Мироновы просидели у Милтца пару часов и решили возвращаться. Выйдя из подъезда, они осмотрели площадь. Тела убитых и расстрелянных свалили в одну кучу. На площади стояли немецкие машины и сновали солдаты в незнакомой пока еще для них форме. 

-Ты глянь! - прошептала Анна, указывая глазами на здание горисполкома. Там уже развевался флаг с фашисткой свастикой. 

-Даже вывеску с собой привезли, - усмехнулся Миронов, - переведи, что там написано…

Анна пригляделась:

-Городская Управа, кажется…

-Ну, а где же иначе, как не здесь, - усмехнулся дядя, сплюнул и подхватил племянницу под руку, - пошли. Нечего на них глазеть… Нам с тобой через пару часов на работу… Интересно, откроет сегодня Жора лавочку свою или нет?

Свой ресторан директор Жора Ребушинский открыл и в этот день и во все остальные. Посетителей сперва было очень мало. Если только кто из блатных по быстрому забегал на ужин и не засиживался. Через несколько дней стали появляться немецкие солдаты. Требовали пива и водки. Анна подсказала сделать надписи на всех напитках и блюдах на немецком и меню тоже помогла перевести. Стало гораздо проще принимать заказы. Официанты смотрели, куда тыкает палец немецкого солдата и старательно улыбались, как требовало того начальство. Но страх никого не отпускал. Никто не знал, чего ждать от новой власти..

Дня через три после появления фашистского флага над бывшим горисполкомом, всех жителей стали сгонять на площадь. Мироновы были как раз на своих рабочих местах, когда в ресторан ворвались немецкие солдаты и стали кричать и толкать всех на выход. Люди с криками от чувствительных тычков в спину, побросав все, стали выбегать на улицу. На площади собиралась толпа гражданских. Солдаты окружили все по периметру и не пускали никого обратно. «Что происходит?» - витал в воздухе один вопрос. Анна, прижавшись к дяде, пыталась выглянуть через стоящих впереди людей. Посереди площади установили деревянный эшафот, на котором висело несколько петель. Под ними стояли с завязанными руками мужчины в гражданском и одна женщина. У многих были разбиты лица. Потом подвели еще одного человека, тот еле держался на ногах и рука висела как плеть. На груди висела табличка, где красным карандашом коряво было выведено: «Я коммунист». Всех поставили на лавку и накинули на шею веревки. Анна, поняв, что сейчас произойдет, зажмурилась. Послышался женский возглас: «Люди! Не бойтесь! Смерть фашистким…» По толпе прокатился вздох. Девушка не удержалась и взглянула на виселицу. Все уже раскачивались на веревках, кто-то еще дергал ногами. Тут же прозвучал на немецком приказ: «Огонь!», послышалась автоматная очередь, и Анна только сейчас увидела немного в стороне от виселицы несколько раненых солдат и офицеров в советской форме, которых расстреливали из автомата. Девушка не выдержала и уткнулась лицом в дядино плечо. Тот приобнял племянницу и погладил по голове. На лестничных ступенях комендатуры появилось несколько немецких офицеров и людей в гражданском. Один из немцев начал что то говорить. Все притихли, хотя ничего не понимали. Затем его речь перевели на русский. Жителей предупредили, что так будет со всеми, кто рискнет укрывать раненых солдат, коммунистов и евреев. Всех пособников партизан ждет такая же и еще более жестокая участь. В городе объявлялся комендатский час и всем следовало встать на учет на бирже труда… По толпе пополз шепот недовольства, но страх перебарывал и люди стояли с поникшими головами. Через несколько минут, наконец, собрание закончилось, и всех распустили по домам…

Мироновы направились снова в свой ресторанчик. Анна всхлипывала по дороге, утираясь рукавом кофты:

-За что, дядя? Почему? Зачем они все это?

-Устрашающее выступление устроили, - бурчал Миронов, - запугать хотят. Чтоб все сидели как мыши в норках и носа не казали…

У девушки в груди зарождалось смешанное чувство страха, негодования и желания отомстить… В голове рождались яркие картинки как она сама спасает всех повешенных, закрывает своей грудью раненых и расстреливает фашистских оккупантов. Но, видя вокруг испуганные лица, шепот, косые подозрительные взгляды, ее снова накрывало волной страха и непонимания, как жить дальше…

В ресторане все занялись своими делами. Ребушинский, натянув маску строгого начальника, зашикал на всех, чтобы никто не бездельничал. Тут в коридоре послышался удивленно- обрадованный возглас Миронова:

-Нина? Ты не уехала? Какое счастье! 

Анна, моющая пол, оглянулась и увидела рядом с дядей красивую молодую женщину. Та кривила губы в подобие улыбки:

-Да, Петр Иванович, как видите, не смогла… Поэтому возвращаюсь снова на прежнее место. Надеюсь его пока никто не занял? 

-Ну что, ты, дорогая! - начал Миронов. Его поддержал подошедший директор. Мужчины слащаво улыбались красотке и не скупились на комплименты. 

-Ты незаменима, дорогая! - пел Жора. - Наша звездочка, звезда! К сожалению, прежняя клиентура разбежалась, но мы обзаводимся новой. Так что можешь начать прямо сегодняшним вечером. Думаю нашим новым гостям придется по вкусу твой голос и… твое обаяние…

Женщина улыбнулась, похлопала директора по плечу и направилась в свою гримерку. 

-Кто это? - вопросительно зашептала Анна, когда поравнялась с оставшимся в коридоре дядей. 

-Это наша певичка, - усмехнулся Миронов, - пела тут… Потом решила уехать, но, видимо, не сложилось…

-Красивая, - заключила девушка, - наверно много поклонников имела. 

-Да уж, - протянул дядя, - может клиенты подтянутся, а то мы в последнее время с трудом сводим концы с концами. Как бы не закрыться… 

Девушка удивленно взглянула на дядю, вновь осознавая, что сейчас их жизнь все сильнее меняется, и что ждет впереди - неизвестно, но пугающе… 

На следующий день где-то в обед в ресторанчик вошли несколько немецких солдат, сопровождающих пару офицеров и человека в гражданском. Все работники высунули головы и со страхом наблюдали за происходящим, не зная, чего ожидать. Первым ожил Ребушинский и кинулся приветствовать гостей с заискивающей улыбкой. Все отправились осматривать зал. Немцы что-то говорили, гражданский оказался из местных и переводил. Анна замерла в подсобном коридоре, прижавшись к стене и наблюдала, как дядя присоединился к группе, спеша помочь начальнику. Тут в ресторанчике появилась Нина, настороженно оглянулась, заметила новую уборщицу и подошла к той.

-Что происходит? - обеспокоенно поинтересовалась женщина.

-Немцы…- испуганно прошептала Анна, прислушиваясь к голосам в зале.

-Видела сама, что не красные, - фыркнула Нина, - зачем пожаловали?

Миронова пожала плечами. Нина, набрав воздуха в грудь, отправилась тоже к ним. Через несколько минут вся группа снова вышла в вестибюль, и директор, кланяясь, пригласил всех к себе. Гражданский переводил. Нина кокетливо улыбалась одному из офицеров, тот оценивающе ее рассматривал и, кажется, был доволен увиденным. 

Анна не успела нырнуть в подсобку и группа проследовала мимо нее в кабинет Жоры. Дядя сделал страшные глаза племяннице, приказывая скрыться с глаз. Девушка замерла под оценивающим взглядом второго офицера, опустив глаза. И не заметила разочарованную гримасу на его лице при виде деревенщины в платке и рабочей одежде со шваброй в руках. 

Анна притаилась в ближайшей подсобке и, делая вид, что убирается, поглядывала на директорскую дверь. Через долгих пятнадцать минут офицеры вышли с Ниной, одаривающей их обворожительной улыбкой. Переводчик лебезил позади, пытаясь успеть перевести комплименты и ответы на них. Анна и без него понимала, что говорят немцы об их певице и невольно сморщила нос. Следом из кабинета появились взмокший Миронов и Ребушинский, бледный лицом и вытирающий лысину платком, он тоже поспешил за немцами. 

-Что случилось? - зашептала Анна, потянув дядю за рукав в подсобку.

Миронов, наконец, вынырнул из своих мыслей и повернулся к племяннице:

-Хотели нам назначить нового директора… Но благо Жора наш не наследил в своей биографии, и его оставили. Пришлось, конечно, Георгию Егорычу расшаркаться в лояльности к новой власти, да и Нежинская улыбалась не зря…

-Ты тоже?… Расшаркивался? - подняла брови девушка.

Миронов вскинув голову, возмущенно зашептал:

-А что ты хотела? Какой смысл лезть на рожон… ни за что, ни про что…

Анна обняла сочувственно дядю и вздохнула:

-Да не осуждаю я… Что ты… просто противно..

-А кому приятно? - Миронов отстранил племянницу. - Ладно, пойду, провожу их…

С этими словами мужчина скрылся в вестибюле, а Анна устало присела на ящик в подсобке и утонула в размышлениях. «Неужели она когда-нибудь сможет привыкнуть к людям в этой форме и не вздрагивать каждый раз при их появлении? Нет! Привыкнуть невозможно! Да и желания нет… Она будет надеяться, как все… как очень многие, что это не навсегда. И когда нибудь вернется их прежняя жизнь.. Такая счастливая, оказывается! А она раньше и не думала о том, что такое счастье… А сейчас надо, чтобы их армия поскорей погнала фашистов из их города, из их страны… Жить, чтобы бороться - вспомнились ей слова Клюева. Анна нащупала записку у себя за лифом. Она обязательно выкроит время сегодня и попробует сходить по указанному адресу. Вчера после казни на площади она решила, что должна что- то делать. Иначе не сможет.. Иначе не выдержит… Но времени после работы не было из-за комендантского часа. Вот сейчас в обед в самый раз…

Георгий Егорыч на радостях и от стресса принял на грудь пару рюмок и скрылся у себя. Анна отпросилась у дяди, насочиняв тому про больную подружку, переоделась и выскочила из ресторана. Снова прочитав адрес в записке, девушка направилась туда. Это было примерно в полчаса ходьбы от работы. Подходя к нужной улице, Анну накрыл страх. А что, если там уже никого нет. Про зачистки в городе шептались все. Постоянно кого-то вел военный патруль или за кем-нибудь бежали…

По указанному адресу оказался небольшой одноэтажный домик. Приписка гласила, что нужен вход с торца. Девушка обошла фасад и заглянула в проход между домами. Там действительно была открыта дверь и висела табличка: «Ремонт обуви и сумок».

Анна зашла в небольшое полутемное помещение, вдоль стен которого располагались полки с обувью и кожгалантерей. В углу у окна мужчина стучал молотком. 

Миронова уже протянула записку, потом, испугавшись вдруг, замерла. «Сейчас не раньше», - остановила себя девушка. Она не знает этого человека. А Клюев предупреждал…

Анна кашлянула, мужчина прекратил стучать и обернулся. На девушку взглянули сердитые глаза из под нахмуренных бровей. Человеку было лет сорок или около того… Хотя небольшая борода могла и добавлять возраста. 

-Чего желаете? - спросил мужчина не очень то любезно. 

Анна тут же соорентировалась:

-Мне ботинок бы починить… протекает. Осень на дворе. Боюсь совсем прохудится от дождя, а новые щас не достать…

-Это верно, - кивнул мужик и повернулся корпусом к посетительнице, - садитесь, и давайте гляну…

Анна присела, разулась и передала один ботинок мужчине. На нем и правда начала отклеиваться подошва. «Не поговорю, так обувь починю», - хмыкнула про себя Анна. Мужик молча поколдовал над обувью минут пять и передал обратно:

-Носите, не простудитесь…

-Уже так скоро? - обрадовалась девушка и обулась. Потом протянула деньги:

-Этого хватит?

Мужик хмыкнул, сгреб мелочь и собрался продолжить прерванную работу.

-А это еще в придачу, - решилась Анна и протянула мужчине записку. Тот внимательно посмотрел на руку девушки, как будто решая, стоит или нет брать у нее что-то еще…

Пробежав глазами текст, мужчина сжег записку в пепельнице и только потом поднял глаза на Миронову:

-Как зовут?

-Анна… Анна Миронова…

-Не слыхал, - протянул мужик, - не местная?

-Наполовину, - слегка улыбнулась девушка, - семь лет тут не живу, но каждое лето приезжала погостить к дяде… Петр Миронов… Может слышали?

-Кажется, что-то знакомо… Ну и как ты получила эту записку?

Девушка вкратце пересказала тот эпизод на площади и выразила надежду, что Клюев уехал на другой машине. Ведь на площади она его не нашла. 

Мужчина в задумчивости поглаживал свою бородку, потом посмотрел на Анну:

-Ты знаешь, что ждет за пособничество партизанам и за подпольную деятельность?

-Слышала, - кивнула Миронова и опустила глаза.

-Боишься?

Девушка молчала, не зная, что ответить. Признаться в своем страхе было стыдно, но утверждать обратное не позволяла совесть. 

Мужик помолчал, потом легонько коснулся руки девушки:

-Боишься… Это нормально, я тоже боюсь… Важнее то, как ты поступаешь под влиянием этого страха. Прячешься в норе и сидишь тихо как мышь, выжидая… Или, как крыса в поисках пищи, хитришь, находишь лазейки и можешь сожрать любого, в случае опасности, даже себе подобного… Или, как лев, рвешься в бой, доказывая, что ты не трус…

Анна раздумывала пару секунд и подняла глаза:

-Как человек… с умом, хитростью, смелостью и верой в победу…

-Умница, - впервые лицо мужчины разгладилось, и на нем появилось нечто похожее на улыбку. 

-Только так… иначе себя погубишь и других за собой утянешь…

Они смотрели друг на друга несколько секунд, потом мужчина поднялся:

-Сходку организуем завтра в это же время. Обсудим кое-какие детали. Приходи. Если не сможешь, записку отправь с каким-нибудь мальчишкой…

Анна закивала и тоже поднялась.

-Пойдем провожу тебя, - опередил девушку мужик и захромал к двери. Одна нога у него оказалась покалеченной. Проверив улицу, он кивнул Анне, и та вышла из помещения.

-А Вас то как звать? - опомнилась Миронова.

Мужик почесал бороду и произнес:

-Будешь звать Каблуком…