Они сидели на песке, у самой воды — безграничный, спокойный океан мира тлай иногда начинал волноваться, и тогда мягкие волны подбирались к их ступням, мягко, словно чего-то боясь, касались, и снова откатывались прочь.

— У расинов совсем другая чувствительность кожи, — задумчиво проговорила Ренна, глядя на свою раскрытую ладонь, потом на тыльную сторону, сжимая в кулак и снова раскрывая. Кожа ещё не светилась так, как у Кэйсси, но уже были заметны изменения. — Альба могут… могли, — хмыкнула, — могли не ощущать ни холода, ни жары. Если хотели.

— Разочарована?

— Ни в коем случае, — она усмехнулась. — Просто надо заново учиться, привыкать к обычным вещам. Будешь следить за тем, чтобы я тепло одевалась?

— Угу, и лечить твой насморк, — Кэйсси рассмеялась. И удивилась, как беззаботно это вышло. Как будто и не было всех пережитых волнений, как будто все страхи отступили разом, как будто плохое осталось позади. А впереди — совсем другая жизнь. Абсолютно незнакомая, новая, в которой они могут быть просто счастливыми, в которой обязательно найдётся возможность осчастливить тех, кто рядом, кто дорог и важен. — Уже думала, чем собираешься заниматься?

— Неа. И вот знаешь, мне, наверное, впервые за долгие годы не хочется об этом думать. Может, сознание до сих пор не перестроилось… А ты? Чем хотела бы?..

— Собираюсь заключить выгодную сделку с матерью, — Кэйсси загадочно улыбнулась. Теперь, когда она многое вспомнила, а главное, столько узнала от Парса, ей будет чем заинтересовать Вейл, заставив согласиться на все условия. — Раз уж я так или иначе необходима для экспериментов, то хотя бы должна разбираться, что именно там происходит в этом её Институте крови. А ещё, — она встретилась взглядом с Ренной, — хочу, чтобы у нас с тобой был уютный дом. Только наш. Не замок. Подальше от всех. И чтобы мир… — снова рассмеялась. — Не важно, какой это будет мир. Но только наш.

Ренна ответила не сразу. Некоторое время смотрела ей в глаза, улыбнулась краешками губ, потом опустила голову.

— У меня есть на примете одно место. Дома там, правда, нет, но его всегда можно построить, — она задумчиво провела ладонью по песку, сгребая и снова выпуская его. — Хочешь, чтобы было поменьше солнца?

— Хочу, чтобы там была ты, — Кэйсси перестала улыбаться. Внимательно посмотрела на Ренну. — Расскажешь?

— О месте?

Кэйсси повозилась, устраиваясь поудобнее. Сначала откинулась назад, уперевшись руками в песок. Тут же передумала, улеглась на спину, положив голову Ренне на колени, перехватила взгляд. Нежно коснулась щеки:

— Можешь начать с места, если так проще.

Некоторое время Ренна просто смотрела на неё, ласково гладя по волосам. Потом тихо проговорила:

— Я обязательно всё испорчу. И не раз.

Кэйсси испуганно застыла, сжалась. Уже испортила, пронеслось в голове. Но всё же заставила себя побороть страх, улыбнуться. Шутливо бросить, сделав вид, что уверена в ответе, знает, каким он будет, и что после него обязательно на душе станет спокойно и легко:

— Думаешь, будет лучше или проще, если я сейчас исчезну? И мы никогда больше не встретимся?

— Нет, с чего ты?.. Нет… — Ренна растерянно улыбнулась. — Просто предупреждаю, чтобы ты хоть примерно понимала, с чем будешь иметь дело. Потому что хочу, чтобы у нас получилось. Правда, я сама не вполне представляю, — качнула головой. — Не умею. Никогда не… — замолчала. — Я клинически упряма, когда у меня есть цель. Но вот сейчас подумала… Наверное, по-настоящему не верила, что найду способ вернуть всем нам смертность, — Ренна хмыкнула. — Хотя технически, не я нашла, но это неважно. Просто всё очень неожиданно. Ты — неожиданно. Даже больше, — Ренна сглотнула. Глаза вновь смотрели серьёзно, с какой-то совершенно новой теплотой. — Помнишь, я сказала, что знакомиться с тобой не входило в мои планы? Помнишь, конечно. Не самое приятное, что я могла ляпнуть. И прости. Но я могу объяснить. Попытаться. Это — хорошо. Что не входило, что не было частью замысла. Потому что когда я что-то планирую, рассчитываю, всё, что существует — это цель и средства. Так было всегда. И если бы я сразу собиралась через тебя подобраться к Вейл, я никогда бы не увидела в тебе тебя. И я бы… Ты в моей жизни — это свет. Яркий. Ошеломляющий. И я боюсь, что он исчезнет. Я — эгоистка и не умею быть с кем-то. Очень, очень хочу научиться. Если бы вместе с продолжительностью жизни можно было подправить и характер, а?

Она говорила, а Кэйсси хотелось одного — заткнуть уши, чтобы не слышать. Исчезнуть, убраться подальше, спрятаться в какую-нибудь тёмную нору, где никто никогда не найдёт, сжаться в комок, зажмуриться, вдохнуть и разучиться дышать.

Она говорила, а Кэйсси чувствовала, как разрастается в горле ком, как по спине ползёт холодный, липкий страх, как медленно, глухо и безнадёжно стучит её сердце, словно отмеряет оставшиеся им вместе минуты. И сил — на одно дыхание.

Когда Ренна, наконец, замолчала, Кэйсси осознала, какая же она идиотка. О чём думала? На что надеялась? Уютный дом всё равно в каком мире?! Дура! Наивная дура!

Кэйсси сумела сесть, отодвигаясь. Подтянула к груди согнутые колени, обхватила их руками, отвела взгляд — нагота неожиданно мешала, смущала. Кэйсси прикусила нижнюю губу, чувствуя, как из глаз готовы хлынуть слёзы. Понимала, что Ренна, может быть, впервые в жизни так откровенна, так искренна. Что не стала бы никогда делиться страхами, обнажать душу, если бы она, Кэйсси, не имела значения в её жизни. Но боль от слов затмевала всё — все мысли, чувства, желания, логику. Правильно или неправильно — уже не важно, всё рухнуло, утратило смысл. Смешалось, горело, выжигая в сердце дыру.

Ренна молчала, а в висках по-прежнему стучали её слова.

Кэйсси не хотела быть светом. Ни ярким, ни ошеломляющим. Тем более светом, который исчезнет. Просто хотела быть, рядом, в жизни Ренны, рядом с ней. Без определений, без правил. Без инструкций на будущее. Какой в них толк? Нельзя жить по составленным заранее правилам, опасаясь что-то сделать не так. Нельзя любить, мучаясь сомнениями и боясь однажды всё испортить. Уж лучше не любить вовсе. Ненавидеть. Уж лучше не жить. Уж лучше бы она умерла в лаве на Фахтэ или ещё раньше, в том проклятом таксилёте.

Ренна молчала, видимо, ожидая ответа. А Кэйсси не знала, что сказать. Отвернулась, до крови закусила губы, боясь разрыдаться или, наоборот, наговорить гадостей, сорвавшись и выплеснув на него всю обиду и разочарование, всю боль.

А ведь её предупреждали. Говорили. Блэйк, Флэй, даже Нара. Но она упрямо не хотела видеть, не хотела знать. Цеплялась за нежные слова, за горячие губы, за ухмыляющиеся глаза, которым не всё равно, за ласковые руки, которые не лгали. И вот получила! Поделом!

И вместе с тем отказывалась признавать. Не понимала, как это возможно. Ренна не умеет с кем-то быть, но разве она — просто кто-то? Ренна хочет научиться, но что это меняет, если она не умеет учить? Если сама не знает — как? Если верила, что у них получится, потому что это они. Вот так, легко, само собой.

И даже сейчас продолжала на что-то надеяться.

Ренна смотрела на неё и молчала. Тоже кусала губу, хмурилась. Вдруг поднялась. Отряхнула ладони от песка, протянула руку.

— Вставай.

Кэйсси послушно выпрямилась. Почти прикоснулась к ладони, потом отдёрнула руку и всё же в последний момент сжала горячие пальцы. Встала, не решаясь посмотреть Ренне в лицо.

Она не настаивала, развернула её руки ладонями вверх, мягко сдувая песчинки. Оглянулась по сторонам.

— Одеться бы. Там прохладно.

— Там?..

— Там. Ну да ладно. Всё равно ни твой шикарный пеньюар, ни моя супер-пижама не спасут от комаров.

Кэйсси встретилась с Ренной взглядом. Думала, шутит она или издевается. Оказалось, говорит на полном серьёзе.

— Каких ко… маров?

Ренна улыбнулась.

— Мелких кровососущих насекомых. Хорошо бы им не понравилась фиолетовая кровь. Ну что, идём?

Ответа она не ждала.

Мир в единый миг преобразился.

Вместо низких туч — тёмное, почти чёрное чистое, без единого облачка, небо, россыпь сверкающих звёзд и серпик луны. Вместо солёного океана — огромное зеркало круглого озера, вместо бескрайних песчаных дюн — пушистый лес, дальше — пики гор, светлеющих к вершинам. Наверное, там лежит снег, но до него — бесконечность.

Пахло травой, свежей. Густая, она мягким ковром подступала к самой кромке воды. Пахло молодой хвоей и чем-то терпким, кисловатым, но приятным. Тишину нарушали сверчки и гортанное, раскатистое «пение» кого-то ещё.

— Это лягушки, — объяснила Ренна. — Звук… Лягушки. Мелкие, в общем-то, скользкие и противные твари. Точнее, земноводные. У вас их, кажется, нет. И на Лериде тоже нет, наверное, потому что нет пресных водоёмов.

— Красиво, — буркнула Кэйсси. — Нет, правда, — торопливо добавила, понимая, как прозвучало. — И лягушки… тоже.

— Ага, — Ренна хмыкнула. Улыбнулась. — Но я привела тебя сюда не для того, чтобы наслаждаться концертом. Ничего не чувствуешь? Попробуй прочитать мои мысли.

— Не буду. Хватило слов.

— Мне не хватило. Твоих.

Кэйсси всё-таки прикоснулась к её сознанию и поняла — бесполезно. Вторая попытка тоже ничего не дала. Да и с остальными способностями ничего не вышло, как будто исчезли все разом. Только выход из мира легко ощущался, но по-другому. Словно она попала в комнату, где кроме одной единственной двери, через которую вошла, больше ничего не было — голые чёрные стены.

И тогда Кэйсси разозлилась.

— Не хватило моих слов, да? Настолько, что ты привела меня туда, где ничего не смогу тебе сделать? Молодец, очень предусмотрительно. Отличное место для расставаний.

— Ещё! — потребовала Ренна, пристально глядя в глаза.

Это подстегнуло. Заставило выплеснуть эмоции.

— Я верила, что возможно… Что ты и я — это возможно, понимаешь? Верила! Не хотела взвешивать «за» и «против». Думаешь, не понимала, что ничего не получится? Что рано или поздно разочарую или наскучу, и ты уйдёшь? Всё я понимала. Всегда знала. Ещё в самом начале. Такие, как я… Не важно, — она тряхнула головой. — Я не хотела слышать, что ничего не выйдет. Это больно. Ещё больнее — убеждать остаться, уверять, что получится, что сможем. И я не пыталась. Я не буду. Не хочу жить с мыслью, что однажды ты всё испортишь. Или я испорчу, что скорее всего. Потому что я тоже не подарок. Потому что тоже не умею, потому что всегда порчу. Ты же знаешь, как я жила. Видела мой дом… там, — Кэйсси неопределённо махнула рукой. — Я никогда… — она запнулась.

Сейчас с уверенностью могла сказать, что не любила. Никого. Никогда. Привязывалась, привыкала, увлекалась, но не любила. Не собиралась любить. Взбалмошная, непостоянная, упрямая, она не искала домашнего уюта и тепла, хотела свободы, упивалась ей. Ценила независимость, ни в ком не нуждалась и не собиралась нуждаться. Но Ренна… Она случилась и…

— Ты всё изменила. Меня изменила, — Кэйсси посмотрела ей в глаза. — Не Вейл, не кровь Нары, не гены тлай, не Петля. Ты. Я больше не умею без тебя, — она прерывисто вздохнула, но взгляд не отвела. — И это не повод, чтобы ты была со мной.

— Мне не нужен повод. Я никуда не ухожу и не собиралась уходить. И тебе я тоже не позволю уйти. Потому что… Нет. Без «потому что». Просто не позволю. Я не сомневалась, не думала, что возможно, а что нет, не взвешивала «за» и «против». Мне не нужны правила и инструкции, не нужно верить, я знаю и так. Всё знаю. Но мы не должны молчать. Не можем. Надеяться на телепатию и на что-то там, как-то там. Потому что обе скоры на радикальные решения. И мне нужно, чтобы ты знала — если… или когда я всё испорчу, я собираюсь починить, — она улыбнулась. — Не надо жить с этой мыслью. Просто знай.

Кэйсси ошеломлённо хлопала ресницами.

— Я тоже постараюсь, — она сглотнула. — Починить. Но… лучше бы нам не пришлось никогда…

Ренна не дала договорить, обхватила её лицо ладонями. Поцеловала. Мягко, будто бы продолжая улыбаться. Отстранилась.

— Никакого «бы». Справимся.

— Тогда не пугай так больше, — Кэйсси обняла её, заглянула в глаза. Улыбнулась. Сначала осторожно, боясь поверить, что ошиблась, что просто не так поняла, что, как всегда, поторопилась и сделала совсем не те выводы. Потом смелее, облегчённо выдыхая. — Никогда не пугай так. И скажи уже, где мы.

— Это было моё любимое место в юности. Хотя всё выглядело не совсем так в те дни, но тем не менее. Вот там, — Ренна кивнула на лес, — вела к основной дороге тропа. Идти через лес долго, несколько часов, но оно того стоит. Да и поэтому тут всегда было малолюдно. Дорога, кстати, грунтовая. Её часто размывало. Этот лес считался заповедником, над ним запрещалось летать, по нему не разрешали ездить на автомобилях. У нас не было таксилётов, карбиолётов и прочих подобных лётов. Та дрянь, на которой ездили наши машины… в общем, не то, о чём скучаешь, — она помолчала. — Приезжаешь, паркуешь машину на выезде, а потом — рюкзак на плечи и ножками с палаткой. Богатые бездельники вроде меня много, где побывали, но здесь… Здесь меня никто не стал бы искать, — она снова замолчала. Посмотрела на Кэйсси. — Добро пожаловать на Нейлу.