Чонгук привык не выделяться. Так гораздо легче — просто приходить на пары, учиться, выполнять в библиотеке задания и возвращаться в свою комнату в кампусе. Дружить он не рвëтся. Внимания не привлекает. Учится не так хорошо, но и не совсем уж плохо. Его жизнь тихая, спокойная и размеренная. Он совершенно точно не ищет разнообразия, популярности или высоких баллов. Ему хорошо и так.
И всё же — судьба приводит его сюда.
На одном из полевых заданий, призванных проверить их умение ориентироваться в непроходимых чащах, полных не только зверей, но и магических созданий, ненавидящих людей всей душой, Чонгук после боя с одним из таких едва выбирается из зарослей. Неожиданно — на освещëнную солнцем поляну. Рана на плече, разорванном острым клювом, кровоточит и ужасно болит, и Чонгук безумно хочет свалиться прямо сейчас на траву, послать преподавателю весть, что он сдаётся и не пойдёт до конца, и дождаться портала, но его взгляд вовремя цепляется за мерцание в воздухе, над высоким камнем. Совсем не заметное. Чонгук бы не различил, если бы не был всё ещё напряжён после боя.
Он замирает.
Нужно звать преподавателя.
Но Чонгук понятия не имеет, что за создание наблюдает за ним, а потому не должен даже шевелиться. Ему и дышать стоит через раз. Рано или поздно создание проявит себя, и Чонгук сумеет понять, как от него защититься или его уничтожить, а до того — ни за что.
Создания, способные прятаться от людского взгляда, легко человека убьют.
Один плюс — они гораздо разумнее, чем та птица, укус которой Чонгук до сих пор ощущает всем нутром, и не будут нападать просто так. Некоторые даже создают с людьми союзы. Изредка. В их потоке третьего курса факультета боевой магии такое создание есть лишь у одного человека. Среди боевиков их, кажется, всего пятеро. И им повезло, как никогда.
Чонгук называет это везением.
Да, нужно обладать огромным магическим потенциалом, чтобы поддерживать связь с таким созданием, однако множество выдающихся магов погибли в попытке заиметь своего фамильяра. Удачи им точно не хватало, пусть и сила была.
А у Чонгука — ни потенциала, ни удачи.
Он и пытаться не собирается, не желая умирать в свои двадцать три в погоне за фамильяром.
— Я не стану нападать, — по прошествии долгих и напряжённых минут заверяет Чонгук, подняв руки и опустив все магические барьеры. — Мне нужна лунария, чтобы выполнить задание в академии. Потом я уйду, и больше мы не встретимся.
Он уверен, эти создания понимают человеческий язык. Во всяком случае, создание Ким Тэхёна, похожее на помесь волка и птицы, за что и получил в учебниках название волкокрыла, вполне его понимает. Ещё и отвечает на волчьем языке. Их разговоры порой Чонгука забавляют, но сейчас оказываются довольно полезными, потому что Чонгук хоть немного представляет, как с этим созданием, всё ещё скрывающим обличье, общаться.
И это срабатывает. По воздуху проходит рябь, и с камня на траву легко спрыгивает огромная чëрная кошка. Ничего особенного. Совершенно обыкновенная, и оттого вызывающая в душе дикий ужас, потому что магические создания, похожие на обычных зверей, гораздо сильнее, чем помеси нескольких. И если про волкокрыла известно, что он способен летать и в одиночку, и с человеком на спине, про такое создание Чонгуку сказать нечего. Он понятия не имеет, на что кошка способна.
Одно он знает точно — если она захочет убить, Чонгук и заклинание сплести не успеет.
И кошка вместо того, чтобы исчезнуть среди деревьев, приближается к нему с поражающей грацией. Чонгук неосознанно отступает — и это становится роковой ошибкой. Потому что отступать перед такими созданиями нельзя. Как и убегать от них, или разворачиваться спиной, или умолять о пощаде.
Потому что кошка, сорвавшись, прыгает и легко сбивает его с ног, придавливая тяжёлым телом к земле. Чонгук вскрикивает — и от неожиданности, и от резкой боли в раненом плече. Глаза, мерцающие алым, оказываются слишком близко, и он не выдерживает, жмурится и отворачивается. Если не убила, значит, шанс ещё есть.
— Бороться я не буду, — тихо, не открывая глаз, сообщает он. — Нет смысла меня убивать. Вам не приносит это удовольствия, я знаю. Тем более, я сейчас слаб, поединок устроить мы не сможем, так что предлагаю просто разойтись с миром.
— Как тебя зовут? — неожиданно раздаётся вкрадчивый, мурчащий голос. Он его будто слышит не ушами, а всем нутром. Уши улавливают лишь урчание.
Чонгук резко поворачивает голову и замирает, когда замечает, что глаза кошки уже не мерцают. Они серые — совершенно обычные. И очень умные.
— Чон Чонгук, — выдыхает он.
Урчание становится громче, но в этот раз слов не звучит, словно кошка так выражает удовольствие, а не поддерживает разговор. Она медленно склоняется. Чонгук сглатывает, готовый, что ему прямо сейчас разорвут шею, однако — его раны, не скрытой порванной тканью, вдруг касается шершавый язык, а сама кошка отпрыгивает и устремляется к деревьям.
Чонгук искренне надеется, что она убежит.
Но она останавливается у кромки деревьев и оборачивается на него.
— Иди за мной, — она снова делает это.
— Зачем? — Чонгук не уверен, в праве ли спрашивать. Вопрос срывается с языка раньше, чем он напоминает себе, с кем общается и насколько близок к смерти, и он обречённо поднимается.
И замирает, поражëнно касаясь ладонью заляпанной кровью кожи. Ни следа раны. Плечо даже не болит.
— Ты целительница, — распахнув глаза, шепчет он.
— Иди за мной. Лунария. Я покажу.
— Ты хочешь меня провести?
— Ты просил.
— Я просил отпустить меня, а не… — Чонгук вовремя замолкает.
Нет, спорить с кошкой, способной его убить, он не станет. Хочет помочь — пусть помогает. Насколько ему известно, у созданий, подобных ей, нет привычки заманивать людей куда бы то ни было ради убийства, они нападают сразу. А её помощь будет значить, что на Чонгука больше никто не нападёт. Во всяком случае, Тэхён с волкокрылом полевые задания проходят легко, намного быстрее остальных, и он, конечно, не раскрывает секрет своего успеха, не предположить, почему так, совсем нетрудно.
— Пойдём, — решается он.
Кошке хватает этого, чтобы сорваться с места и продолжить свой путь, не заботясь, успевает ли за ней Чонгук. А Чонгук — не успевает. Она слишком легко проходит через заросли, пока Чонгук с трудом пробирается, и ему приходится искать её взглядом и спешить. В тени деревьев чёрную кошку заметить очень трудно. Если бы она не хотела быть замеченной, Чонгук давно бы потерялся, но, к счастью, она и правда его ведёт.
На них действительно никто не нападает.
И поляну с редкими цветами, что раскрываются только в ночь полнолуния под светом луны, за что и получили своё название, они находят гораздо быстрее, чем нашёл бы Чонгук в одиночку. Тем более, пока и не ночь, и не полнолуние лунарию трудно отличить от сорняков, а в полнолуние в эти леса решится войти только мертвец. В том и трудность.
После того, как Чонгук осторожно выкапывает один цветок, кошка невозмутимо зовёт его за собой. Как оказывается — собирается провести к академии. Вопросов хочется задать очень много, но Чонгук просто кивает, убеждается, что ничего в сумке не повредит лунарию, и покорно ступает за кошкой.
Несколько минут — и он выходит из леса. Уже в одиночестве. Кошка исчезает так резко, что он не успевает даже поблагодарить и лишь потерянно оглядывается.
Приходит он в числе первых.
Чем уже привлекает внимание, по крайней мере, преподавателя, потому что никогда раньше не справлялся так быстро и потому что плечо, про которое он благополучно забыл, выглядит так, словно несколько минут назад Чонгук чуть не остался без руки. Вопросов он вызывает много. Не у преподавателя — у целителей, к которым его отправляют и которые вместо раны находят чистую кожу. Отвечает Чонгук честно. Вопросов становится только больше, но его с миром отпускают переодеваться и собираться на следующие пары.
Спасибо, что о приключениях Чонгука больше никто не узнаёт и он быстро возвращается к спокойной жизни с редкими воспоминаниями о странной кошке, которая не только его отпустила, но и помогла выполнить задание. Начинаются привычные дни.
До следующего полевого задания.
Снова — лес, та же поляна, что довольно странно, ведь шёл Чонгук в противоположную сторону, и кошка. В этот раз она не нападает. Даже не скрывается. Поднимает при появлении Чонгука голову, кивает и укладывается снова на камень, следя за ним из-под полуприкрытых глаз. Ждёт? Она ведь Чонгука позвала, иначе и быть не может.
— Я должен что-то отдать за твою помощь? — неуверенно предполагает Чонгук о самом очевидном и делает единственный шаг. Не больше — на случай, если кошка увидит в этом угрозу.
Она лишь бьёт хвостом по камню, и Чонгук, осмелев, делает ещё несколько шагов, пока не останавливается рядом.
— Чего ты хочешь?
— Что мы ищем? — вдруг спрашивает кошка, потягивается и спрыгивает с камня. Очень близко. Чонгук почти её касается.
— Мы? Ты снова поможешь?
— Не хочешь?
— Нет, хочу, конечно, — поспешно заверяет Чонгук, чтобы не обидеть. — Но какой будет плата за помощь?
— Будешь моим человеком.
— Твоим человеком? — он теряется.
— Моим магом. Всегда со мной. Куда ты, туда и я.
— Ты хочешь быть моим фамильяром?
— Это ты будешь моим, а не я — твоей. Что мы ищем?
— Растения для зелья заживления. Нет определённых. Я должен сам понять, какое зелье было бы лучше приготовить, собрать растения, вернуться к академии, сварить и сдать. На всё это три часа. Пока я не собрал ничего. Разве вы выбираете людей так?.. Должно же быть… Что-нибудь. Испытание. Бой.
— Ты мне понравился. Значит, будешь моим. Какое растение нужно первым?
— Я бы хотел найти драконий глаз, но у меня всего час, так что…
— Драконий глаз, — прерывает его кошка. — Недалеко. Иди за мной.
— Зачем тебе человек?
— Всем нужен человек. Не все находят. Я нашла и не отпущу.
— Всем нужен человек? — потерянно повторяет Чонгук. — Зачем вы тогда убиваете магов, которые хотят вас заполучить?
— Они не подходят. Нельзя связать жизни, если искать выгоду. Я не нужна тебе, ты не нужен мне, поэтому ты будешь хорошим человеком, а я буду хорошим фамильяром. Понимаешь?
— Вроде понимаю.
— Хороший человек, — в речи кошки слышится урчание. — Никогда не была в академии. Очень интересно.
— Ты хочешь в академию со мной?
— Куда ты, туда и я.
Чонгук на мгновение прикрывает глаза и не сдерживает обречённого вздоха. Об этом он совершенно не подумал. Боже, появление у него фамильяра вызовет столько внимания, что он ещё очень нескоро от него отобьётся.
— А ты можешь, — с сомнением начинает он, — не показываться никому на глаза?
— Почему?
— Это привлечёт внимание.
— Люблю внимание.
— А я — нет. Мне не нужно, чтобы вся академия на меня пялилась и обсуждала, как и откуда у меня взялся фамильяр.
— Упрямый человек. Хорошо. Никто не узнает обо мне.
— А если у моего одногруппника есть волкокрыл, он тебя увидит?
— Нет, если не захочу. Они слабее. Мы пришли, — сообщает кошка и останавливается так резко, что Чонгук невольно не неё налетает, громко ойкает и отпрыгивает, готовый к тому, что его, по меньшей мере, укусят. Кошка лишь с интересом наклоняет голову. — Люди очень неуклюжие.
— Мы так быстро пришли?.. — ошарашенно спрашивает Чонгук и оглядывается, действительно находя взглядом небольшой, едва заметный цветок в форме настоящего глаза с огненными всполохами. Удивительно. У него бы ушёл целый час, только чтобы найти драконий глаз, а кошка справилась за несколько стремительных минут. — У тебя есть имя? — спохватившись, интересуется он. — Связь ведь устанавливается, когда вы раскрываете имена?
— Мы уже связаны. С момента, как ты согласился. Имя ни на что не влияет. Намира.
— У тебя красивое имя, Намира. Кошачье.
— У тебя тоже красивое, Чон Чонгук. Человечье.
— Это очень странный день, — с губ срывается нервный смешок, и Чонгук быстро машет головой, заставляя себя сосредоточиться и вспомнить, что вообще нужно для зелья.
Намира со всем длинным списком ингредиентов справляется за десять минут. Чонгук успевает только называть, что ему необходимо, а после Намира выводит их к нужному месту, терпеливо ждёт, пока медлительный и осторожный Чонгук всё соберёт, и устремляется дальше. Она, кажется, воспринимает это как игру. У них и поговорить времени не выдаётся — на каждую попытку начать разговор и узнать хоть что-нибудь Чонгук получает шипение, требование не отвлекать и молчание.
Слишком быстро сумка Чонгука становится полной.
Возвращаться так рано ему нельзя, иначе рискует и Тэхёна опередить, чем точно привлечёт внимание, поэтому им, наконец, выдаётся возможность поговорить, пока они неспешно продвигаются к академии. Во всяком случае, неспешен и медлителен Чонгук. Намира — кружится вокруг него по всему лесу, иногда исчезая из виду и появляясь, только чтобы ответить на его вопрос.
— Ты целительница? — первое, о чём спрашивает Чонгук у деревьев, за которыми Намира исчезла.
Показываться она совершенно с другой стороны.
— Не только.
— А что ещё ты умеешь?
— Общаться с природой. Просить её. Преобразовывать.
— Как ведьма?
— Люблю ведьм, — урчаще произносит Намира с довольством в голосе. — Как ведьма, да. Могу открывать проходы.
— Куда?
— Куда захочешь. Хочешь — открою проход к академии.
— Тропу? Чтобы деревья расступились?
— Короткую тропу через деревья. Или горы. Или моря. Сделаешь шаг — и выйдешь к академии.
— Порталы, — ошарашенно выдыхает Чонгук. — Ты умеешь открывать порталы.
— Умею, но это очень тяжело. Нужен человек. Со связью будет легче. Ещё умею охотиться. Очень хорошо. И защищать. И понимать людей.
— Ты про нашу речь?
— Мысли. Намерения. Речь — тоже, но люди часто лгут.
— Эмпатия, — кивнув, Чонгук даёт название. — А кто научил тебя понимать речь?
— Не знаю. Всегда понимала. Мама, может быть.
— Но ты не говоришь, а.. — он неопределённо машет рукой. Он понятия не имеет, как объяснить. — Слышишься в голове. В жизни ты издаёшь кошачьи звуки. Как такое возможно?
— Ты мой человек. Если ты мой, то можешь услышать. И если я твоя, тоже могу услышать. Нет нужды быть громким. Ты же не хочешь привлекать внимание.
— Ну, тут всё равно никого нет.
— Есть. Человек. Скоро встретимся. Ты о нём говорил.
— Тэхён?
— Волкокрыл.
— Пойдём в другую сторону, — резко остановившись, шëпотом сообщает Чонгук Намире, что заинтересованно наклоняет голову, разворачивается и готовится уйти. — Лучше нам не встречаться.
— Говори в мыслях.
— Как?
— Тихо, — шикает Намира и пригибается к земле, внимательно глядя за спину Чонгука.
Несколько секунд, за которые он не успевает, хоть и старается, сбежать, и за его спиной раздаётся шелест, громкий разговор, похожий на ссору, во время которой Тэхён пытается доказать своему волку, в чëм и почему он не прав. Разговор обрывается сразу. До ушей доносится собственное имя довольно приветливым голосом, и Чонгук бросает быстрый взгляд на пригнувшуюся Намиру. Она не исчезла. Но её, кажется, не видят.
А вот она — вполне видит. И не только. Чонгуку с трудом удаётся сдержать возглас, когда она неожиданно срывается и оказывается рядом со спокойным волкокрылом, совершенно не заинтересованном в Чонгуке. Он на неё не реагирует.
А Намира…
Господи, Намира принимается его обнюхивать, и Чонгук старается как можно громче прошипеть в мыслях её имя. Неосознанно он краснеет. Даже когда Намира послушно отходит, Чонгук всё равно чувствует себя слишком смущëнным и спешит как можно скорее уйти, заверяя, что ему не нужна помощь и Тэхён может возвращаться к академии.
— Какой хорошенький волчонок, — вдруг мечтательно тянет Намира, как только Тэхён и его волкокрыл исчезают из виду.
Чонгук распахивает глаза.
— Хорошенький? — ошарашенно повторяет он.
— Он мне нравится. Принимаю. Хороший выбор. Котята будут с крыльями.
— Какие котята? — с долей паники спрашивает Чонгук, уже начиная понимать, к чему Намира ведёт. И ему не нравится. Он, определённо, против. Не хватало ещё, чтобы их фамильяры… — Даже не думай! Он не должен знать про тебя!
— Ты ведь тоже хочешь котят, — склонив голову, произносит Намира.
— Я не хочу котят. Никаких котят. Не от волка Тэхëна. Как у вас вообще появятся детёныши, если вы разных видов?
— Зависит от людей. Если люди хотят, то появятся. А ты хочешь.
— Нет, Намира. Обойдëмся без котят.
— Все люди такие упрямые?
— Не знаю, но я точно.
— Хорошо. Подожду. Всё равно мы оба знаем, что котят ты хочешь.
— Пойдём уже дальше, — Чонгук решает не спорить. Зря тратить силы он точно не хочет.
Тем более, это их первый день — ссориться и доказывать собственную правоту и чужую неправоту так рано, определённо, не стоит. Им ведь ещё столько времени предстоит вместе провести. Правда, Чонгук уже начинает сомневаться, хорошая ли это идея и выдержит ли он настолько своенравную кошку в качестве своего фамильяра, однако…
Никто его не спрашивают.
Намиру абсолютно не волнуют его сомнения.
Похоже, насчёт их связи она была права — это Чонгук принадлежит ей, а не она ему. Спасибо, что хотя бы слушает, пусть и ворчит, настаивает на своём и называет его упрямым человеком.
Безумный день.
Господи, какой же безумный день.
И это ведь только начало — Намира не исчезнет сегодня, а останется с ним… Навсегда?
Мысль заставляет с ужасом передëрнуть плечами. Нет, Чонгук не выдержит.
Остаётся надеяться, что однажды она найдёт себе человека менее упрямого и более сговорчивого и оставит Чонгука в его тихой, спокойной, размеренной жизни, в которой нет места ни лишнему вниманию, ни крылатым котятам. А пока — ладно уж. Переживёт как-нибудь. В конце концов, пользы от такого фамильяра больше, чем вреда, поэтому на время он смирится.
На пару дней, а дальше посмотрит.
Хотя проблемы возникают раньше — через полчаса, когда они выбираются из леса и приближаются к котлу Чонгука, который он предусмотрительно установил заранее. В отдалении от Тэхёна. Не специально, просто многие из-за его любви помогать стремятся оказаться как можно ближе, а опоздавшему Чонгуку достался дальний уголок.
Намиру это не останавливает. Чонгук лишь моргает, а после находит её возле отдыхающего волкокрыла и, закатив глаза, ступает к своему столу. Не так много времени, чтобы тратить его на споры. Пока она не занята котятами, пусть…
Ластится?
Чонгук удивлённо замирает, едва замечает, что Намира действительно ластится — притирается, обнимает хвостом и нежится под раскинутым крылом. Она идеально туда помещается. Волкокрыл чуть её больше, и его крыло полностью прячет её от всего мира. Безумие. Нельзя же так откровенно. Чонгук принял, что она обнюхивает его, но он и подумать не мог, что так скоро она зайдёт дальше.
— Вернись ко мне, — мысленно зовёт он Намиру, не выдержав.
Из-под крыла показывается её голова, и она встречает взгляд Чонгука только для того, чтобы демонстративно спрятаться снова и больше не отзываться. Чонгук медленно качает головой. Хорошо. К этому он не был готов.
Ещё и волкокрыл замечает, как пристально Чонгук смотрит, и через мгновение Тэхён отрывается от котла и находит его. Приходится смущённо отвернуться. Не хватало ещё показаться странным.
По крайней мере, ничего, от чего Чонгуку стоило бы краснеть и извиняться перед Тэхёном и его волкокрылом, Намира не делает. Просто лежит, прижавшись к его боку и скрывшись в тени крыла, не шевелится, отвечает лениво Чонгуку. Отдыхает, как и волкокрыл. Вместе с волкокрылом. И после её заявления о крылатых котятах Чонгук не может не обращать на странную близость внимания, однако приходится привыкнуть и сдерживаться, чтобы не быть слишком подозрительным.
За зелье ему впервые ставят высший балл благодаря его сложности, идеальной пропорциональности ингредиентов и полезности, что Чонгук проверяет на себе, когда делает небольшой надрез на ладони и капает несколько капель. Намира, оказавшись резко рядом, с интересом наблюдает за тем, как кожа на ладони с шипением заживает в течение пары секунд. Зелье ему позволяют перелить в свой флакон и в дальнейшем пользоваться во время заданий.
— Мы молодцы, — улыбнувшись, сообщает Чонгук Намире в мыслях.
Она удовлетворëнно толкает его головой, и Чонгук неосознанно опускает руку, чтобы погладить. Они замирают одновременно. Кажется, Намира вот-вот в порыве гнева руку откусит, однако — она по прошествии нескольких секунд толкается, прикрывает глаза и громким урчанием призывает Чонгука зарыться пальцами в мягкую шерсть.
О, что ж, за такое Чонгук прощает ей два полных смущения и неловкости часа.
Не так уж это и страшно.
Волкокрыл ведь ничего не чувствует.
Хотя Чонгук сомневается, не делает ли это только хуже, но он отправляет эти мысли в дальний уголок подсознания и выбирает не думать, не добавлять поводов для беспокойства и жить так же, как жил раньше, с небольшим дополнением в виде своенравной кошки.
И почему с его выбором никто считаться и не собирается?
Ладно, волкокрыла и желание завести с ним котят Чонгук ещё может принять, но Намира на этом не останавливается. Она неожиданно требует говорить. На следующей паре, когда преподаватель задаёт вопросы, как и всегда, чтобы студенты могли заработать баллы, Намира внезапно принимается подсказывать. А Чонгук ответы уже знает — он просто не горит желанием выделяться, пока не нуждается в баллах.
Замолкать Намира и не думает.
Чонгуку ради тишины в собственной голове приходится поднять руку и ответить. И ещё раз. И так — на каждый вопрос, когда ни у кого, кроме лучших студентов, не находится ответа. И если раньше Чонгук мог иногда поднимать руку, чтобы про него не забывали, теперь Намира не даёт ему молчать дольше пяти минут. И она, конечно, этим особенно довольна. Недоволен только Чонгук, у которого через три таких пары начинает болеть язык и который за эти пять часов привлекает к себе внимания больше, чем за два года обучения.
К вечеру у него не остаётся ни сил, ни желания объяснять Намире, почему он молчит, когда можно говорить.
Невыносимая кошка.
Господи, все записи о фамильярах врали — они не только помогают в магии, они ещё и наседают так, что приходится эту магию изучать и осваивать на пределе своих возможностей, иначе голова будет разрываться от непрекращающейся речи. Ничего удивительного, что фамильяры есть только у выдающихся магов. И дело вовсе не в потенциале.
Отдохнуть не даёт Намира.
Она, за день узнавшая обо всём процессе обучения в академии, запрыгивает ему на грудь, придавливая тяжестью в кровать, и напоминает о заданиях на завтра. Перечисляет всё. Даже необязательные. Ни одного не упускает и на заверения Чонгука, что сдать он обязан только половину, пока другая просто обещает дополнительные баллы, не ведёт и ухом, требует сесть за стол и кружит вокруг до самой ночи.
Благо, она хотя бы читать не умеет.
Впрочем, как Чонгук, к собственному огорчению, выясняет довольно скоро, ложь она распознаёт сразу. Ещё и кусает за это, бьёт хвостом по ногам и грозит при следующей попытке соврать укусить сильнее.
Почему Чонгук принимает это?
Он ведь может сказать, что не хочет быть человеком Намиры, отправить её искать кого-нибудь другого, забыть обо всём этом и вернуться к тишине и спокойствию, однако — почему-то не только молчит, но и позволяет Намире вмешиваться в его учёбу.
Ей хватает недели, чтобы перевернуть жизнь Чонгука с ног на голову. При этом она считает, что переворачивает с головы на ноги, и у Чонгука быстро заканчиваются силы с ней спорить и доказывать ей, что ему не нужно проявлять активность на каждой паре, выполнять все задания и читать наперёд учебники.
Ладно. Это не так сложно. Чонгук уже обладает знаниями и умениями, он любит учиться, и ему остаётся лишь показать это преподавателям, которые о таком и не могли предположить, ведь чаще всего Чонгук молчал и прятался в тени. И всё бы ничего, Чонгук бы смирился, но его активность вскоре начинает привлекать внимание не только преподавателей, но и одногруппников. И хотя сразу они не находят ничего подозрительного и принимают спокойно, всё резко меняется, как только в конце месяца подводят итоги и озвучивают список лучших студентов.
В котором Чонгук занимает второе место.
После Тэхёна.
С отрывом меньше, чем в десять баллов, из-за практических занятий, где силы Чонгука не хватило бы, чтобы хотя бы просто приблизиться к Тэхёну.
И Намира, оглядев список и выслушав содержание, хмыкает и говорит, что Чонгук должен лучше стараться, потому что она не даст какому-то волкокрылу, особенно тому, от которого — всё ещё, о чём не забывает ежедневно напоминать — хочет крылатых котят, себя обойти. А Чонгук не хочет. Чонгук отворачивается от списка и замирает, когда ловит взгляд внимательно смотрящего на него Тэхёна.
Он впервые смотрит так.
И Чонгуку совершенно не нравится, что Тэхён, кажется, видит в нём соперника, а не неприметного одногруппника. Знакомого. Друга. Человека, с чьей кошкой его волкокрыл мог бы завести котят.
Чего Тэхён не любит, так уступать лидерство.
— Я не стану обходить Тэхёна, — решительно заявляет Чонгук тоном, не терпящим возражений. Впервые так. До этого он просто упрямился, но в конце концов Намире удавалось его убедить, а сейчас — ни за что. — Если он будет смотреть на меня как на врага, котят ты точно не получишь.
— Нельзя привлечь внимание сильного мага слабостью, — хмыкает Намира.
Чонгуку эта фраза знакома настолько, что он ещё на первом слове закатывает глаза.
— Он меня возненавидит, а это нам ничем не поможет.
— Он заинтересуется.
— Нет, Намира, — сурово останавливает бессмысленный спор Чонгук. — Я не стану. Ваш мир устроен иначе, и если волкокрыла ты заинтересуешь именно силой, придумай другой способ её проявить. Которым я Тэхёна не оттолкну. Я и так ни на что не надеюсь, а после этого и о хороших отношениях речи идти не будет. Тем более, Тэхён сильнее меня. Ты это знаешь.
— Он использует силу волкокрыла, а ты мою — нет. Возможно, он и не сильнее.
— Я знаю, что сильнее. Он был лучшим ещё до того, как у него появился волкокрыл. И Тэхён, в отличие от меня, хочет быть лидером. Я просто хочу тишину в голове.
— В чëм смысл быть лучшим, если тебе уступают специально?
— Тэхён не узнает.
— Тогда он не очень-то умён и нам не нужны от него котята.
— Ты отвяжешься со своими котятами?
— Нет, — растягивает единственное слово долгим урчанием Намира и вытягивается всем телом, перекатывается на кровати к Чонгуку и ластится к его ладони. Он не сдерживает нежной улыбки, и это становится ошибкой, потому что Намира замечает и принимается урчать ещё громче, зная, как это всегда действует на Чонгука. — Я ведь знаю, что он достаточно умён. Это ты глупый человек.
— Спасибо, что глупый, а не трусливый.
— Трусливый — тоже. Мы бы давно носили котят, не будь ты таким…
— Если тебя что-то не устраивает, ты знаешь, где дверь.
— Ты прав, — резво отзывается Намира и вскакивает на лапы, чтобы спрыгнуть на пол.
— К комнате Тэхёна не приближаться.
— Как скажешь, — неожиданно легко соглашается она, хотя раньше всегда говорила, что Чонгук, раз она уходит, ей уже не указ, и направлялась как раз к Тэхёну и его волкокрылу. И не особо скрывала. — Они всё равно на полигоне. Тренируются.
— Намира!
— Пойдём. Поговоришь. Скажешь, что специально притворишься слабым.
— Никуда я не пойду.
— Это не предложение. Пошли. Не отстану.
— Несносная кошка.
— Глупый человек.
— Что мне там делать? — обречённо спрашивает Чонгук, однако послушно ступает за уверенной Намирой, что точно знает, куда и какой дорогой им идти, чтобы как можно быстрее встретить Тэхёна и его волкокрыла.
В этот раз Тэхён действительно хотел остаться наедине, потому что выбрал полигон отдалённый, полузаброшенный, который редко посещают и на который невозможно наткнуться случайно. Он не поверит, что Чонгук просто прогуливался рядом. Да и обманывать не хочется, тем более, рядом с волкокрылом, который может оказаться эмпатом, как Намира. Но и без волкокрыла не хотелось бы.
Тэхён и правда тренируется, отрабатывает заклинания, которые Чонгук даже в учебниках пока не встречал, но замечает Чонгука сразу. Они с волкокрылом резко останавливаются и разрывают магическую связь между собой.
Когда вместо привычного «Чонгук», брошенного с улыбкой, Чонгук слышит холодное приветствие, он с трудом сдерживает фразу, что объяснила бы Тэхёну всё. Это глупо. Тэхён не желает знать. Намира ошибается, Чонгук ему не интересен, что, собственно, ожидаемо, ведь они оба являются парнями, а Тэхён совершенно не похож на того, кого они привлекают. И если Чонгук просто выпалит, он тысячу раз пожалеет об этом позже.
— Уже ухожу, — бросает Тэхён следом, снимает с ветвей накидку и разворачивается к тропе.
— Постой, — раньше, чем успевает сообразить, выдыхает Чонгук. Тэхён лишь поворачивает голову, а не оборачивается всем телом, как раньше. — Я не хочу соперничать с тобой. Мне нравится быть друзьями.
— Рад слышать.
— Мне не нужно первое место.
— Зачем ты это говоришь?
— Не хочу, чтобы ты считал меня соперником.
— Я никого не считаю соперниками. Это просто рейтинг. Ты молодец, за месяц добился невероятного, и тебе нет нужды оправдываться.
— Но ты злишься.
— Забавный ты, — вдруг хмыкает Тэхён. Волкокрыл, до этого сидевший у его ног, неожиданно приближается к Чонгуку и обходит, задевая крылом ногу. Тэхён и сам этого не ожидает. На его лице мелькает потерянность и удивление, прежде чем он, похоже, мысленно подзывает волкокрыла к себе и тот послушно возвращается. Намира следует за ним. Если он просто коснулся Чонгука, она обвивает хвостом Тэхёна и прижимается к волкокрылу. — Прости, — он смущается.
Он, определённо, смущён.
Чонгук впервые видит его таким.
— Ничего страшного, — заверяет он и улыбается сначала Тэхёну, а после — волкокрылу. Они заинтересованно наклоняют голову. Одновременно.
— Не боишься?
— Волкокрыла? Не боюсь. Милое создание.
Волкокрыл фыркает. Впрочем, ещё громче фыркает Намира, словно смеётся с Чонгука.
— Как вы встретились? — Чонгук осмеливается спросить, раз уж они заговорили о волкокрыле, чего никогда раньше не случалось.
— Всем известно, как у людей появляются фамильяры, — уклончиво отвечает Тэхён. — То же самое. Просто поймал его.
— Врёт, — тут же реагирует Намира.
— А на самом деле?
— На самом деле?
— Я не заставляю говорить, просто… Сомневаюсь, что фамильяра можно поймать. Скорее, это он поймал тебя, — он невольно вспоминает встречу с Намирой и не удерживается от смешка. — Но я не заставляю! И уже ухожу сам, не буду вам мешать. Хорошей тренировки.
— Я его спас, — раздаётся в спину Чонгуку, когда он разворачивается и делает шаг. Чонгук оборачивается. Тэхён кажется удивлённым, наверное, тем, что захотел раскрыть Чонгуку правду. — На него напали, он был на грани смерти, а я его нашёл и попробовал спасти. Не думал, что он захочет стать моим фамильяром. Я вообще ни о чём таком не думал, лишь спасал жизнь, а он в итоге остался со мной.
— Как ему повезло, что именно ты оказался рядом, — в голосе Чонгука звучит откровенная нежность.
Тэхён со смущённой улыбкой кивает и зарывается ладонью в шерсть волкокрыла, что прикрывает довольно глаза и жмётся ближе к нему.
— Его зовут Демьян, — хорошо, вот к этому Чонгук точно оказывается не готов.
Намира заинтересованно навостряет уши.
— Разве можно раскрывать имя фамильяра?
— Он не против. Хочет, чтобы ты звал его по имени.
— Красивое имя, — Чонгук обращается уже к волкокрылу, подходит к нему и останавливается, не зная, можно ли погладить. Осторожно протягивает руку — её, благо, не откусывают. Демьян скорее теряется. — Волчье. Тебе идёт.
— Трусливый человек перестал быть трусливым? — с издёвкой спрашивает Намира.
Чонгук с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза.
А Демьян — наклоняется вперёд и прижимается к его ладони, и с губ срывается громкий вздох. Тэхён тоже кажется застигнутым врасплох. И его удивление только усиливается, когда Демьян подходит ближе, окружает Чонгука и прижимается к нему. Намира повторяет за ним, только с Тэхёном.
— Это значит, что я ему нравлюсь?
— Наверное. Он обычно сторонится людей.
— Чудесный фамильяр. Твоему человеку очень повезло с тобой, Демьян.
— У меня чувство, что ты пытаешься переманить его на свою сторону, — признаётся Тэхён.
Чонгук, не сдержавшись, взрывается громким смехом.
Нет уж, ему хватает Намиры. К ней он хотя бы привык, а Демьян в своём характере может скрывать такое, что будет ещё хуже, чем она.
— Прости, волчонок, но тебе же будет лучше остаться фамильяром Тэхёна, — сквозь смех сообщает Чонгук Демьяну. Он коротко рычит. Угрозы Чонгук не ощущает, скорее, он отвечает на его шутку, потому что Тэхён реагирует улыбкой. — Я правда хочу быть твоим другом, — обращается он к Тэхёну. — И нас теперь часто будут ставить в пару на сложных заданиях. Наверное. Если ты не против.
— Не против.
— Правда? — загорается Чонгук.
Тэхён со вздохом кивает, и улыбка Чонгука становится ещё ярче и счастливее.. Он слишком очевиден. Впрочем, Тэхён едва ли соотнесёт его поведение с симпатией, потому что, вероятно, и представить такого не может, потому — плевать. Чему его Намира научила, так быть откровенно счастливым.
В одном она была права — будучи вторым в рейтинге, Чонгук к Тэхёну гораздо ближе, чем раньше, потому что преподаватели на сложных заданиях, ради которых они делятся на пары, часто ставят Тэхёна с сильными студентами. Иначе в этом не было бы смысла. У них, правда, вместо пары образуется небольшая группа из четверых, но об этом никто не знает.
На удивление, именно Тэхён через неделю после разговора, на следующем таком задании при распределении сообщает, что хочет быть с Чонгуком. Почему так, Чонгук не знает. За неделю им не удалось поговорить ни разу, а сейчас Тэхён вдруг во всеуслышание заявляет, что будет в паре с Чонгуком, таким тоном, словно они это обсуждали пару минут назад и приняли твёрдое решение.
А ведь Чонгук эти несколько минут, пока преподавательница распределяет, молчит, пусть Намира и уверяет, что таким образом он упустит все шансы. И он вовсе не ожидает, что его имя прозвучит голосом Тэхёна, а сам Тэхён и Демьян вдруг окажутся так к нему близко.
Преподавательница, оглядев их, задумчиво кивает.
Задание она им, конечно, даёт самое сложное и требует выполнить за то же время, что и остальные. Чонгук таких даже не слышал. И Тэхён, когда он оборачивается к нему, поджимает губы и хмурится, глядя на сосредоточенного Демьяна и слушая, что он говорит. Многие уже скрываются в лабиринте, куда предстоит войти и им. Намира, давно определившая путь до его сердца, нетерпеливо переступает с лап на лапы, бьёт хвостом по ногам Чонгука и убеждает озвучить ответ.
Самое страшное и сложное ведь не добраться до сердца, с этим справятся все. Чонгуку не нужно делать вид, что он слишком слаб. Проблема в том, что далеко не каждому повезёт выбраться оттуда на собственных ногах, и именно на этот случай каждому из них выдали по порталу, что сработает, как только носитель потеряет сознание.
А у них всё ещё сложнее — им с камнем, что активирует портал, выдали и артефакт, призывающий всю нечисть внутри лабиринта. Как только Тэхён и Чонгук войдут, она слетится на них, оставив других студентов напоследок. Впрочем, им тоже достанется. В лабиринте столько нечисти, что Чонгук её и сейчас чувствует.
Намира и вовсе довольно скалится и с трудом держится, чтобы не сорваться в лес.
— Выполнять всю работу за тебя не буду, — оторвавшись от Демьяна, предупреждает Тэхён. — Мне нужен напарник, а не лишняя головная боль.
— Но если один из нас вылетит, второй отправится следом, — со смешком напоминает Чонгук. — И мы уже задержались. Опаздываем. Вдруг не успеем?
— Пойдём.
— Ну неужели! — в голосе Намиры слышится облегчение и она, стоит только им сделать шаг, срывается и скрывается в лабиринте.
Про них она совершенно забывает. Даже когда на них, как и предполагалось, слетается вся нечисть, не мелькает ни хвоста Намиры. Да и Демьян исчезает далеко впереди. Они остаются совершенно вдвоём, и это, что ж, действительно сложно. Особенно для Чонгука. Тэхён справляется с лёгкостью, грацией и непринуждённостью с большей частью, а Чонгук берёт на себя намного меньше. Зато — ни единой ошибки. Могло быть и хуже. Вероятно, на него так влияет близость человека, перед которым он в последнюю очередь хотел бы опозориться.
— Демьян потерялся, — когда они справляются со всей нечистью, удивлённо говорит Тэхён. — Лабиринт его путает.
Чонгук мысленно зовёт Намиру — она отвечает довольно, урчаще, расслабленно и сообщает, что давно ждёт их у сердца, где нечисти ещё больше и вся она очень вкусная. Но с дорогой помогает. Не сама, выводит к ним навстречу Демьяна и открывает путь ему.
— Что значит — ты точно знаешь, куда идти? — вслух спрашивает Тэхён, и именно так Чонгук и понимает, о чëм говорила Намира. — Ему лабиринт наслал видение, — объясняет он уже Чонгуку. — Не лабиринт.
— А кто?
— Не знаю.
— А он уверен, что это не ловушка?
Демьян отвечает насмешливым фырком и, приблизившись к Чонгуку, бьёт его по ногам хвостом.
— Ну, веди тогда, — сдаётся Чонгук, и без того продержавшийся слишком долго.
— Есть у меня чувство, что это всё же ловушка.
Тэхён оказывается прав. Нет, Демьян не ошибается, Намира заверяет, что идут они верно. Однако по пути они сталкиваются со столькими созданиями, и постепенно уничтожать их становится всё тяжелее, и вскоре они с Тэхёном абсолютно забывают про расстояние, прижимаются к друг другу, прикрывая и защищая, и медленно продвигаются к сердцу. Впервые Чонгук принимает предложение Намиры связать их силы.
Неожиданно — так оказывается намного легче. Стоит Чонгуку принять её силу, она огнём растекается по его телу в стремлении вырваться, и он за мгновение сжигают всю окружившую их нечисть. Тэхён резко к нему оборачивается.
— Ты умеешь так? — в его голосе слышится восхищение.
— Не умею. Активировал артефакт.
Демьян навостряет уши, и Чонгук едва сдерживает стон, когда вспоминает, что он, как и Намира, может быть эмпатом. Так и есть. Тэхён заинтересованно поднимает брови. К счастью, времени спросить ему не выдаётся, потому что нечисть начинает возрождаться. Им следует поспешить.
И хотя путь кажется невероятно сложным, его лёгкость они осознают, как только выходят на поляну с тëмным сгустком в центре, из которого и образуется нечисть, а заросли за их спинами за секунду закрывают проход. Они оказываются заперты. Нечисть отдохнуть не позволяет, атакует сразу.
Чонгук, правда, понятия не имеет, как они справляются.
Им необходимо уничтожить сердце, но подобраться к нему невозможно. Никто им не позволяют. Стоит приблизиться, как их откидывает назад. Всё ощущается бессмысленным. Они пытаются придумать план, как одному из них подойти, пока другой будет отвлекать, но и он заканчивается неудачей.
А силы ведь не бесконечны.
Даже Демьян и Намира устают и валятся на землю, теперь полностью отдавая им силы.
— Слияние нашей магии, — вдруг проговаривает Тэхён, одарённый догадкой. — Это поможет.
Чонгук распахивает глаза.
Ни за что.
Господи, что угодно, но не это, потому что тогда Тэхён узнает об его чувствах абсолютно всё. Скрыть Чонгук ничего не сможет. Разве что Намиру, потому что она сама себя спрячет в дальний угол подсознания.
— Точно нет.
— Я не стану рыться в твоей голове. Я хочу выбраться отсюда.
— Нет, Тэхён, это… — Чонгук обрывает фразу, едва на них снова обрушивается волна нечисти.
— Давай, — вмешивается Намира.
— Он узнает.
— Хорошо. Так и до котят дойдём.
— У меня тоже есть секреты, которые я раскрывать не хочу, но нам тысячу раз заявляли, что это задание о доверии. Поэтому слияние. Не заставляй меня пожалеть о своём выборе.
Слова бьют по сознанию, и Чонгук невольно замирает. Тэхён окружает его защитным куполом, что трещит от первого же удара. С губ скрывается рычание. Они уже слишком слабы, чтобы победить в одиночестве.
— Хорошо. Поклянись, что никому не скажешь.
— Если расскажу я, то и ты сможешь.
— Я не стану.
— Я тоже.
— Ладно, — Чонгук быстро кивает и делает шаг.
В руках Тэхёна сверкает кинжал, и он стремительно оставляет на их ладонях небольшие царапины, прежде чем прижать. Заклинание они шепчут одновременно — единственное слово, которого хватает, чтобы окунуться в глубокий омут из чужих воспоминаний, мыслей и чувств. Чонгук ощущает Тэхёна всем телом, всей душой. Он не собирается ничего искать, старается не думать ни о чëм, избегает заглядывать туда, где можно было бы узнать хоть об одном секрете Тэхёна.
И всё же слияние никто из них контролировать не может.
Их силы сами решают, что необходимо им показать. Чонгук проваливается ещё глубже. Постепенно тьма вокруг него рассеивается, и Чонгук находит себя в главном зале их академии, украшенном в рождественском стиле и напоминающим их с Тэхёном первый. Много людей. Со многими Тэхён говорит, а все разговоры проносятся мимо, не задерживаясь, словно не имеют значения. Всё кажется Тэхёну неважным. До тех пор, пока из толпы не выделяется вдруг сам Чонгук, что младше на два года, не приближается к Тэхёну и не останавливается, бросая глупую шутку о том, как много людей, от которой хочется стыдливо покраснеть. Но Тэхён смеётся. В его сердце вспыхивает нежность.
А они ведь тогда были гораздо более дружны, чем сейчас.
Чонгук помнит первый курс, помнит, что именно Тэхён стал первым и, должно быть, единственным, с кем он заговорил, помнит, как они выполняли вместе задания, проводили вдвоём время и постепенно сближались. Это на втором курсе всё изменилось. Чонгук даже не помнит, что послужило причиной. В воспоминаниях Тэхёна он ответа не находят, они лишь раскрывают, как часто Тэхён хотел подойти к нему, заговорить, спросить, но не решался и оставался вдали.
Третий курс — совершенно другой Чонгук.
Он принял твёрдое решение измениться, повзрослеть, но никому этого не показывал и не догадывался, что хоть кто-нибудь это заметит. Он ведь так и остался в тени. Просто заказал новую одежду вместо тех удобных балахонов, просто отрастил волосы, чтобы они волнами окутывали лицо, просто научился держать спину, смотреть уверенно и не бояться, если с ним заговорить. А после — и вовсе засиял ярче любых звёзд, чего Тэхён совершенно не ожидал, но что ему, определённо, понравилось. Начал смеяться так громко, что его смех сразу приковывал внимание, отвечать раньше Тэхёна, не бояться ошибок и откровенно выражать счастье, когда получал похвалу.
Что ж, Намира была права, ему действительно идёт.
Но дело не в этом.
Да, он изменился, и эти изменения пошли ему на пользу, однако…
Чувства.
— Хватит, — жаль, Тэхён закрывается слишком рано.
Чонгука выталкивает из его головы, и лишь в то мгновение он вспоминает, где они стоят. Тэхён справляется сам. Он принимает магию Чонгука, объединяет со своей, уничтожает нечисть и, как только выдаётся возможность, направляет всю её на сердце.
Оно не уничтожается — и не должно, ведь другие всё ещё не выполнили задание.
Оно срабатывает как портал, и в ту же секунду лабиринт исчезает, а Тэхён с Чонгуком, чью руку он сжимает так же крепко, оказываются у его входа. Чонгук тут же ладонь выдëргивает. И отступает. На несколько шагов. На Тэхёна посмотреть не решается, прекрасно понимая, что он теперь знает обо всём, особенно о причине, почему к третьему курсу Чонгук так изменился, и после этого, вероятно, Чонгук уже никогда не сможет взглянуть ему в глаза.
Преподавательница их хвалит. Чонгук её и не пытается слушать. Как только она их отпускает, он срывается и исчезает в академии, старательно убеждая себя не волноваться так сильно, не бежать и делать вид, что с ним всё в порядке. Вот в комнате, когда за ним громко захлопывается дверь, можно. Никто ничего не видит. Никаких проблем.
Единственное огорчение — запереться в комнате Чонгук может лишь до утра, а после от него требуется присутствие на парах. Хотя Намира, сжалившись, разрешает сегодня остаться и никуда не идти. Чонгук сам себе не позволяет. Нельзя. Он должен делать вид, что ничего не изменилось.
И он, правда, справляется.
До момента, пока Тэхён, обычно сидевший в отдалении от всей группы, чтобы Демьян мог развалиться, не опускается рядом с ним, за соседний стол. Демьян устраивается между ними. Намире приходится потесниться, но недовольной она не выглядит, наоборот, жмëтся к Демьяну с довольным урчанием.
Чонгук распахивает глаза.
Тэхён невозмутим и расслаблен, насколько вообще возможно таким быть. Он будто каждый день с кем бы то ни было, особенно с Чонгуком, сидит, а не держится в стороне.
Хочется только кричать.
Приходится взять себя в руки и сохранять лицо, чтобы не вызывать лишних вопросов. Их ему и без того хватит. Спасибо, что задавать никто особо не спешит.
— Он очень взволнован, — не сводя с Тэхёна проницательного взгляда, вдруг произносит Намира. — Они оба.
— Он знает.
— Думаю, он хочет поговорить.
— Думаю, он смеётся надо мной, — отзывается Чонгук тем же тоном.
— Не похоже.
— А на что похоже?
— На котят.
— Намира, — Чонгук не сдерживает усталого вздоха. — Симпатия к Демьяну не значит, что у вас будут котята. Или у нас с Тэхёном. У нас вообще никого не будет. Не расстраивай меня, я и так…
— Ты не записываешь, — прерывает их мысленный разговор шëпот Тэхёна, и Чонгук, вздрогнув, переводит на него взгляд. Верно. Лекция. — Поговорим после пары?
Чонгук машет головой.
— Не хочу.
— Глупый человек, — тут же реагирует Намира с шипением.
— Забудь ты о своих котятах.
— Да я о тебе думаю!
— Это важно, Чонгук, — в голосе Тэхёна слышится мольба.
— Поэтому и не хочу.
— Один разговор.
— Тебе один разговор, а мне потом жить с воспоминаниями о нём. А мне, вот честно, и без тебя хватает поводов для радости. Лекция. Я слушаю. Не отвлекай.
— Он не желает тебе зла, — Намира никак не успокаивается.
— И ты тоже не отвлекай, — раздражённо бросает Чонгук, опускает голову ещё ниже и принимается записывать всё, что говорит преподаватель. Благо, и Тэхён, и Намира к нему хотя бы сейчас прислушиваются.
В этот раз он в обсуждениях не участвует — собственно, как и Тэхён, что точно так же сидит очень тихо, пишет и иногда задерживает на нём взгляд, от чего кожа Чонгука начинает гореть. Но он не оборачивается и не отвлекается. Он упрямо выводит на бумаге слова, сжав до боли губы, а по завершению подскакивает и первым вылетает из аудитории.
Прятаться не пытается — гораздо лучше оставаться в толпе людей, откуда Тэхён не сможет его вытащить. Намира, правда, в покое не оставляет, однако к ней и её шуму Чонгук уже привык. Лучше уж так.
Благодаря выбранной тактике избегать Тэхёна удаётся ровно два дня.
Третий всё портит своим полевым заданием, когда Чонгук оказывается в одиночестве в лесу. Тэхён бы его не нашёл, если бы не Намира, он прекрасно это понимает и обещает себе разозлиться на неё чуть позже, когда разберётся с главной проблемой, что наступает на него, просит не сбегать и предлагает всё обсудить.
Обсуждать Чонгук не хочет, а идея с побегом его полностью устраивает.
Он даже определяет, куда и как бежать.
Одна лишь проблема — как только Чонгук делает шаг, единственная фраза застаёт его врасплох, заставляет резко остановиться, распахнуть глаза и громко выдохнуть. Она звучит так неожиданно. Чонгук был готов ко всему, продумал, что может сказать Тэхён и как на его насмешку, грубость или оскорбление стоило бы ответить, но он и предположить не мог, что три слова, произнесённые им, будут иметь совершенно иной смысл. Противоположный.
— Ты мне нравишься, — быстро, словно боится не успеть, проговаривает Тэхён.
Его слова эхом проносятся в голове, опустевшей в одно мгновение.
Чонгук оборачивается, готовый в глазах Тэхёна увидеть хоть малейший намёк на глупую, неудачную и болезненную шутку — а находит лишь уверенность, смешанную с волнением и нежностью, горячие руки, что слишком быстро обхватывают его собственные, и громкое счастье Намиры.
— Не избегай меня, — глядя прямо в его глаза, просит Тэхён. Умоляет. — Я не собираюсь причинять тебе боль. Или использовать это против тебя. Вообще-то, я и не собирался, но сейчас, когда я знаю о твоих чувствах намного больше, чем мог представить — тем более. И из уважения, и потому что ты мне тоже нравишься. Как ты этого не понял? Ты ведь сам всё видел.
— Ты не влюблён в меня, — бормочет Чонгук. — Я не чувствовал ничего такого.
— Пока нет.
— Поэтому и не понял. Нечего понимать.
— Но я бы очень хотел в тебя влюбиться, — откровенно продолжает Тэхён и, огорошив Чонгука настолько громкими словами, лишь улыбается. — Если мне ради этого не придётся бегать за тобой по всей академии. Знаешь, я был бы благодарен, если бы ты был рядом и доверял мне, а не смотрел в ожидании, что я тебя ударю.
— Никто этого не поймёт.
— Поэтому ударять тебя я не собираюсь.
— Нет, я про… Отношения. Никто не поймёт. Это глупо. У нас не может быть детей.
— У вас будут котята, — вмешивается Намира.
— Котята — не дети, — отвечает Чонгук и прикусывает язык, когда понимает, что сказал вслух.
— Котята? — удивлённо переспрашивает Тэхён. Они с Демьяном переглядываются. — Мне кажется, наш максимум — это волчата, если хоть одной волчице он сумеет угодить. Но котята? Ты хочешь завести кошку вместо ребёнка?
— Я хочу, чтобы ты вспомнил, что мы оба — парни.
— Не то чтобы я забывал об этом.
— Тогда зачем ты всё это говоришь?
— Я хочу завести с тобой семью.
— Но у нас не будет семьи!
— Заведëм что-нибудь другое. Кошачью ферму.
— Кошачью ферму?
— Демьян будет пастухом.
До этого тихий Демьян вдруг издаёт звук, похожий и на лай, и на вой одновременно. Он кажется согласным. Чонгуку не удаётся удержаться от тихого смеха, и Демьян тут же оказывается рядом и ластится всем телом к нему. Намира прижимается с другой стороны.
— Он не врёт? — спрашивает Чонгук у неё. Он старательно гонит прочь любую надежду.
— Я ведь говорила. Давно. Он не врёт.
— Ты ведь злился на меня.
— Я не злился.
— Я видел.
— Хорошо, — Тэхён громко вздыхает. — Не на тебя.
— А на кого?
— На себя.
— Почему?
— Чонгук, — посерьезнев, проговаривает Тэхён, желая его остановить от расспросов.
Чонгук качает головой — он не собирается оставлять это без обсуждения.
— Ты хочешь завести со мной… Кошачью ферму. Тебе нужно мне доверять. Прошу, Тэхён, я тогда очень испугался, что ты меня возненавидишь. А я хотел не этого.
— Дело не в тебе. На твоём месте мог быть кто угодно, и я бы отреагировал точно так же. Дело в этом глупом рейтинге, потому что если человек без фамильяра, который до этого ещё и не проявлял себя, вдруг оказывается ко мне так близко… Значит, я делаю недостаточно.
— Но ты делаешь всё!
— Этого мало. Я должен стараться лучше.
— Я же не обогнал тебя.
— Был близок к этому.
— В магии ты меня значительно обходишь.
— Серьёзно? Ты видел себя в лабиринте?
— Артефакт.
— Не было на тебе артефактов. А на мне был. Точнее, рядом со мной. Демьян.
— Ты просто себя принижаешь. Это неправильно, Тэхён. Ты делаешь достаточно, ты всё ещё лучший, и я точно не претендую на твоё место. Этот месяц дался мне очень тяжело, а ты так живёшь. И тебе нравится. А мне — нет. Ещё один такой месяц, и я свалюсь без сил.
— Я хочу тебя поцеловать, — в очередной раз огорошивает Тэхён.
С губ срывается резкий выдох.
— Поцеловать? — сглотнув, тихо и смущённо повторяет Чонгук.
— Можно?
— Я ужасно целуюсь, — он решает предупредить.
— Ничего такого, — улыбнувшись, заверяет Тэхён.
Чонгук отводит взгляд. Согласия он так и не озвучивает, и с каждым мгновением его молчания сомнений становится всё больше и больше, они поглощают его, давят всё глубже и глубже в тьму, сотканную из его страхов и желаний, и Чонгук совершенно теряется. Он не знает, как отвечает. Он не представляет, чего хочет — согласиться или сбежать.
Тэхён решает за него. Он мягко, но настойчиво поворачивает его голову и внимательно оглядывает, прежде чем с ещё более нежной улыбкой прижаться на мгновение к губам, ловя громкий выдох, и тут же отстраниться.
— Ты не против попробовать? — спрашивает Тэхён, словно не замечает, что Чонгук сейчас способен лишь касаться горящих губ пальцами, смотреть на него распахнутыми глазами и хватать воздух в попытке сделать хоть один вдох.
— Нас не поймут, — Чонгук с трудом собирается с силами, чтобы напомнить об этом Тэхёну.
— Их проблемы. Просто не пустим их на нашу кошачью ферму.
— У меня есть тайна.
— Она разрушит наши отношения?
— Нет, она… — Чонгук бросает быстрый взгляд на Намиру, что с любопытством наклоняет голову. — Тебе понравится. Надеюсь. Но я пока не готов её раскрывать. Но ты всё равно должен знать, что она очень важная для меня, для нас, и однажды ты её узнаешь, возможно, разозлишься из-за моего молчания, а я скажу, что предупреждал тебя.
— Понравится, но разозлюсь?
— Понравится в целом, а разозлишься, что я так долго её скрывал.
— Я ведь умру от любопытства.
— Прости, я пока… Не готов. Я ещё не верю. Мне кажется, ты так шутишь надо мной.
— Это было бы очень жестоко, — нахмурившись, отзывается Тэхён. Чонгук кивает. Да, он прав. Если окажется, что всё это — попытка его высмеять, по нему это ударит слишком сильно. — У меня нет права смеяться над тобой. Я уважаю твои чувства. И уважал бы, даже если бы не был заинтересован в тебе. Сохрани свою тайну. Я буду ждать, когда ты доверишься мне и раскроешь её.
— Нам нужно выполнять задание, — смущённо напоминает Чонгук.
— Разве мы спешим?
— Боюсь, что да. Не можем же мы прийти последними.
— Изредка можем.
— Тэхён, — закатив глаза, тянет Чонгук и осторожно выпутывается из объятий Тэхёна, стараясь не задеть ни его, ни Демьяна, ни Намиру. — Это для тебя всё просто. А мне ещё искать.
— Нужна помощь?
— Нет уж, — фыркает Чонгук. — Сейчас мне нужно только побыть наедине и пережить всё это. И не надо мне помогать! Я сам всё могу.
— Я не помешаю. Постою рядом. Посмотрю.
— Не делай вид, будто влюблëн и жить без меня не можешь.
— Может, так и есть.
— Пять минут назад ты другое говорил.
— Человеку достаточно минуты, чтобы влюбиться.
— Не верю.
— Я тоже не верил ещё пять минут назад.
— Я сейчас тебя ударю, клянусь.
— Главное, чтобы после этого поцеловал.
Чонгук раздражённо вздыхает и решает ничего не отвечать, а просто уйти.
Лучше бы Тэхён просто высмеивал его, а не смешивал веселье и откровенный флирт. С насмешкой справиться легче. Чонгук бы понимал, что делать и как избежать неприятного разговора, а тут — разговор приятный до безумия, желания кричать и покалываний на кончиках пальцев. И невероятно смущающий. И совершенно невыносимый.
— Значит, мы теперь встречаемся? — доносится в спину.
— Пробуем, — поправляет Чонгук.
— Тогда приглашаю вечером на пробное свидание на том же полигоне.
— И что мы будем делать?
— Разговаривать, конечно. Я хочу знать о тебе гораздо больше.
— Ты был когда-нибудь в отношениях?
— Не совсем. У меня, как у него с волчицами, — Тэхён кивает в сторону Демьяна, — ничего особо не складывалось. Наверное, я не так сильно заинтересован был.
— И ты думаешь, у нас что-нибудь получится?
— Я уверен.
— Почему?
— Потому что никто не интересовал меня так, как ты два года назад.
— О чём ты говоришь?
— Ты же видел.
— Ты не был влюблён в меня.
— Я, определённо, был влюблён в тебя.
— Но почему ты молчал?!
— Я бы продолжил молчать, если бы не слияние. Нельзя просто подойти к парню и предложить встречаться. Тем более, мы тогда отдалились, а сейчас не настолько близки, чтобы ты пожалел меня и не накинулся с проклятиями. Как-то так. С чем тебе помочь?
— Да не надо мне, я сам могу.
— Уверен?
— Я чуть не сместил тебя с первого места. Уверен. Даже не сомневайся.
— А если я просто хочу провести вместе время?
— Вечером проведëшь.
— А если хочу сейчас?
— Ну, ты, конечно, можешь, — с лëгкостью бросает Чонгук, пожав плечами. — Но учти, пока ты проводишь со мной время, я выполняю задания и обгоняю тебя в рейтинге. Спорим, в этом месяце я тебя обойду?
— На что спорим?
— На что хочешь?
— Через месяц расскажу.
— Как хочешь, — Чонгук мирится слишком быстро. — Я пойду, — предупреждает он, указывая пальцем за спину, на что Тэхён отвечает яркой улыбкой, разводит руками и всем видом показывает, что не держит его.
Какое счастье, что он действительно не останавливает и Чонгуку достаточно быстро удаётся убежать довольно далеко к моменту, как он, наконец, полностью осознаёт произошедшее. Ноги перестают держать — и он валится в траву рядом со счастливой Намирой, мурчащей под нос одну из песен, которые часто напевает Чонгук, пока делает задания. Её ничего не волнует. Она, кажется, даже танцует, пока Чонгук пытается глотнуть воздуха, успокоить сердце и убедить всё его тело не дрожать так сильно.
— Мы встречаемся, — ошарашенно озвучивает Чонгук самую невероятную и невообразимую мысль, которая никогда не должна была и не могла стать реальностью. — Мы встречаемся, Намира!
— Скоро будут котята, — довольно растягивает урчанием Намира. — Хороший человек. Смелый. Он мне нравится.
— С ума сойти, мы действительно…
— А я говорила.
— Ничего ты не говорила!
— Это ты слушать не умеешь, а я всё говорила.
— Боже, иди сюда, — срывается Чонгук, дëргается к Намире и притягивает её к себе, чтобы со смехом повалить на траву, зарыться в шерсть и сжать со всей силы. — Как же мне повезло тебя встретить.
— Наконец-то понимаешь.
— Если бы не ты…
— Так и есть.
— Хватит быть врединой!
— Ты не можешь мне запретить. Это вы встречаетесь, а мне всё ещё нельзя, а это нечестно, потому что если бы не я, то вы бы не встречались. А он хочет волчицу! А если он найдёт себе волчицу раньше, чем можно будет себя показать?
— Ты боишься его упустить? — с искренним удивлением спрашивает Чонгук и приподнимается, чтобы поймать её взгляд. Намира, фыркнув, перекатывается, поднимается и отходит, напоследок ударив его хвостом. Ничего не отвечает. — Всё будет хорошо, — улыбнувшись, заверяет Чонгук. — Если для тебя это важно, можешь раскрыть себя, когда мы будем наедине с ними.
— Ты не хочешь.
— Я не считаю себя готовым.
— Тогда подождём.
— Уверена?
— Но если он найдёт себе волчицу, я с ним подерусь. После котят. Сначала котята, потом драка.
— Котята ведь не с первого раза получаются.
— После драки он всё поймёт.
— А если нет?
— Тогда он не особо умён и Тэхёну лучше найти другого волкокрыла. Я помогу.
— И ты, конечно, другого волкокрыла примешь, — насмешливо фыркает Чонгук.
— Конечно.
— И совсем неважно, от кого буду котята?
— Именно.
— А как же Демьян?
— Пусть волчат воспитывает. Побитым.
— Ревнивая какая.
— Пойдём, — Намира резко меняется и, оглянувшись на Чонгука, следует в известную только ей сторону. — Нужно обогнать их. Нельзя уступать.
— Ты ведь слышала Тэхёна, — бормочет Чонгук, но послушно ступает за Намирой. — Мне не нужно первое место, а для него это важно, поэтому мы не будем его обгонять. Я не хочу. Меня устраивает быть вторым.
— Будем притворяться слабыми?
— Да.
— Тогда без них нам лучше, — отзывается Намира.
Чонгук закатывает глаза и не сдерживает полного усталости вздоха. Он уверен, Намира так не думает, поэтому не пытается её переубеждать — смысла в этом нет никакого, только время зря потратят на глупые споры. Есть дела поважнее. Как бы ни была Намира уверена, что они достойны быть лучшими, учёба всё же даётся Чонгуку гораздо тяжелее, чем Тэхёну, привыкшему к такому темпу жизни. А ему ещё и мешает мысль о предстоящем свидании, и об учёбе Чонгук думает в последнюю очередь.
Его волнует Тэхён, что продолжает сидеть рядом, и приближающийся вечер, потому что Чонгук не представляет, каким должно быть свидание. Тем более, на территории академии. Ещё и первое и в их отношениях, и в жизни Чонгука.
И Тэхён, словно специально, ни на шаг от него не отходит, нервируя своим присутствием его и радуя Намиру — присутствием Демьяна.
Но ничего. Чонгук справляет. Он может гордиться собой, потому что он с достоинством выдерживает этот день и даже не прячется от Тэхёна после ужина, а следует к полигону с самым невозмутимым видом и опускается на землю рядом с ним и Демьяном, что сразу реагирует и перекатывается к Чонгуку, подставляясь под ладонь. Всё хорошо. Не так уж и страшно. Тэхён ведёт себя вполне дружелюбно, задаёт вопросы о Чонгуке, рассказывает о себе и не делает ничего, что заставило бы Чонгука залиться смущением и захотеть сбежать. Обычный разговор.
Да, в конце, когда на академию опускается ночь, усталость накатывает и они понимают, что им пора расходиться, Тэхён позволяет себе вольность и притягивает Чонгука, чтобы быстро его поцеловать. В этот раз Чонгук не теряется.
На самом деле, в первое время они лишь изучают друг друга и узнают то, что было скрыто от далёких одногруппников, но что является важным для возлюбленных. Чонгук открывает Тэхёну себя. Ему приходится привыкать не только ко вниманию, вызванному интересом Тэхёна к нему, но и к откровенности, которой он никогда раньше не проявлял. Он пускает Тэхёна в душу.
И если раньше он думал, что чувства к Тэхёну были той влюблëнностью, о которой слагают легенды, то вскоре понимает — они являются лишь малой частью настоящей любви. И влюбляться в Тэхëна по-настоящему — удивительно, невероятно и намного лучше, чем можно было представить. Даже доверять не так сложно.
Впрочем, Чонгук всё ещё предпочитает слушать о Тэхëне, а не говорить для него, но с желанием Тэхëна узнать всего Чонгука его вынуждают смириться. Тэхён не оставляет возможности молчать. Иногда позволяет, но и он сам тогда сидит молча, прижавшись к Чонгуку, восстанавливая силы и наблюдая, как играет Демьян. И Намира вместе с ним — однако её видит лишь Чонгук.
Неожиданно самым сложным становится рассказать Тэхёну о Намире.
Поначалу Чонгук не доверяет достаточно, чтобы раскрыть настолько значимую для него часть его жизни, а после — время медленно утекает. Они с Тэхёном сходятся. Тэхён в него влюбляется. Тэхён во всеуслышание заявляет на рождественском балу о своих чувствах, но совсем не словами — он приглашает Чонгука на танец и выводит в центр, туда, где танцуют влюблённые пары. Когда они всей группой отправляются на практику, а одногруппники начинают неожиданно громко обсуждать их отношения, Тэхён вмешивается и вместо отрицания спокойно проговаривает, что их с Чонгуком действительно связывают любовные отношения.
И Чонгук, правда, после каждого из таких моментов хочет просто рассказать о Намире.
Он не понимает, почему всегда ему не хватает смелости.
И если поначалу он испытывает смятение, по прошествии трëх месяцев отношений оно сменяется раздражением. Ещё и Намира молчит. Она не уговаривает Чонгука, не требует быть раскрытой и наслаждается тайной близостью к Демьяну. Иногда подшучивает над Чонгуком, иногда признаëтся, что очень хотела бы показать Демьяну и Тэхëну себя, но чаще всего носится вокруг, испытывает терпение Чонгука своей вредностью и озвучивает, в чëм Тэхён провинился и за что его следовало бы покусать. Из-за этого Чонгук оттягивает.
Но не может же он оттягивать вечно.
Это не так сложно — стоит разрешить Намире, она всё сделает сама.
Но даже на то, чтобы разрешить ей, уходит вся практика, во время которой Чонгук благодаря их с Намирой связи едва не обходит Тэхёна, благо, вовремя успевает опомниться. Тэхëн единственный, кто это замечает. Впервые Чонгук отступает при нём и сдерживает выплеснувшуюся силу, и в его взгляде вспыхивает так много вопросов. Намира — и та, ойкнув, отступает за спину Чонгука и бормочет, что они себя раскрыли и разговора теперь не избежать.
Чонгук решает пойти на опережение.
Как только они остаются наедине, а задумчивый Тэхён направляется к нему, чтобы, определённо, затеять серьёзный разговор, Чонгук отпускает Намиру. Она срывается с места. За мгновение Демьяна, что ступает следом, сносит чëрным вихрем, и Тэхён резко оборачивается. На его ладони вспыхивают заклинания. Направить их он, правда, не в силах — рискует попасть в Демьяна, так как в их с Намирой драке невозможно определить, кого и от кого защищать.
И они не совсем дерутся.
Чонгук не уверен, что происходит, но заканчивается всё так же резко, как и началось, когда Демьян прижимает Намиру к земле, обхватив крыльями, а она вместо сопротивления растягивается с довольством и встречает его потерянный взгляд. И коротко лижет. Тэхён рядом поражëнно вздыхает.
— Пантера, — шепчет он неверящим голосом.
Демьян заинтересованно наклоняет голову и оглядывает Намиру ещё внимательнее. Опускается, чтобы принюхаться и тихо прорычать, едва почуствовав сопротивление. Намиру рычанием не остановить. Она выпутывается из-под его тела и становится рядом, чтобы быть на равных. Интерес Демьяна только усиливается. К нему, кажется, ещё и примешивается то влечение, о котором так часто говорила Намира.
— С каких пор пантер интересуют волкокрылы? — с ещё большим удивлением спрашивает Тэхён и, рассеяв заклинания, ступает ближе. Чонгук следует за ним.
Намира оборачивается к Тэхёну и делает шаг к нему, за что её тут же снова придавливают к земле с угрожающим рычанием. Она — снова — лижет. Ещё и притирается носом. Почему-то этого хватает, чтобы Демьян отступил, перестал защищать Тэхёна и позволил Намире к нему подойти.
— Здравствуй, кошечка, — в голосе Тэхёна слышится искреннее изумление. Стоит ему протянуть с осторожностью руку, как Намира сразу прижимается с громким урчанием. — Очаровательное создание. Никогда раньше не видел пантер…
— Намира, — сглотнув, подаёт голос Чонгук. Он звучит слабо. Тэхён вопросительно оглядывается на него. — Её имя. Намира.
— Намира? — повторяет он.
Намира в ответ толкает Тэхёна головой и снова возвращается вниманием к Демьяну. Они опять затевают драку. Хотя дракой это трудно назвать, потому что выглядят они вполне довольными. Они так, скорее, знакомятся. Чонгук искренне надеятся, что до котят они дойдут хотя бы не сейчас, однако вмешаться не может — Тэхён поднимается и оборачивается к нему. В его глазах рождается осознание.
— Намира, — проговаривает медленно он. Чонгук кивает. Взглянуть на Тэхёна он так и не решается и не отводит взгляд от Намиры и Демьяна, что, закончив с дракой, принимаются обнюхивать друг друга. — Как давно?
— Полгода, — он шепчет.
Почему-то вместо слов обиды за долгое молчание или даже гнева по поляне вдруг разносится громкий смех Тэхёна. Чонгук вскидывает голову. Не успевает он спросить, как его притягивают к себе и в третий раз повторяют имя Намиры, только уже в его плечо. Расстроенным Тэхён не кажется.
— Ты не злишься? — с опаской спрашивает Чонгук.
— Я в восторге. Боже, ты себе пантеру отхватил! — слишком громко произносит Тэхён и отстраняется, только чтобы толкнуть его плечом. — И чего ты молчал так долго?
— Ну, знаешь… Не знаю. Боялся признаться.
— Это та твоя страшная тайна, которая мне обязательно понравится?
— Вроде того.
— Мне точно нравится, — с неожиданной нежностью отзывается Тэхён и ярко улыбается, прежде чем прижаться к губам Чонгука. Намира оказывается рядом. Демьян следует за ней. — Вот почему ты так изменился. Эта милая кошечка раскрыла тебя, да? — догадывается он и ерошит шерсть на голове Намиры. Она довольно жмурится.
— Скажи ему, что мы сильнее их.
— Не буду я такого говорить.
— Что говорить? — реагирует сразу Тэхён одновременно с Демьяном.
— Пусть знают.
— Она вредничает, — вздохнув, озвучивает Чонгук. Он ведь не врёт. Просто не говорит прямо. Правда, Намире этого хватает, чтобы укусить его ладонь, и она в то же мгновение оказывается прижата к земле. Вот только выглядит она абсолютно довольной, а не пойманной в ловушку. — Ей не нравится, что я её сдерживаю, чтобы не обойти тебя.
— Что ты делаешь?
— Сдерживаю её. И себя.
— Зачем? — ошарашенно спрашивает Тэхён.
Чонгук неловко пожимает плечами.
— Тебе важно быть первым. Мне — нет.
— Мне важно, — реагирует Намира.
— Ей важно, — послушно добавляет Чонгук. — Она считает, что нельзя привлечь сильного слабостью.
— Ну, думаю, в чëм-то она права. Но зачем ты?.. Она же точно сильнее Демьяна. И намного. Как вы познакомились?
— Она захотела, чтобы я был её человеком, и не оставила мне выбора.
— В стиле кошек.
Чонгук тихо мычит. Тэхён снова оглядывается на Намиру и, прикрыв глаза, быстро машет головой, будто всё ещё не верит, что она действительно здесь. Но ничего, чего Чонгук опасался. Он просто удивлён и, возможно, даже восхищён — и больше ничего.
— Нет, Чонгук, что значит — сдерживал её и себя? Чтобы не обойти меня? О чём ты?
— Я старался быть вторым.
— И как давно ты старался?
— Всегда, — фыркает Чонгук. — После того, как ты рассказал, что это для тебя значит. А ей это не нравится, потому что она сильнее Демьяна и хочет показать ему свою силу, но это точно не стоит твоих сомнений в себе. И я не хочу так. Лучше быть вторым, чем первым ценой твоего счастья и наших отношений.
— Глупый ты, — вдруг выдыхает Тэхён.
Чонгук распахивает глаза.
— Глупый?
— Точно глупый, — подтверждает Намира.
Какое счастье, что слышит её только Чонгук.
— Теперь я понимаю, — продолжает Тэхён, на удивление, счастливым тоном. Он и выглядит так — радостным, довольным и лишь чуть сожалеющим. — Вот почему мне иногда казалось, что ты сдерживаешься. Ты действительно сдерживался. Ради меня?
Чонгук быстро кивает. Хорошо, что Тэхён понимает.
И хорошо, что после он притягивает его к себе и на громком выдохе снова целует, чтобы после притереться к щеке и сжать сильнее руки. Чонгук окончательно расслабляется. Всё, кажется, хорошо. Да, Тэхён ведёт себя странно для Чонгука, совершенно не ожидавшего такой реакции, но — всё лучше, чем ссора.
— Не делай так больше, — Тэхён вдруг серьезнеет. И такого Чонгук ожидает ещё меньше. Он даже отстраняется и встречает его спокойный, уверенный взгляд. — Я ценю, правда, мне приятно, что ты так заботился обо мне, только… Не делай так больше, ладно? Меня точно не прельщает мысль, что ты всю жизнь будешь мне уступать, лишь бы я не почувствовал себя вторым. Это не то. Это не победа. И если ты сильнее меня, то должен это показывать.
— Но я не сильнее. Это Намира.
— Одно и то же.
— Я не хочу, чтобы ты думал, что делаешь недостаточно.
— Нет, Чонгук, дело не в этом.
— А в чём?
— Есть разница между обычным магом и магом с фамильяром. У меня не было опыта такой борьбы. И сейчас, когда у тебя есть Намира, всё отличается, потому что… Это равное соревнование. Что бы я ни делал, мне не уйти от тебя далеко вперёд. И я действительно расслабился, когда мне не надо было удерживать первое место, и я делал не всё, что мог. Теперь же — это борьба на равных. И я не хочу, чтобы мне уступали только из-за страха меня задеть. Боже, у тебя пантера! С ума сойти. Да ты обязан поставить меня на колени, а не жалеть.
Зря Тэхён это говорит. Намире хватает одного лишь разрешения проявить себя, и она вырывается из-под Демьяна и набрасывается на них, чтобы повалить Тэхёна на землю. Чонгук едва не падает следом за ним. Вскрикивает они одновременно, и Намира довольно скалится, прижав телом Тэхёна и глядя на него сверху вниз. Как только Демьян делает шаг, чтобы снова защитить Тэхёна, она поворачивает голову и рычит, и Демьян — неожиданно останавливается. Послушно не вмешивается. Довольство Намиры только усиливается.
Тэхён не пытается её скинуть, не сопротивляется, спокойно лежит, и Намира, в конце концов, получает удовлетворение и расслабляется, прижимается головой к его груди, словно огромная домашняя кошка, и одаривает громким урчанием. Чонгук с нежностью опускается рядом.
— Вы ей очень нравитесь, — улыбнувшись, раскрывает он. — Хотя иногда она хочет вас покусать. А от тебя, — он оборачивается к Демьяну, — хочет котят.
— Котят? — удивлённо повторяет Тэхён. Демьян навостряет уши. Намира не реагирует никак, словно её происходящее совершенно не касается. — Поэтому кошачья ферма? Разве у них могут быть дети?
— Ну, кошачью ферму ты придумал, когда я случайно сказал про котят. А дети могут быть. Намира так говорит. Она уверена, у нас родятся крылатые котята. А вы не можете вдвоём общаться, да? — с любопытством спрашивает Чонгук у Намиры и Демьяна, когда его озаряет.
Намира приоткрывает глаза, чтобы взглянуть на Демьяна. Они одновременно замирают на долгие мгновения, пока Демьян не срывается вдруг и не накидывается на Намиру. Они теперь меняются местами. Даже по завершении их странной драки Демьян оказывается прижатым Намирой к земле. И никто из них не шевелится, Намира совершенно не реагирует на Чонгука, Демьян на Тэхёна, кажется, тоже. Они никого, кроме друг друга, не замечают.
Тэхён со смешком цепляет Чонгука и дёргает на себя, чтобы уложить на холодную землю рядом и сжать в объятиях. С губ срывается громкий вздох.
— В следующем месяце я буду лучшим, — не скрывая в голосе игривости, решает предупредить Чонгук и срывается на смех, когда его тут же, подобно Демьяну и Намире, переворачивают, нависают сверху и прижимают к земле.
— Очень сомневаюсь, — отзывается Тэхён. — Даже не рассчитывай, что я так просто отдам своё место.
Чонгук фыркает. Теперь он обязан это сделать, чего бы ему это ни стоило и сколько бы бессонных ночей ни заняло. Тэхён слишком в себе уверен. И Чонгук не станет отрицать, ему нравится эта уверенность, но всё же — возможно, Намира была права и в том, что сильному человеку гораздо больше понравится, если ему не будут всё время уступать. Да и Чонгук… Не хочет так?
О, похоже, он слишком долго был человеком Намиры, если у него вызывает довольство мысль обойти Тэхёна.
— Ты точно не расстроен моим долгим молчанием? — хоть расстроенным Тэхён не выглядит, Чонгук не может не спросить прямо. Он должен убедиться.
— Ты же не через десять лет рассказал. Всё хорошо. У тебя весьма очаровательная тайна.
— Мог бы и сразу рассказать.
— Это да. Отличный шанс раскрыть остальные секреты прямо сейчас.
— Пока мы так лежим? — подняв брови, интересуется Чонгук.
На лице Тэхёна мелькает наигранное недоумение, и он чуть приподнимается, чтобы оглядеть их пронзительным взглядом. Его всё точно устраивает. Наверное, в этом они с Демьяном похожи.
— Что тебя не устраивает?
— Земля холодная, — тут же находится Чонгук.
Мгновение — и земля под ним вспыхивает, нагреваясь, будто Чонгук лежит на камне, что за долгий летний день вобрал в себя всё тепло солнца.
— Теперь мне жарко в зимней одежде, — не унимается из чистого упрямства Чонгук.
— Об этом я не подумал, — задумчиво тянет Тэхён. Не проходит и секунды, как в его глазах рождается нечто такое, что Чонгук с подозрением прищуривается. Он знает этот взгляд. Причём очень хорошо. — В ней ведь уже нет нужды. Предлагаю снять. Или сжечь.
— Даже не думай.
— Разве тебе не жарко?
— Ким Тэхён, — сурово произносит Чонгук и на мычание, в котором отчётливо слышится веселье Тэхёна, устало вздыхает, откидывает голову назад и прикрывает глаза. — Мне реально жарко, — признаëтся, в конце концов, он, когда становится невыносимо, и в этот раз Тэхён спокойно отпускает его, поднимается на ноги и протягивает ему руку.
Ни Намиры, ни Демьяна рядом нет. Никто из них на зов не отвечает, и Чонгук с Тэхёном принимают решение оставить их в покое и подождать, пока вернутся сами. Надолго всё равно не сбегут.
Правда, Чонгук и Тэхён их недооценивают — возвращаются они только под утро и сразу заваливаются спать.
На удивление, никому другому Намира так и не показывается. Демьяна это не волнует. Он откровенно к ней ластится, что, должно быть, в чужих глазах выглядит весьма странно, но волкокрылу задавать вопросы никто не решается. Дни они проводят либо рядом, либо в комнате, где спят в объятиях друг друга, а ночи… Чонгук понятия не имеет, куда они исчезают. Намира не отвечает. Тэхёну узнать от Демьяна хоть что-нибудь не удаётся.
Они всё равно сдаются довольно скоро рассказывают чуть больше об отношениях между их магическими видами. Понимает Чонгук только малую часть. По словам Намиры складывается впечатление, что она рассказывает одну из древних легенд о любви и божественной связи, разорвать которую не в силах даже смерть. А она ведь говорит о них с Демьяном — и Чонгук завороженно слушает, наблюдает с нежностью за её энтузиазмом и пытается представить, как могли бы ощущаться все чувства, вызванные этой связью. Гораздо сильнее любых брачных клятв.
Рано или поздно победу в их с Тэхёном нескончаемой борьбе одерживает Чонгук.
И пусть в глубине души так и остаётся страх, что Тэхëна подобное может задеть, в их отношениях меняется лишь то, что весь следующий месяц Чонгук может над Тэхёном подшучивать точно так же, как Намира — над Демьяном. В это Чонгук влюбляется всей душой. Его не волнует, что о нëм думают, он продолжает держаться в стороне от всех и не раскрывает Намиру, даже когда всем становится очевидно, что у него есть фамильяр. За удовлетворение всеобщего любопытства отвечает Тэхён, и Чонгук не имеет ничего против. Он только за. Его этот глупый рейтинг интересует не тем, что он может оказаться в центре внимания, а определением, кто весь следующий месяц над кем будет шутить, строить из себя главного и наслаждаться преимуществами сильнейшего в их паре.
И так — восхитительно.
Что бы Чонгук ни думал, когда в его жизнь только ворвалась своенравная кошка, считающая, что он живёт совершенно неправильно, он оказался не прав. Он ошибся. Намира изменила его жизнь, его самого, но совершенно не так, как казалось поначалу, в собственной манере и самыми неожиданными способами. Она раскрыла его. Она подарила ему гораздо больше, чем он мог мечтать — знание, кто он есть и чего желает, упорство в достижении целей гораздо более высоких, чем раньше, настоящую любовь, выросшую из восхищения далёким человеком.
Судьба благословила Чонгука дорогой, что привела его на ту поляну, и своим редким даром. И Чонгук, наконец, спустя месяцы упорной борьбы с самим собой этот дар принимает и клянётся беречь его, пока будет в силах стоять на ногах, дышать и помнить самого себя.