Маленький мальчик рано утром встаёт с постели и бежит в коридор, где находилось большое зеркало. Гладь мерцала под влиянием тёплого летнего света, проникающего в их скромный – зато уютный – дом, и заливая всё жёлтым оттенком, заставляя пространство выглядеть так, будто оно было позолочено.
Малыш подходит к стеклу, тщательно рассматривая своё отражение.
Черные волосы по плечи с тоненькой зеленой прядкой справа, бледная кожа и удивительного вида глаза. Радужка была серой, но от яркого освещения казалась серебристой, а в ней «плавали» синие и малахитовые точки-узоры.
Это ты!
Парниша улыбается и хихикает, клацая зубками как хищный зверек и осматривая свои неестественные клыки. Мама ему всегда говорила, что он особенный.
– Морро, сынок! – зовёт мягкий женский голос.
– Иду, окаасан*!
***
Спустя много времени этот дом всё ещё стоит на этом же месте, хоть и «домом» это трудно назвать. Лишь руины здания, которое когда-то было жилым гнездом.
Его родным гнездом.
Морро входит в эти развалины, быстро находя тот самый коридор и то самое зеркало. И удивительно, что оно всё еще было здесь, а не потрескалось на мириады острых осколков.
Конечно, на трюмо была большая трещина, а поверхность покрыта толстым слоем пыли, но это не страшно. Морро достаточно взмахнуть рукой, чтобы легкий ветерок унес порошину прочь, куда-то далеко за горизонт.
Он глядит в своё отражение. Повелитель ветра уже не мальчик. Он выше, сильнее, быстрее. А ещё волосы стали чуть длиннее, а зелёная прядь толще. Кожа не просто бледная, а будто бы мраморная. Глаза давно несерые. Они красные, но этот красный отвратительный. Этот красный мёртвый, в нём нет искры и в нём поселилась бездна. И взгляд уставший. А под глазницами синяки пепельно-фиолетового окраса.
Несмотря ни на что, это всё ещё ты...
Действительно ли?
Примечание
* Окаасан (с яп.) – мама.