Юлиан совершенно влюблённо наблюдал за тем, как Геральт готовит сэндвичи. Как обеденное солнце заставляет золотом отливать белую прядь, как широкие сильные плечи свободно очерчивает разношенная черная футболка, как…

— Доброго утречка! Вы только встали? — девичий голос разбил вдребезги томный кумар утра.

Точнее все-таки обеда, но для работников ночного заведения было еще весьма рано. Юлиан отмер и, смутившись, откинулся на спинку небольшого диванчика, чтобы взглянуть на Цири.

— Доброе, принцесса, — мягко, хоть и немного растерянно отозвался он. — Я скучал.

— Меня всего день не было! — закатила глаза Цири.

И Лютик не смог сдержать мечтательного вздоха. Да-а. Целый день был только для них двоих. Такое же теплое утро, чай с лимоном и ложечкой мёда, внезапно найденного на полке. Потрясающие блинчики, приготовленные вместе. Ну, то есть приготовленные Геральтом, несмотря на активно мешающегося Лютика. После, конечно, вся кухня была в муке. А Юлиан, кажется, стер губы в шальных поцелуях. Потом был вечер, к сожалению, рабочий. Но Лютик решил, что сегодня стоит обойтись без песен. Или так решил за Лютика Геральт? Неважно. Важно, что Юлиан помогал, чем мог, развлекал гостей иначе, обещал завтра же исправиться и весь вечер посвятить живой музыке, и за вчера — только чай! Никакого льда и алкоголя. Впрочем, он и так был абсолютно безбожно пьян от Геральта. Потом закрытие. Юлиан даже не помнил, прощался ли он с Эскелем и Ламбертом, помнил только, что они с Геральтом обнимались за барной стойкой, поцелуями перебивая какую-то бессмысленную беседу.

Очевидно, дорвавшись до… Геральта, Лютик просто не мог себя сдержать! Казалось, каждое прикосновение восполняет то голодное изнеможение, что томило их всё это время. К сожалению, продолжения не последовало. Лютика только довели до двери его комнаты, и, несмотря на весьма красноречивые и, как ни странно, абсолютно взаимные… обстоятельства дозволенности прикосновений, Юлиан спал в одиночестве. Конечно, после того, как слегка успокоился.

Потом было сегодняшнее утро, будто продолжение самого сладкого и прекрасного в мире сна.

— А мне показалось, прошла целая маленькая жизнь! — совершенно искренне вздохнул Лютик, отпивая остывший капучино, но все-таки постарался вернуться в реальность. — Что нового?

Цири утянула половинку уже готового сэндвича прямо с доски Геральта и плюхнулась рядом с Лютиком, как-то подозрительно его осматривая.

— У меня? Ничего. А вот ты прям светишься и таешь. В твоем кофе ликер?

— Что? — возмутился Лютик.

— А что? Ты так выглядишь, только если выступаешь, и после пары бокалов чего-нибудь… — Она прищурилась.

Лютик закатил глаза и поднес свою кружку Цири, та подозрительно понюхала.

— Я чист, — с улыбкой сказал Юлиан.

— Тогда что-то другое… Может, вчера тебя заметил в баре продюсер, и теперь ты будешь суперзвездой?

— Принцесса, продюсеры такого масштаба не ходят по… — он осекся, косясь на Геральта, поднявшего бровь. Слишком большой и острый для простого нарезания сэндвичей, по мнению Лютика, нож задорно блеснул в его руке, — по обычным барам. Даже таким замечательным, как этот.

Цири фыркнула, а Геральт усмехнулся, оборачиваясь и подцепляя деревянную доску, на которой были остальные сэндвичи.

— Ну да. Ты бы не сидел тут так спокойно, если бы случилось что-то подобное. Помню, как ты трясся перед первым выступлением в нашем-то баре.

— Эй! Я был в предвкушении.

— Ты был в панике, — поправил Геральт.

— Я возмущен! Это что за нападки с утра? — притворно буркнул Лютик, осматривая обидчиков и непроизвольно расплываясь в широкой улыбке, когда взгляд цеплялся за Геральта.

— О боже… — протянула Цири. — Это… То есть… — она переводила глаза от одного лица с абсолютно пьяной улыбкой к другому - со сдержанной. — Вы теперь вместе, да? — наконец подытожила она.

Лютик тут же вперился в неё глазами, чувствуя, как щеки опалило румянцем. Он не видел выражения лица Геральта, но… Черт, они ведь даже между собой еще не обсуждали ничего!

— Цири! — одернул её Геральт.

Лютик только прикусил губу и покосился на него. Геральт был удивлен, но, кажется, ничего негативного Юлиан не заметил. Значит, всё нормально? Геральту не претит такая мысль? В конце концов, Лютик решил, что будет очень глупо врать или недоговаривать.

— Принцесса, мы еще ничего не обсуждали, но обещаю, как только нам самим будет ясно, что и как, ты узнаешь об этом первая. Идет? — мягко, хоть и все еще слегка растерянно проговорил Лютик.

— Ага, — усмехнулась девушка, и, сложив еще два сэндвича, встала из-за стола. — Я буду в комнате, — оповестила она, тут же ретируясь.

Юлиан уронил голову на поверхность стола.

— Прости, — голос звучал глухо, вибрируя по дереву.

Лютик услышал только смешок с противоположного конца стола, а потом почувствовал неуверенные и от того очень нежные прикосновения пальцев к своим еще не уложенным с утра волосам.

— Почему ты извиняешься?

Юлиан вздохнул и все-таки выпрямился.

— Не знаю, что несу. Не знаю, хотел ли ты сохранить это в тайне или…

— А ты хотел бы? — вдруг голос Геральта стал серьезнее.

Лютик прикусил губу и решился на него взглянуть. Сидевший напротив мужчина задумчиво осматривал его, всё еще не убирая ладонь от волос, хоть и приостановившись. По лицу Геральта сложно было понять мысли, но Юлиан рискнул.

— Нет, — уверенно высказал он. — Нет, я не хотел бы что-либо утаивать.

— От наших не особо что утаишь. Вон эта проныра наверняка поняла всё еще раньше, чем мы. — Геральт ласково улыбнулся. — Как это всем хватило деликатности не столкнуть нас нос к носу и не начать допрос — вот загадка.

С губ Юлиана непроизвольно сорвался смешок.

— Ламберт не мог догадаться раньше меня!

Геральт только покачал головой, опуская руку и делая глоток черного кофе.

— Я почти уверен, что был бы тут Койон - на нас бы уже делали ставки.

— Всё настолько очевидно?

— Не знаю, — спокойно сказал Геральт, а потом взглянул Лютику в глаза. — А чего бы ты хотел?

— Вообще? — уточнил Лютик, немного растерявшись.

Пальцы нервно прокручивали кружку с недопитым кофе. Кажется, это был один из серьезных разговоров, хоть и привычного давления, присущего для таких моментов, он не чувствовал.

— Лютик, — выдохнул Геральт.

Юлиан чуть улыбнулся в ответ на свое прозвище. Голосом Геральта это «Лютик» звучало как-то особенно. Он втянул губы, проведя языком по слегка защипавшим ранкам — доказательствам вчерашних страстных поцелуев.

— Не знаю, — наконец честно сознался Лютик и осторожно поднял глаза на Геральта. — Я не хочу тебе врать. То есть, я много чего хотел бы, особенно между нами, но… Всё как-то быстро и… я же у тебя буквально на шее вишу, Геральт. Я не хочу, чтобы ты думал…

— Я не думаю, что ты висишь у меня на шее, — перебил Геральт, сделав еще глоток кофе.

— Но так и есть! Я живу у тебя, работаю у тебя, ты меня кормишь, поишь и... вообще заботишься обо мне. А я даже не знаю, как тебе за всё это отплатить.

— Лютик… — на этот раз голос прозвучал мрачно, почти угрожающе.

— Нет-нет, я не это имел в виду! Но я… не думай, что всё это только из благодарности или еще что-то... — Лютик сглотнул, решаясь сказать нечто действительно важное. — Ты мне нравишься. Правда. Ты из головы у меня не выходишь! Я просто не… не знаю сейчас вообще ничего, понимаешь?

Геральт вздохнул и накрыл ладони Лютика, прекращая мельтешение пальцев.

— Да. Тебе нужно время.

— Только не подумай, что…

— Я не думаю ничего, Лютик! — прервал его Геральт. — Просто не будем спешить, так?

— Да! — Юлиан не сдержал благодарной улыбки. — Ты слишком хороший для меня, ты знаешь? — проворковал он, поднимаясь и перегибаясь через стол.

— Думаю, ты это заслужил, — иронично усмехнулся Геральт, приближаясь к Лютику.

— Не уверен. Но точно еще заслужу.

Юлиан удовлетворенно и мягко мазнул по его губам в быстром чмоке.

— Спасибо, что не… ну, не давишь на меня и вообще за всё спасибо.

— Не за что, Лютик, — покачал головой Геральт.

Сердце Юлиана затрепетало в грудной клетке. Он сел обратно и наконец взял сэндвич из слегка потревоженной, но все еще внушительной горки. Первый же укус был практически перебит блаженным стоном.

— Это просто божественно, Геральт! — слегка невнятно из-за непережеванного кусочка восхитился Лютик.

Геральт только закатил глаза.

— Ешь спокойно, — с улыбкой одёрнул он.

Под пальцами тихо мурлыкала Лютня. Да, именно так, Юлиан посчитал, что его верная подруга заслуживает заглавной буквы. Лютик сидел на подоконнике, держа в руках свою красавицу. У его согнутого колена лежал блокнот для записей и карандаш. Периодически Юлиан напевал под нос, неразборчиво что-то, потом прерывался для того, чтобы черкнуть карандашом по листу, и снова возвращался к рождающейся мелодии. В дверь постучали.

— Да? — тут же отозвался Лютик, не собираясь вставать. Нужно было записать кое-что, пока не забыл.

— Лютик, ты занят? — непривычно робкий голос Цири послышался из-за двери.

— Ну что ты, Принцесса? Для тебя я всегда свободен. Входи. — Юлиан постарался вложить в голос как можно больше тепла и уверенности, но мысли все еще были обращены к блокноту.

— Что ты делаешь? — с любопытством протянула она, входя в комнату.

— Сочиняю. Моя личная психотерапия, — улыбнулся Лютик.

— Что-то новое на твое выступление?

— О, нет. — Лютик почувствовал как слегка запекло щеки. — Это… личное. То, что вряд ли я когда-нибудь буду исполнять на публику.

Юлиан аккуратно поставил инструмент в свободный угол подоконника, закрыл блокнот и посмотрел на гостью. Цири выглядела непривычно задумчивой и какой-то… подавленной.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Лютик.

Девушка дернула головой, потом прошла вглубь комнаты, но заколебалась и неуверенно опустилась на край кровати.

— Милая, ты можешь мне рассказать, что захочешь. Или спросить. Я не стану передавать Геральту всё, что услышу, и постараюсь тебе помочь. Если тебе нужна моя помощь и поддержка, — постарался мягко подтолкнуть Юлиан.

Цири фыркнула.

— Прекрати разговаривать со мной как школьный психолог.

Лютик усмехнулся.

— Да, прости. Они противные. Помню, у меня в школе это была мерзкая такая тётка. До того худая и сморщенная, что мы её звали Сушеной Воблой. Вечно говорила елейным голосом, а потом давила на мозги какой-то дрянью.

С губ девушки сорвался смешок. Лютик довольно посмотрел на Цири.

— Звучит знакомо, да? Мне всегда казалось, что если с возрастом женщина не набирает вес — то в старости становится истинным исчадием ада! Прямо концентрированной ненавистью к миру и всему живому. Ладно, прости. Ты хотела поговорить о чем-то определенном или просто поболтать? Ты меня знаешь, я могу часами тараторить, не затыкаясь.

— Уверена, когда вы с Геральтом остаетесь наедине, ты говоришь за двоих.

Лютик показал ей язык. Но потом закусил губу.

— Ты хотела поговорить о нас с Геральтом?

Цири вздохнула и опустила взгляд.

— Вы… что-то решили?

— Пока мы решили просто не спешить. Мне очень хорошо с твоим братом, и он мне нравится. Просто я не хочу его разочаровать.

— Не думаю, что ты можешь его разочаровать, Лютик.

— Спасибо, Принцесса. Но мне пока что тяжело поверить, что вся моя жизнь так круто изменилась. С Геральтом мне спокойно.

— С ним всегда так. — Цири как-то расслабилась. — Мне Весемир рассказывал, что он меня увидел, когда я еще совсем маленькая была. Я сидела во дворе детского дома и плакала, а он подошел и успокоил.

— Вы так и познакомились? — осторожно спросил Лютик.

— Наверное. Я этого не помню. Я была слишком маленькая. А Геральту тогда было шестнадцать. Поэтому он уговорил Весемира меня удочерить, и с тех пор я живу тут. — Цири вздохнула. — После того, как Весемир умер, тут было уныло.

— Ох, сочувствую. Терять близких - это тяжело...

Девушка пожала плечами.

— Не знаю. Я как-то… не поняла. Все ходили расстроенные, а я… как будто лишняя среди них. Знаю, что должна плакать, но не чувствовала этого.

Юлиан сглотнул. Знакомая история.

— Это нормально.

Цири посмотрела на него. Лютик вздохнул.

— Знаешь, в моей семье было не до сантиментов. В принципе, какое-то внимание я получал только от бабушки. Она была хорошая. Учила меня играть на фортепиано и еще делала просто потрясающие пирожки с мясом! — Лютик даже улыбнулся. — Но она далеко жила, а потом она заболела. Мне было почти десять. Родители даже сначала не сказали мне, что заболела она тяжело. А потом она умерла, и мы поехали… туда. Это было странно. Весь её дом стал совершенно чужим. Когда её хоронили, я думал только, что это закономерно. Люди живут, люди умирают, а бабушка была очень старая. Вокруг все всхлипывали, причитали, а я ходил, будто и меня здесь нет. Потом мы приехали домой. Отец раздраженно отметил, что из-за того, что мы были в отъезде, накопилась куча работы, а я вернулся к учебе. И только через несколько недель, когда я проходил мимо школьного фортепиано и рассеянно нажал пару клавиш, я разрыдался, как ребенок. Которым, строго говоря, все еще был, но… — Лютик сглотнул подкативший к горлу ком. Сейчас не время и не место. — Я это к чему, в своих эмоциях иногда сложно разобраться. Всем, вне зависимости от возраста и обстоятельств. Тебе не нужно чувствовать себя виноватой за то, что ты как-то не так реагируешь. Все, что ты чувствуешь — только твое.

Цири улыбнулась. Кажется, это успех. Лютик облегченно вздохнул.

— Расскажешь мне о Весемире? — решил сменить тему он. — Тут никто мне так ничего о нем не говорил.

— Он был… хороший. Но строгий. Постоянно подсовывал мне скучные старые книжки, но еще он много со мной гулял. И… и тут плохо без него. Все разъехались. Только Геральт остался.

— Ламберт и Эскель тоже тут, — попытался возразить Лютик.

— Они теперь только работают. — Цири вздохнула. — Но с тобой стало почти как раньше.

— Спасибо, Принцесса! Я рад, что набрел на это место, — искренне улыбнулся Лютик.

Это место действительно так круто изменило всю его жизнь… Цири как-то замялась.

— Тебе нравится Геральт только потому, что… с ним спокойно? — вопрос прозвучал робко, но Юлиан действительно крепко над ним задумался.

— Не совсем, — усмехнулся он. — Геральт… красивый, очень хороший. И, черт побери, просто невероятно заботливый. Мне раньше не очень везло на любовном фронте, так что… я просто надеюсь, что ничего не испорчу. Думаю, Геральт слишком хороший для такого неудачника, как я.

— Ты говорил, что у тебя было много женщин… — нахмурилась Цири.

— О, да! — весело подтвердил он. — И несколько мужчин, но это совсем не означает, что я большой везунчик. Найти себе развлечение на одну-две ночи - это совсем не то же самое, что найти… Любовь. Хотя влюблённости в моей жизни тоже случались, и достаточно сильные. Но поверь, между симпатией, влюбленностью и любовью очень большая разница.

— Разве влюбленность это не… не знаю, не первая стадия любви?

— Нет. Совсем нет. Я говорю тебе, как человек испытавший всё на себе и с разных сторон. Влюбленность — это прекрасно. Это огонь, сжирающий всего тебя, это страсть, вожделение и возведение объекта своего обожания на пьедестал твоей жизни. Не пойми неправильно, в любви тоже зачастую это есть, но… Не уверен, как объяснить. Понимаешь, в любви вы вдвоем. Это глубже, это сильнее и, если всё правильно, то вы не подавляете друг друга, а, наоборот, поддерживаете и… — Лютик замялся. — Знаешь, я наверное не тот, кто должен тебе это говорить.

— Почему? — удивилась Цири. — У вас не так?

— Я еще не знаю, как у нас, Принцесса. Да и я точно не тот, кто скажет тебе делать так, а не иначе. Понимаешь, кто-то другой тебе в таких делах не помощник. Нужно слушать себя и свое сердце. Как бы избито это ни звучало.

— Но… как понять, что… тебе не стоит больше… — Цири глубоко вздохнула, собираясь с силами. — Как понять, что лучше расстаться?

— О, ну... — Лютик моргнул, обдумывая. — Если тебе плохо от этого человека. Плохо с ним, плохо от того, что он близко. Если чувствуешь, что что-то неправильно. Если человек уже причинил тебе боль, — перечислил он, анализируя свой опыт. — Много чего на самом деле. Иногда вам просто не по пути.

Цири задумчиво обвела глазами комнату.

— Если я спрошу тебя: «Что натолкнуло тебя на этот вопрос», я полезу не в свое дело?

Лютик пожалел, что сидит так далеко. Казалось, что девушке нужны крепкие объятья.

— Я… наверное, потом тебе об этом расскажу.

— Буду ждать, Принцесса. — Юлиан постарался ободряюще улыбнуться.

— Я пойду, — вздохнула Цири. — Спасибо, Лютик. Передай Геральту, что я сегодня буду у Йен.

— До скорого, Красавица. Я всегда рад с тобой поболтать. Знаешь, я безумно жду того момента, когда познакомлюсь с этой Йеннифер. Меня любопытство сжирает заживо.

Цири засмеялась. Легко и задорно, что немного успокоило Лютика.

— Йен классная! Но я даже представить не могу, что у вас может быть общего.

Лютик встал с подоконника, подходя к двери.

— Исключая Геральта? — усмехнулся Юлиан.

— Поверь, даже Геральт.

— Ох, Принцесса, ты заинтриговала меня до смерти!

Лютик прислонился к дверному косяку.

— Кстати, а где Геральт?

— А, сегодня же последний четверг месяца. Он внизу, с Регисом. Роется в бухгатерии.

— Регисом?

— Ага. Он старый знакомый. Ламберт в детстве меня пугал, что он — древний упырь. — Цири скорчила страшную рожицу.

— Все бюрократы те еще кровопийцы! — с душой проговорил Лютик.

— Не, он хороший, правда. Только странноватый. Но когда они с Геральтом в бумажках, к ним лучше не лезть. Геральт и так на нервах, потому что ненавидит это.

— Ясно, — кивнул Лютик, запоминая. — Ну, как только освободятся, я передам.

— Спасибо.

— Хорошего вечерочка, Цири!

Девушка только махнула Лютику рукой и скрылась на лестнице.