Бутхилл любил Робин. Очень сильно любил и потому воспалённый от агонии разум в качестве обезболивающего показывал её и то, как всё начиналось.
Как первый раз он увидел её на постере и подумал, что не может быть ничего более скучного, чем лиричная попса. Особенно здесь, где большинство населению Пенаконии нет надобности уходить в грёзы с помощью музыки. Что уж говорить про него — бравого ковбоя, решившего немного отдохнуть перед следующим путешествием по Галактике.
Как они первый раз пересеклись взглядами на центральной площади во время того, как она — разговаривала с каким-то назойливыми фанатами, а он — курил неподалёку и бросал пепел прямо себе под ноги. Причём, настолько бесцеремонно, что Робин не выдержала, прервала беседу и одёрнула нарушителя, что вызвало в Бутхилле раздражение. И то, только потому что перед ним леди, которая также показалась чрезмерно воздушной и приторной из-за светлого пышного платья, жемчужиных украшений и поблёскивающего на лучах солнца макияжа.
Как первый раз после ещё нескольких случайных пересечений, они стали обмениваться хотя бы парочкой фраз с помощью чего удалось познакомиться поближе. Робин как раз тогда назвала своё имя и немного рассказала про то, как стала певицей и для чего вообще этим занимается, а Бутхилл, представившись в ответ, толком и не понял, что про себя говорить, если вся его жизнь это сплошные преследования, перестрелки и заказные убийства. Например, кого-то вроде милой галовианки, являющейся частью большой Семьи, что главенствовала на Пенаконии и также устраняла тех, кто отказывался подчиняться местных законам.
Как Бутхилл первый раз увидел её во сне — пожалуй, единственном, который он запомнил от начала и до конца, потому что там Робин — её глаза, улыбка, внешний вид, меняющие своё положение в зависимости от эмоции крылья — вызывает что-то странно-тёплое внутри. Словно по его жилам пустили огонь, но не обжигающий, а согревающий, наподобие костра в холодную осеннюю ночь, когда можно было остаться наедине со своими мыслями и осознать многие вещи. В том числе такие, как влюблённость в милую галовианку, совсем неожиданно занявшую место в сердце.
Как Бутхилл первый раз произнёс "я люблю тебя" и задержал дыхание в ожидании ответа из-за страха быть отвергнутым, хотя, казалось, что для такого, как он, это не проблема. Тем более с тем темпом жизни, которого Робин должна была бояться, однако вопреки всему её крылья и сердце также трепетали и бились в несколько раз чаще при виде ковбоя, почему, конечно, она не могла не ответить взаимностью. Да такой, что Бутхилл растерялся и не сразу осознал, что теперь галовианка может смело обнимать его, зарываться в длинные волосы, гладить по щекам и самое главное — целовать. Нежно, чувственно и много.
Как они оба первый раз раздеваются догола и очень осторожно исследуют тела друг друга из-за страха сделать что-то не так или, упаси Эон, причинить боль. Особенно это казалось Бутхилла, потому что по сравнению с ним Робин казалась маленькой куколкой, состоящей из форфора, и сколько он себя помнил быть расслабленным и аккуратным в постели никогда не получалось. Иногда из-за того, что секс без обязательств не подразумевал даже малейшее присутствие чувств. Иногда из-за того, что криминальное прошлое научило во всём искать подвоха и потому бдительность нужно сохранять всегда. Иногда из-за всего вместе, однако с Робин — его любимой Робин — всё должно быть иначе, поэтому он как следует разогревает, зацеловывает каждый сантиметр и, когда приходит время, очень медленно начинает двигаться.
Как первый раз они поговорили о том, чтобы съехаться и сделали это на следующий же день, устроив себе романтический ужин при свечах. И не потому, что в квартире не было электричества, а потому, что Бутхилл рассказал о своём давнем сне и Робин захотелось воплотить это в жизнь — как и всё, на что раньше, в одиночку, её любимый ковбой никогда бы решился, но теперь — вместе — они совершенно точно свернут любые горы.
Как Бутхилл первый раз задумался о свадьбе и даже купил красивое обручальное кольцо, почувствовав трепет, как во время признании в любви, когда точный ответ не предугадать. Хотя Робин ни за что бы не стала отказываться, потому что начала думать об этом ещё раньше и не важно, что Семья не одобряет такой выбор — она знала, что любит его, а он любит её. Причём так сильно, что сомнений не оставалось — только смерть разлучит их и то не факт, потому что даже, когда агония отступит и разум накроет пеленой тьмы, где-то там — в прошлом, будущем, настоящем, другой вселенной — они вновь будут вместе.