополоснув лицо, Курапика вытер его полотенцем и поправил пиджак с рубашкой. Дождался, пока радужка станет менее заметной и вышел из ванной комнаты. 

Йошико беседовала с Кацу. Как только она увидела Курапику, помахала ему рукой. На её лице была улыбка. 

— Мы выбираемся из этого поместья!

***

Гул стоял в ушах. Сердце билось в неистовом темпе, а взгляд метался то в одну сторону, то в другую. Йошико сжимала руки в кулаки, опираясь на стену. 

Рядом были слышны крики ужаса, люди носились по всему залу, желая избежать своей незавидной участи. 

Чёрт, она ведь только отошла от Курапики, буквально на секунду, чтобы принести им сок. И где он сейчас? Из-за толпы даже макушки его не было видно. 

Но даже это не самое главное. В зале был Кеничи. Ей нужно было найти его. 

Девушка аккуратно наклонилась, чтобы залезть под стол. Она пробирается всё дальше и дальше. Иногда падает, от страха трясется всё тело. Звук биения сердца буквально ударяет её тяжёлой кувалдой по голове.

Резко стол толкают, и Йошико вскрикивает. Она падает на бок, ударяясь головой. Со стола падает всё: напитки, еда, свечи, украшения. Посуда с громким грохотом разбивается, слышатся ещё большие крики.

Йошико прижала руку к голове. Кровь. Обо что она ударилась? Обернувшись, девушка замерла. 

Её персиковое платье было порвано, испачкано. Но сейчас важным было не это. Рядом с ней лежал молодой парень и задыхался. Йошико поправила очки, её дыхание сбилось. 

Сколько раз она видела смерть людей? Десять? Пятнадцать? Она даже не помнит. Но каждый раз это страшно. Парень хрипел, пытаясь подняться. Он упал на разбитое стекло. Йошико видела, как постепенно, медленно его кровь покрывала пол рядом с ним.

Осколки впились в его тело, доставляя жгучую боль.

— Вставай! Йоши! — её трясут за плечо. Но она не может оторвать свой взгляд. — Черт возьми!

Перед ней оказывается Кеничи. Растрепанный, немного побитый. Он сидит на коленях.

— Он умирает... — говорит она, на что Кеничи кивает: не будет же он отрицать очевидное.

— Пошли. Нужно выбираться отсюда, пока и с нами этого не случилось. — слышится его отдалённый голос, и Кеничи берёт Йошико за локоть и поднимает. Повсюду хаос.

— Что вообще происходит? — спрашивает Йошико. Кеничи хмурится. Недовольно оглядывается и возвращает свой взгляд на сестру.

— Всех надурили и остальные сами всё себе надумали. Испугались и пошла цепная реакция. — говорит Кеничи, оглядывая весь тот ужас, который предстал перед их глазами.

— Какие же люди глупые. — говорит Йошико, беря Кеничи за плечи и отталкивая пробегающего мимо них очередного мужчину.

— Твой блондинчик жив, — говорит Кеничи, — он сказал найти тебя и спуститься вниз.

— Это радует, конечно, — отвечает Йошико, — Но куда спускаться? И откуда? Единственный путь вниз - только через чёрный вход. А я уверена, там уже завалялось несколько трупов, — тяжело вздохнула Йошико. 

— Он сказал, что тут есть другое место. Правда, я не понял конкретно где, — пожимает плечами Кеничи. — Знаю, что в западном крыле. Надо пробиться через толпу и хотя бы там быть. 

— Не думаешь, что там больше людей? — спрашивает она, наклоняя голову. Они сидели сзади стола, и оба опустились, чтобы их не было видно. 

— Думаю. Но твой телохранитель знает, что мы будем там. Значит и наши трупы будет легче найти. — говорит Кеничи, качая головой, — Не хотел я умирать в пятнадцать.

— Не начинай паниковать. 

— Эй! Мы тут на грани смерти, а ты говоришь чтобы я даже не начинал! 

— Это работа Акико, а не наша — шутит Йошико, — Перестань. Нужно как-то попасть в западное крыло. 

Кеничи дует губы и отворачивается в сторону зала. Крики стали тише, но только потому, что погибших людей становилось больше. Он сжал край стола посильнее.

— Не завидую я им. — Слышится голос Кеничи как гром среди ясного неба. Йошико кивает, тяжело вздыхая. 

— Видишь что-нибудь? — спрашивает она. 

— Да так себе, трупы и бошки мешают, знаешь, — отвечает с сарказмом младший, но продолжает осматривать зал. 

— Есть комната персонала. Может, там?

— Её не сломали? — спрашивает Йошико удивлённо, тоже приподнимаясь и устремляя взгляд на комнату. Но тут же она мрачнеет, вздыхая. Дверь была выбита, а на стене Йошико уже могла видеть кровь. 

— Может там есть какое-нибудь тайное место? Ну? — неуверенно спрашивает Кеничи.

— Выбора у нас все равно нет. — говорит Йошико, — Иди первым.

Кеничи кивает, аккуратно вставая и помогая подняться Йошико. Она аккуратно встает, чуть ли не падая. Каблук был сломан, из-за чего девушка не могла держать равновесие. Она оперлась о Кеничи, ломая каблук на второй туфельке. 

— Ну ты конечно умеешь решать проблемы, — усмехается Кеничи. 

— Заткнись, — фыркает она.

Аккуратно пробираясь через толпу, держась за руки, Кеничи шел впереди, ведя за собой сестру.

Заходя в комнату персонала, они замечают несколько трупов, но не обращают на это внимания. Или, по крайней мере, пытаются. Оглядев помещение, ни Йошико, ни Кеничи ничего примечательного и нужного не нашли.

— Нахер приперлись?…— тяжело вздыхает девушка.

Кеничи открывает шкафы, тумбочки, холодильники, желая найти хоть что-нибудь. Йошико выглядывает из комнаты, осматривая зал. Людей меньше, давка прекратилась и выглядит все не так плохо, как было до этого момента.

— Пошли. Людей стало меньше.

— Я не хочу спотыкаться о трупы.

— Хочешь, чтоб споткнулись о твой? Я вот — нет, — говорит Йошико, оборачиваясь и устремляя взгляд на Кеничи. Тот поджимает губы, но качает головой.

— То-то же. Пошли.