— Грязно, Ви, очень грязно, — бормочет Ви, обслюнявленным пальцем раздражённо стирая пятна засохшей крови с левого предплечья новенького плаща.

Помогает это несильно, и остаётся надеяться, что на точке с "приличным шмотьём" ей лапши на уши не навешали и эта синтетическая кожа действительно переживёт и кислотные дожди, и липкий алкоголь ночных клубов, и канализационную вонь, и её грязную работу. Оставив в покое плащ, Ви украдкой наклоняется к ботинкам и почти беззвучно расстёгивает липучку (лучше бы так же тихо подбиралась к этой киберпсихичке, подпалившей ей плащ!). В ботинках смачно чавкает вода — и Ви старательно не думает о том, откуда же она взялась в полуподвальном помещении — и брюки промокли до колена.

И хотя в тусклом освещении ночного Кабуки совершенно не видно пятен — они будто вплавляются в чёрные кожаные вставки брюк, растворяются в бордовой синтетической коже плаща — Ви знает, что выглядит грязно. И чувствует себя так же.

Ви, вытряхнув из ботинок воду, перестёгивает их потуже, прицокивает языком, прячет озябшие руки в большие карманы и упирается затылком в расшатанный подголовник пассажирского сидения. На периферии зрения пламенеют красновато-лиловым неоном злачного райончика замызганные окна попутки, на которой она возвращается к Вику. Совсем не такая, какой уезжала с утра по нетраннерским делам, в которых ещё не освоилась толком (накачать скриптов, поискать софт и присмотреть обновления кибердеки): в новом плаще и с парой десятков тысяч евродолларов на кармане — и до ужаса грязная.

Водитель не спрашивает ничего, даже не смотрит в сторону Ви: или ему совсем не интересно, кто ему платит, или у него тоже есть хороший приятель-рипер, внедривший в голову базу данных копов. Или он молчит от греха подальше: кто знает, что представляет из себя человек, которому жмут руку бойцы милитеховского спецназа, макстаковцы, нашпигованные металлом и имплантами с ног до головы и не знающие жалости.

Усталая ладонь ещё зудит крепким деловым рукопожатием главы спецгруппы — оставшихся бойцов, которые сегодня вернутся домой, и Ви болезненно морщится, когда перед глазами вспышками-выстрелами проносится долгая ночь.

Реджина её переоценила — думает Ви, сжимая-разжимая пальцы в кармане — или смотрит далеко вперёд, так далеко, куда Ви даже заглядывать опасается, чтобы не сглазить. Ей бы не с киберпсихами бороться, а по старинке на шухере стоять с верным револьвером, пока её бригада совершает налёт на коммерсанта под крышей корпоратов, и сбывать более-менее пригодную технику. Ви, конечно, пытается освоиться со всеми этими нетраннерскими штуками, но работа у неё всё равно выходит грязно: слишком много шума и крови для города, в котором этого и так под завязку.

— Приехали, — механически сухо кидает водитель, тормозя напротив нужного Ви проулка.

— Спасибо, — скупо отзывается Ви и, переведя сотню евродолларов водителю, на прощание добавляет: — Доброй ночи.

Автомобиль срывается с места, обдавая её горьким выхлопом, оседающим тяжестью в лёгких и новыми коричнево-серыми разводами на штанах, и Ви, откашлявшись, кривится.

Едва ли в Найт-Сити хоть что-то бывает добрым.

— Ви? Всё в порядке? Что-то с имплантами? Или с тобой?

Вик выглядит ошарашенным, когда Ви оказывается на пороге его мастерской, и совсем немного — встревоженным. Конечно: в такой час — небо уже наливается предрассветным тревожным красным — и в таком виде, без машины, без Джеки и едва стоя на ногах на его пороге... Ви краснеет до мочек ушей и торопится перевести Виктору двадцатку. Вик присвистывает:

— Ещё утром ты была на мели. И насколько я понял из ворчания Джеки, до Де'Шона ты так и не дошла. Позволь спросить, откуда?

— Халтурка подвернулась, — с деланной беспечностью пожимает плечами Ви. — Не люблю быть в долгу. Ну и... Перед Декстером тоже надо бы показаться не бродяжкой. Ладно, доброй ночи, Вик.

— Ты там поосторожней, — морщится Вик и, покачав головой, улыбается вполне искренне: — Доброй ночи...

До дома Ви бредёт неторопливо, едва поднимая тяжёлые от влаги и усталости ноги и то и дело подпинывая жестяные банки, разбросанные вокруг торчащих на углах автоматов. И никак не ожидает встретить на пороге дома Джеки, захлопывающего дверцы её машины. Целой.

— Оцепление уже сняли? — морщится Ви, едва ворочая языком — усталость берёт своё с каждой секундой.

— Нет, inquieta ^{беспокойная}. Тебя не было слишком долго: я уж думал придётся вытаскивать тебя из лап Мальстрёмовцев.

— Спасибо, amigo, — в его манере откликается она. — Но всё обошлось.

— Не расскажешь, где была?

Ви щурится на рассвет, разливающийся над беспокойным городом, и ведёт плечом:

— Приводила себя в порядок. Перед Декстером надо предстать в лучшем виде, что думаешь?

— Думаю... Тогда надо подняться к тебе. Потому что выглядишь ты...

Джеки морщится, старательно подбирая подходящее слово, Ви избавляет его от мук:

— Грязно.

И подхватывает Джеки под руку (а на самом деле практически виснет на нём, потому что иначе — рухнет, запутавшись в каких-то совсем не-своих ногах). Джеки прижимает её к себе покрепче, а Ви, опустив голову и внимательно наблюдая за каждым шагом одеревенелых ног, вдруг фыркает:

— А знаешь, пыли на ботинках раньше было больше...