Говорят, ненависть и неприязнь к «общему врагу» объединяет, давая возможность стоять против неприятелей более уверенно и смелее.
Причём абсолютно разных личностей, вне зависимости от пола, возраста, жизненных целей, характера и качеств в целом. Общий недруг сплачивает, как никто другой.
Но легко придерживаться такого мнения только тогда, когда ты уверен, что против твоего «врага» пойдет большая часть окружения. Но что делать, если каждый второй твой знакомый если и не лютый фанат, то как минимум испытывает искренне чистые и тёплые чувства к тому, что ты панически хотел избежать?
Вот Алфëдов не знал.
В очередной раз прожигая небосвод пустыми чёрными глазками, он спешит в противоположную сторону от надвигающихся густых облаков.
Снегопаду быть. Оно и не удивительно. Зима — прекрасное время года для игр, развлечений, праздников и гулянок с друзьями или семьёй. Поэтому её и любят, игнорируя холод, болезни и мокрую одежду…
Это его первая зима с ощущением отвращения, крепко засевшим где-то в районе груди, пуская мурашки по вечно холодной коже, больше напоминающей мокрый снег, который очень хорошо сжали, придав чёткую человекообразную форму.
Стук об асфальт небольшого каблука блестящих туфель единственное, что звучит в округе леса. Трава уже покрыта инеем, из-за чего комфортно сократить путь до центра не предоставлялось возможным.
Чёрт его дёрнул чуть ли не в последний момент отправиться за необходимыми материалами для собственного «реального» островка безопасности. Сходил бы заранее, закупился так, чтобы и до следующей зимы хватило, да засел бы у себя на всё время празднования, не пуская ни одну живую душу ближе, чем на пару километров.
Да что-то пока не складывается… Единственная цель — просто добраться до места, где Алфëдов сможет скрыть голову от снега. Потом уже решит, каким образом обратно добираться.
Лучшим вариантом был всё тот же центр главного острова, где на крайний случай можно было бы с лёгкостью проскочить по порталам домой.
Но загвоздка в чем?
В центр ещё нужно попасть.
Он ускорился, превращая стук из медленного и равномерного шага в активно нарастающий бег.
Первые снежинки закружились в танце, послушно следуя дуновениям ветра. И этому радоваться нужно, для целостности картины поймав несколько ладонями и киношно вздохнуть, восхищённо посмотрев в небо.
Но Алфëдов будет смотреть куда угодно, но не на эти адские куски твёрдой воды.
Спрятаться. Вот что ему нужно.
И, кажется, впервые в жизни везёт почти тут же.
Фургон!
Чужой дом на колёсах завлекает лишь своим присутствием на одной локации. Одним своим видом приглашает потратить лишнее время в нём. Там наверняка теплее, чем на улице и нет места для зимних отродьев.
Недолго думая, Алфёдов преодолевает расстояние в пару метров, с ходу залетая в часто оставляемую открытой дверь, тут же захлопывая её за собой.
Тишина, отсутствие света да и живых в целом сначала напрягают.
«Альцеста нет, но он обязательно вернется» — думает незваный гость, скромно устраиваясь на твёрдом диванчике у стола.
Мельком осмотревшись, он замечает скромные попытки хозяина украсить жилище к приближающемуся празднику.
Чуть облезлая мишура приклеена кусками скотча у потолка, парочка еловых шаров, прикреплённых к ней же, и всё. Негусто. Но, в любом случае, Алфёдов никогда и не отмечал у Альцеста любовь к украшениям. На него могло, конечно, резко нахлынуть желание жить и любить каждую секунду существования, поэтому тот и мог поддаться атмосфере и притронуться к игрушкам, но этого состояния хватало минут на тридцать. Может, даже пятнадцать. Так что стоило похвалить и за этот скромный вариант.
От осмотра фургона его отвлек завывающий ветер, резко ставший уж слишком сильным. Снежинки из лёгких красавиц превратились в полноценные льдинки, что цеплялись друг за другом прямо в воздухе, становясь больше.
«Вовремя спрятался».
Уложив руки на стол и закрыв глаза, он спрятал лицо в изгибе локтя, позволяя на какое-то мгновение представить, что всё хорошо, он у себя дома, а за тонкой стенкой фургона нет начинающейся вьюги.
Алфëдов вскакивает, стоит двери хлопнуть, а знакомому мужскому голосу активно вести разговор со второй личностью.
Прокашлявшись, Альцест даже не сразу замечает гостя за столом. Как ни в чем не бывало отряхивает от слоя снега верхнюю одежду, продолжая с кем-то разговор.
— Чинить сам, блять, будешь! — пригрозил Альцест пальцем, снимая свободной рукой запотевшие очки, прежде чем за ним хвостом проскользнула рыжая макушка.
— Клянусь, я только дотронулся, а он, — чуть ли не скуля, видимо, повторил Сантос, не обращая внимания на снежную шапку. — Заглох!
— А что случилось? — подаёт голос Алфёдов, протерев глаза и прогоняя внезапно настигшую его сонливость.
Оба вздрагивают, поворачиваясь к ещё одному участнику разговора.
— Алфёдов! — удивлённо, но без даже малейшего намёка на недовольство говорит Альцест, на секунду позабыв о прошлой теме спора. — Какой повод для посещения? Праздник какой-то? — отшутился тот, вернув очки на своё законное место.
Сантос машет в знак приветствия, после чего того подталкивают в спину, намекая присесть на тот же диван.
Разговор явно не окончен…
— Догадливый, — усмехнулся Алфёдов. — Будем считать, что новогодний подарок пораньше пришёл прямо в руки, — он замолкает на мгновение, ожидая какого-то ответа. Но Альцест лишь посмеялся.
— Сильный снегопад, да?
— Да-а, в такую погоду на квадроцикле не покатаешься… Особенно на сломанном.
Взгляд «совершенно не намекающе» кидают на Сантоса, что в ту же секунду хмурит брови.
— Да разберусь я с этим. Разберусь… — бурчит виновник, отвернувшись к окну, и делает вид, что уже думает над решением проблемы.
Уж лучше логарифмы решал…
— А что случилось-то?
— Сантос попросил прокатиться на квадроцикле, пока я кое-что чинил. Как итог, моя крошка накрылась медным тазом.
Алфёдов рассмеялся, максимально детально представив ситуацию, где Альцест ругает Сантоса как мальчишку, пока дражайший квадроцикл пускает дым неподалёку.
— Да, смешно. Поэтому и терпеть не могу зиму, — выплюнул Альцест, и Алфёдов мысленно пожал ему руку. Скрестив руки у груди и наконец тоже устроившись на диване, продолжил: — Сейчас снегопад, сугробы потом убирать. Технику чистить. И не дай Бог сломается чего, а я что, идиот, чтобы в пургу работать? Слягу на месяц, только и поминай, — он вздыхает, потирая переносицу и мысленно перечисляя все те дела, которые представлялось упасть на плечи, хотя зимняя стужа ещё толком даже не началась. —А ты чего забыл-то у меня? Если что-то надо, написал бы.
— Я бы тоже подсобил, — вставляет свои пять копеек оживший Сантос, шмыгнув покрасневшим носом. Почти таким же ярким, как и его волосы.
Особо радостным он не выглядел, но пока вслух жалобы не озвучивал.
— Я в центр направлялся, а тут снег этот чертов. Фургон был самым близким, что я нашёл.
— О-о. Это ты вовремя! Мы туда как раз на фургоне отправляемся.
— Джаста забрать, — поспешно поясняет Сантос.
— Да, жаловался на свою берлогу, поэтому временно потусуется с нами, пока не придумает выход.
— Отлично… Давно хотел забрать свои губки.
Фургон гудит на очередном повороте, а его хозяин с довольной улыбкой и с особой любовью сжимает руль.
Сантос опрокидывает уже третью кружку чая, буквально давясь им и изредка покашливая в кулак, шмыгая носом.
Пару раз Алфёдов пытался проверить его температуру, приложив руку ко лбу.
Смог ли он? Нет. Определённо глупо было даже пытаться, причём не один раз, какого-то чёрта надеясь, что вот прям сейчас тело станет человеческим и он поймёт температуру товарища. Но, как говорил сам Сантос, ему было от этого даже лучше, так как ладони, да и тело в целом, у Алфёдова холодные.
Движение прекратилось. Альцест припарковал фургон, убедился в его положении и уже более свободно и расслабленно зевнул, включая печку посильнее. Взглянув в окно, отметил копошащихся жителей острова.
Кто-то аж горел хорошим настроением и восторгом, собирая выпавший снег в маленькие снежки и сразу отправляя их в близстоящего, звонко хохоча и убегая.
Украшения, резко сменившиеся с хэллоуинской темы на яркие и блестящие, сильно выделяются, привлекают внимание. Куда ни глянь, везде пропаганда радости.
И на фоне этого один тёмный силуэт, вжавшийся в лёгкий плед, стащенный с кровати, с хмурыми светлыми бровями, одновременно тащивший за собой очень сонного бывшего участника их скромной команды — выделялся. И это мягко сказано.
Альцест не сдерживает краткого смешка, когда Секби спотыкается на ровном месте по пути, чуть не целуя землю лицом.
Лица у обоих не особо довольные, если не вдаваться в подробности.
Требуется некоторое время, чтобы новые гости нашли «своё место» в и так небольшом, помещении фургона. Пара минут на выслушивание пассивно-агрессивного шёпота Джаста, а после и на попытки пробуждения Секби…
— Я ненавижу зиму.
— Добро пожаловать в клуб, — вновь шмыг. А дальше ещё и чих, как эмоциональная добавка. — У тебя что? У нас тут это, список скоро, наверное, будет вестись.
— Да что тут рассказывать? — цедит сквозь зубы Джаст. — Снег крайне не вовремя начался. Пока я работал, залетело немалое количество ко мне в пещеру и растаяло на полу. От сундука к сундуку бегаю, не замечаю… А там лужи эти, — цокает удивительно эмоционально для обычно спокойной личности, предпочитавшей успокоиться и посмеяться с неудачи, чтобы уже дальше со свежей головой продолжить. — Поскользнулся, упал, сломал очки, разбил лоб, ещё и колбы мои… Ай… — тот махнул рукой, словно пытался таким образом избавить голову от не лучших воспоминаний прошедшего дня. — Пойду за новой партией стекла… Потом.
Краткий экскурс поражал. Ожидался более подробный рассказ с, как минимум, потоком ругательств и эмоциональных всплесков, активной жестикуляции и тому подобным!
Но Джаст лишь трогает переносицу, по привычке желая поправить очки, ведь в глазах всё размазывается и плывет.
— А я-то думаю, чего только один рог растёт, — невзначай отпускает первую пришедшую на ум шутку Алфëдов, сфокусировав внимание на небольшом бугорке, скромно расположившимся почти по середине чужого лба.
Из-за цвета кожи никаких покраснений видно не было, лишь небольшая ссадина, сливающаяся на общем фоне. Из-за этого выглядела данная картина крайне… Уморительно.
Джаст фыркает, но уголки губ чуть приподнимаются.
— Рогов нет, но чертила ты конкретная… — растягивая в зевке слова, Секби потянулся, пытаясь взбодриться и вновь не впасть в полудрему под натиском холода.
Тело ломило от усталости, хотя примерно часов двенадцать из двадцати четырех Секби спал как младенец, под, как минимум, пятью одеялами.
Правда, была б возможность, забрал не задумываясь ещё больше, устроив на кровати полноценное «гнездо», лишь бы наконец-то тепло стало в квартире без отопления! Сколько бы Диамкей ни извинялся за отсутствие возможности утеплить отель, Секби эти слова помочь не могли. Ведь помимо природного зова устроить себе некое подобие «спячки» на всё время зимы, кончик хвоста был готов отвалиться из-за холодрыги, пальцы рук и ног он и вовсе иногда не ощущал при пробуждении.
Прекрасная причина, чтобы не любить зиму.
Чисто из-за собственных физиологических особенностей без возможности просто-напросто жить нормальным графиком.
Даже забавно вышло как-то. Совершенно случайно собралась целая команда «Ненавистников Зимы», делящиеся друг с другом своим недовольством.
Сначала поток недовольства от каждого понемного.
Альцест с ноющими коленями и ломающейся техникой.
Сантос, активно делающий вид что он не заболел за двадцать минут пребывания на улице, после которой насморк настиг сразу, а жар пришлось сбивать чужими руками.
Джаст, трудоголик, разбивший единственные очки и умную головушку о пол пещеры, благополучно ещё и потеряв драгоценные стеклянные вещи.
Секби, уже в третий раз за эти минуты засыпающий прям на столе, всё пытается закрутиться в мелкий клубок, прижимаясь к самому тёплому, что есть в фургоне. То бишь — к Сантосу.
И Алфёдов. Боящийся такой простой вещи, как снег, панически не желая не то, что трогать — даже смотреть в его сторону.
С каждой минутой обсуждение из минусов зимы и её нюансов плавно переходило в обычные разговоры о недавних делах, возможных планах на будущее и пожелания на Новый год.
Что же. Зима, может, и не самое приятное время года, но даже в чём-то таком холодном и страшном можно найти убежище с пледом, костром и рукой помощи.