Несомненно, когда люди слышат слово «зима», они сразу вспоминают снег, холод, возможные метели, а главное — думают о самом важном празднике — о Новом годе. Это время у многих ассоциируется с чем-то магическим, таинственным, но таким захватывающим.
Первый снег, идущий несколько часов подряд, ложится на дома и магазины, засыпает дорожки так, что ты по колено тонешь в сугробах. Первая метель, летящая с такой скоростью, что весь горизонт затмевает серая дымка, а к незакрытым частям тела прилипают многочисленные снежинки. Первый лёд на улице, который бесит всех и вся, заставляя громко материться или хватать сердечные приступы каждый раз при возможном падении.
Дети не зря являются фанатами зимы, ведь сказки родителей о Дедушке Морозе не проходят бесследно. И вот, когда часы бьют двенадцать, они бегут спать, чтобы наутро найти под ёлкой новую машинку на радиоуправлении или мягкую игрушку.
Снежная пора многим навевает приятные воспоминания из детства. В эти дни весь мир объединяется ради того, чтобы почувствовать атмосферу Нового Года, попрощаться со старым, а также смело сделать новый шаг дальше, получить шанс всё исправить и стать лучшей версией себя.
И каждый видит зиму по-своему.
Кто-то находит успокоение с кружкой тёплого чая или какао, отсиживаясь у камина под тёплым пледом, а иногда даже с друзьями. Некоторым даже в такие, казалось бы, всеобщие праздники, приходится проводить каждый день за стопкой бумаг и расчётов. Кто-то наоборот, предпочитает веселиться на улице, особенно когда солнце не прячется на пасмурными тучами, а снег на земле слепит глаза, заставляя их слезиться. Они лепят снеговиков, кидаются друг в друга снежками, наслаждаются счастливым временем в приятной компании, и хоть на несколько таких «сказочных» дней забывают о насущных проблемах, позволяя внутреннему ребёнку вдоволь разгуляться.
Спавн МайнШилда за последние несколько дней преобразился до неузнаваемости. Повсюду висят красивые украшения, торговый центр Ямакаси обвешан гирляндами, прилавки магазинов украшены ёлочными игрушками, главный портал в Нижний Мир приобрёл оформление в виде арки из леденца. На доске объявлений появилась листовка о скорых ивентах. «Зимние прятки», «Драйв. Зимняя версия», «Розыгрыш десяти шалкеров снега», «Холодные игры», «Бегущий по сугробам»… Чего только ребята не выдумывают ради веселья и той самой капли адреналина во время проведения этих самых мероприятий.
Все организации очень серьёзно отнеслись к подготовке к празднику. Даже остров, кажется, решил оставить их без сюрпризов на это время. Никаких землетрясений, взрывов или чего-то такого. Хотя, может быть, это только пока? Впрочем, неважно. Сегодня в семь часов вечера на спавне должно было пройти большое шоу. Там и сценка, и камеди-клаб, и викторины, и азартные игры, и пропага… Стоп, это что-то не то. А впрочем, главное, чтобы было весело и захватывающе, а остальное — неважно.
В этот раз у большей части игроков было достаточно много новогоднего настроения, ведь Санчез видит перед собой целый фургончик, где Молвин и Фарадей раздают всем желающим какао и тёплую еду. Где-то неподалёку БЛС снова опрокидывает Клайда в сугроб, а после бежит через весь спавн от яростной стрельбы снежками в его спину. Даже несоциальный в последнее время Обси мило болтает с Душенькой, перекидываясь невинными фразами и планами на будущий год! Контора, как настоящие заботливые игроки, решила открыть магазинчик с тёплой одеждой. И, хоть большая часть там имеет на себе эмблему организации, есть несколько «классических» принтов с новогодними оленями, снежинками, носками и так далее.
Как бы сильно ему не хотелось продолжить умиротворенно наблюдать за жизнью сервера, мирно потягивая тёплый чай, у судьбы явно имеются другие планы. Его покой прерывает резко прилетевший прямо в голову снежок. Настоящий хедшот. Пострадавший поворачивает голову туда, откуда предположительно был сделан выстрел, и видит там заливающихся смехом Гельмо, Барси и Клэша, а также хихикающего Пугода.
Барси машет ему рукой, приглашая поучаствовать в «перестрелке», на что Санчез ухмыляется, залпом допивает чай и устремляется в сторону компании.
— Ты там так одиноко стоял, что мы решили позвать тебя к нам, — улыбается ему Барси, расставив руки по бокам и легонько пихая Гельмо.
— И вы не придумали ничего лучше, кроме как предательски «выстрелить» мне прямо в голову? Ещё и со спины! — Санчез наигранно дуется, слишком драматично складывая руки у себя на груди и показательно отворачивая голову в другую сторону. — Какие правила?
— Каждый сам за себя. Вот единственное правило, — сообщает Клэш, уже начиная отходить к приглянувшемуся ему укрытию.
Ребята расходятся по разным частям спавна. Пугод громким голосом отсчитывает до трёх, и «смертельная перестрелка» официально начинается.
Санчез падает на снег, чтобы в него было сложнее попасть; елозя животом, торопливо лепит снежки, создавая стратегический запас. На фоне кричат друг другу шутливые оскорбления Пугод и Клэш, а он поднимается на колени и начинает подлый обстрел расслабившегося Барси. Первый снежок метко влетает в шапку, второй — в плечо, и Санчез заливается смехом.
Возмездие следует тут же: Гельмо попадает ему снежком за шиворот, и он визжит он холода, прошедшего по позвоночнику из-за комочка льда.
Это битва не на жизнь, а на смерть, и после недолгого обмена снежками они плюют на всё и идут в рукопашную: Пугод несётся на Санчеза, как бронебойный танк, даром что худой, как щепка, и сбивает его с ног так же успешно.
Они летят в сугроб, продолжая бороться — через время рядом заваливаются отчаянно хохочущий Клэш и Барси, каким-то образом его щекочущий, и только Гельмо остаётся стоять и с видом победителя наблюдать за поверженными и занятыми друг другом врагами.
— Эй, детсад на выгуле! — окликает их Модди. — Давайте, Жираф тут глинтвейн разливает.
— Я с алкашами не общаюсь! — задорно вопит в ответ Пугод, которого Санчез ловко в сугроб утопил.
— Тут безалкогольный есть! — кричит Джаст и стучит поварёшкой о котелок.
Этот аргумент воздействие оказывает: они послушно отряхиваются — действие малоэффективное, и спина всё равно белая, в прилипшем снегу — о таком на первое апреля забавно было бы шутить.
Жираф сосредоточенно по кружкам разливает напиток, некоторым по доброте душевной добавляя жизнерадостные кусочки апельсина. Пахнет великолепно, и все рискнувшие варево отведать блаженно стонут, лишь попробовав угощение. Жираф от такой реакции гордо подбоченивается, мол, вот такой я талантливый, хвалите меня побольше.
— Между прочим, — напоминает всем Зак, — у нас начало ивента на носу.
— Первая в списке сценка Ямакаси, — отмахивается Веназар. — Реально, это же как утренник в школе!
— Вам понравится, — хихикает Обси, сосредоточенно отряхивая шапку Душеньки, упавшего в сугроб. Он в ус не дует по поводу грядущего выступления, словно это не волнует вообще. Хотя, учитывая, что это создавали Ямакаси, вполне вероятно, что вместо классической сценки там будет современная переделка, ещё и с рэпом вместо адекватных реплик.
Они с напитками, от которых идёт пар, собираются у спешно собранной сцены; садиться никто не рискует, да и договаривались, что всё действо будет коротким, чтобы не успеть замёрзнуть.
Ямакаси взбираются на подмостки: Клэш стучит пальцем по микрофону, чтобы проверить слышимость, раздаёт последние указания. Зрители переговариваются друг с другом в ожидании шоу и смеются.
— Давайте, сразу на бис! — кричит им Сантос из толпы.
БЛС торжественно ему язык в ответ показывает; Альцест содрогается от хохота, пока рядом с ним о чём-то Секби вещает с самым серьёзным видом.
Но вот на сцене появляется Молвин: ему приделали длинный парик, а сверху зимних штанов напялили юбку. Ники возмущается, мол, стащили без спроса; Клэш, играющий роль рассказчика, на неё цыкает прямо со сцены.
Играют они нелепо и смешно: традиционная рождественская история О.Генри о подарках, крепкой любви и жертвенности переврана ими до безумия: вот Молвин бьёт по щеке БЛСа, играющего его мужа, а вот принимает в дар от Клайда гребень; Обси, как выяснилось, представляет собой Санта-Клауса, и это нелепица заставляет благодарную аудиторию хвататься за животы от хохота.
— У меня очень быстро растут… волосы, Джим, очень быстро! — патетически восклицает Молвин, парик назад на голову воодружая. Зрители показываются с выражения лица Санта-Клауса, который вертит в руках часы на цепочке.
Представление заканчивается недетской и перевранной моралью: если ты не можешь подарить дорогому человеку подарок, необязательно ради этого чем-то жертвовать, можно просто с ним разойтись на время праздника.
— Вы что с такой романтичной историей натворили! — опираясь в плечо содрогающегося от хохота Хайди, восклицает Ники, утирая смешливые слезинки.
— Ну нам надо было в историю четырёх персонажей вписать! — не смущается Клэш.
— И вообще, лучше смеяться, чем грустить и умиляться! — торжественно поддакивает БЛС и спрыгивает со сцены. — Что у нас там дальше по планам?
— Ребят, у нас проблема! — озабоченно раздаётся голос Деба, подошедшего к ёлке, чтобы добавить свои подарки к остальным. Только под зелёными ветвями обнаружилась пустота.
— И кто же этот Гринч? — хмуро оглядывает всех присутствующих Заквиель, зарабатывая только недоумение и настороженные взгляды.
— Кем бы он ни был, нам надо его найти! — объявляет Секби, по сторонам глазами зыркая. — И срочно, до Нового года всего лишь три часа!
— Успеем! — залихватски поправляет жёлтый шарф Пугод. — И не с таким справлялись!
— Кто-кто? — запоздало и тихо интересуется Джаст, в современной культуре крайне непросвещённый, и отстранённо наблюдает за возрастающей подле ёлки суетой.
К месту преступления, помимо Деба, Секби, Заквиеля и Пугода, подтягиваются также Санчез, Гельмо, Барси, Кэтрин и БЛС. Некоторые всё ещё держатся поодаль, кто-то в целом особой заинтересованности не выражает, но каждый слушает как минимум вполуха, пока у них под носом, уже, кажется, абсолютно привычно разыгрывается очередная драма.
— Он вроде Новый Год украсть пытался, — вставляет свои полторы копейки возникший рядом с Джастом Алфёдов и складывает руки на груди, будто чего-то ожидая.
Джаст его рассматривает с тихим ужасом и неозвученным осуждением, ибо из всех присутствующих Алфёдов — единственный, кто не сменил привычный костюм на зимнюю одежду. Выглядело это крайне забавно — к костюмной ткани лип мокрый снег, таял возле рук и щиколоток, сбивался на воротнике, а после влага снова замерзала и ткань становилась жёсткой. Его классические лакированные ботинки тонули в снегу, но Алфёдова всё вышеупомянутое, кажется, либо не особо волновало, либо не составляло должную конкуренцию его упрямству. Так или иначе, а кутавшийся в шарф и ворчащий на валящий с неба снег Нео импонировал Джасту больше.
— Поня-ятно, — тянет Джаст, растягивая нарочно гласные, и на мгновение чем-то глубоко задумывается, что, впрочем, никогда не сулит ничего хорошего. Слитным глотком он допивает оставшийся в стакане безалкогольный глинтвейн и прочищает горло.
Контора беспокойно переглядывается.
— А мне кажется, здесь всё очевидно, — громко заявляет Джаст, с видом профессора приближаясь к ёлке. Собравшаяся там толпа на него оборачивается и с интересом рассматривает, словно сейчас Джаст раскроет им потаенную истину бытия и сорванного Нового года. — Кто на нашем сервере так и норовит испортить всем веселье?
Собравшаяся кучка небезразличных смотрит на Джаста, как на идиота, в то время как Джаст смотрит на них, как на целую ораву из идиотов, и пока Санчез думает, ответить ли ему, что обычно к порче и розыгрышам неровно дышит как раз-таки сам Джаст, светлую голову Пугода пронзает гениальная догадка.
— Точно! Невидимка! — восклицает он, внося ясность и в умы остальных, и через мгновение слышатся разного рода и тональности «точно» и «ну конечно!», пока Джаст расплывается в довольной ухмылке.
— Давно пора прищучить гада! — подхватывает ранее незаинтересованный Жираф, стоит делу начать набирать радикальные обороты.
Оставшиеся конторовцы же тем временем кучкуется отдельно ото всех и издалека наблюдают, между собой разделяя тихую радость, что фокус внимания как-то резко и крайне удачно сместился, ибо за Ямакаси, по-хорошему, должны были идти они — и привлечённый «по старой дружбе» Секби, поставленный скорее перед фактом, чем перед добровольным выбором, — а у них, говоря откровенно, всё было в разы и в разы хуже, чем у предшествующих выступающих. Их выступление стало бы или легендарным позором, или новым локальным мемом, который бы вспоминали каждый раз, стоит кому-то облажаться, что, зачастую, на МайнШилде означает одно и то же.
Революционные настроения ёлочного братства тем временем только росли — к ним подтянулись в том числе Кэп, Фарадей, Веназар, и даже Нео отвлёкся от своих страдальческих ворчаний и подошёл ближе, ведь подарки и уж тем более их пропажа, так или иначе, затрагивала всех без исключения.
— Что делать-то будем? — раздаётся бас стоящего поодаль Модди.
Такой бойкий настрой — это, конечно, хорошо, но доверять майншилдовцам подобные вопросы обычно идея гиблая. Где-то из толпы уже слышались нецензурного характера возгласы и призывы вершить правосудие путем повешения, будто главной новогодней радостью на сервере были не ивенты и подарки, а возможность над кем-то хорошенько так поиздеваться. Превращать празднество в Судную ночь не хотелось, а, значит, нужно было вмешаться до того, как все сойдутся на решении устроить самосуд.
— Как что? — восклицает Пугод так громко, что некоторые стоящие рядом даже морщатся. — Поймать и допрашивать, конечно! — озвучивает он очевидную истину.
— Это все, конечно, прекрасно, — вклинивается в разговор Нео, — но как вы его ловить собираетесь? В каком направлении нам идти? Может, кто-то что-то видел или слышал?
Повисает тишина, отяжелённая осознанием, что этого таинственного Невидимку они ловят уже какой месяц кряду, а каких-то особых достижений в этом деле достигнуто так и не было. Деб задумчиво трёт руки, мерзнущие даже сквозь шерстяные перчатки, так любезно подаренные ему Фарадеем, и ещё раз осматривает пустое пространство под ёлкой, где должны были быть их подарки.
— А мы вообще точно уверены, что это был Невидимка? — уточняет Деб, терзаемый смутными сомнениями.
— А кому оно еще может быть нужно? — спрашивает в ответ Санчез, но звучит уже не так уверенно, как звучал до этого.
— Не знаю. А кто вообще был у ёлки до обнаружения пропажи? — продолжает гнуть свою дедуктивную линию Деб.
— Ну вообще-то пропажу ты и обнаружил, Деб, — резонно замечает Жираф, и голос его приобретает нехорошие заговорческие нотки.
— Весьма забавно с твоей стороны это отметить, Жираф. Могу повернуть стрелку и в твою сторону, ведь ты также присутствовал, — Деб в ответ зубы скалит, не собираясь отступать и игнорировать нападки в свою сторону.
— Ну тише, тише. Я думаю, что нам всем стоит сейчас подумать и решить, кто это может быть, а не безрассудно пытаться задушить друг друга, — в разговор вклинивается Санчез, на всякий случай встав между спорящими, будто те собирались прямо сейчас кинуться друг на друга и перегрызть глотки.
Тишина раздумий затянулась слишком сильно, прерываемая лишь недовольным бухтением со стороны Деба. Никаких доказательств о виновности Невидимки у них не было, как не было и доказательств друг на друга, что могло как утешить, так и разочаровать.
Новогодние подарки — один из главных пунктов праздника, который должен быть выполнен. Тем более, многие потратили столько усилий, нервов и ресурсов на них, а значит, справедливость должна была восторжествовать любыми способами. И вот наконец их головы посетила интересная мысль.
— Мы можем придумать ловушку для нашего воришки, — оглушающую тишину первым прерывает Джаст своим, на удивление, спокойным голосом. — Что, если мы снова положим под ёлку подарки?
— Ты предлагаешь снова потратить уйму денег на то, чтобы их украли?! Да, правильно, давайте вообще тогда просто выкинем наши подарки в лаву, это же так по-умному, — первым возникает Секби, которого явно не прельщает мысль о том, что придётся по новой тратиться впустую.
— Ты идиот? — тут же врывается в диалог Алфёдов, переключая внимание толпы на себя. — Мы не будем упаковывать настоящие подарки. Запихаем в коробки и обёртки фантиков, палок и положим под ёлку.
— А-а… Я не подумал об этом, — лицо Секби практически за секунду меняется, наконец принимая выражение осознания ситуации.
Когда все детали прояснились, каждый с облегчением вздохнул, принимая инициативу со стороны горе-выдумщика. На данный момент это казалось единственной адекватной и более-менее разумной идеей по поимке воришки. Даже если бы это было так глупо, как в самым банальных ромкомах. Хотя, как говорится, самый верный путь — не всегда самый сложный. Один за другим они разбегались по территории, собирая то палочки, то выброшенные куски гнилой плоти вместе с костями, то землю с травой и грязью. Красивая обёртка может приукрасить любой гнилой внутренний мир фальшивого подарка, и это идёт им только на руку.
Совсем скоро под ёлкой оказывается целая гора подарков — некоторые из них, конечно, смердили так, будто пролежали в мусорном баке несколько десятилетий, но и от этого запаха легко получилось избавиться, использовав пропитанные маслами обёртки. Да, это не утолило запах полностью, но чуть-чуть приглушило его. Путём общих усилий ловушка была мастерски изготовлена и украшена специально для нерадивого вора.
— А если это окажется кто-то из нас? — всё ещё сомневающийся Гельмо кладёт свой небольшой свёрток сверху трех больших коробок, будто украшая вишенкой на торте, созданном из вредности, пакости и глубокой обиды.
— Тогда мы исключим Невидимку из подозреваемых и будем искать среди своих путём пыток, — невинная интонация Ники ничуть не сочетается со сказанными словами, придавая им ещё больше маниакальности. Кажется, что в этот момент каждый напрягся и почувствовал неприятный холодок по спине.
— Звучит разумно… Но давайте без пыток, хорошо? Либо предлагайте моральный ущерб там, компенсацию за причинённые последствия, — Нео, как и остальных, не прельщает идея такого рода добыча информации, особенно со стороны друзей.
Когда приготовления закончены, каждый занимает свою позицию, затаившись по углам, уже готовясь нападать на воришку. Все замирают, застывают, словно гадюки, готовые кинуться на своего противника.
— Это всё круто, но как мы собираемся ловить и сражаться с тем, кого даже не видим?
Шёпот, раздавшийся за спиной, изрядно пугает, заставляет каждого вздрогнуть и обратить взор на вопрошающего, коим оказывается Санчез, который, кажется, единственный задумался о данном нюансе их плана. И действительно, а как они будут ловить его… Кажется, никто даже не допускал такой мысли.
— Я думаю, нам не обязательно ловить его, — размышляя над возникшей проблемой, бормочет Модди, тут же улавливая десятку удивлённых и непонимающих взглядов. — Я про то, что мы можем просто проследовать за ним. Думаю, он понесёт подарки туда же, куда отнёс настоящие. Не будет же он в нескольких разных местах держать одинаковые по назначению предметы.
Доводы Модди оказались действительно разумными, да и спорить с ним никто не собирается, ведь выбора у них шибко нет. Возвратившись в позицию наблюдения, все снова замирают. Кажется, что пролетает не один час, многие уже начинают попросту дремать, клюя носом и вздрагивая от каждого слова, пока не слышится тихий хруст снега.
— Тише, — только и бормочет Альцест, до этого спрятавшийся за огромным сугробом совместно с Нео, Джастом, Алфёдовым и Санчезом. И пусть его шёпот было слышно лишь в ближайшие пару метров, кажется, что каждый отряд его слышит из своего прикрытия.
Дыхание застывает, а сердце, наоборот, колотится как бешеная птица в золотой клетке, когда перед взором предстают следы на тонком слое выпавшего снега. Однако их хозяина, как и ожидалось, не видно. Следы всё появляются и появляются, пока не доходят до ели. Кажется, виновник действительно клюёт на такую обычную детскую приманку.
Всё вокруг замирает. Четыре подарка поднимаются в воздухе и, будто в фильмах о Хогвартсе, двигаются прочь от украшенной декорации Нового года. А вслед за ними — самоорганизованный спецназ, передвигаясь небольшими кучками, каждый раз с замиранием сердца прячась, как только шаги останавливались. Снег неприятно хрустит под ногами, даже ходьба на носочках не помогает, но поделать с этим было совсем ничего нельзя, не уберёшь же ты его, в конце концов.
Нежданный гость всё продвигается и продвигается дальше, заводя горе-шпионов в лес, стараясь запутать следы, расхаживая по кругу, туда и обратно. Но не для этого в каждую подгруппу определялся хотя бы один догадливый герой. Невидимка долгое время кружит вокруг, выходя то на полянку, то вновь заводя вглубь соснового леса. Неизвестно, сколько продолжалась бы эта бессмысленная игра в прятки, но вот он наконец останавливается, укладывая подарки в общую гору.
Местом для хранения добытых сокровищ становится ель. Небольшая украшенная ель, прям под стать той, чьим украшением занимались ребята. Правда, игрушки на ней были какие-то странные, замысловатые, пока взгляд и разум наконец не понимает: это не ёлочные игрушки, а обычные палочки с льдинками, засохшими на ветвях дерева.
— У бедняжки даже игрушек нет… — только и может вымолвить Обсидиан, проникшись тоскливостью данной картины. Но эти слова оказываются лишними — невидимый друг тут же останавливается и резко оборачивается, кажется, оглядываясь, пытаясь выяснить источник звука. Не обнаружив ничего подозрительного, виновник следует по тропинке, направляясь к выходу из лесной чащи, видимо, собираясь вернуться за другими подарками.
— Обси, ты бы хоть иногда свой рот закрывал. — разочарованно бормочет Деб, стоявший прямо возле него.
— Но мне его правда жалко! — тут же восклицает Обсидиан и всплёскивает руками, следуя за толпой, что направлялась прямо к ёлке с самодельными украшениями.
Подарки действительно оказываются там. Каждый подписан и упакован по-своему, чтобы подходить их адресату и автору. Вскоре под несчастным деревом не остаётся ничего, кроме нелепых шуточных подарков-приманки. Справедливость восторжествовала. Она возглавляет этот вечер, а ребята так радуются спасённым подаркам, что совсем забывают про виновного, погрузившись с головой в открытие коробок и разворачивание подарочных обёрток.
Заполучив желаемое, каждый утихает в своей ярости. Путём общих переговоров принимается решение всё-таки отпустить Невидимку восвояси, но его поведение записать в книжечку, правда, пока что карандашом. Толпа постепенно редеет, ребята один за другим уходят, покидая место преступления, собираясь дальше праздновать, либо уединённо, либо уже неполной компанией.
— Обси, это твой, — всматриваясь в украшения из палочек, мужчина даже не замечает, как к нему подкрадываются с левого плеча, привлекая внимание чутким и ровным голосом.
Обернувшись на сорок пять градусов в сторону звука, Обсидиан видит перед собой Душеньку, протягивающего небольшую чёрную коробочку, обёрнутую фиолетовой лентой — любимые цвета получателя. Розовые варежки, в которых лежал подарок, выглядели мягкими, но шерсть на них намокла и местами скаталась, слегка портя их внешний вид.
— О, спасибо. Ты упаковывал? — Покрасневшие ладони принимают коробку, а Душенька кивает, пряча руки в карманы. — Миленько. Мне нравится. Там что-то памятное?
— А ты хотел бы?
— Не на Новый год.
Повисшая тишина кажется немного неловкой, но ничуть не напрягающей.
— Слушай, Душа… А могу я, ну… — немного помявшись, Обси тяжело втягивает воздух через нос, выпуская облако пара на выдохе, с полной уверенностью глядя в глаза собеседнику. — Могу я оставить этот подарок тут?
— Да.
Ожидая отрицательный ответ, он уже открывает было рот, собираясь приводить достаточно весомые аргументы для того, чтобы передарить подарок, но такой резкий и утвердительный ответ явно сбивает его с толку. Буквально пара минут осознаний уходят на то, чтобы переварить данный ответ.
— То есть, тебе не будет жалко? — вопрошая снова, он наклоняет голову к плечу, явно удивлённый и поражённый ответом друга.
— Нет, — ему отвечают так же уверенно. — Обси, милый, там кружка! На самом деле, я не придумал, что тебе можно подарить, у тебя вроде всё есть… Поэтому я решил просто подарить новогоднюю кружку. Конечно, мне не жалко её!
Кружка. Всего лишь кружка. Если бы вы стояли рядом с Обсидианом прямо сейчас, вас бы унесло потоком ветра — настолько облегчённый его выдох.
Крохотный, хрупкий снег опускается на землю, укрывая землю и асфальт пушистым ковром, так приятно скрипящим под ногами, будто свежее постельное бельё. Повсюду слышится смех и радость, алкоголь с закусками летают из рук в руки, почти не останавливаясь, а отовсюду слышится «С Новым годом!», переливающееся на разные интонации и степени громкости: то над ухом, то где-то вдали. Каждый хороший ребёнок — и не совсем ребёнок — получил свой подарок вместо чёрного уголька. И даже воришка, что так ужасно поступил, решив украсть радость, смог получить свой первый в жизни подарок, пусть и не зная его отправителя.