Така смог увидеть Тору только в клубе перед саундчеком. Тот прошёл мимо, бросив сухое приветствие и даже не подняв глаз, — просто стремительно пронёсся по сцене к своему усилителю.

      — Мы можем поговорить? — подойдя к нему и теребя в руках моток изоленты, спросил Така.

      — Нет, — коротко бросил Тору, отпихнул его в сторону и перешёл к своему педалборду. Присев перед ним на корточки, он начал менять местами некоторые примочки.

      — Прекрати делать вид, что ты занят. — Така присел напротив. — Лучше обматери или дай мне в морду, только перестань вести себя так. Я знаю, что бываю невыносим, но что я такого сделал, что ты даже не хочешь на меня смотреть?

      — У нас саундчек, а не посиделки в кафе, — отрезал Тору. — Иди распевайся и не маячь перед глазами.

      — Я, правда, не знаю… — начал было Така, поднимаясь вместе с Тору, чтобы не дать ему уйти, и получил ощутимый толчок в грудь.

      — Отвали от меня! — Тору впервые посмотрел Таке в глаза, и лучше бы, конечно, он и дальше отводил взгляд: в его глазах плескалось очень много злости. — Сгинь куда угодно, только не смей приближаться, понял?

      — Мори-чан, я же говорил… — пробормотал возникший рядом Рёта и оттащил оцепеневшего Таку в сторону.

      — Что я сделал? — отчаянно прошептал он, наконец, очнувшись. Рёта переглянулся с подошедшим Томоей. Тот пожал плечами.

      — Сложно так прям сказать, что ты что-то натворил, — произнёс Рёта. — Тут скорее всё в комплексе накопилось, как снежный ком. Знаешь, мы тебе всегда доверялись, твоему чутью, опыту твоих друзей-продюсеров. Несмотря на то, что нас смущал новый материал, мы подумали: «Ладно, почему нет? Музыка не стоит на месте, и это полезно — пробовать себя в чём-то непривычном». Мы подготовили неплохие концертные аранжировки, и было заметно, что даже скептически настроенным фанатам они пришлись по душе. Только ты с каждым днём психовал всё больше и больше. Говорил на камеру одно, а нам приходилось выслушивать другое — твои бесконечные жалобы, что никто не любит твой альбом. Твой, Така.

      Така вздрогнул: в последний раз Рёта называл его по имени, когда их группа только образовалась. Но пробившийся фонтан честности уже было не остановить — Рёта продолжал, не обращая внимания на поменявшееся лицо Таки и обеспокоенного Томою:

      — Мы — группа, знаешь ли, а не сольный проект Такахиро Мориучи. Мы были готовы разгребать любые трудности вместе, даже исправлять подпорченный имидж из-за поп-альбома. Мы искренне верили, что ты переживаешь за группу, но это оказалось всего лишь твоё задетое эго. Ты сутками не вылазил из телефона, и все твои разговоры были только на одну тему: что тебя никто не понимает. Пока вся команда выкладывалась изо всех сил, чтобы устроить лучшее шоу, ты жалел себя, постоянно пил и лажал на выступлениях. А когда, наконец, удавалось утереть тебе сопли, ты бежал отрываться по клубам со своими «друзьями». Тору ночевал с тобой в одной комнате, боясь, что однажды ты просто перепьёшь так сильно, что захлебнёшься своей рвотой или выйдешь в окно, перепутав его по пьяни с дверью.

      — Нет, всё было не так… — неуверенно произнёс Така. — То есть, про алкоголь и вечеринки — да, но у меня никогда не было… подобных мыслей.

      — В таком случае, когда ты собирался нам сказать, что лейбл планирует перезаключить наш контракт на условиях преобразования группы в сольный проект? — спросил Рёта.

      — Что? Это бред! Так писали всякие придурки в Твиттере, которые меня ненавидят…

      — Снова хейтеры виноваты, — издав короткий смешок, закатил глаза Рёта.

      — Я говорю правду! — воскликнул Така. — Наша группа для меня всё. Я не вижу смысла заниматься музыкой без вас.

      — Ну, так по контракту мы и должны были остаться с тобой, правда, как твои музыканты, — хмыкнул Рёта. — Чтобы тебе было с кем выступать на концертах. Лейблу не нравится, что мы пишем, так что отныне они будут приносить тебе минусовки, под которые ты будешь послушно петь, а мы должны будем потом сыграть их круто вживую.

      — Если бы такое предложение, и правда, существовало, я бы послал их к чёрту!

      — А разве последний альбом не является как раз подобным проектом? Ты вообще сам хоть одну ноту там написал?

      — Нам нужен был поп-альбом, чтобы покрыть расходы на двойную перезапись предыдущего и выйти на более обширную аудиторию. Вы сами это прекрасно знаете! — Така чувствовал, как разгорается его лицо. — Если бы мы написали что-то более нишевое, время было бы упущено. С нами бы расторгли контракт и заставили выплачивать огромные суммы денег. А так как коммерческую попсу никто из нас писать не умеет, я был вынужден обращаться к своим знакомым продюсерам. Дальше будем снова писать то, что хотим: долгов больше нет.

      — Ты Тору сказал, что рок умер, поэтому наше будущее в поп-музыке, — впервые подал голос Томоя.

      — Я сказал, что не исключаю такого варианта, что нужен какой-то переходный этап, потому что рок сейчас в заднице. Тору меня не так понял, — возразил Така.

      — Отмазка номер два: «меня не так поняли», — снова закатил глаза Рёта. — Можно пальцы начинать загибать. Дальше последует что-то вроде: «я не помню» и «я лучше знаю, что сейчас в тренде».

      — Может, я чего-то и не помню, — нахмурился Така. — Но с лейблом я точно ни о чём не договаривался. Группа вообще не моя, чтобы я решал за всех.

      — Ты с предыдущим альбомом тоже бил в грудь, что всё схвачено и его примут, а в итоге пришлось писать практически новый альбом, — произнёс незаметно подошедший Тору, отчего Така испуганно обернулся. — Гарантировал, что придётся немного опопсеть, но зато результат будет того стоить. Как итог: в Биллборд даже на двухсотое место не попали, не говоря уже о горячей сотне. Сейчас ты заявляешь, что понятия не имеешь о сольном поп-проекте, но больше я не собираюсь слепо идти у тебя на поводу и уничтожать себя как музыканта, причём абсолютно впустую. Ты, разумеется, волен делать, что угодно: лично мы — с тобой или без тебя — едем завтра расторгать контракт с лейблом. Ошибкой было вообще думать, что получится пробиться без серьёзных связей. А теперь хватит трепаться и пошли работать.

      Разумеется, в таком настроении нормального саундчека не вышло: и вроде все инструменты были настроены, и звук выставлен, но слаженности не было никакой, а Така практически не попадал в ноты. Первым лопнуло терпение Тору: швырнув гитару на сцену, он ушёл в гримёрку. Рёта, поставив бас на стойку, последовал за ним. Последним ушёл Томоя. Така остался на сцене один и, сев рядом с гитарой, которая приземлилась у его ноги, обессиленно уткнулся в колени.

* * *

      Клуб медленно заполнялся зрителями. На фоне участившихся случаев с бросанием в артистов чем попало охрана обыскивала каждого человека практически до нижнего белья. Сегодня, в отличие от предыдущих шоу, был аншлаг, и многие боялись не успеть зайти внутрь до начала, но охранники даже не думали ускоряться.

      Така сидел на коробке у лестницы, ведущей на сцену, и поглядывал на собирающихся людей через щёлочку между стэками. В гримёрке он не смог провести даже пяти минут — настолько тяжёлая атмосфера там царила. Вообще, ощущать практически осязаемую ненависть со стороны родных ему людей было невыносимо. Вдобавок к подавленности, Таку накрыл страх не справиться с голосом: возникший в горле ком душил его изнутри. И тревожность. Она поглощала целиком, заставляя Таку вздрагивать от любого шороха и параноидально всматриваться в лица зрителей. Вдруг кто-то из них смог пронести в зал оружие или просто что-то тяжёлое? Страх снова увидеть кого-то из группы мёртвым заглушал внутреннюю боль. Сегодня он будет внимательно следить за залом и не допустит, чтобы кто-то пострадал. Особенно учитывая, что это был их последний концерт.

      Ровно в семь свет в зале погас, а на сцене зажглись прожектора. Первым на сцену поднялся Томоя, за ним, выдержав несколько секунд, — Рёта, а следом и Тору. Все трое прошли мимо, сделав вид, что не замечают Таку. Хотя он и рассчитывал, что справится, но собраться было тяжелее, чем ему казалось. Вступление подходило к концу и, хлопнув себя по щекам, чтобы хоть немного прийти в чувство, Така взбежал по ступенькам на сцену. На этот раз неся всю тьму вместе с собой. Даже восторженные крики фанатов не смогли её изгнать: она липким слоем обволакивала всё тело, мешая дышать и двигаться.

      Первую же ноту Така взял фальшиво и, словив злобный взгляд Тору, нервно прокашлялся. Дальше он выровнялся, но голос всё равно местами предательски дрожал и звучал тоньше, чем обычно. Начали ныть перенапряжённые от стресса связки. Если так продолжится и дальше, он просто не сможет отработать всё выступление целиком.

      Отчаянно пытаясь вытащить на поверхность хоть что-то светлое, Така краем глаза уловил отличное от остальной толпы движение у самой сцены и подавился воздухом. «А, это охранники», — мысленно отругав себя, выдохнул он. Фанаты вообще не замечали никаких проблем и во всё горло орали вокальную партию за Таку. Сам он натужно улыбнулся и подбодрил толпу, собираясь с духом перед вторым куплетом.

      Звук нескольких тысяч голосов, скандирующих слова песни наизусть, всё же ослабил внутренний узел, и на этот раз Така въехал в начало идеально. Это придало ему немного уверенности, и даже стало легче дышать. Тёмная липкая дрянь всё ещё висела грузом на его плечах, но Така, балансируя между мрачной действительностью и миром, в котором сейчас находились все их фанаты, постепенно продирался наружу. Тревожность вынуждала его сжаться, замолчать и спрятаться, поэтому Така, подозрительно вглядываясь в беззаботные лица перед собой, продвигался с огромным трудом. И, возможно, поэтому он так и не заметил, как один из охранников вскинул ружье и выстрелил перед собой.

      От удара Така отлетел назад и упал навзничь. Он попытался подняться — скорее на автомате, — но тело его не слушалось. Он даже не смог приподнять голову и беспомощно лежал, захлёбываясь собственной кровью. Не было боли — лишь расцветающий тёмными пятнами высокий потолок и мысли, наполненные сожалением о том, что всё закончилось именно тогда, когда он всё понял.

      Гул толпы, доносившийся до ушей Таки, словно через вату, исчез. И картинка тоже замерла, погрузившись в плавающий свет в багрово-бурых тонах. Лишь секундой позже Така сообразил, что его веки рефлекторно закрылись из-за ярких прожекторов. Поэтому он немного удивился, когда посреди этой грязноватой пустоты возник человеческий силуэт, который стремительно приближался. Така почти сразу узнал своё видение из автобуса: строгий костюм, дрожащие очертания и безликий пронзительный взгляд.

      — Прекратите, — одними губами произнёс Така, и рука, потянувшаяся к нему, как и в прошлый раз, замерла в сантиметре от лица. — Я не хочу повторять это снова и гадать, кто умрёт следующим.

      — Тогда не повторяй. — У силуэта не было рта, но его голос раздался напрямую в голове.

      — Отпустите меня, — беззвучно попросил Така.

      — Разве не ты сам себя удерживаешь? — На этот раз голос прозвучал насмешливо и даже немного знакомо.

      — Что? — удивлённо переспросил Така. — Кто вы?

      Словно разлитые чернила, тьма пропитала края багрового холста и устремилась к центру. И всё же, прежде чем всё стало чёрным, Така успел рассмотреть своё собственное лицо.

* * *

      Серебристый туровый автобус катил по шоссе, поблёскивая в лучах утреннего солнца. Мимо промелькнул щит «Добро пожаловать в Кливленд», а впереди показался подёрнутый дымкой размытый городской контур.

      — …открыл стрельбу в местном клубе, убив четырёх человек и тяжело ранив двоих, и был застрелен на месте офицером полиции. Сегодня очередная годовщина этого трагического события. Среди погибших был гитарист-виртуоз и один из основателей такой великой культовой группы, как…

      — Повеселее передачи не нашлось? — недовольно пробурчал Така, натянув на голову одеяло. Спросонья он мог дать фору любой ворчливой бабке. Тору, отхлебнув кофе, выключил звук телевизора, чем вызвал возмущённый вскрик Рёты:

      — Я смотрю, вообще-то!

      — Это твой способ расслабиться? — Удивлённо приподнял бровь Тору. — Просмотр передачи про поехавших фанатов, замочивших своих кумиров…

      — Интересно же… — пробубнил Рёта. Тору переглянулся с Такой, и тот отрицательно помотал головой.

      — Двое против одного, — подытожил Тору и выключил телевизор вообще.

      — Мы уже въехали в Кливленд, — сообщил свесившийся с верхней койки Томоя. — Жду не дождусь попробовать их еду! А вы знали, что в Кливленде каждый год проводят гастрономические фестивали?! Вдруг у меня получится увидеть самого Майкла Саймона…

      — Не забудь снять про это рилс, — произнёс Така. — Я, кстати, сам бы уже чего-нибудь поел…

      — Мы почти на месте, — подал голос менеджер. — Сейчас быстро заселимся, позавтракаем, и у нас интервью на местном телевидении.

      И правда, они остановились у отеля через десять-пятнадцать минут. Така и Тору скинули свои вещи и поспешили в ресторан внизу, где уже копались в меню Томоя с Рётой. Менеджер, успевший заказать себе кофе с панкейками, что-то читал в телефоне.

      — А вы заметили что-то странное? — неожиданно подал голос Рёта, оторвавшись от завтрака. Все, кроме Томои, вопросительно посмотрели на него.

      — Мори-чан ни разу не заглянул в свой телефон. — Рёта многозначительно поднял вверх указательный палец.

      — Ты говоришь так, словно это твоя заслуга, — хмыкнул Тору. — У Таки просто пока руки заняты.

      — Мори-чан не прикасался к телефону с момента пробуждения, — заявил тот.

      — Может, хватит обо мне в третьем лице говорить, я как бы тут сижу, — огрызнулся Така.

      — Мы просто привыкли, что твоё тело тут, а мозги в телефоне. Мы тебя так уже два месяца обсуждаем, — произнёс Томоя, и все засмеялись.

      — Не смейте больше обсуждать меня при мне! — возмутился Така и залепил Томое подзатыльник, чем вызвал лишь ещё один приступ хохота.

* * *

      — Чего вы боитесь больше всего?

      — Тараканов! Жужелиц! Вообще всяких жуков терпеть не могу! — выпалил первым Томоя.

      — Духов боюсь, — немного смущаясь, ответил следом Рёта и, заметив, как начали ухмыляться остальные участники, поспешно добавил: — Я видел духов, в том старом отеле в Ганновере! Знаете, как это было страшно?

      — Не стоило в баре мешать всё подряд, — хмыкнул Тору.

      — Я был трезвый, в отличие от вас, — Рёта сложил руки на груди. — Если бы вы не валялись в отключке, сами бы всё увидели.

      — В мире есть множество других более страшных — и при этом реальных — вещей, — при словах Тору Томоя согласно закивал. — Например, мафия. Думаю, что такая власть, такое влияние действительно пугающие. Не хотелось бы попасть в их поле зрения.

      Все вопросительно уставились на Таку.

      — Мой самый страшный кошмар, что однажды, когда я проснусь, вас не окажется в моей жизни, — признался тот. — Мне даже жутко просто представить жизнь, где я не в группе.

      Тору кивнул и с лёгкой улыбкой ободряюще похлопал Таку по плечу.

      — Вообще, если бы вдруг по каким-то причинам время повернуло вспять, я бы всё отдал, лишь бы снова собраться именно таким составом, — произнёс он.

      — У меня бывали периоды, когда я чувствовал себя очень уставшим, — заговорил Рёта. — Бывало так, что накрывала неуверенность и страх перед тем, как фанаты примут наш очередной новый альбом, но, когда нам по-настоящему пришлось сидеть дома, я начал ценить эти моменты. Нет ничего лучше, чем выступать и видеться с фанатами.

      — К тому же запираться дома не гарантирует вашу безопасность, — хмыкнул Така.

      — О, так ты тоже смотрел ту передачу?.. — начал было Рёта и прервался под строгим взглядом Тору.

      — Вообще, это нереально сложно учесть предпочтения тысяч людей, когда пишешь музыку, — произнёс Така. — Наша музыка, как бы она ни звучала, является, в первую очередь, нашим видением, тем, что внутри у нас, и что бы мы хотели рассказать. Извините, если это не то, чего кто-то из вас ожидал. Это не значит, что мы кого-то ненавидим, просто сейчас мы хотим показать именно это. Одна вещь всегда была, есть и будет неизменной: мы ценим и ждём с нетерпением наши встречи на концертах. Они дают нам вдохновение.

      — Многие песни реально пишутся во время туров, — добавил Тору. — Несмотря на то, что основными авторами являемся мы с Такой, в весь процесс производства — от демо до решения о включении песни на альбом — так или иначе вовлечена вся группа.

      — Но, чтобы увидеть нас настоящих, лучше всего прийти на наш концерт, — вставил Така.

      — Сегодня мы собираемся выложиться на полную, — заявил Томоя.

      — Хочу запечатлеть этот день в своих воспоминаниях, — отозвался следом Рёта.

      — Хотелось бы сделать эти пару часов лучшими за весь день для всех, кто будет на концерте, — произнёс Така. — Никто не знает, каким будет завтра, поэтому мы постараемся сегодня. Спасибо всем фанатам за поддержку, бесценные моменты и возможность заниматься любимым делом.

* * *

      Брошенный в номере телефон Таки медленно полз по тумбочке из-за приходящих уведомлений, пока не грохнулся на пол.