Плотные шторы величественно ниспадали, закрывая окно от стены до стены, многочисленные складки застыли словно колонны. А может, так оно и было — шторы давно никто не трогал, и что за ними пряталось, никого особо не интересовало, они вполне могли застыть от накопившейся пыли и прочих «бытовых радостей». Чон Хосок к ним не подходил и за них не заглядывал.
Темнота царила в комнате безраздельно, но для этого была причина: свет никому не требовался, зато всякие интересности, иногда случавшиеся в комнате, хотелось скрыть. Впрочем, Хосок происходящее «интересным» не считал и в комнату заходил редко. Только когда искал кузена.
Чон Чонхо, кузен и вот уже лет семь глава их маленькой семьи, лежал на широкой кровати. Он не спал, как понял Хосок, просто отдыхал, не желая шевелиться. В комнате витал тот специфический аромат, за который Хосок не любил эту комнату и с холодком относился к женщинам. В отличие от брата.
— Мне пора на учёбу, — известил Хосок, морща нос. — Ты не пополнил мне счёт. И обедать мне тоже требуется.
На кровати еле заметно шевельнулся брат.
— Пополню, — донеслось спустя несколько вдохов. — Как раз до остановки дойдёшь.
— Хорошо, — покорно кивнул Хосок, радуясь, что покинет комнату, и сомневаясь, успеет ли брат.
Впрочем, денег на дорогу Хосоку хватит — недавно выдался шанс подзаработать. Хосок впервые воспользовался преимуществом и теперь раздумывал, стоило ли оно того. Способ брата добывать деньги был менее опасен, но Хосоку не подходил. А то, что пришлось сделать Хосоку, вполне сойдёт за мошенничество. Патовая ситуация.
— Осторожнее, ладно? — внезапно позвал брат из глубины постели. — Помни про родителей.
— Да, — сказал Хосок и закрыл дверь. Он будет самым обычным старшеклассником во всей школе, самым скучным и неприметным. Он не подвергнет себя риску быть раскрытым, пойманным или использованным. Он точно знает, что азарт и слава — не для него. Лишь свёрнутые купюры в нагрудном кармане укоризненно намекали, как близок край.
⠀⠀⠀
Осенний день разгорался медленно. Раннее утро встречало школьников стылым ветром и скользким асфальтом. Хосок давно сошёл с автобуса и медленно шагал к школьным воротам, а сообщение, что счёт пополнен, всё не приходило. «Ещё одна? Или две сразу?» — размышлял Хосок, зная, что брата могли отвлечь только «дела». Воротник куртки прятал замёрзшие уши, пальцы мяли в карманах подкладку, на плечо давил ремень сумки. Отовсюду тянулись к школе молчаливые фигуры учеников. Кто-то плёлся медленнее Хосока, кто-то обгонял. Хосок был уверен, что никто его не замечает по большому счёту.
Но вот ворота остались позади, школьный двор пройден, порог школы пересечён. Сменив обувь, Хосок потёр уши. Сложенный тетрадный листок, подкинутый в шкафчик для обуви, никуда не пропал, мешая поставить ботинки.
Хосок знал, нутром чувствовал, почему тут оказался листок, и подозревал, что найдёт в нём. Купюры возле груди словно тянуло к листку.
«Я же тебя предупреждал!..» — зазвенело в ушах голосом брата, участив сердцебиение.
«Ещё не доказано», — прекратил панику Хосок. В похолодевшие было пальцы вернулось тепло.
Уверенно протянув руку, будто записки в шкафчике для обуви — обычное дело, Хосок вытащил тетрадный листок.
«Мне очень нужна твоя помощь. Я заплачу! Встретимся на крыше прямо сейчас (я знаю, что ты приходишь в школу заранее). Я жду. И кстати, это и в твоих интересах: у тебя же есть секрет, ведь так?»
Хосок обернулся к часам, висевшим в холле. До начала уроков оставалось прилично. Правда, он собирался потратить время иначе, повторить что-нибудь, например. Или помечтать, пока класс наполнялся учениками. Фраза про секрет не оставила выбора.
⠀⠀⠀
Осторожно приоткрыв дверь на крышу, Хосок вздохнул. Он тут часто сидел, предпочитая на переменах исчезать с глаз одноклассников и учителей, чтобы не дать возможности запомнить себя.
Метрах в пяти от двери стояла девушка. И она смотрела прямо на Хосока.
— Привет, — шагнул он на крышу как ни в чём не бывало. — Твоё? — махнул он листком.
Девушка кивнула, и Хосок узнал её. Кан Мири, в прошлом году он сидел прямо за ней. Это её прямая спина доводила его до зубовного скрежета, потому что казалось, что Мири палку проглотила. Это её острые лопатки угадывались и под жакетом, и под кофтой, и под рубашкой. И это её затылок Хосок изучал долгими часами, скучая на истории и литературе.
— Так в чём проблема? — дерзко начал Хосок, не удержавшись в рамках холодного и равнодушного тона. — Что за угрозы? Мне, я имею в виду.
— Ты пришёл, — пробормотала Мири.
Хосок подошёл ближе, остановившись так близко, что различил её запах.
— Ты клубникой завтракаешь, что ли? — поморщился Хосок.
— Н-нет, — смешно вздёрнула бровки Мири. — Я не люблю клубнику.
Хосок фыркнул. Запах окружил его, вдруг представившись плотным облаком. Не мог Хосок перепутать.
— Это… это… Наверное… — запиналась Мири, хмурясь.
— Неважно, — щедро бросил Хосок. — Рассказывай, зачем позвала.
Купюры в нагрудном кармане кольнули, когда Хосок поёжился под порывом ветра, напомнив об осторожности.
— Я слышала кое-что. Ты помог моему однокласснику.
— Нет. Ты слышала неправильно. Я не помогал, я выполнил работу, только и всего. Взялся, потому что было интересно попробовать.
— Мне не надо ничего такого, — замахала ладонями перед лицом Хосока Мири. — У меня немного другое. И я уверена, что помочь сможешь только ты.
— Сомневаюсь, — произнёс Хосок, притворяясь самым обычным из обычных учеников. Он был уверен, что до позавчерашнего дня никак себя не проявил в школе: ни в учёбе, ни в спорте, ни в самодеятельности, ни в общественных делах. Позавчерашнее дельце удачно подвернулось, никто не просил именно Хосока взяться за работёнку, это совпадение, что его способностей хватило, чтобы выполнить задание.
Успокоенный этой мыслью и соображением, что у девушки Кан Мири не могло быть таких же проблем, что и у того «работодателя», Хосок развернулся, чтобы покинуть крышу.
— Подожди, Чон Хосок! — вцепилась в его рукав Мири. Хосок обернулся, не веря, что она на такое решилась. Как она вообще его запомнила? — Помоги мне! Я правда заплачу!
— Да что от меня требуется?!
— Сделай так, чтобы Ким Минджун меня забыл!
— Что? — опешил Хосок. — О чём ты вообще?!
— Ким Минджун, — с готовностью повторила Мири. — Он учился со мной в прошлом году. И с начала этого года начал оказывать… э-э-э… знаки внимания. Очень навязчивые и неприятные. И он говорит, что запала ему в душу, сердце и куда-то ещё, потому должна… э-э… взять ответственность. Но я не чувствую себя виноватой и обязанной. Я чувствую себя… э-э-э… пострадавшей стороной! Пожалуйста, сделай так, чтобы он забыл обо мне.
Хосок потёр свободной рукой горящее ухо, которому стылый воздух на крыше не шёл на пользу. В голове не связывались недавно оказанная услуга и просьба Мири. Он не понимал, как он должен заставить Минджуна забыть Мири.
— И как я это сделаю по-твоему? Я что, волшебник? — натянуто хмыкнул Хосок. И лицо его вытянулось, когда Мири закивала в ответ. — Поясни.
— Я знаю, что у тебя есть сверхспособности! — На этих словах будто бы ветер пробрался под куртку и прошёлся жёстким языком по спине. — Ты и правда волшебник. Ты можешь.
— Это бред! — с чистой совестью заявил Хосок. — Никаких таких способностей у меня нет. Я бы ещё…
— Ты можешь, я видела, — потянула рукав его куртки к себе Мири. — Тебе стоит только посмотреть на него по-особенному, и он всё забудет.
— Бред! — отрезал Хосок.
— У меня есть доказательства.
— Это невозможно. Это только в сказках бывает и в фильмах. Про вампиров, например. Я такие не люблю. Я бы ещё подумал, если бы ты попросила позаниматься математикой или ещё чем, помочь найти потерянное, не знаю, проводить куда-то поздней ночью, спрятать… — Хосок перечислял дела, которые мог бы сделать лучше остальных людей, и осознавал, насколько скуден список. Конечно, ничего противозаконного он не стал называть, потому возможности превзойти среднестатистического человека сильно сократились. Всё это угнетало. Быть ему до конца своих дней обычным клерком каким-нибудь.
— Я правда могу заплатить, — не унималась Мири. — Тебе достаточно посмотреть на Минджуна, я знаю.
— Толку от того, что я на него посмотрю? — возмутился Хосок. Клубничный запах будоражил его. Это не тот тяжёлый мускусный запах, который пропитал комнату с огромной кроватью и вечно задёрнутыми шторами. Но он тоже был женский.
— Есть другой способ, — бодро ответила Мири. И дёрнула за рукав, ойкнув. — Я даже не буду просить гарантий, — гораздо тише продолжила она.
— Какой? — устало спросил Хосок. Разговор получался дурной, доказательств способностей Мири предоставить не могла, её просьба не выполнима для Хосока. Пробраться в кабинет заместителя директора и вынести оттуда материалы по будущему дисциплинарному слушанию было проще. В конце концов с темнотой Хосок дружил, а материалы потом вернул на место. Ему достаточно щедро заплатили за возможность взглянуть на них, чтобы подготовиться к заседанию и избежать наказания. Что с тем школьником будет дальше, поможет ли ему такая подготовка, Хосока интересовало меньше, чем возможная слава, приобретённая с этим делом.
Мири встала перед Хосоком. Рукав куртки остался зажатым в её кулачке.
Она достала из кармана скатанные в трубочку и перетянутые резинкой купюры и показала Хосоку.
— Надеюсь, этого хватит. Здесь достаточно много.
Хосок различил по цвету, что не самые мелкие купюры попали в свёрток. Но у него оставались вопросы, на которые не хотелось отвечать. И делать на самом деле тоже ничего не хотелось.
— Я уверена, что если ты меня поцелуешь, — голос Мири дрогнул на долю секунды, но Хосок различил её волнение, — то Минджун забудет обо мне. Я не прошу гарантий, ничего такого. Один поцелуй. Но только настоящий!
— То есть ты мне сейчас заплатишь за поцелуй? — усомнился в услышанном Хосок. — Там случайно не должен появиться Минджун? Типа не вовремя? Я именно за поцелуй получу деньги? — он кивнул на ладонь, где лежали скрученные купюры. — Не за последствия?
— Именно так, за поцелуй. И Минджун не появится. Он болеет, староста вчера носил ему задания, сказал, что ещё несколько дней Минджун пропустит. Так ты согласен?
— То есть, я тебя поцелую сегодня, а узнать, сработало или нет, ты сможешь только через несколько дней? — В голове Хосока не укладывалось, как можно было к такому прийти. Даже если этот Минджун действительно достал.
Мири кивнула и аккуратно опустила деньги в карман куртки Хосока. Потом подставила лицо и закрыла глаза.
«Потрясающе! Похоже, сделка состоится».
Внезапно Хосоку стало смешно и любопытно одновременно. Он не целовался ещё, даже думать не хотел. А тут такое чудо. Вполне симпатичное и безвредно-наивное.
Хосок прикоснулся кончиками пальцев к лицу Мири, словно хотел точно определить, где оно в пространстве. И поцеловал, аккуратно прижавшись губами к губам. Мири охнула, приоткрыв рот, язык Хосока невольно скользнул по раздвинутым губам, не спеша проникать глубже.
«Клубника всё-таки. Не бальзам для губ. Не ягода. Просто вкусно».
Губы тёрлись о губы. Хосок чувствовал, как смешивалось дыхание, и ему не казалось происходящее противным. Ничего такого, что напоминало бы брата с любой его гостьей в зашторенной комнате. Никаких «экзотических ощущений», «неземного удовольствия» и «угадывания потаённых желаний». Хосок целовал девушку. Впервые в жизни. И думал он о нежности, которую хотелось подарить, о ласке, которую разделял.
Он закрыл глаза — веки сами опустились, расслабившись. Зрение затуманилось, чувства сосредоточились на губах. Был ли поцелуй настоящим, как просила девушка, Хосок не знал и не волновался об этом. Ему нравилось, и только это имело значение.
Мелькнула шальная мысль, что вот и он, Хосок, который так возмущался способом брата заработать, ступил на ту же дорожку. До брата ему далеко, но и возраст другой. Каждому своё, как говорится, с каждого по возможностям.
Мири вздохнула, приникла к телу Хосока, утонув в его куртке. Он улыбнулся в поцелуй. Пожалуй, деньги он придержит. Не потому, что «честно заработал», а чтобы Мири не увлеклась: менять свой образ жизни Хосок не собирался, встречаться с Мири тем более.
Это решило бы её проблему с Минджуном, но создало бы проблемы Хосоку. Она разберётся, он верил в это. И точно знал, что волшебства в поцелуе ровно ноль.
У Хосока была сверхспособность, но не та, которая требовалась Кан Мири. Он всего-то видел без глаз: в полной темноте, с завязанными глазами. А если напрячься, то и сквозь тонкие преграды. Вроде стенок шкафов. Или одежды. Хосок сомневался, что Кан Мири по достоинству оценит его настоящее волшебство.