Горный лотос цветущий дважды | том 1

— Ну наконец-то… Я думала, это никогда не закончится… — молодая девушка не старше девятнадцати присела на лавочку, со вздохом полного наслаждения стаскивая узкие туфли.

Торжественная часть выпускного подошла к концу. Нарядные бывшие школьницы и школьники покидали здание один за другим, кто — в состоянии глубочайшей печали, осознавая, что беззаботное детство навсегда окончено, и с большей долей друзей уже едва ли удастся встретиться, а кто — сверкая пятками и приплясывая на ходу.

— Ну и зачем так напрягаться? — подавая рюкзак, юноша пожал плечами с дружелюбной улыбкой. — Все и так знают, что ты красавица, Минчжу.

Минчжу бросила на него неодобрительный взгляд, нырнула рукой за кедами:

— Такой ты простой, Цзинхуа… Это тебе повезло родиться симпатичным парнем, тебя хоть в мешок из-под риса засунь, и ты будешь выглядеть вполне презентабельно… А я — девушка! — добавила она многозначительно.

— Давай вместе поплачем, — Цзинхуа отпустил бархатный смешок, присаживаясь рядом. — И что, что девушка? Страдать теперь всю жизнь?

— Я хочу выглядеть эффектно! — с важным видом Минчжу собрала волосы в пучок, покрутила головой, прежде чем заколоть шпилькой. — Нормально?

— Петух вот тут, — Цзинхуа потянулся к волосам девушки, ловко и бережно пригладил подруге причёску. — Мне кажется, ты слишком много думаешь о внешнем виде.

Минчжу драматично вздохнула:

— Сказал человек, у которого в каждом рюкзаке по три расчёски.

— По одной! — в тон ей возразил Цзинхуа.

— По-ошли! — Минчжу легко закинула за плечо рюкзак, бесшумно ступая по тротуарной плитке. На лёгкой пенной подошве идти было куда приятнее, чем на восьми сантиметрах каблука. — К вечеру нужно быть при параде!

Минчжу ойкнула, отшатнувшись назад, когда прямо перед ней шлёпнулся надорванный блокнот с конспектами по биологии. Она подняла разгневанный взгляд к окнам старшей школы, откуда тут же донеслось виноватое “прости”, и чья-то лохматая голова скрылась в классной комнате.

— “Прости” ему! — Минчжу погрозила наверх кулаком. — А если бы попал?!

— Будь осторожнее, сегодня день выпускного, — Цзинхуа всмотрелся в другие окна, гадая, не прилетит ли что-нибудь ещё — на этот раз уже на голову. — Весь город будет в бумажках.

— Мда, наше поколение — экологическая катастрофа, — вздохнула Минчжу, потянув друга за рукав. — Идём, на автобус опоздаем!

Цзинхуа обернулся к школе. Он сюда уже не вернётся, даже если очень-очень захочется. Ни с пропуском, ни без него — кончились школьные годы, а преподавать он не собирался. Если быть честными, Шан Цзинхуа вообще пока никуда не собирался, кроме как насладиться долгожданной свободой. Шутка ли — двенадцать лет упорного ежедневного труда?

— Вот историчка будет плакать без тебя! — хихикнула Минчжу, притянув Цзинхуа за руку. — Кто ей ещё добровольно расскажет материал расширенного курса!

— Расширенного университетского, попрошу! — Цзинхуа довольно ухмыльнулся, косясь на подругу, что была ему по плечо. — Я обожаю историю, не понимаю, как вы её не учите.

— Химию любишь? — хитро сощурилась Минчжу.

— Только неорганическую. На органику у меня есть ты.

Минчжу приподняла бровь и неодобрительно покачала головой. Цзинхуа был гением истории — потому что любил её беззаветно — а вот в тех дисциплинах, которые его не увлекали, бессовестно гонял лодыря, и вполне хорошая успеваемость держалась у него скорее на воспалении хитрости, чем на прилежности настоящего отличника. Хотя, чего греха таить, Минчжу была такой же, и подходили они друг другу как два рядом задуманных кусочка пазла.

Друзья отбили кулачок.

Тёплый июльский ветерок ерошил волосы, забирался под одежду, разносил по улицам исписанные бумажки, которые с ворчанием работники городских служб будут убирать ещё неделю. Солнцу до зенита добираться было минимум час, но припекать уже начинало порядком, так что пропускать автобус — дело гиблое. К большому счастью, он прибыл точно по расписанию.

Прохлада салона ощущалась благословением небес. Минчжу то и дело написывали подружки, она даже пару раз отвлеклась на запись историй в личный блог — разумеется, не без участия симпатичного лучшего друга — и сейчас хихикала над тем, как в комментариях спорили, встречаются всё-таки эти две беды или нет.

— Смотри, смотри! — девушка негромко хохотнула, показывая очередной комментарий. — «Сто пудов вместе», вот умора!

Цзинхуа вежливо улыбнулся и что-то ответил на автомате, и взгляд его уплыл обратно в окно. Он всё возвращался к разговору с матерью. Перед самым отъездом она пожелала сыну удачи на выпускных и вступительных, на что сын её лишь расстроил.

“Какие вступительные, матушка? Дай мне хоть передохнуть немного,” — ответил он тогда, смеясь.

Мамина нежная улыбка быстро растаяла, а в глазах цвета чистого серебра — прекрасных, умных глазах, что сын унаследовал, — отразились сожаление и нотки недоумения.

“Только не входи во вкус, — дипломатично согласилась она, хотя на сердце сына уже было неспокойно. — Сам знаешь, в нашем мире правит информация. Для необученных все дороги закрыты.”

Что-то было душераздирающее в том взгляде. Мама всегда была терпелива и тактична, но с тех самых пор уверенность Цзинхуа дала трещину. Прав ли он? Может, стоило прислушаться к матери? Он не мог ответить на этот вопрос, сомнения то и дело накатывали на него, стоило лишь вернуться к тому разговору. Ему хотелось, чтобы время стёрло этот взгляд из его памяти, но, казалось, волны памяти лишь яростнее вытачивали его будто гравюру в памяти юноши.

“Волны…” — рассеянно подумал он и повернулся влево.

Что-то привлекло внимание Цзинхуа, а, может, и интуиция сработала. Он случайно взглянул туда, заметил вывеску: в честь выпускного проезд на речном пароме для школьников бесплатный.

— Эй, эй, Минчжу! — Цзинхуа взял подругу за запястье, кивнул в сторону остановки. — Покатили?

— Да мы ведь уже не школьники, — сомнение прозвучало в голосе подруги, но юноша упрямо хмыкнул, поднимаясь:

— Пошли-пошли, сегодня днём мы ещё школьники!

Очередь оказалась длиннее обычного, но в хорошей компании и каторга слаще. Парочка не то друзей, не то голубков умудрились найти собеседников по интересам даже здесь — немало школьников и выпускников хотели воспользоваться таким приятным предложением. Всё же лучше, чем таять под нестерпимой жарой! И даже ожидание в очереди того стоит — тем более, что можно было купить прохладительные напитки здесь же.

Сидя на речном пароме, медленно, но верно идущему к их станции метро, Цзинхуа частенько наблюдал за водой, время от времени щурясь и отворачиваясь от ярких бликов. Длинные волосы он собрал в небрежную косичку — только чёлка то и дело норовила то в глаза залезть, то в стаканчик со снегом окунуться.

— О чём задумался? — наклонилась к нему Минчжу, болтая ножками в воздухе. — Ты так на воду залип… Волнуешься?

— А? Нет, нет… — Цзинхуа негромко хохотнул, помотав головой. — Просто подумал, что мы давно на море не были. Может, смотаемся?

— Отличная идея! — кивнула Минчжу, расцветая от счастья точно слива ранней весной. — Только вот отпустят ли тебя?

— Я думаю, должны, — юноша пожал плечами. — Как-никак, я сдал государственные на высшие баллы.

— Я тебя украду, если что! — пообещала Минчжу, легонько толкнув лучшего друга локтем.

С ней всегда было легко и весело. Для Цзинхуа человека роднее, чем эта шутливая зазнайка, просто не было. Он с улыбкой отметил про себя, что за двенадцать лет не находил ещё человека, чья душа бы ему так откликнулась.

В первом классе младшей школы ему сразу не повезло — какая-то соплячка в пылу ссоры так ему двинула, что маленький Цзинхуа очнулся уже в медпункте. Матери он рассказывать не хотел, отцу — уж тем более: на смех поднимет ещё, не дай бог.

Отец сам всё узнал. И, вопреки опасениям Цзинхуа, Шан Чжэнфу не только похвалил, что сын не стал отвечать, но и привёл того в секцию по борьбе.

О том, что не ответил Цзинхуа потому что возможности не было, он благополучно решил смолчать. Тем более, отец тольбко что назвал его “настоящим джентльменом” — такой солидный титул по такой глупой причине терять совсем не хотелось.

А там, там! В том самом зале!

Он заметил девчонку первой. Щупленькая, но звонкая, она была той, кого тяжело проигнорировать. Она что-то уверенно обсуждала с тренером, когда Шан Чжэнфу и Шан Цзинхуа переступили порог спортивного зала. Скуксившись в ответ на то, что тренер отвлёкся, девочка решила проверить, кто это посмел привлечь внимание самого важного человека в этой секции, соответственно почти ограбив её саму. Её тёмно-карие, почти чёрные глаза округлились, маленький носик вздулся.

«Ты!» — в сторону Цзинхуа ткнула пальчиком та самая девочка из его класса, с тем же самым глупым хвостиком.

Тогда он был вне себя от возмущения. Да что это, от неё вообще нигде не укрыться?! Цзинхуа тогда взял отца за рукав, потянул на себя, предлагая пойти в другую секцию или хотя бы в другой день, на что отец только посмеялся, попросив не стесняться. А Цзинхуа и не стеснялся. Ему просто не хотелось знаться с этой драчуньей, и вовсе он не боялся ещё раз получить по лицу!

Это воспоминание заставило его улыбнуться. И всё же, он благодарил отца, что тогда его не послушал. Цзинхуа взглянул на подругу с почти братской любовью. Теперь он и дня без неё представить не мог. Казалось, спроси его сейчас хоть сама верховная богиня, он и ей поклянётся: умрёт без Минчжу со скуки.

Сейчас же, когда она прильнула к нему поближе, уложив голову на плечо, и задумчиво вздохнула, Цзинхуа вернулся в реальность. Он повернулся к подруге, мягко улыбнувшись:

— Что вздыхаешь так тяжело?

— О поступлении думаю, — отозвалась Минчжу как-то кисло. — Отправят меня родители куда-нибудь на юридический или в менеджмент, и дело с концом…

— На кой тебе юридический, если ты самый натуральный химик? — озадаченно моргнул Цзинхуа, чуть заметно сведя брови. — Кстати, ты сама-то решила, куда хочешь?

— Конечно, и давно уже! — с плеча исчезло ощущение тепла и приятной тяжести. — В косметологию подамся.

Цзинхуа взглянул на подругу озадаченно, лёгкая улыбка тронула его губы:

— Ты же три месяца назад хотела фитнес-тренером стать…

— Ой, иди ты, — Минчжу зачерпнула добрую ложку снега с арбузно-дынным миксом сиропов. — Передумала я. Когда люди думают, с ними иногда такое случается, знал?

— А вообще… — Минчжу вздохнула, потупила взгляд. Бессознательно ковыряя ложкой холодный десерт, выпускница перевела взгляд к окну, обвела взглядом берег, где беззаботно гуляли парочки, веселились отпущенные с уроков школьники, куда-то спешили взрослые… И все, кажется, были на своём месте — только она и Цзинхуа пребывали в растерянности. — Не знаю. Вдруг и это не понравится?

— Переведись? — участливо подсказал друг.

— Ой, светлая голова, всегда полон идей! — вздохнула Минчжу. — Не знаю. Ничего не знаю... Не приставай ко мне хоть ты! Мать с отцом заели, скоро вон, седой волос появится!

Минчжу возмущённо ткнула в свою макушку, на что Цзинхуа рассмеялся совершенно искренне, негромко и бархатно. Воткнул ложку в остатки снега — и почему только мелко нарезанный лёд с сиропом назвали снегом, хотел бы он знать, — и ободряюще погладил подругу по плечу.

— Ничего, даже если появится, я останусь твоим другом, старушка.

— Так, слышишь!

Минчжу шутливо пригрозила, что выльет остатки десерта ему за шиворот, если Цзинхуа не перестанет дразниться.

Цзинхуа же, посмеиваясь, отвернулся к воде — на той, словно назло, солнце блеснуло так ярко, что пришлось зажмуриться. Тут же коротко завибрировал телефон. Готовясь принимать поздравления, счастливый Цзинхуа потянулся в карман.

Улыбка тут же рассеялась, юноша нахмурился, и в груди у него вскипело негодование — до такой степени, что Цзинхуа стиснул в длинных пальцах телефон, задерживая дыхание. Минчжу давно таким его не видела. Неприятный трепет поднялся в её груди.

— Что, что там? Покажи! — Минчжу потянулась к другу, заглянула в экран его смартфона.

“Ваше участие во вступительных экзаменах академии Цингун подтверждено, — значилось в коротком электронном письме.. — Администрация академии желает успешно пройти практическую часть проверки и собеседование. Мы будем рады видеть вас в числе абитуриентов. Примечание: это сообщение является автоматическим ответом, пожалуйста, не отвечайте на него. С уважением, приёмная комиссия академии высшего менеджмента и охраны об

щественной безопасности безопасности Цингун.”

Сердце его упало.

Оставалась последняя надежда — намеренно провалить вступительные экзамены.