В тронном зале царил полумрак. Тяжёлые портьеры закрывали высокие оконные проёмы, мешая солнечному свету проникать внутрь, скользить по стенам и паркету, играть в в золоте канделябров и блестеть в хрустале.
На массивном троне, обшитом бархатом и украшенном позолотой, чинно и деланно важно восседал король — седовласый, угрюмый, подкошенный горем. Тень вины, печали и утраты навеки застыла на его широком, бородатом лице. Весёлый, азартный румянец сменила болезненная бледность. Мудрость и теплоту во взгляде вытеснил холод, желание править честно и справедливо — жажда отмщения. Усталость и нетерпение проскальзывали в каждом его движении, в каждом привычном и обыденном жесте — наклоне головы, прищуре глаз, тонкой полоске крепко-накрепко сомкнутых губ.
Король окинул коленопреклонённых наёмников холодным и чуть отчуждённым взглядом, а после тихо, едва различимо спросил:
— Колдун мёртв?..
Я вздрогнул от эхо, прокатившегося по тронному залу. Голос короля — глубокий, хриплый, а вместе с тем аристократичный и бархатный — вызывал трепет. Целое стадо мурашек прогарцевало вдоль моего хребта, в одну сторону и в другую. Я склонил голову ниже и внутренне сжался от испуга.
Краем глаза заметил, как поднялся и выпрямился Килиан — негласный лидер нашего маленького отряда. Он встретился взглядом с королём и коротко ответил:
— Да, Ваше Величество.
— Предоставьте доказательства, — устало прохрипел правитель, чуть подавшись вперёд.
Килиан обернулся, взглядом нашёл тощую, скрученную в трепетном поклоне фигурку Хьюго и одним лишь наклоном головы заставил того сорваться с места, броситься прочь из зала за доказательствами.
Этого шустрого и юркого мальчишку мы с Килианом подобрали около шести лет назад, на северной окраине королевства. Юнец, едва перескочивший одиннадцатилетний рубеж, закутанный в тоненькую и хиленькую шубку, да вооружённый хлипким и ненадёжным копьём, повстречался нам на тропе, ведущей в логово снежных виверн. Мальчишка бежал мстить, убивать и в своей самоубийственной миссии останавливаться перед доводами рассудка не собирался.
Конечно, мы пытались развернуть пацана, отправить того домой.
Но, как оказалось, дома у него больше не было.
Снежные виверны разрушили деревню Хьюго. Чудовища сожгли маленькое поселение, уничтожили его быт, его жизнь, его историю. Большинство жителей спаслись, вовремя скрывшись в окрестных лесах и горах. А вот матушка Хьюго — нет.
И мальчишка винил себя в её смерти…
Когда на самом деле, следовало винить и проклинать нас.
Заказ на устранение парочки снежных виверн застал нас с Килианом в небольшом провинциальном трактире. Будучи немного нетрезвыми, одурманенными алкоголем и откровенными обликами хорошеньких барышень, мы отложили запрос в сторону и забыли о нём на пару дней, поддавшись похоти и прочим порокам.
Мы опоздали и расплатой за нашу беспечность стали бесценные человеческие жизни, загубленные души и судьбы.
Помнится, Килиан тогда долго убивался, винил себя во всех смертных грехах и готов был на коленях выпрашивать прощение у маленького, вмиг осиротевшего и потерявшего всё мальчишки. А Хьюго… Хьюго же, в свою очередь, выслушав исповедь героя, обозвал того жалким, круто развернулся и продолжил свой путь. Рыжеволосое недоразумение с огромными карими глазищами не отступил и не позволил себе довериться двум — тут стоит повториться — жалким и никчёмным наёмникам. Он не доверил нам ни своей жизни, ни судьбы своей деревни, гибнущей и горящей в агонии. И в этом я, как ни странно, был солидарен с мальчишкой!..
Мы уже его подвели.
Мы уже потеряли его доверие.
Молить о прощении, пытаться что-то доказать, что-то исправить — дело бессмысленное.
Так считал я.
Так думал Хьюго.
А Килиан… У Килиана, в отличие от нас с пацаном, было несколько иное мнение.
Но в этом весь он! Килиан всегда был другим и этим диаметрально отличался от меня.
Он источал свет, служил знаменем надежды. Я же оставался в его тени, был отражение суровой и беспощадной реальности.
Наверное, порой думалось мне, именно тогда, у подножия северных гор, стоя на коленях, кающийся в собственных грехах и рассыпающийся в обещаниях перед трясущимся от страха и холода мальчишкой, родился настоящий герой…
Герой, которым суждено было стать Килиану, а не мне.
Многим позже, когда гнездо снежных виверн было зачищено, а маленькое поселение начало возрождаться из пепла, медленно возвращаясь к тихой и размеренной жизни, мы отправились в путь. Только, на сей раз, уже втроём.
Хьюго увязался следом. Мальчишка решил лично проконтролировать то, как Килиан исполнит каждое из своих обещаний. Тот не возражал. А я просто радовался тому, что всё, наконец, закончилось и втайне мечтал побыстрее вернуться в объятия красотки Рози, хлебнуть эля в трактире и отстирать кровь с последних приличных штанов.
Я не герой, утопать в человеческих слабостях мне можно!
Громкий топот, сопровождаемый гулким звоном бьющегося стекла, отборной бранью и поспешными извинениями, заставил меня очнуться и вздрогнуть от наваждения. Воспоминания захлестнули и захватили меня с головой. Я даже не заметил, как поднялся с колен и вместе с остальными членами отряда — старым чародеем Вальтером и лучником Мартином — покинул центр зала, смешавшись с толпой придворных. Килиан, вытянувшийся в струну, остался перед королём.
Наконец, двери распахнулись и в зал влетел Хьюго. В руках парнишка крепко держал холщовый мешок, старый, грязный, пропитанный кровью.
Среди придворных поднялся шум. Король подался вперёд, вцепившись тонкими, крючковатыми пальцами в позолоченные подлокотники трона. Килиан перехватил мешок и одни лёгким, отточенным движением изъял из его тряпичных недр голову колдуна.
Я невольно отпрянул. Состояние сего доказательства оставляло желать лучшего. Запах гниющей плоти немедленно заполнил собою огромное помещение. Мартин закашлялся и поспешил спрятать нос в шейном платке. Вальтер скривился, а Хьюго отступил на несколько шагов.
Я же, совладав с собой и, уподобившись Мартину, скрыв половину лица шарфом, пригляделся к голове колдуна, к выражению, что посмертной маской застыло на бледном лике злодея.
Несмотря на свою смерть, колдун ликовал.
Он насмехался над своими убийцами.
И, наконец, он смеялся в лицо королю, получившему своё отмщение, но не вернувшему ни семьи, ни душевного покоя.
— Голову на кол, к внешней стене, — обессиленно откинувшись на спинку трона, распорядился правитель. — А герою и его… помощникам выдайте награду.
Герою и его помощникам…
От этого выражения меня покоробило. Я сжал руки в кулаки, зло скрипнул зубами. Старый король принимал нас всех — и меня, и Вальтера, и Мартина, и Хьюго — за бесполезный багаж, придаток к сиятельному герою.
Но, если подумать, выжил бы этот самый герой, если бы с высоты его не прикрывал Мартин? Или, если бы Вальтер не поддерживал его в бою, магией против магии? Или, если бы я…
Если бы я…
Если бы я…
— Томас?..
Я вздрогнул и порывисто обернулся, покидая чертоги собственных мыслей.
— Томас, с тобой всё в порядке?
Это был Килиан.
Светлый герой Килиан!
Лучший друг и соратник смотрел на меня обеспокоенно и, одновременно с этим, как-то снисходительно, что ли?..
Я покачал головой, отгоняя наваждение, и вновь взглянул в глаза человека, которого считал братом.
Но ничего не поменялось.
Его, Килиана, взгляд совсем не изменился.
Он смотрел на меня, как на нашкодившего котёнка, с нотками неодобрения и нетерпения.
— Нам пора, — так и не дождавшись моего ответа, наконец, проговорил он и, качнув головой, поспешил прочь из тронного зала.
А мне ничего не оставалось, как следовать за ним, терпеть косые взгляды соратников и, словно мантру, повторять из раза в раз:
— Всё хорошо. У меня всё хорошо.
Я лгал. Врал окружающим, врал себе и не оставлял попыток убедить себя в обратном.
И, наверное, в отличие от Вальтера, Мартина и Хьюго, Килиан это видел, понимал, но вмешиваться не спешил.
За что я был ему крайне признателен.
Справиться с собой, вернуть пошатнувшееся равновесие, подавить демонов, что пробудила в моей душе короткая пикировка с колдуном, я должен был сам.
Своими ядовитыми речами колдун пошатнул мою веру в друзей… веру в Килиана. В тот краткий миг, когда мы остались одни, оторванные от остальных, тёмный волшебник будто вскрыл мне череп, залез в голову и перевернул представления о жизни, союзниках и дружбе. Он протоптал дорожки для зависти и злости, посеял плоды недоверия и сомнений.
Я всегда спокойно относился к роли Килиана. Он был нашим лидером, он был героем. Я же вполне комфортно чувствовал себя в его тени, следуя за ним на полшага позади. Что изменилось?.. И, главное, почему?..
Килиан по жизни выполнял роль лидера. Он вёл за собой людей, брал на себя ответственность за них. Ему не претила перспектива принятия трудных решений. И, в отличие от меня, Килиан не боялся держать ответ за общие неудачи и провалы. Я не считал себя трусом, но и мне не доставало смелости отвечать за чужие жизни и чужие смерти.
Килиан же был другим, с другими ценностями и жизненными целями, отличными и противоположными моим.
И, быть может, именно в этом и крылся корень всех наших проблем?.. В том, что одному на судьбе начертано стать героем, а другому следовать за ним?..
Глупости какие, но всё-таки…
Я вперился взглядом в идеально прямую спину товарища и вспомнил кучу переделок, через которые нам довелось пройти вместе, бок о бок, плечом к плечу.
Прошло десять лет, а мы столького успели натворить — повздорили с цыганскими баронами, разогнали парочку ведьминских шабашей, основательно прорядили списки опасных чудовищ, сражались с некромантами, навели шороху в Зоне Беззакония… И подобный воспоминаний в моей памяти сохранилось бесчисленное множество. Сменялись локации, монстры, лица заказчиков и соратников, но одно в моей памяти оставалось неизменным, незыблемым — Килиан рядом со мной, и я рядом с ним. Вдвоём против целого мира, как братья, как друзья!
Я ни разу не отступил перед лицом опасности, не сбегал с поля боя и не прятался за спинами друзей. Я шёл в битву наравне со всеми, наравне с Килианом. И порой случалось так, что именно я вытаскивал задницу сиятельного героя из самого пекла, ограждал от шальной стрелы или вставал на пути заточки.
Я не был героем.
Я был хорошим другом.
— Килиан! — окликнул товарища, замирая на месте.
Он остановился и обернулся ко мне.
— Прости, — промямлил я, глядя в сторону, — в последнее время от меня одни проблемы.
Килиан улыбнулся и по-братски, точно также, как в детстве, похлопал меня по плечу.
— Рад, что ты со всем разобрался, Томас, — он позволил тоске отразиться во взгляде и едва различимо добавил: — Мне не хватало тебя, дружище.
Я коротко рассмеялся и широко улыбнулся замершим в удивлении товарищам. Хьюго и Мартин похлопали меня по плечам, весело оскалившись, Вальтер, совсем по-стариковски, что-то пробурчал себе под нос и поспешил скрыться в королевских сокровищницах. А Килиан…
Килиан остался верным себе. Он скривил губы в усмешке, а после тихо спросил:
— Уверен, что всё в порядке?..
— Да, — кивнул я и для достоверности добавил: — Что бы ни говорил колдун, роль героя второго плана меня вполне устраивает!..