***

Всё началось с того момента, как Уилбур решил прийти разгорячённым, потным, красным, как спелое яблоко, с расстёгнутым воротом рубашки, которая облепила его кожу, как подарочная папиросная бумага. Фил крикнул ему, что он должен уйти переодеться, а он только бросил грубые извинения, да закинул ноги на стол. И посмотрел на Техноблейда. И улыбнулся. «Вы там что-то говорили, генерал?» — Он вытер свои мокрые кудри и откинул полотенце на пол. — «Вы простите, я с фехтования. Вы продолжайте.»

Техноблейду надо было не терпеть такое и уйти. Фил бы понял. Но нет, он стоял, как приваренный к полу, и хлопал пастью. Есть у пигменов такая особенность — изо рта может капать слюна, настоящая белая такая пена, когда они возбуждены. Если бы у него тогда при всех такое началось, он бы потом пошёл стреляться от стыда. Уилбур специально сел прямо напротив него, и демонстрировал губы, серебристую шею, тонкую, мать его, талию, тёмные волосы на открытой блестящей груди. Нет, надо было думать о чём-то ужасном, об оторванных ногах, о лицах всмятку, о хоре стонов в госпиталях. Так, на крови, гнойниках и замороженных конечностях, которые превратились в чёрное стекло, Техноблейд и выстоял. Даже как-то закончил говорить, сжав кулак. Фил на этом всех отпустил. Техноблейд ушёл, едва попрощавшись.

Гадёныш знал, что делал, знал, что Техноблейд там — единственный неженатый. Ну понятно, решил использовать своё единственное и главное оружие. Техноблейд с ним из рыцарских побуждений никогда не играл в эти игры, никогда даже не намекал на пол — так что, Бог видит, Уилбур это первый начал.

Да, грызлись они до этого уже давно, принц и любимый генерал императора. Принц Уилбур как из университета вернулся, так давай ходить на все встречи, на все обсуждения, и везде вставлять своё слово, как будто бы он что-то понимал в государственных делах. Принца заткнуть было затруднительно, хотя Техноблейд уже во многих их спорах плевал на приличия.

— И что генерал вообще может понимать в аграрной реформе, — язвил Уилбур. — Пусть не превращает нам Империю в солдатский барак.

— А вы что понимаете? Вы когда-нибудь отдавали приказы сложнее, чем про то, как вам постирать портки?! Несли хоть какую-нибудь ответственность?

— Как мне портки стирать я не указываю, — поднимался он с места и вскидывал свою пушистые кудри, — потому как прачка сама знает, как их стирать. А вы, солдафон, несите ответственность за свои портки, сколько вам влезет!

Потом они поворачивались к Филу и говорили в унисон: «Ваше величество! Уймите его!» Фил вздыхал и утихомиривал их кое-как, но в итоге почти всегда принимал сторону Техноблейда, из-за чего Уилбур только копил обиду.

После той выходки Техноблейд решил: всё, раз так, то он тоже в методах себя стеснять не будет. И пусть он старше принца раза в два — так что же, он ещё хоть куда, и уж точно знает, как ставить всех на место. Он это умел делать с другими альфами, выяснять отношения, выкатив грудь и приосанившись, чуть ли не скаля зубы — грустно, конечно, что такие примитивные методы ещё приходилось использовать в просвещённом обществе, и Техноблейд бы с радостью использовал слова, но в армии, полной заносчивых и амбициозных альф, без такого было не обойтись.

В следующий раз, когда Уилбур бросил на него очередной вызывающий взгляд, Техноблейд только развернул плечи и прихрюкнул на него, подавшись вперёд. Уилбур чуть отступил, изменился в лице и с такой кристальной кротостью заглянул ему в глаза, что сам себя испугался и смутился. Техноблейд испугался, что он испугался, и тоже смутился. Они что-то друг другу промямлили и разошлись.

Последствия этого Техноблейд понял, только когда остался с собой наедине, вечером, в своей холостяцкой спальне, в большой пустой кровати. Как будто до этого в нём всё на соплях держалось, а теперь он вынул какую-то дощечку, и внутренности свалились набекрень. Когда он закрывал глаза, на него смотрел Уилбур своими чёрными глазами без зрачков, в мокрой белой рубашке с расстёгнутым воротом и… да, пожалуй, только в ней. «Техноблейд,» — говорил он, то с насмешкой, то с вызовом, то со страшным желанием покориться. «Техноблейд,» — звал он его. Двигая рукой, Техноблейд представлял, как дрочит ему на молоденькое личико, на вздёрнутый носик, как сперма красит тёмные кудри, и как Уилбур слизывает её с головки и причмокивает пухлыми губами… Кончил — и сразу пожалел. Похабщина.

Заснуть без этой похабщины он, правда, уже не мог.

С Уилбуром они столкнулись месяцем позже, буквально столкнулись в коридоре дворца. Техноблейд ему коротко поклонился, затем они оба ступили влево, потом оба вправо, и остановились. Посмотрели друг на друга. Сразу Техноблейд увидел: Уилбур тоже про него что-то такое думал весь этот месяц. Сердце заколотилось, захотелось облизнуть губы. Уилбур потянул его за рукав в сторону, в какую-то пустую комнату, украшенную, как свадебный торт, и закрыл дверь на ключ.

Техноблейд думал, что, попадись Уилбур ему в руки, он уткнёт его мордой в подушку и оттрахает с мыслями вроде: «сколько ты мне кровушки попил, слюнтяй». Но теперь, когда перед ним был настоящий Уилбур, который водил руками по его мундиру и прижимался к нему, чтобы едва прикоснуться губами к его толстой шее, Техноблейд об этом и не думал. Он сжал его плечи, снял с него пиджак, и только гладил его всего, красавца Уилбура, его высочество Уилбура, будто проверяя, весь ли он из плоти, или где есть подвох.

Они сели на диван. Техноблейд взял его за талию — большие пальцы чуть не сомкнулись на животе. Пока они целовались, Техноблейд думал, девственник ли Уилбур, так, из праздного интереса. Уилбур тихо простонал ему в рот, и он отстранился, решив, что его пасть была Уилбуру неприятна, но увидел только блестящие, чистые, одержимые глаза. Уилбур провёл рукой по его морде, по рту, по шрамам — Техноблейда ещё никто никогда так не трогал, с таким намерением, с таким собственничеством.

Техноблейд уложил его на спину и стянул штаны. На автомате даже не забыл про подушку под попу. Уилбур хватался за его руки, будто боялся, что он уйдёт, и Техноблейд склонился к нему, дал себя обнять, дал себя обвить тонкими ногами и руками, и входил так бережно, так приторно и медленно, как мог.

Боже, как внутри было узко. Техноблейд дышал, чтобы не тронуться рассудком, чтобы не кончить прямо в тот момент, делал вдох-выдох перед каждым крохотный движением, гладил кудри Уилбура. Уилбур прикрыл глаза, его чёрные ресницы подрагивали, по его лбу стекала капля пота, а губы были мягкими и открытыми, как во сне.

Уилбур принимал его так, будто был для него создан: ни сопротивления, ни гримас боли. Когда Техноблейд вошёл до отказа, Уилбур подарил ему взгляд, полный восторга и доверия. После такого Техноблейд был готов хоть часами себя сдерживать, лишь бы ему угодить, но это было и не нужно: он кончил, сложив брови домиком, уже через несколько точных движений. Техноблейд кончил вслед за ним, даже не попытавшись вынуть.

Когда они с неохотой отклеились друг от друга, Техноблейд за ним поухаживал, подал штаны и бельё, которые сам же на него и надел, что Уилбур принял с грациозностью человека, которого чуть ли не всю жизнь одевали слуги.

Они сидели рядом, переводили дух. Эти минут, сколько, шесть от силы, шли минимум за полчаса.

Уилбур достал сигарету и чиркнул зажигалкой.

— Бросайте курить, — вырвалось у Техноблейда.

— Не успели потрахаться, а уже началось.

Нет, он был куда более милым, когда молчал.

— И кстати, почему вы всё ещё не женаты, Техноблейд? Вы уже такой старый, за вас скоро никто не выйдет.

— Мне всего сорок четыре.

Уилбур усмехнулся. — Всего!

— Я был первым? — спросил Техноблейд, хотя уже знал ответ.

— Нет, — рявкнул Уилбур.

Понятно. Значит, был.

Они оба были люди занятые, взрослые, и без слов договорились разбежаться и не придавать этому слишком большого значения. Да, нехорошо вышло, но и Уилбур — не какая-нибудь графиня, которую обесчестил негодяй ухажёр, он — наследный принц, которому всё сойдёт с рук. А то, что они так друг на друга набросились… Бывает. Это всё тело, это голод одиночества с одной стороны, молодая кровь с другой. Ничего не поделаешь.

Фантазии Техноблейда притупились, сначала вообще ушли, а потом вернулись более мягкими, застенчивыми. Уже не хотелось выебать его в глотку, ухватившись за мочалку кудрей. Хотелось смотреть с ним на закаты, есть из его рук зефир и читать друг другу книги в слух — и уже только потом выебать его в глотку.

Следующий месяц они не то чтобы избегали друг друга, нет, просто старались друг с другом лишний раз не встречаться. На встречах за овальным столом в кабинете Фила они не соглашались, но и не спорили так, как прежде.

Может, Техноблейд был несправедлив к нему всё это время. Ведь что он такого делал — просто пылко высказывался. Молодым это простительно. К тому же, такое рвение к государственным делам у наследного принца надо было только поощрять: ведь мог он быть гулякой, повесой, ходить себе на балы, пить коньяк да колоться морфином — и даже не смотреть на Империю, которой ему придётся когда-нибудь управлять. А он всем интересовался, везде желал иметь своё собственное мнение. Что плохого? Они с Филом только воспринимали всё в штыки вместо того, чтобы заметить, похвалить, научить, поправить…

Техноблейд набрёл на него, когда он играл на рояле в пустой гостиной. Они друг другу не удивились, будто назначили там встречу. Техноблейд присел рядом с ним на краешек банкетки.

Руки Уилбура были созданы для музыки. Такие длинные, жилистые пальцы с силой сжатых пружин, точные, как скарпель у скульптура. Он сделал что-то сложное и быстрое, чтобы покрасоваться, а потом играл всё медленнее и медленнее, пока ноты не превратились в редкие капли.

С последним томным, глухим звуком, Уилбур положил голову ему на плечо и попросился в объятия. Техноблейд его обнял, будто утешая. Как же они друг по другу соскучились! Уилбур перебрался к нему на колени, Уилбур тыкался носом ему в шею и расстёгивал воротник. Техноблейд помог ему, привстал, когда надо, поддержал его на весу. Уилбур опустился на него со вздохом облегчения, как будто вернулся домой после года разлуки.

В этот раз ритм задал Уилбур — более дёрганный, сомневающийся. Техноблейд не мешал ему, только гладил его бёдра и щёку. Уилбур поцеловал его ладонь, а потом большой палец Техноблейда скользнул ему в рот, и Уилбур его облизал с показным, дерзким усердием: видимо, какие-то фантазии они уже делили на двоих.

Он был раскрасневшимся, с полуснятой обёрткой сахарно-белой рубашки, двигался всё более уверенно и отчаянно — Техноблейд им любовался, и как было приятно любоваться, когда он уже принадлежал ему, а не давиться от слюны на запретный плод.

Техноблейд поднялся и перевернул его, поставив на ноги. Уилбур подчинился его движению, нагнулся, упёрся в рояль. Тогда Техноблейд взял его совсем по-взрослому, как будто это не был их второй раз после одного наваждения, а будто они были женаты уже не один год, и он имел на него полное, неоспоримое право. Взялся за его тонкую талию, подтягивал к себе навстречу. Уилбур застонал, затрепетал и кончил ещё сильнее, чем тогда. Техноблейд кончил вместе с ним, снова внутрь, снова не сомневаясь.

Кое-как они уселись назад, спиной к роялю, подпирая друг друга. Уилбур опять закурил. И как его отучить от этого?

— Ну а в сущности, — заговорил он, стряхивая пепел на паркет, — в чём мы таком с вами расходимся, что собачимся постоянно? Мы ведь оба хотим как лучше. Мы оба патриоты Империи. И зачем нам враждовать?

— Согласен, — сказал Техноблейд. — У вас незашоренный взгляд. Широкие, смелые суждения. Вы мыслите в целом правильно, вам только не хватает… — Он повёл плечом и поморщился: всё-таки физические нагрузки уже не даются так легко. Шутка ли — тягать Уилбура, он вон, какой высокий! — Вам только не хватает опыта. Реализма. Даже в своём патриотической пылу вы во многом подходите ко всему, как столичный интеллигент. Но Империя не состоит из столичных интеллигентов, а столичные интеллигенты далеко не всегда правы. Не нужно принимать желаемое за действительное — иллюзии насчёт оперативной обстановки ведут только к проигрышу.

— Это да, но ведь нельзя и погружаться в излишнее принятие. Часто реализмом называют пассивность, тягу махнуть на мир рукой. Им прикрываются те, кто хочет защитить себя от излишней деятельности, сдаться на милость исторических сил. В политике нельзя обойтись и без мечтателей, и без широких обобщений.

— Да, вы правы. С возрастом приходит косность. Я в своё время вообще в анархическом кружке состоял…

— Вы? — засмеялся Уилбур.

— Это секрет, если что, не распространяем, — забормотал Техноблейд. — Но да, было. Так что я что-то да знаю о юношеском максимализме…

Помолчали.

Уилбур вздохнул и сказал по-простому: — Придётся мне за вас выйти.

— Неравный брак. Потеряете трон.

— Да ладно, папа что-нибудь придумает.

— Он вас избаловал.

— А вы баловать не будете? — Уилбур растянулся в улыбке, и затушил сигарету о резную ножку банкетки. — Будете наряды вне очереди давать?

— Посмотрим на ваше поведение, — без энтузиазма сказал Техноблейд. По его блёклому ответу было понятно — баловать будет.

Как легко Уилбуру — вскочил, чмокнул в лоб, и побежал, тонкие ноги, как две пружинки. Техноблейд старался не кряхтеть, когда встаёт.

Нет, в женитьбу он не верил, это Уилбур на эмоциях брякнул. Но всё же выходило неплохо. Славно, что они с принцем наконец-то нашли общий язык.