— Я вернулся, — сообщил Джим, приближаясь к их покрывалу.

Вулканец только скосил на него взгляд и снова уставился на море. Ну, Джим так думал, что он скосил взгляд — глаза Спока не было видно за темными очками.

Какая все-таки была хорошая идея купить ему очки. Спок сам по себе был довольно горячим и примечательным, а с глазами, прикрытыми темными пластинами, и вовсе стал влажной мечтой всех терранок в отеле (причем как незамужних, так и замужних). Последних особенно радовало наличие рядом с ним двоих детей и мужа — никакой ревности от половинок, одна услада для глаз. 

Очки добавляли +15 баллов к его загадочности и +25 к сексуальности, поэтому Джим позволил себе еще несколько минут любовался полуобнаженным мужем. Спок согнул одну ногу в колене, оперся на нее локтем и следил за двумя подвижными фигурами в воде. Его кожа удивительно быстро загорала, приобретая любопытный медно-зеленый оттенок, но не обгорала (в отличие от кожи Джима, который теперь проводил все время под зонтиком). А когда Спок зачесал мокрые от воды волосы назад... Хорошо, что дети этого не видели. Он и без очков был очень привлекательным, а с ними... Кирк неосознанно облизнулся.

— Мама-утка, — подразнил Спока Джим, плюхаясь на покрывало рядом. 

— Ты крайне непоследователен в своих сравнениях. Раньше ты говорил, что я похож на кота. Теперь на утку. И между тем эти существа ничуть не похожи друг на друга, равно, как и я — на них, — откликнулся вулканец. 

— Мама-утка тоже от утят никуда не отходит и внимательно следит за ними. Это мило. 

— Вода — не самое безопасное место для детей. Следить за ними, заботиться об их здоровье и безопасности — моя задача как родителя. И твоя, если ты помнишь, — Спок, наконец-то, повернул голову, чтобы посмотреть на него. Очки сползли на нос, и поверх них на Джима посмотрели темные глаза. 

* * *

— Я не понимаю, почему мы должны ходить за покупками, если все можно было заказать? Я даже не знал, что подобные товары вообще можно купить где-то в магазине, — бесстрастным взглядом Спок обвел сверкающие витрины торгового центра. Он был не единственным инопланетником здесь, но люди все равно оглядывались. Вулканец в традиционных длинных одеждах коричневого цвета выглядел совершенно дико в традиционном терранском торговом центре с кучей огней, страз и стекол. Особенно с пакетами покупок в руках. Особенно в компании активного землянина, одетого в потертые шорты и рубашку с короткими рукавами. 

— Не будь таким занудой. Не всё можно купить онлайн. Люди до сих пор предпочитают примерять вещи. А еще многим нравится ходить по магазинам. Например, мне, — ослепительно улыбнулся Джим. — О, я хочу еще очки!

Он затормозил так внезапно, что Спок едва не врезался в него, и свернул в один из бутиков. Вулканец покорно последовал за ним. Джим замер у стойки с очками и обернулся на Спока.

— Тебе тоже не помешают. 

— Солнце Земли не доставляет мне дискомфорта. В этом нет необходимости. А если на пляже будет слишком ярко, моя биология позволяет мне...

— Нет! — излишне резко оборвал его Джим, вынудив девушку за стойкой обратить на них внимание. И уже тише добавил: — Вот это делать точно не стоит. Мы же не хотим резкой вспышки ксенофобии на побережье?

— Ты находишь использование третьего века... неприятным? — нахмурился Спок. 

— Ну, я — нет. Я же твой т'хайла, — вздохнул Джим, — и ничто в тебе не вызывает у меня отвращения. Совсем. Но, возможно, немного пугает. А остальные люди могут отреагировать довольно... бурно. У меня нет желания приводить в чувство какую-нибудь особо впечатлительную дамочку. Не все терранцы проходили курсы дипломатии. 

Спок терпеливо вздохнул. 

— Выбирай. Я согласен.

— Тогда примерь эти, — Джим сразу протянул ему одну модель.

Отложив покупки, Спок примерил. Джим скривился. Подал другую. Третью. Спустя четверть часа Кирк осознал, что ни одни очки не подойдут Споку, пока он  одет в своих балахоны. Проявив немного творчества и вынув из глубин своего сознания чувство стиля и кое-что ее («Джим, пожалуйста, мы в публичном месте, тебе не стоит представлять меня обнаженным»), он без примерки подобрал мужу то, что показалось ему оптимальным. И не ошибся. 

* * *

Джим отвлекся, чтобы открыть банку с колой — после лекции Спока о несовместимости алкоголя и воды ему оставалось довольствоваться только сладкими прохладительными напитками. Крышечка выпала в песок, он потянулся, чтобы подобрать ее, и тут же отдернул от мелькнувших ступней Спока. 

Лавируя между покрывалами, вулканец быстро шел к воде (на самом деле он бежал, но делал это с истинно вулканским достоинством). Дети. Джим быстро отыскал их взглядом, но нашел только макушку пятилетнего Сави. А где... Но быстрее, чем он успел испугаться, Сэм вынырнул из воды. Спок резко затормозил, накрыв чью-то голову волной песка. Извинился и уже на меньшей скорости продолжил свой путь. 

Джим не удержался и зашелся хохотом. Все-таки Спок был наседкой. Остановившись у самого края воды, он упер руки в бока и принялся активно призывать свое потомство к более благоразумному поведению. Стоит ли сказать, что все любопытные резко подтянулись поближе. 

Вразумления Спока вытащили детей на самый берег, в песок. Тут-то и Джима посетила мысль, заставившая его вскочить с одеяла и направиться к семье. 

— Умеете строить замки из песка? — поинтересовался он у сыновей, усаживаясь на песок между ними. — Я научу вас одной интересной игре. Ее случайно придумали мы с вашим отцом. Она развивает навыки стратегии. 

Джим поднял голову, рассматривая нахмурившееся лицо мужа. И просиял еще больше:

— Ну ладно. Ее Спок придумал, а не я.

Брови вулканца взметнулись вверх.

— Я не придумываю игры, вулканцы не... — начал было он, но замолчал, поджав губы, глядя на улыбающегося мужа. Джим откровенно дразнил его, и он глупо поддался. 

— Суть игры, — Джим вновь обратился к детям, — в том, что вы не просто строите замки, вы придумываете целую цивилизацию. Например, я делаю что-нибудь... — Джим погрузил руки в мокрый песок и быстро нагреб горку. — Вот такое. И говорю Споку, что у нас цивилизация... летающих обезьян. 

— Мы условились, что берем только наземные цивилизации, — напомнил вулканец. — Летающие обезьяны, вероятно, будут строить свое жилье не на земле, а на возвышенностях: деревьях или скалах. Изобразить подобное с помощью пляжного песка будет затруднительно, и игра перейдет в плоскость воображения. Играть подобным образом с человеком оказалось затруднительно.

Джим щелкнул пальцами. 

— Вот. Факт должен логично сопоставляться с ранее принятыми фактами, а если он идет в разрез с логикой всего ранее созданного, его можно оспорить. Я скажу другой факт: у наших инопланетян есть жабра. 

— В таком случае их строения должны иметь в себе различные водяные элементы: декоративные, бытовые, защитные. Фонтаны, ручьи под ногами, ров перед строением, — четко, рабочим тоном отрапортовал Спок. 

— Именно, — и сильным движением руки Джим выгреб песок вокруг своего "замка", создав подобие рва. — А принесите-ка водички, ребятки. Обычно рвы делают наполненными хищными животными или штырями. Из соблюдения безопасности штыри мы расставлять не будем, но если в воде вы встретите крокодила или пираний, тащите!

Спок удержался от комментария, что в океане, во всяком случае, на этом побережье, не водятся ни пираньи, ни крокодилы. Но у детей это вызывало смех, значит, шутка была достаточно удачной. 

На песке мелькнула тень, и Джим обернулся. Неподалеку за его спиной стояла немолодая землянка и хмуро смотрела на воду. Расстояние между ними была достаточной, чтобы Джим чувствовал себя в безопасности, поэтому он тут же потерял к ней интерес. 

В ту же секунду перед Джимом появилось два маленьких ведерка с водой. Оценив объемы, он принялся углублять ров, чтобы в него поместилось хотя бы по половинке из каждого.

— Мужчина, — Джим не сразу понял, что обращаются к нему, полностью сосредоточенный на ямке и четырех маленьких ручках, которые старательно ему помогали. — Мужчина, — на песке снова мелькнула тень, а ее обладательница замерла за его плечом, — детям нельзя сидеть на холодном песке. 

Джим удивленно обернулся, взирая на землянку снизу вверх. Ее пышной фигуры было достаточно, чтобы заслонить их троих от солнца. 

Земляне — удивительный народ. Кто-то из них создал Федерацию, вышел в космос, объединил планеты, исследовал новые миры и каждый день готов был ломать свое представление о вселенной, чтобы познать нечто новое. Это были люди движения, создатели будущего. Тем временем другая часть землян усиленно цеплялась за прошлое, прозябала в консерватизме. Они пользовались современными достижениями безо всякого уважения, часто еще и ругая их изобретателей на чем свет стоит, мол, вот в пещере да на жарких камнях было бы значительно здоровее и удобнее! Но когда изменения неминуемо настают, начинают сочетать несочетаемое, пытаясь уместить старое в новом. Будто выйти из инженерного отсека, принять душ, и снова надеть грязную одежду — ты вроде хорошо вымылся, а ощущения улучшения нет.

Нередко все это можно выразить простым набором характеристик: ксенофобия, консерватизм, снобизм и просто всяческая ненависть. Гомофобия в современном мире встречалась все реже, просто потому что на первый план вышли межвидовые браки, остро порицаемые во множестве культур. 

— Действительно, нельзя, — согласился он. 

— Тогда они должны встать с песка, — настойчиво подсказала она. — И у них нет панамок. Они получат солнечный удар.

— Но с чего вы взяли, что песок, на котором они сидят, — холодный? А даже если холодный, значит никакой солнечный удар им не грозит, — Джим очень старался скрыть в своих словах издевку, но у него едва ли что-то вышло.

Женщина это уловила и, прицокнув, закатила глаза. 

— Поэтому мужчинам нельзя доверять детей. 

Джим перевел взгляд на мужа. Тот в упор смотрел на женщину сквозь темные стекла своих очков, сложив руки на груди. Неужели эта она думает, что вулканцы могут получить солнечный удар? На Вулкане, конечно, могут, особенно в пустыне. Но не на земном пляже. Их дети были больше людьми, но в этом аспекте им досталось от родителей лучшее: стойкость к жаре и стойкость к холоду. 

— Как только высохнут волосы, разрешаю нырнуть и возвращаться обратно, — отчасти согласился Джим. 

Он совершенно не видел никакой проблемы во всем этом. Ему ничуть не доставляло удовольствие бегать за сыновьями и придумывать непонятные ограничения. Он подразнил Спока, что тот «мама-утка», но и сам ею был в некоторых моментах. А сейчас: не утопли? Значит, все хорошо.

— Им панамку надо, а не волосы мочить, — не унималась женщина. — В воде тоже нельзя всё время — заболеют. 

Джим глубоко вздохнул. Сумасшедших нужно игнорировать и тогда они потеряют к тебе интерес. Это ненормальное внимание со стороны женского пола, особенно тех, что старше его на десять-двадцать лет, он заметил, еще когда только-только родился Сэмми. Каждая была готова прокомментировать здоровье или одежду малыша. Когда он решил сам приехать с сыном в больницу к Боунсу на плановое обследование, у одной мадам чуть не случился припадок — как он мог привезти такую кроху сюда! 

И такое было повсюду. Только одна из пяти нянь, услугами которых они пользовались, когда им обоим приходилось работать, вела себя корректно. Остальные навязывали им особое воспитание ребенка. Мол, дети должны расти в одной культуре, иначе в будущем у них будут проблемы с самоидентификацией, вы должны убрать вулканские игрушки. Или пытались изменить их уклад жизни: «Мистер Кирк, из-за того, что вас вечно нет дома, дети вырастут асоциальными, кто-то один из вас должен быть дома с детьми». Или лезли в их быт, и Спок терпеливо собирал свой драгоценный чайный сервиз по всему дому и отмывал от остатков разной каши, недопитого компота и еще черт знает чего. 

Оба мужчины за всю жизнь уже натерпелись постоянных упреков «ты всё делаешь неправильно» и были счастливы, обретя свои гармоничные отношения друг с другом, где не было места этим разрушительным словам. И теперь, на фундаменте собственных чувств, они мало-помалу строили свой мир. Возможно, кто-то из этих женщин и был в чем-то прав, но это было не важно. Если ты ошибешься, приняв свое решение, ответственность будет за тобой. Если ты ошибешься, следуя чужим указаниям, то к ответственности будет призвать некого. Так не лучше ли самому строить свое «правильно» и самому пожинать плоды своих успехов и ошибок?

С нянями все закончилось очень забавно: после одной из миссий Джим со Споком привезли на землю полукровку. Наполовину клингонка, наполовину землянка, она была украдена пиратами как живой товар для невольничьих рынков, но брать ее почему-то никто не хотел, на корабле она провела почти два года. Попав на флагман Федерации, девушка изъявила желание посетить Землю — родину матери, где она никогда не была. В любом случае, дорога в Империю ей была закрыта — отец был убит, а полукровкам там не были рады. 

Полуклингонка оказалась очень расторопной. Всю жизнь ей доводилось сосуществовать с десятками различных культур на планетах с изгоями — такими же полукровками, как она, которых не приняли в отчем доме, с беглыми убийцами, представителями безумных культов и отвергнутыми гениями. Она научилась сосуществовать с ними всеми одновременно. Федерация ей понравилась, но даже статус беженки никак не мог помочь ей устроить свою жизнь. На свой страх и риск Джим предложил ей работу, и никогда больше не озадачивался поиском няни.

Эта девушка точно знала, что делает, не совала нос, куда нельзя, ловко обращалась с детьми и уважительно относилась к межкультурной гармонии, которую Джим и Спок старались поддерживать дома. Кто бы мог предположить, что лучшей няней для маленьких полувулканцев станет клингонка, которая в своей жизни успела побывать наемницей, пленницей, рабыней и торговкой запрещенными веществами... Если бы Джим не был замужем, он непременно расцеловал бы ее за кулинарные способности.

К сожалению, землянки не обладали такой же толерантность, как полуклингонка. Она оказалась счастливым исключением, тогда как каждая другая женщина пыталась засунуть нос в его семью. Мужчины тоже, но почему-то делали это намного реже — наверное, срабатывала мужская солидарность.

— Худенькие такие, вы их вообще кормите? — не унималась женщина. Дети, определив в ней опасного противника, замерли, как мыши, прижавшись загорелыми плечами друг к другу.

— А вас беспокоит, что из них только суп получится, а не жаркое? — вдруг произнес Спок. Джим широко распахнул глаза. А Спок продолжил: — Это логично, с учетом вашего внутреннего и, уж простите мое воображение, внешнего сходства с персонажем русских детских сказок — Бабой Ягой. Мои дети — не обед, запомните это. 

Женщина возмущенно хватала воздух ртом. Джим захлебнулся восторгом от свершившейся мести. Очень деликатной. Сам он обязательно сказал бы что-то про ее интеллектуальные способности и выплеснул бы все негодование, какое только было. Но он еще не знал, что мощное втягивание воздуха было не из-за шока — это была подготовка к звуковой атаке.

— Оскорбление! Меня! Детей молодом горят! Засужу-у!

В последнем слове Джим отчетливо расслышал завывания, какие могли быть в сливной трубе, и не смог удержаться от хихиканья. Разозленная его смехом, тетка снова перешла в режим поглощения воздуха перед атакой, и Джим воспользовался паузой:

— А ты-то откуда про Бабу Ягу знаешь?

— Павел как-то на мостике рассказывал старые русские сказки. У меня эйдетическая память. 

— Засужу-у! — снова прогудела тетка.

Джим закряхтел, сдерживая хохот и утыкаясь лицом в колени. Спок бровным языком подал детям сигнал отходить на безопасное расстояние от страшной женщины и ржущего отца. 

* * *

— Отведи меня в бар, — мурлыкнул Джим в номере, по-кошачьи пройдя мимо Спока и потеревшись об него. — А потом пригласи на медленный танец. Или на быстрый. Я сто лет с тобой не танцевал. 

— Восемь месяцев, если быть точным. В последний раз мы танцевали на вечеринке по поводу дня рождения капитана Ухуры, и ты пригласил меня. — Спок мимолетно погладил его спину, прилег на кровать, вытянув ноги, и взял в руки падд. 

— Я же говорю, целую вечность! — ловко перекинув ногу через бедра Спока, Джим сел сверху, конкурируя с паддом. — В конце концов, мы же в отпуске! Я хочу оттянуться. А это значит, — он наклонился, и произнес тише, чтобы слышал только Спок: — Я хочу много выпивки, танцы до рассвета, а с рассвета до утра хорошенько потрахаться. 

— А дети?

— А что дети? Дети уже взрослые, чтобы ночью до туалета дойти. Мы уложим их спать и пойдем. Дети, — Джим повысил голос, чтобы его было слышно в соседней комнате, — вы ведь правда достаточно взрослые, чтобы ответственно спать всю ночь и не искать проблемы на наши головы?

— А можно еще мороженое? — прозвучал ответ.

Джим секунду раздумывал. 

— Да. 

— Тогда достаточно!

Джим фыркнул, качая головой. Его старший сын унаследовал его наглость и чувство юмора Спока

— Выгуляй меня, Спок, — настойчиво продолжил он, впиваясь коленями в бока мужа и раскачивая его под собой из стороны в сторону. 

Спок не отказал себе в возможности, отложив падд, опустить обе руки Джиму на бедра и погладить его вверх, до самых ягодиц, а потом обратно. 

— Выгулять? А если нет? — Джим знал, что он предлагает этот вариант уже не из сомнений, но шутки ради — ему нравились их словесные игры. 

— Я начну грызть обувь. Исключительно твою. 

— За неимением желанной огненной воды будешь довольствоваться жесткими материалами? Нелогично, Джим. 

— Тогда я могу начать жевать твое ухо. Как коала. 

И плюхнулся вперед, ложась грудью на Спока, так что его рот действительно оказался напротив уха, и более того, мочка — в плену губ. 

— Зеленый эвкалиптовый листик, ням-ням...

Он кожей чувствовал всю ту смесь чувств, что накрыла Спока. Возбуждение, смех, удивление, шок, стыд, страх (скорее, опасение, что их могут увидеть дети). 

— Джим, Джим! — Он втянул голову в плечи, закрываясь от лобызаний. — Ты не коала. Не надо!

— Я хотел сделать так еще в воде, — проговорил Джим ему в ухо, мокро облизывая раковину, так что Спок пискнул. — Запрыгнуть на тебя, сказать: «Я — коала», — и начать жевать твое ухо. Это было бы невероятно смешно. 

— Очень благодарен, что ты не стал делать этого на публике, но, пожалуйста, Джим... Иначе никакого бара! — Спок не смог удержаться от родительского трюка. 

Джим выровнялся обратно, счастливо улыбаясь. 

— Значит, этой ночью мы идем в бар. 

Спок выдохнул. Выбора не было. Кроме того, твердая эрекция, которую Джим сейчас не мог не ощущать, тоже стимулировала к позитивному ответу. 

* * *

Нос напрочь забило запахом моря и солнца. Так пахло лето, так пах отдых и безмятежность. В вечернем полумраке улиц Джим рассматривал мужа и не мог наглядеться. Они были вместе уже много лет, но он все еще чувствовал себя, словно влюбленный подросток. 

Споке решил надеть белую рубашку, с разрезами от локтей до запястья на рукавах, неровными хвостатыми краями, ласкающими узкие бедра, и широким разрезом на груди, чуть открывающем темные волоски. И черные брюки, идеально сидящие по красивым, крепким ногам, облегающие упругие ягодицы. До сих пор с трудом верилось, что это всё принадлежит Джиму. 

Пока они шли до бара, прогуливаясь, Джим прикасался пальцами к спине Спока, легкими касаниями лаская его кожу через тонкую ткань. 

— У тебя в глазах горят огни, — негромко произнес Спок. 

— Это от любви, — выдохнул Джим. И проследил едва заметную нежную улыбку на губах вулканца. 

* * *

Спок выбрал отличный бар: здесь не было пьяных в хлам, молодежи, которая пришла забыться веществами под техно музыку, но играла отнюдь не классика, и было приятное слабое освещение.

— Оно алкогольное. Очень крепкое, — предупредил Джим, услышав выбор Спока. Вулканец алкоголь не жаловал — опьянение почти не наступало, просто так пить было  нелогично, к тому же горько. 

— Думаю, мне понадобится пять таких, чтобы сравниться с твоим состоянием после двух коктейлей, — спокойно произнес Спок. Джим ухмыльнулся — кто-то решил тоже оторваться сегодня. 

Несколько минут они оба молча рассматривали зал, танцующих, пьющих и флиртующих людей. Джим вслух вспоминал свою молодость — времена, когда ходил в бар один, чтобы уйти в чьей-то компании: безумные дни, в памяти ставшие пестрым калейдоскопом моментов. Было весело, сейчас же... Он перевел взгляд на Спока. Сейчас тоже было весело. Но еще — любимо. 

Джим чуть придвинулся к нему и встал на носочки, чтобы сказать прямо в ухо:

— Молодой человек, вы танцуете?

* * *

Хмель уже ударил ему в голову, когда Джим кружил гибкого, удивительно податливого даже для такой глупой музыки Спока в активном танце. Перехватывал его ладони, совершенно неприлично лаская пальцами так, что Спок краснел; прижимался близко-близко к груди; замирал в миллиметрах от чужих губ. 

Джим знал, что Спок тоже решил этим вечером отпустить себя. Хмель брал его медленно, но уверенно. Спок позволял Джиму касаться себя так, что по правде их должны были выгнать из бара за развратное поведение, но обоих это только весело. Он позволял себя откровенно и открыто желать, и смотрел только в глаза Джима, будто все в мире перестали иметь значение. Это было великолепно. 

— Я люблю тебя, — пробормотал Джим, лишь чуть выпуская губы Спока из своего плена. 

* * *

— Джим, — Спок качнул головой, в его голосе были смех и смущение. Музыка снова стала быстрой, но они уже не хотели двигаться так бодро, потому что пришлось бы отпустить руки друг друга. — Что ты делаешь?

— Смотрю на кончик уха. Помнишь, как ты меня учил? — шепнул Джим. 

— У тебя очень масляный взгляд, — со смущением и удовольствием пробормотал Спок. Джим в очередной раз всосал его мочку и вулканца пробила дрожь. — Джим! — приглушенно воскликнул он. — Или ты должен прекратить, или мы должны уединиться. 

— Ты правда хочешь, чтобы я прекратил? — руки Джима опустились чуть ниже, и он прижался бедрами к Споку. 

— Не уверен, — прошептал Спок, прикрывая глаза, когда их эрекции, скрытые тканью, столкнулись. — Полагаю, я предлагал сменить обстановку. 

— Мы должны наверстать упущенные моменты твоей молодости, — ухмыльнулся Джим и вдруг втянул его в мокрый поцелуй. Комната была достаточно темной, посетители — достаточно развязными, а в Споке было достаточно коктейлей, чтобы он ответил со страстью и без смущения. 

— Какие? — пробормотал Спок между краткими, агрессивными поцелуями. 

— Тебе никогда не отсасывали в туалете клуба. 

И прежде, чем Спок успел обдумать это и смутиться, Джим схватил его за руку и потащил за собой. 

Спок громко ударился спиной о дверь кабинки и чуть застонал, когда в его шею впились ненасытные губы. Джим был груб, но ровно настолько, чтобы это заводило, а не причиняло боль. Его рука грубо расстегнула пуговицу штанов Спока и, игнорируя молнию, нырнула за край, обхватывая твердый мокрый член поверх белья. 

— Обожаю тебя. Податливый, послушный, страстный, порывистый... — шептал Джим, чередуя слова и поцелуи. 

Спок застонал и позволил себе раздвинуть ноги шире. Маленькая капля безумия из мира Джима Кирка: музыка, от которой закладывало уши, кабинка туалета, пахнущая лимонным освежителем, укус в шею, горячая рука, неаккуратно потирающая его от основания до головки. От всего этого кружилась голова. 

— Вот так, мой хороший, дай мне трогать тебя везде, где я хочу. 

Джим дернул его на себя за плечо, и Споку не осталось ничего, кроме как обнять его, чтобы удержать равновесие. Приоткрыв дверь, Джим втолкнул их обоих в кабинку и тогда использовал уже обе руки, чтобы стянуть штаны со Спока. Его рука скользнула в белье. 

Вулканец запрокинул голову, не в силах сдержать стон. Джим знал, что он любит и как он любит. Зубы — бережно, чтобы не оставить синяка, — сжавшие его кадык, были лучшим подтверждением этого. 

Джим приспустил брюки и белье Спока, обхватил ствол ладонью. Пупырышки на члене вулканца увеличивались, раздувались от притока крови. Приласкав несколько раз ладонью член, Джим обхватил пальцами один из выступов — Спок в его объятиях беззвучно затрясся. 

Свободной рукой Джим нашел руку Спока, протянул к своему рту и втянул два пальца — для начала. Вторая рука активно двигалась по зеленому стволу. Джим чувствовал, как с каждым прикосновением чуть дрожат ноги вулканца. Пупырышки щекотали ладонь, словно гладишь силиконовую щетку. Приноровившись, он задвигался в ритме бьющей по ушам музыки. Спок тихо всхлипнул. 

— Ты такой твердый и мокрый, — прошептал Джим, выпуская пальцы изо рта. Свободной рукой Спок вцепился ему в плечо, носом утыкаясь в шею. Его бедра инстинктивно дернулись на встречу. Придерживая руку Спока за локоть, Джим осторожно прикусил подушечки пальцев. 

Кончиками своих он скользнул кончиками вдоль члена, по выступам, собирая смазку. Член несколько раз дернулся, и, не церемонясь, Джим сразу резко обхватил его и быстро задвигал рукой, чтобы вскоре снова прерваться и едва ощутимо пощекотать. 

Пальцы Спока надавил на язык Джима, он прижал большим под нижней челюстью, всем телом напрягся на мгновение, и тихо застонал сквозь зубы. Джим почувствовал горячее, выплескивающееся в руку. 

* * *

— Ты только посмотри: вулканец, — услышал Джим разговор двух девушек, когда выходил из уборной. Те, конечно, во все глаза смотрели на его вулканца. 

Из любопытства Кирк остановился, наблюдая, как девушки решительно направились к барной стойке, за которой стоял Спок. Джим невольно залюбовался: воздушная белая рубашка прилипла к его вспотевшей спине и сейчас невообразимо откровенно подчеркивала мышцы. Расслабленная, совсем не вулканская поза со скрещенными ногами и локтями, опирающимися о стойку. Впрочем, лишь если смотреть сквозь призму стереотипов. Засосы на шее Джима многое знали о вулканском нраве. 

— Что-то ждете? — девушки окружили Спока с двух сторон. Вулканец удивленно оглянулся на них — это не то, чего он тут ждал, весь расслабленный и оттраханный, только вот они об этом не знали. 

— Да. Свой заказ, — чопорно ответил Спок. Но землянок это лишь больше раззадорило. 

— Не часто здесь встретишь кого-то из представителей вашего вида, — произнесла одна из них. 

— Это так, — согласился Спок. 

— И что привело вас сюда?

Логический компьютер в голове Спока дал сбой еще до того, как ему отдрочили в туалете. Теперь же он функционировал лишь на базовом уровне, который в целом отвечал за адекватное поведение, связанность и, собственно, сам стиль речи. 

— Отдых и развлечения, — Спок немного помолчал, припоминая как он тут оказался. — Подразумевающие алкоголь, танцы и... — тут он замолчал, раздумывая над тем, уместно ли говорить слово «секс» в этой компании. Но девушки, переполненные восторгом от предыдущего заявления, заминки не заметили,. 

— И что же вы тут, в одиночестве скучаете?

— Нет, — просто ответил Спок. Джим едва не захохотал, насколько неоднозначным был ответ, потому что девушки тут же списали его на свой счет. 

— А вулканцы танцуют? 

— Да, и весьма неплохо. 

— Тогда, может быть, вы могли бы пригласить одну из нас...

Но прежде, чем девушка успела закончить свой намек, Джим подкрался к ним сзади и любовно облапал рукой ягодицу Спока. Вулканец вздохнул, обернулся,с домашним спокойствием убеждаясь, что это сделал Джим. Кирк руку далеко не убрал, засунул пальцы в задний карман брюк Спока, всей ладонью обхватывая его за ягодицу. Спок на такой хозяйский жест не отреагировал никак. 

В ответ на такой властный, хозяйский жест Спок только сосредоточенно окинул взглядом Джима. Одной рукой он заботливо сунул непослушную пуговицу рубашки в петельку, из которой она выпала.

— Каких милых леди ты подцепил, Спок, — улыбнулся Джим враз растерявшимся и погрустневшим девушкам. 

* * *

— Я словно держу в руках лягушку. Мокрую и холодную, — пожаловался Спок.

— Тогда поставь меня, — расхохотался Джим, — я и сам мог бы дойти. 

— А вдруг мне нравятся лягушки? Может быть, у меня фетиш?

— Это потому, что они зеленые? Чувствуешь родство?

Теперь улыбка тронула даже губы Спока. Но «лягушку» из рук он так и не выпустил, продолжая заходить в море, приятно прохладное для Джима и просто прохладное для Спока. 

Огни вечерних фонарей и свет из окон многочисленных отелей, баров и ресторанов скудно освещали отдаленный пляж. Достаточно, чтобы из воды было приятно и красиво любоваться огоньками, и в меру, чтобы одна «лягушка» не постеснялась засосать мочку уха одного вулканца. 

Спок издал нечленораздельное бульканье, и, стоило Джиму отвлечься, убрал руки. С шумом тяжелое тело грохнулось в воду. А для лучшего погружения Спок и сам наклонился — Джим все еще держался за его шею. 

— Вот же пакость! — фыркнул Джим, выныривая и отплевываясь от воды. — Мистер Спок, я не ожидал от вас подобного!

— Во мне еще много сюрпризов, — скромного сообщил вулканец после того, как окунулся сам.

— Я требую возмещения! — сообщил Джим, весь поглощенный видом того, как Спок зачесывал мокрые волосы назад, чтобы челка не липла ко лбу.

— Какую форму предпочитаете? — мурлыкнул Спок. 

— Форму совершенно непристойного и очень развратного поцелуя. 

И хотя в темноте не было видно глаз, они не разрывали зрительного контакта. В их глазах плясали искры веселья. Неторопливо Спок скользнул навстречу, одной рукой обхватывая Джима за пояс, плотно прижимаясь к нему всем телом. Свободной рукой он плавно провел от плеча вниз к ладони. Вулканец чуть наклонился к своему т'хайла, замер в миллиметрах от губ, подразнивая, и в одно мгновение прильнул к нему в поцелуе, впиваясь сразу глубоко, чувственно, с откровенным желанием. В ту же минуту их пальцы встретились, переплелись. Спок чувственно потёр перепонку между указательным и средним Джима, и разорвал поцелуй лишь для того, чтобы провести языком по щетине на подбородке, и пойти ниже, обжечься о колючую кожу на горле, но не остановиться, а впиться, втянуть кожу в рот, вырывая из горла, из легких, из самой души всхлип-стон. 

Их обнаженные бедра столкнулись, вновь налитые члены потерлись друг о друга. 

— Я хочу взять тебя, — прошептал Джим в поцелуй, отступая к берегу. — Хочу слушать твои стоны. Хочу почувствовать твой оргазм. 

— Думаешь, нас здесь не услышат? — ответил Спок, наступая следом, придерживая Джима под спину, чтобы он не запнулся и не упал. 

— Думаю, нет. А если и да, то плевать. Я все равно хочу тебя. Ставлю, что ты кончишь от фингеринга, — и охнул, когда Спок целенаправленно потерся бедром о его член. 

Вулканец, исхитрившись, подцепил его ногой под икру и заставил завалиться на бок, но только для того, чтобы самостоятельно подхватить его под спину и колени. 

— Я что тебе, принцесса? — хмыкнул Джим, обхватывая его за шею. 

— Мне следовало закинуть тебя на плечо, как мешок?

— Ну уж нет, я предпочитаю думать, что я принцесса, а не мешок. 

— Я тоже иногда думаю, Джим, что ты принцесса, — сказал он, вызвав бурный смех, ибережно позволяя своей ноше встать на сухой песок. 

Утянув Спока в очередной глубокий поцелуй со всеми вульгарными человеческими слюнями и гладким языком, Джим свободной рукой обхватил Спока за член, небрежно стимулируя. Вулканец охнул и ткнулся ему в руку. И торопливо обхватил Джима в ответ, приласкал; их движущиеся ладони сталкивались. 

— Мы так и будем дрочить друг другу весь вечер? — пробормотал Джим, явно намеренный перейти к чему-то посерьезнее. 

— До тех пор, пока смерть не разлучит нас.

Джим фыркнул, захохотал и спрятал лицо у него в ключице. 

— Этого не было в наших брачных клятвах. Или было? 

Вместо ответа Спок мягко оттянул свободной рукой его волосы, заставляя посмотреть на себя. А потом наклонился и очень нежно, почти трепетно поцеловал Джима в уголок губ. 

Кирка пробило дрожью, словно от удара электричеством. В этом было больше сексуальной энергии, чем в любых других поцелуях сегодня. 

Встав на носочки, Джим запустил обе руки в волосы Спока и поцеловал его глубоко, но не вульгарно. Теперь в этом не было соблазнения, а лишь послание.

— Вечно далекий и вечно близкий.

— Я хочу, чтобы ты кончил подо мной. Хочу смотреть, как ты становишься хрустальным, а потом разбиваешься на мелкие осколки и снова становишься цельным. Хочу держать все мировые сокровища в своих руках, когда они будут петь гармонию вселенной, — прошептал Джим, и потянул Спока за собой. 

Джим наскоро растянул рубашки на манер покрывала, опустился на колени, наблюдая, как то же самое делает Спок. Наверное, романтично было бы заниматься сексом просто на песке, но в реальности он бы забился во все неположенные места еще до того, как они бы начали. 

— У тебя есть?.. — начал было Спок, и замолк, когда Джим кивнул. 

— Повернись ко мне спиной, — мягко попросил он. 

— Хочешь сделать это сзади? — удивился Спок. — А что до...

— Я позабочусь об этом. Я хочу, чтобы ты почувствовал процесс как ты, а не как часть меня. Чтобы твой оргазм был твоим. Я помогу тебе в самом конце соединить нас. 

Джиму не надо было видеть, ему не нужна была телепатия, чтобы почувствовать, как волнение смешанное с предвкушением накрыло Спока. Для него это был риск: новые впечатления в сексе или же ноющая, болезненная пустота внутри после. 

Но он доверял своему т'хайла. Повернулся спиной, наклонился, отступил чуть назад, упершись ягодицами в твердый член, и оперся на руки, так прогнувшись, что очертились все мышцы спины, а ягодицы разошлись и...

Джим охнул и сжал свой член у основания. 

Не долго думая, он наклонился и припал губами к соленой от морской воды окружности. Спок тихо ахнул под ним, подставляясь на жаркие, влажные, почти что вульгарные поцелуи, которыми муж осыпал его ягодицы и анус. 

Джим расслаблял его, распалял, толкался языком в дырочку, разрабатывая сфинктер под первый палец, обводил по кругу края, целовал и всасывал в рот нежную кожу ягодицы возле самого ануса. 

Он чуть отстранился, нащупал сбоку свои штаны, нырнул в карман и вынул прямоугольник из фольги. Закусив край зубами, пальцами надорвал и аккуратно извлек продолговатую белую «свечу». 

Прильнув к спине Спока грудью, погладил его ягодицы пальцами, надавил указательным на анус — в меру податливый, легко втянувший его вовнутрь. Вынув палец, Джим заменил его на свечу. Та мгновенно вспенилась, стала скользкой и ушла вглубь. Тогда Джим снова протолкнул палец, продвигая свечу дальше и приступая к растягиванию. 

Спок под ним еще лишь тихо дышал, прерываясь от особо чувствительных прикосновений. 

Джим добавил второй палец, потянул в стороны. Почувствовав себя достаточно свободно, вошел до самых костяшек и надавил на маленькое мягкое уплотнение. 

Спок крупно вздрогнул и тихо застонал. Джим принялся водить по кругу уплотнения, чуть надавливать, и получил еще порцию шумных, всхлипывающих вздохов. 

— Да-да, я знаю, как ты это любишь. Что прикосновения к тебе внутри превращают тебя в комок оголенных нервов, на которых можно играть, как на музыкальном инструменте. 

Джим наклонился, оставляя влажный поцелуй на ягодице Спока, еще один и еще, совсем рядом с хлюпающей, сжимающейся дырочкой. Кожа была на вкус как соленая вода, привычно пахла его пряным ароматом — Джим шутил, что Спок пьет слишком много чая и тот пропитал его насквозь. 

— Джим, Джим... — прошептал Спок, поддаваясь навстречу уже трем пальцам. 

Сквозь связь Джим чувствовал, как острые вспышки удовольствия искрятся в его разуме, конкурируя с логикой. Бороться значило отключить ощущения тела, поддаться — отпустить контроль, совсем по-человечески. 

— Джим, это уже пытка... — всхлипнул Спок, поддаваясь назад и поднимаясь с локтей, чтобы потянуться назад и потянуть к себе супруга. 

Джим чуть засмеялся, обхватил Спока за пояс рукой, прижимая к себе, ягодицами к своему твердому члену. Вулканец выгнулся, обхватывая Джима за шею ладонями, устанавливая более плотный контакт. Не мешкая, т'хайла помог себе рукой, провел членом между скользких ягодиц и толкнулся в дырочку, мягко и плавно на всю длину. Спок всхлипнул, закаменел.

Джим так хотел бы видеть их сейчас со стороны. Себя, обхватывющего хрупкий торс мужа крепкой рукой. Спока с широко раздвинутыми ногами, нанизаного на член, с его собственным, зеленым и твердым, оттопыренным и сочащимся смазкой на песок. Выгнутого, чтобы иметь возможность касаться шеи мужа.

Джим толкнулся, снова и снова, слушая сбивчивое бормотание, стоны и дрожь тела, такого визуально хрупкого, а на деле сильного и жаждущего.

Увлеченные, они не заметили ни автомобиль с красно-синими метками, ни его остановку, ни работников полиции, патрулирующих пляж. Друг от друга они отвлеклись лишь тогда, когда прямо на них упал резкий белый луч.

Спок всхлипнул, цепляясь в волосы Джима и со стоном излился. 

* * * 

— Папа? Отец? А где вы были?

Стоило открыть дверь в номер, как перед Джимом и Споком возник Сэмми, еще сонный и в пижаме.

— Были кое-какие дела, — пробормотал Джим, складывая текстом внутрь выписку о штрафе за неподобающее поведение в общественном месте. 

— Выглядите сонными. Вас что, всю ночь не было? — удивленно распахнул глаза сын. — И вы меня с собой не взяли?

Джим издал невнятное бульканье и прошел на кухню, оставляя проблему Споку. 

— Мы были в полиции. Неужели вместо сна в теплой постели и чувства быть выспавшимся ты бы выбрал всю ночь возиться с документами? — поинтересовался Спок. Джим хитро прицокнул — вулканец ни на йоту не соврал. 

Правда, не объяснять же сыну, почему они попали в полицию. Хорошо, что никто не сделал фото и не выставил в сеть. Вот был бы скандал…