На погрузочной платформе было полно людей. Они обнимались, целовались и со слезами на глазах прощались со своими близкими. Гермиона же была там одна. Держа в руках рюкзак, она пыталась протиснуться мимо семей, чтобы пройти к шаттлу. Понятно, что они еще многие годы не увидятся, но разве нельзя не стоять прямо на дороге?
В конце концов Гермиона поднялась на борт. Она прошла мимо отсеков, в поисках места, где можно было бы сесть. В каждом отсеке было по четыре кресла для четырех пассажиров, но во всех отсеках, мимо которых проходила Гермиона, было как минимум пара человек. Гермиона не хотела присоединяться к компаниям друзей, тем более что она не была уверена, что ей будут рады. Во время подготовки на базе она была не очень популярна.
В конце концов Гермиона нашла отсек, в котором был только один пассажир, мальчишка— ну, технически мужчина, которого, как она была уверена, звали Долгопупс. Он был почти так же непопулярен, как и она. Конечно, он не будет против, если она сядет рядом.
— Рядовой Долгопупс, — сказала Гермиона. Господи, это сочетание звучало до абсурдного неловко. — Могу я присоединиться к вам?
— Конечно, — рядовой Долгопупс улыбнулся, продемонстрировав беззубую улыбку. Ее собственные родители заставили ее исправить зубы, но Долгопупс выглядел, по общепринятым стандартам, вполне привлекательно. — Рядовая Грейнджер, верно?
— Да, — беспокойно ответила Гермиона. Что он о ней знает? — Кстати, можешь звать меня Невилл, — добавил он, все еще улыбаясь ей.
Гермиона кивнула и вошла в купе, закрепив свою сумку под сиденьем напротив Долгопупса. Затем она пристегнулась и надежно затянула ремни. Она бросила беглый взгляд на своего спутника. Он выжидающе смотрел на нее. Неужели он ждал, что она тоже назовет свое имя? Что ж, этого она делать точно не будет. Разве он не знал, что это не по протоколу?
— Какая у тебя специальность? — спросил Долгопупс.
Честно говоря, если бы Гермиона знала, что он будет таким разговорчивым, она бы никогда здесь не села. Уж лучше было подвергнуться остракизму .
— Наука, — резко ответила Гермиона.
— Вау! Я тоже выбрал науку. Мне больше всего нравится ксеноботаника.
Гермиона кивнула. Ей эта тема тоже была интересна, но это было слишком просто. Её интересовало все, что было у нее в расписании. Она взглянула на своего спутника, но тот уже смотрел в окно.
Гермиона проследила за его взглядом и увидела пожилую женщину, махавшую ему рукой. Она оглянулась на вдруг сильно покрасневшего Долгопупса.
— Это моя бабушка, — объяснил он.
— Она член Программы? — Технически рекрут мог получить пропуск для двоих близких членов семьи, но, судя по ее форме, очень похожей на ту, что носила сама Гермиона, бабушка Невилла была одной из них.
Долгопупс потер затылок.
— Да, как и вся моя семья. Бабушка снова пошла в армию после…
Однако Гермиона не очень-то слушала, да ей и не нужно было. Тот факт, что его бабушка стояла здесь одна, и так сказал Гермионе всё, что нужно. Она потеряла своих детей на войне, иначе они тоже были бы здесь, и теперь она отправляла в космос своего внука. Ну, по крайней мере, последние два десятилетия всё было спокойно.
— А твои родители? — спросил Долгопупс.
— Нет. Нет, они обычные врачи. Не смогли приехать. К сожалению… — сказала она, запнувшись.
Родители Гермионы могли бы быть там, но они не успели вовремя заполнить документы, чтобы получить специальное разрешение на въезд на базу для гражданских лиц. По крайней мере, так они сказали Гермионе. В глубине души Гермиона знала, что они все еще злились на нее за то, что она присоединилась к Программе «Андромеда». Они не хотели, чтобы она погибла в чужой войне. Гермиона говорила им, что она хочет спасать жизни и совершать великие открытия. Они же отвечали, что все это можно сделать и на Земле.
Прозвучал сигнал, предупреждающий пассажиров о том, что нужно пристегнуться и закрепить вещи. Гермиона продолжала смотреть в окно, слыша, как Долгопупс возится со своим ремнем.
— Похоже, мы будем только вдвоем, — сказал Долгопупс, когда закончил.
Однако, как бы опровергая его слова, двое мужчин, настоящих, взрослых мужчин, открыли дверь отсека и присоединились к ним. Гермиона сразу же заметила знаки отличия на их униформе и отдала честь. Долгопупс этого не сделал.
— Вольно, рядовой, — с усмешкой сказал светловолосый усатый офицер.
Гермиона расслабила руку. Сначала она хотела отвлечься и дать им спокойно устроиться, но потом у нее возник странный порыв посмотреть на темноволосого офицера. Он не смотрел ни на кого конкретно и от него исходила какая-то атмосфера страдания. У него были суровые черты лица: острый, орлиный нос, который выглядел так, будто его много раз ломали и вправляли, выдающиеся скулы и заостренный подбородок.
Гермиона думала, что может спокойно смотреть на него, пока он не обратил на нее свой взгляд. Он изогнул брови и нахмурился, когда заметил ее взгляд. Гермиона снова уставилась в окно.
— Я не знал, что офицеры ездят на шаттле, — сказал Долгопупс, вероятно, пытаясь снять напряжение. Однако у него это плохо получалось, если он думал, что разговор с офицерами без разрешения — хороший способ этого добиться.
Честно говоря, подумала Гермиона, если этот мальчишка не понимает, что делать можно, а что нет, то в обозримом будущем его ждет море неприятностей.
— А как ещё по вашему, мы попадем на корабль? — практически прошипел темноволосый офицер.
— Полно тебе, Северус. Думаю, рядовому просто интересно, что мы делаем на шаттле до учебной базы. Ну, рядовой… — спросил светловолосый офицер.
— Долгопупс, сэр, — ответил Долгопупс.
— Рядовой Долгопупс, офицер Снейп и я имеем честь быть вашими инструкторами в Хогвартсе. Я преподаю самооборону, а он — медицину.
Офицера Снейпа звали Северус, да? Имя определенно соответствовало его выражению лица.
— Какие у вас специальности? — спросил светловолосый офицер. Он все еще не представился. Гермиона прищурилась, посмотрев на его офицерский пиджак. Она не была полностью уверена, но ей показалось, что там было написано «Люпин».
— Наука, сэр, — сказал Долгопупс. — У обоих.
— А рядовая Грейнджер не могла сама нам об этом рассказать? Она нас стесняется или что?
Гермиона хотела огрызнуться, что она не стесняется. Она говорит только тогда, когда к ней обращаются, как от нее и ожидалось. А Долгопупс просто ответил раньше нее. Но вряд ли она далеко пойдет, если будет спорить с начальством, особенно в первый день.
— Мы много о вас слышали, — сказал офицер Возможно-Люпин. — У вас много перспектив. — Гермиона заметила, что на его лице было несколько серьезных шрамов, явно оставшихся от прошлых сражений. Хотя почему он не стал их залечивать, ей было непонятно. Возможно, это был знак чести или что-то для создания непонятного ей образа мачо.
Если бы Гермиона не смотрела на него, она могла бы подумать, что он говорит не о ней. В конце концов, кто-то другой должен быть более перспективным, чем она, например, кто-нибудь из легендарных рекрутов.
Она кивнула в ответ, но вспомнив комментарий о том, что она стесняется, Гермиона добавила:
— Спасибо, сэр.
Офицер Возможно-Люпин по-волчьи ей улыбнулся.
— Жаль, что вы не на моей специальности, но я уверен, что офицер Снейп будет рад видеть вас у себя.
Гермиона не услышала восторженного ответа офицера Снейпа, потому что шаттл вдруг загорохотал, и по громкоговорителю прозвучал голос: «Приготовиться к старту».
Раздался звук гидравлики, и Гермиона почувствовала, как ее тело медленно наклоняется вперед. Время замедлилось, но сердце Гермионы забилось быстрее от адреналина, хлынувшего в вены. Запуск двигателей пронзил Гермиону до глубины души. Когда ей показалось, что она тряслась целую вечность, тряска прекратилась, и шаттл покачнулся. У Гермионы свело живот.
Но едва она начала ощущать это чувство, как шаттл ускорился, и внезапно на ее грудь обрушилось давление гравитации. Она закрыла глаза и стиснула зубы; ощущение было невыносимым… наконец оно закончилось, и она, казалось, выдержала его. Она посмотрела в окно и увидела, как Земля исчезает из виду, и вдруг она так широко улыбнулась, что лицо чуть не заболело.
Она услышала смех из другого конца купе и увидела, что офицер Люпин смотрит на нее. Почему этот человек смеется над ней?
— Я всегда буду помнить свой первый раз. Думаю, у меня была похожая реакция, — сказал он. — Но со временем это становится почти обыденным.
Гермиона кивнула, все еще немного раздраженная тем, что над ней смеялись. Ее автоматической реакцией на смех было напрячься, она привыкла к тому, что над ней смеются за то, что она не такая как все.
— Мы готовимся к прыжку в гиперпространство, — сказал голос из громкоговорителя. — После этого вы сможете свободно перемещаться по салону.
Гермиона глубоко вдохнула, готовясь к прыжку. Они готовились к этому, и предполагалось, что ощущения будут хуже, чем при выходе из земной атмосферы. Их инструкторы на базовой подготовке описывали это как ощущение, будто тебя за пупок тянут в трубу.
Когда это закончилось, Гермиона вполне могла согласиться с этим сравнением. Она думала, что судороги или удар электрошокером в живот — это плохо, но это было бесконечно хуже. Она была просто благодарна, что её не вырвало на ботинки одного из офицеров. За это она наверняка бы получила выговор. По крайней мере, от офицера Снейпа. Офицер Люпин, вероятно, посмеялся бы над ней. Черт, да он и сейчас, наверное, смеялся над ней.
Но когда она подняла голову, чтобы украдкой взглянуть на него, то увидела, что он возится со своей пряжкой. Гермиона растерялась, но потом услышала шорох рядом с собой. Офицер Снейп тоже отстегнулся от своего кресла. Гермиона хотела сказать им, что пилот не давал им разрешения, но они были ее старшими офицерами, поэтому она придержала язык. Если она чему-то и научилась до сих пор, так это тому, что всегда нужно делать то, что велит старший.
Ее беспокойство, однако, прекратилось, когда голос объявил:
— Капитан отключил табло "Пристегните ремни". Теперь вы можете свободно перемещаться по салону. Мы должны прибыть в Хогвартс в восемнадцать ноль ноль.
Гермиона проверила часы. Оставалось еще около семи часов. К счастью, она пришла подготовленной.
Она потянулась под сиденье и расстегнула один из карманов сумки, доставая оттуда стандартный планшет, положила его на колени и пристегнулась обратно. Гермиона снова услышала смех — предположительно офицера Люпина, но сейчас она слишком старалась сосредоточиться на чтении, чтобы сильно переживать. Кроме того, им сказали оставаться пристегнутыми на своих местах, если они не ходят по кораблю. Не ее вина, что они не могут следовать инструкциям. Как эти люди вообще смогли стать офицерами?
В купе часто входили и выходили, но Гермиона продолжала сидеть, погрузившись в учебник.
— Эй, — сказал голос. Гермиона подняла глаза от своей книги. Неужели этот человек не понимает, что она читает, и поэтому ее нельзя беспокоить? Это был Долгопупс. — Хочешь что-нибудь из закусочной? — спросил он.
— Нет, спасибо, — ответила Гермиона. — Я принесла еду с собой.
Она вернулась к чтению.
— Может все равно пойдешь со мной? Просто чтобы размять ноги?
Гермиона действительно начинала раздражаться. Разве одного отказа не достаточно?
— В этом нет необходимости, — резко ответила Гермиона. — Я пробежалась сегодня утром перед стартом, и мне все равно скоро понадобится туалет.
— Хорошо, — сказал Долгопупс, выходя из купе. — Сообщение получено.
Гермиона пыталась продолжить чтение книги с того места, на котором остановилась, но все время думала о своем общении с Долгопупсом. Что он сделал? Она надеялась, что он был просто вежлив и дружелюбен, а не настроен на что то большее. Романтические отношения в Хогвартсе были строго запрещены, но Гермиона знала, что это не мешает некоторым людям пытаться. Но даже если он был просто дружелюбным, Гермиона не знала, как заставить его понять, что она поступила на службу не для того, чтобы заводить друзей.
Долгопупс приходил и уходил много раз, как и офицер Люпин, но когда Гермиона наконец вышла освежиться, она поняла, что офицер Снейп ушел и не вернулся. Не то чтобы это было ее дело. Возможно, у него были важные офицерские дела или он мог находиться в офицерской гостиной, наслаждаясь каким-нибудь напитком. Строго говоря, офицеры не должны были пить на дежурстве, но Гермиона не была уверена, что поездка на шаттле считается дежурством.
— Черт, — сказал Долгопупс некоторое время спустя. Это было достаточно шокирующе, чтобы отвлечь ее от чтения. Неужели этот Долгопупс хочет нарваться на неприятности? Но, очевидно, Люпин снова ушел, а Снейп где-то напивался. Возможно.
Гермиона, наверное, тоже бы напилась, будь у нее был такой же кислый характер, как у него.
— Эй. Извини за беспокойство… — О, до Долгопупса наконец дошло. — Но ты случайно не видела — это прозвучит очень странно — маленькую фигурку жабы.
— Нет, не видела. Но я не поднимала глаз от планшета всю поездку.
— В любом случае, спасибо, — сказал Долгопупс, проведя рукой по своим коротко остриженным волосам.
Наверное, это привычка с тех времен, когда его волосы были длиннее, подумала Гермиона. Она тоже иногда пыталась заправить за ухо несуществующие локоны, когда волновалась или задумывалась.
— А что? Ты её потерял? — Гермиона не была уверена, зачем она это спрашивает и затягивает разговор. Может быть, потому что ей все еще было немного не по себе от того, как он сказал «Сообщение получено», или от того, как он начал вопрос со слов «Извини за беспокойство».
— Э-э, — очень удивленно произнес Долгопупс. — Да. Я бы забил, но её дал мне дядя…
Гермионе не нужно было слушать окончание фразы. Дядя Долгопупса стал еще одной жертвой Программы.
— Нужна помощь? — сказала Гермиона, выключая планшет. — В смысле, я могу помочь тебе поискать.
— Да? Ты не обязана, я знаю, что ты занята.
— О, это не проблема, — сказала Гермиона, наклоняясь, чтобы положить планшет обратно в сумку. Она расстегнула ремни, встала и сделала пару растяжек. — И как ты и сказал, мне нужно размять ноги.
Поскольку Гермиона большую часть времени читала, она не замечала, насколько переполнены залы. Она не могла и представить, что такого важного произошло, что все эти люди решили выйти из своих купе. Тем не менее, она не сводила глаз с пола, пытаясь заметить серебристый блеск металла. Но, к сожалению, этот ультрасовременный шаттл был весь в металлических панелях. Задача оказалась сложнее, чем она предполагала.
Зачем вообще дарить племяннику металлическую жабу? Должно быть, это была какая-то локальная шутка или что-то в этом роде. Или, осознала она виновато, дядя подарил ее Долгопупсу перед тем, как отправиться в бой много лет назад, когда тот был еще маленьким.
Затем, сканируя пол возле шкафа для хранения, она увидела нечто, что могло бы быть металлической жабой, если хорошенько присмотреться. Она огляделась — эта часть шаттла была достаточно пуста — и присела на корточки, чтобы рассмотреть поближе.
Гермиона как раз собиралась протянуть руку, чтобы осмотреть предмет, о котором шла речь, когда услышала шипение гидравлики, за которым последовала сильная боль в руке. Она посмотрела на свою руку и увидела, что та теперь зажата между двумя гидравлическими дверями.
— Блядь боже! — воскликнула она, возможно, слишком громко. Ее мать всегда говорила ей, что она ругается, как сапожник, и терпеть не могла ее богохульные ругательства. Но она надеялась, что в данном случае можно сделать исключение.
Тот, кто открыл дверь, должно быть, услышал ее крик, потому что двери тут же начали закрываться, и она смогла высвободить руку.
— Ты в порядке? — спросил голос.
Колющая боль пронеслась по нервным окончаниям руки до самого мозга. Она обхватила запястье и уставилась на разбитую руку, все еще в шоке.
— Нет, черт, ты мне кажется руку сломал.
— Стоп, не нужно так выражаться!
— Ты что, не слышал меня? — сказала она, наконец, выпрямившись, чтобы посмотреть в глаза виновнику перелома. — Я сказала, что ты сломал мою… — Гермиона замолчала.
Ее глаза встретились с голубыми глазами. Его лицо и нос усеивали веснушки. И несмотря на стрижку, она видела, что волосы у него великолепного рыжего цвета.
— Рон, что случилось? — сказал другой парень. У него были зеленые глаза, темные волосы и странный шрам на лбу.
— Все в порядке, — быстро сказала Гермиона. — На самом деле, я как раз собиралась в медблок.
— Эй, подожди! — сказал рыжеволосый парень. — Прости, что не заметил тебя. Что ты вообще там делала?
— Мальчик по имени Невилл, — она не была уверена, почему назвала его по имени, но предположила, что ей затуманили мозг либо боль, либо голубые глаза, — потерял жабу. Мне показалось, что я ее там заметила.
Рыжий, которого, по-видимому, звали Рон, выглядел озадаченным.
— Он взял жабу в космос?
— Нет, — сказала Гермиона, все еще сжимая сломанную руку, от которой исходили новые волны боли. — Это важный сувенир для него.
— Точно… — сказал Рон. — Итак, ты хочешь, чтобы я отвел тебя в медблок или…?
Гермиона помнила, о чем она думала совсем недавно, когда существовала вероятность, что ей заинтересовался рядовой Долгопупс, но теперь, когда существовала вероятность, что симпатичный парень — ну, мужчина — проводит ее в медблок, Гермиона запела совершенно другую песню. Из этого ничего не выйдет, но что ей мешает попробовать.
— Хорошо. Только если ты сам не против, конечно, — сказала Гермиона.
Они шли в противоположном направлении оттуда, откуда пришла Гермиона. Гермиона понятия не имела, правильная ли это дорога, но этот парень выглядел так, будто знал, что делает, поэтому она с радостью последовала за ним. К тому же, если они шли не туда, это означало, что они смогут провести больше времени вместе.
Господи, это была опасная мысль. Нужно быть осоторожней.
— Больно? — спросил он.
Гермиона посмотрела вниз на свою руку. Мизинец был согнут под очень странным углом.
— Немного, — сказала она, храбрясь.
— Кстати, я Рон, — сказал он, протягивая руку. — Рональд Уизли. Гермиона посмотрела на его протянутую руку, затем на свою с раздробленным мизинцем. — Точно, прости. — Уизли опустил руку.
— Приятно познакомиться, рядовой Уизли. Рядовая Грейнджер. — Уизли рассмеялся.
— Что смешного?
— Ты же знаешь, что это не обязательно? Говорить «рядовой».
Гермиона моргнула.
— Таковы правила.
— Ну, если офицеров рядом нет, правила не имеют особого значения.
— Откуда ты знаешь? И лучше так не делать, если они рядом.
— Послушай, Грейнджер, — начал Уизли. — Все твои старшие братья участвуют в Программе?
— Нет, — ответила Гермиона, не понимая, какое это имеет отношение к делу. — Я единственный ребенок.
— Прекрасно. Твои родители были в Программе?
— Нет.
— Твои бабушка и дедушка были в Программе?
— Нет.
— Твои прабабушка и прадедушка были в Программе?
— Нет.
— Твои пра-пра…
— Хорошо. Я поняла. Ты свою мысль высказал. Хотя я так и не поняла, в чем она заключается.
— Я хочу сказать, что знаю, как здесь все устроено. Итак, как ваше имя, рядовая Грейнджер? — Гермиона нахмурилась. Возможно, этот парень не такой уж и симпатичный, как ей казалось.
— Ну, вот мы и пришли, — сказал Уизли, жестом указывая на дверь с тускло светящимся крестом над ней.
— Спасибо, рядовой Уизли, что позаботились о том, чтобы я благополучно добралась сюда. — Уизли смотрел на нее так, словно ждал чего-то еще. — Кстати, у тебя на носу грязь. Вот здесь, — она показала на свой нос здоровой рукой. Затем она открыла дверь, вошла, и закрыла ее, посмотрев на ошеломленное лицо Уизли.