Прошло уже четыре года после щелчка Таноса. Наташа всячески старалась делать ту работу, что и когда-то Фьюри до неё. Но, всё как-то не получалось. Ибо она всё не могла выйти на Клинта. После щелчка она узнала, что Лора и дети все распылились, оставив Клинта одного, и тот отправился мстить. Нацепил костюм Ронина, сменил лук со стрелами на меч, и давай кромсать всех злодеев направо и налево.
Благодаря связям Наташа знала его примерное местонахождение, но на душе ей не было спокойно. Только спустя несколько лет после щелчка до нее дошло, что Клинт ей всегда был больше, чем друг, и даже больше, чем брат. Только, к сожалению, она не могла прийти к нему и признаться в своих чувствах. Это было бы жестоко. Клинт ведь так любил Лору и детей.
Наташа горестно вздохнула, потому что прошлого не изменить, а даже если это возможно, ничего бы не поменялось. Даже пойми она раньше, еще до того, как Клинт женился на Лоре, она всё равно не стала бы рушить его возможное будущее, ведь подарить ребенка она ему бы не смогла, ибо все Черные Вдовы стерилизованы.
И теперь, когда она снова на территории своей давно забытой Родине, находясь у того самого кафе, где Клинт ее впервые поймал, но отпустил, чтобы потом встретить через пару дней в Праге с предложением работать на Щ.И.Т… одна.
Она направилась прямо туда. Вошла, как тогда, села за столик. К ней тут же подскочила официантка, и Наташа заказала себе капучино.
На улице было совсем не по-зимнему. Погода была аномально теплой, хоть и сейчас был конец декабря, а все американцы и британцы праздновали католическое Рождество. Она вспомнила, как праздновала его с Клинтом, Лорой и их детьми. Вспоминала, как они надевали смешные свитера, как обменивались подарками, пили глинтвейн, в общем вовсю праздновали.
Из воспоминаний её вывел… Клинт.
— Привет.
Она посмотрела на него, и у нее впервые за долгое время расцвела, пусть и грустная, улыбка.
— Все-таки чудеса случаются.
Клинт неопределенно хмыкнул, и сел напротив неё за столик.
Наташа рассмотрела его хорошенько — новая стрижка, синяки под глазами, и сам взгляд, он был почти безжизненный. Одет Клинт был в обычную кожаную крутку и потертые джинсы. И тогда её улыбка сползла сама собой.
— Не ожидал тебя здесь увидеть, — заметил он.
— Как и я. Я думала, ты сейчас в Сибири…
— Был. Вчера.
— Вижу.
Как раз к ним подошла официантка, и поставила перед Наташей кофе, и спросила уже у Клинта: «А вы что-то хотите?»
Клинт ответил по-русски: «Тоже что и ей, спасибо».
Официантка кивнула, и ушла.
Наташа чуть усмехнулась, понимая, что он не стал заморачиваться, и просить что-то особенное. Раньше — вполне мог.
— Как ты? — участливо поинтересовалась она.
Клинт пожал плечами.
— У меня тоже не всё так радужно. Сложно делать одной всю работу Фьюри, он, знаешь ли, всегда имел кучу своих людей повсюду. А я одна. Тони уединился с Пеппер. Стив время от времени наведывается. Но сам понимаешь. Это уже не то. Нет прошлой сплоченности. Ну, еще до Таноса. Когда ты выбрал команду Кэпа.
Клинт поднял взгляд.
— Ты же знаешь, я выбрал то, что посчитал верным.
— И я выбрала то, что посчитала верным. Только это не помогло.
— Ты всё равно примкнула к Кэпу по итогу.
— Да.
В этот момент официантка поставила капучино перед Клинтом. Он буркнул «Спасибо», и нехотя попробовал кофе.
Наташа смотрела на него, ей так хотелось, чтобы эта горечь ушла из его глаз, хоть ненадолго.
В какой-то момент, Клинту надоел Наташин изучающий взгляд, и он ее спросил: «А ты чего не пьешь?».
Наташа пожала плечами.
— Не хочу.
— Зачем тогда заказала?
— Чтобы меня не упрекнули, что я сижу в кафе и ничего не заказываю.
Клинт странно на неё глянул, хмыкнул, и допил кофе. Наташа подтолкнула ему свой, чуть не разлив содержимое чашки на стол.
— Он, наверное, остыл.
Клинт выпил почти залпом и кофе Наташи, поставил чашку, достал кошелек, и кинул купюру достоинством в тысячу рублей, и сказал: «Пошли».
Наташа хотела было возразить, она ведь могла за себя сама оплатить, но молча пошла за Клинтом. Впервые она была рада, что ничего не сказала. Они пошли по улице рядышком. Наташа осторожно взяла Клинта за руку, ожидая, что он тут же вырвется. Но нет, Клинт легонько сжал ее ладонь в ответ.
Они молча шли, пока не дошли до неприметного отеля. Клинт прошел внутрь, таща Наташу за собой. Взял свой ключ, и пошел подниматься наверх. Также молча вошел вместе с ней в номер, аккуратно закрыв дверь.
— Клинт, зачем ты меня привел к себе? — спросила Наташа, гадая, для чего она тут.
— Ты же знаешь, что у меня кроме тебя никого не осталось, — начал Клинт тихим голосом, — а сегодня тот самый праздник, что так любили мои дети и…
Его голос сорвался, он отвернулся.
— Ты впервые за эти годы не захотел проводить время один, — закончила за него Наташа, положив ему руку на щеку, и легонько погладив её. Клинт схватил ее за руку, и вместо того, чтобы убрать с лица, прижал к груди.
— Я специально поехал в другую страну, где этот праздник празднуется в другую дату. Но тут неожиданно увидел тебя. И я подумал, что, если… позволить себе чуточку расслабиться. Ну, ты понимаешь… — Клинт многозначительно посмотрел на неё. — Ты же мой друг, Нат.
— Да, — согласилась Наташа. — Я твой друг. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, как и я на тебя, да?
Клинт не стал ничего больше говорить, и поцеловал ее. Наташа обвила руками его за шею, а он подхватил ее под ягодицами, заставляя обвиться ногами за его талию и отнес на кровать.
Следующим утром Наташа проснулась в кровати одна. Ни Клинта, ни его вещей в комнате не было, зато стоял поднос с завтраком. Она молча сходила в душ, поела, и хотела было уйти, но заметила сложенный листок под стаканом сока.
«Нат, прости.
Я только сегодня понял, что твои взгляды, твои прикосновения означают. Я был так самонадеян, веря, что ты в меня вряд ли влюбишься. Но это похоже случилось. Ты ни разу не намекнула мне о своих чувствах. А я, пока Лора была рядом, ничего не замечал. И должен отдать тебе должное. Ты ведь ни разу не попыталась склонить меня на измену после щелчка. И если бы я сам тебя не привел в номер, ты бы и слова не проронила. Я это ценю. Правда.
И я люблю тебя. Люблю, как друга. Но я боюсь. Боюсь, что если останусь с тобой рядом, то не смогу отпустить, как женщину. Как любимую женщину. Поэтому, сохраняя остатки своей гордости ухожу, даже не найдя в себе силы сказать «Пока» лично.
Ты всегда будешь мне дорога, помни об этом».
Наташа горько усмехнулась, и сначала ей захотелось смять это маленькое письмо и оставить на подносе, но что-то ей не позволило это. Она сложила письмо дважды, и убрала в декольте.
«Еще увидимся» — прошептала Нат, и покинув номер, плотно затворила за собой дверь.