В гамбите отказано

– Мне жаль вас.

– Жалость близит нас к любви.

– Нет, ни на шаг. Ведь всем давно известно,

что часто мы жалеем и врагов.

Шекспир, Двенадцатая ночь, акт III, сцена 1

Аннабель Ли ей никогда не нравилась. Ну вот правда, никогда. Да, она была несправедливо хорошенькой, со своими шикарными платиновыми кудрями, неестественно светлыми ресницами, притягивающими взгляд к пудрово-розовым глазам, которые по идее должны выглядеть жутко, но именно Аннабель Ли восхитительно подходили, и фигурой, про которую говорили «мои глаза выше», но все это имело значение только в том случае, если вы держались на расстоянии. Вблизи красивая сказка разбивалась о зашкаливающий уровень стервозного высокомерия.

Поэтому Ленор предпочитала наблюдать издалека. Не специально. Вообще нет. Просто лучшим местом для прогулов были трибуны на заднем дворе школы, а в теплое время года и сухую погоду команда по чирлидингу все еще занималась на улице. Ленор не собиралась пялиться. Даже если обзор отлично к этому располагал.

– Зимой предлагаю ныкаться под трибунами в спортзале, чтоб не лишать Ленор ее любимой утренней передачи по занятиям гимнастикой с ведущей мисс Уитлок, - предложил Плуто. Он уже с минуты щелкал зажигалкой, и Ленор подозревала, что ему понадобится новая, после того, как Монтрезор швырнул зажигалку через всю улицу. Ленор могла не разделять пристрастие Плуто к никотину, но в самом деле, если бросаешь курить, бросай свои сигареты, а не чужие!

– Спички? – Предложила она.

Плуто подозрительно покосился на нее:

– Почему ты носишь с собой спички, но не зажигалку?

– Почему нет?

– Это стремно, Ленор. Прям как сталкинг.

– Я никого не сталкерю!

– Спорно, - вмешался Дюк, - но мы не осуждаем твой плохой вкус в женщинах, mon amie. Мы просто думаем, что вокруг полно других девушек, на которых стоит обратить внимание, вместо того чтобы пускать слюни на Хезер Чендлер с помпонами.

– Хезер с помпонами же типа Макнамара, не? – Плуто сдался, и теперь рылся в рюкзаке Ленор на предмет спичек.

– Она три Хезер в одном. Ленор, подумай, тебе это точно надо?

– Да не надо мне нечего! Я знаю, что она стерва! Но я не виновата, что она… Ну… Она умеет привлечь к себе внимание!

– Ну конечно, потому что куда не плюнь, везде наткнешься на Sa Majesté. Она и капитан команды поддержки, и ведущая актриса, и двукратная чемпионка по шахматам…

– Трехкратная, - поправила Ленор.

Дюк ответил полным скепсиса взглядом:

– Pardonnez-moi.

– Но вообще-то, – вставил Плуто, – вопрос хороший, как она это все вывозит. У нее ж еще остаётся время на завивку! Спорим, Монтрезор ей что-нибудь толкает? Иначе на кой она его под каблуком держит.

– А вот тут я ее понять могу, – признал Дюк, – будь у меня возможность, я б тоже загнал его под каблук. Любо-дорого смотреть.

Ленор отвлеклась от их разговора, когда на поле раздался гневный голос тренера. В щель между перекладин трибуны виднелись скачущие туда-сюда девицы в коротких юбках. Кажется, они не меньше получаса тщетно пыталась добить одну и ту же кричалку, но кто-то то и дело сбивался, спотыкался, забывал слова или движения. Кто-то, но только не Аннабель Ли. Нет, та была неизменно идеальна, и терпеливо объясняла своим девочкам что они сделала не так в этот раз, переводя тренерский на человеческий. С тем же успехом можно было выпустить ее на поле в одиночку. Остальные все равно оставались на правах фона для ярчайшей звёздочки на небосводе.

«Вот кто мы для тебя, Аннабель Ли? Декорации?»

Ленор могла поклясться, что уже и сама бы без проблем повторила все движения, так часто помпончики взметались вверх в абсолютно синхронных жестах. Почти. Не до конца. Недостаточно идеально. Вы что, хотите, чтобы Аннабель Ли довольствовалась чем-то кроме «идеального»?

Ленор знала, как это происходит: иногда ты пишешь одно и то же слова так много раз, что забываешь, действительно ли оно существует. Иногда ты проигрываешь один и тот же фрагмент снова и снова, пока от клавиш не начинает рябить в глазах и мозг отказывается воспроизводить мелодию. Иногда там, где тебя должны были поймать, никого нет, хотя до этого всегда подставляли руки.

Просто в этот раз забыли. Сбились. Отвлеклись.

Аннабель с коротким вскриком приземлилась на траву. Девицы сбились вокруг нее с беспокойным кудахтаньем, но на почтительном расстоянии, кроме тех двух, что не сумели вовремя поймать. На них коршуном спикировал тренер.

– Ау, выглядело больно, – заметил Плуто, уже с сигаретой в руках.

По мнению Ленор – нет, не больно. Аннабель приземлилась на мягкое место, вытянув во всю длину ноги и бесцельно уставившись в пустоту перед собой. Это не больно. Но после стольких попыток? Чертовски обидно.

Издавшая полный озлобленного отчаяния стон Аннабель Ли была, видимо, того же мнения.

Девицы отшатнулись, когда их благородный капитан вскочила на ноги и вырвалась из кольца подруг, полушагом-полубегом ринувшись к школьной пристройке со спортинвентарём.

Кто-то должен был пойти за ней. Хоть кто-то. Их же там так много! Ада ее лучшая подружка, неужели тоже оставит королеву в гордом одиночестве?

Ленор беспомощно вертела головой из стороны в сторону, переводя взгляд со стремительно удаляющейся Аннабель на неподвижную команду.

– Они боятся, что ее кудряшки окажутся змеями, и она превратит их всех в камень, - хмыкнул Плуто, проследив за ее взглядом.

– Думаю, на их пластичность это сильно не повлияет. Вот у нас в театральной сту… Mon amie, куда ты? Ну ты же не серьёзно, да?!

– Да оставь ты ее, дай рыцарю на белом коне погарцевать.

Ну а что Ленор должна была сделать? Может, падение Аннабель и не выглядело серьёзным, но это все еще было падением. Не хватало только спортсменке и капитану команды повредить связки. Или что похуже… Нет, Ленор просто проявляла беспокойство, первопричиной которого был собственный опыт. Аннабель Ли не пойдет трость.

Хотя, учитывая, как шустро она скрылась в подсобном помещении, Ленор сомневалась, что Аннабель испытывала необходимость посетить лазарет.

Дверь была приоткрыта. В полутьме виднелись очертания клюшек, мячей, конусов и прочего хлама, половину из которого на памяти Ленор не использовали ни разу за все время ее учебы. Разглядеть здесь человека было невозможно.

 – Аннабель Ли? Ну же, я видела тебя, не прячься. Вылезай, тут грязно.

Очень хотелось сострить, что королевским одеяниям не гоже валяться в паутине и пыли, но Ленор решила прежде оценить масштабы катастрофы, а потом уже предпринимать попытки юморить.

– Аннабель, вылазь давай. Тебя там все ждут.

Из темноты раздался глухой голос:

– Зачем? Я-то программу знаю.

Так, ей удалось выйти на контакт. Это прогресс.

– Ну-у, ты же типа капитан, ты им командный дух должна поднимать.

– Ну они-то меня поднять не могут.

– Сконы сказываются, - не удержалась Ленор. К ее облегчению, из темноты хихикнули.

Справедливости ради, Аннабель вовсе не злоупотребляла выпечкой. Вообще-то, Ленор ни разу не видела ее с чем-то сладким в школе. Другое дело – отцовские деловые встречи. Айра Уитлок был светским человеком, обожавшим поддерживать видимость успеха и доброжелательности бесконечными бизнес-бранчами и приемами, где Аннабель обычно исполняла роль красивой куклы, которой Айра мог похвастаться перед коллегами. В том числе перед отцом Ленор. Тот начал брать ее с собой лишь потому что на одной такой встречи обнаружил скучающую в компании надутых важных мужчин Аннабель, которая развлекала себя дегустацией всех видов тарталеток на фуршете. Тадеус рассудил, что если Айре можно таскать с собой на бриллиантовом поводке дочку-подростка, то чем он хуже? Пусть Ленор составит ей компанию. И может заинтересуется семейным бизнесом.

– Скажи девочкам, что я буду через пять минут, - снова раздалось из ниоткуда, уже менее глухо и с большим педантизмом в голосе, - мне просто нужен… перерыв.

– Через пять минут ты будешь вся в паутине, - Ленор пробиралась через завалы экипировки на слух. Глаза постепенно привыкали к отсутствию освещения, и потихоньку она начала различать нечто, напоминающее человеческий силуэт. Хотя может это был манекен.

– Твоя забота очаровывает, лапонька, но я буду в порядке.

Наконец, Ленор опознала сбившиеся кудри Аннабель. Она сидела прямо на полу, запрятавшись поглубже в угол.

Да все еще хуже, чем она полагала.

Ленор опустилась рядом с ней. Ее джинсам уже ничего не грозило, а вот на чем сидела Аннабель, с учетом длины юбки и шорт у чирлидерш – оставалось загадкой.  

– Больно? Ну то есть… Когда ты упала. Я видела. Я могу отвести тебя к медсестре, если хочешь.

– Не хочу. Тебя там вообще не было.

– Была, - обиженно ответила Ленор, - просто не все так любят блистать в центре внимания. Извините, что за вашим сиянием нас, простых смертных, не видно.

– Я не просила включать софиты, - едва слышно пробормотала Аннабель, и чуть громче добавила: – пожалуйста, просто... Уйди.

– Не хочу, - вернула ей Ленор.

Плечи Аннабель резко дернулись вверх:

– Да ну бога ради, что вам всем…. Ленор. Пожалуйста. Я хочу побыть одна. У меня не было подобной привилегии последние две недели. Мы увидимся на выходных, на папином обеде, этого более чем достаточно.

– Неа, меня там не будет, - легко ответила Ленор, - мы с отцом разругались, и он сказал, что со мной стыдно выходить в свет, а я сказала, что и не просила меня туда выводить, и он сказал, что не будет, и короче… На выходных мы идем к Юлалии общаться с духами через доску Уиджа. Так что я не буду красть у тебя кексы, они все твои.

– Какая радость. Почему ты вообще это делаешь? Их же там куча, накладывай сколько хочешь.

– А с твоей тарелки вкуснее. И ты забавно злишься.

И хотя было темно, а Аннабель почти не отрывала голову от коленей, Ленор точно знала, что она сейчас надула губки и закатила глаза. Ленор считала себя особенной хотя бы потому, что ей одной позволялось видеть Аннабель в дурном настроение. Даже на пару минут. Даже если это было всего лишь ворчание из-за украденных кексов.

Знал ли кто-то еще, что Аннабель сладкоежка? И что она не любит грушевую начинку, но ей нравится морковная выпечка?

– Ита-ак, - снова попытала счастье Ленор, - что это вообще было? Они не могут быть настолько бесполезными.

– Они не бесполезные. Они, вообще-то, все очень талантливые, способные девушки. Дело вообще не в них.

– Тогда в чем?

– В том, что мне нужна пара минут наедине с собой. Лапонька, будь так добра.

– Ага, нет. Упрямься сколько хочешь, а я все равно с места не сдвинусь. Если кто-то увидит, что мы зашли вместе, а вышла я одна, все решат, что я тебя зарезала. Не могу же я лишить школу капитана чирлидерш, трёхкратную чемпионку по шахматам и без пяти минут графиню Олив… Аннабель? Аннабель, ты что… О, да бога ради!  

Ленор видела, как Аннабель злилась. Закатывала глаза. Дерзила. Как от раздражения у нее иногда дергался глаз. Чего Ленор не видела, так это ее слез. И сейчас королева школы сидела рядом, уткнувшись носом в коленке и всхлипывала.

Не то чтобы Ленор не знала, что делать с плачущими людьми. Она просто не знала, что делать с плачущей Аннабель. Они не были подругами, скорее даже наоборот, Ленор упрямо повторяла, что Аннабель Ли ей ни капельки не нравится, просто ее очень весело выводить из себя. Ну вот она вышла из себя. Что-то Ленор вообще не весело.

Обычно она перво-наперво обнимала обиженного жизнью человека. На ее друзьях это отлично срабатывало. Но с другой стороны, все ее друзья были очень тактильными (да, даже Плуто, хотя он ни за что в этом не признается). Насколько тактильной была Аннабель? Это не будет нарушением границ? Хотя, если так подумать. Разве вломиться в подсобное помещение следом за человеком на грани нервного срыва уже само собой не является нарушением границ?

Да где наша не пропадала.

Ленор притянула хнычущую Аннабель одной рукой к себе. Та вздрогнула, но быстра приняла свою участь и свернулась калачиком под боком. Какое-то время они сидели в тишине, потому что иногда – чаще всего – людям надо хорошенько выплакаться, прежде чем снова начать связывать слова в предложения.

Аннабель была маленькой, теплой и дрожала, что осиновый листок. Она даже не столько плакала, сколько бесшумно всхлипывала, потому что очевидно рыдать – это недостаточно изысканно.

Когда Аннабель наконец затихла и дернула плечом, отводя от себя руку Ленор, та выпустила ее. Получив свободу, Аннабель мгновенно забилась обратно в свой угол.

– После тренировки, - слабым голосом начала Аннабель, - мне нужно в театральную студию, на финальную примерку. Но никто не уверен, что она будет финальной, и Морелла не захочет внести еще изменений, потому что платье, видели ли, слишком непристойное. Я даже не доучила последнюю сцену четвертого акта, и очевидно, потрачу на это весь оставшийся вечер, потому что премьера уже на следующей недели. Финальный прогон на выходных. Да, на тех же выходных, на которых папа устраивает бизнес-обед, или ужин, или ланч, или кому не плевать. Кто вообще в здравом уме приезжает в школу в выходные? И помимо всего прочего у меня все еще не начато эссе по английскому. А мисс Поппет собирается проводить тест по «двум городам» в среду. Я даже не открывала книгу. Это исторический роман, лапа, они же скучнее папиных презентаций!

Ленор зависла. Аннабель говорила и говорила, о своих тренировках, репетициях, экзаменах, о домашнем здании и постоянных деловых встречах отца, где она никому не интересна, и ей никто не интересен. С каждым словом ее голос становился громче, сильнее и возмущенней, как будто она не понимала: неужели им так сложно хотя бы новую кричалку выучить, пока она вертеться, как белка в колесе?

– …и вдобавок Просперо хочет, чтобы я зашла к его семье на ужин, - прошипела Аннабель, - точнее нет, сам Просперо не хочет, но вот его мама считает, что я так давно у них не была, что наверняка забыла вкус ее грушевого пирога! Да слава богу, если б забыла!

Кажется, на этом запас возмущений исчерпал себя, потому что Аннабель сложила руки на груди, издала последний недовольный фырк и озлобленно уставилась в темень.

Ленор откашлялась:

– Это было… Вау. У тебя прям… Суматошная неделька, да?

– Неделька? Лапушка, у меня последние года три суматошные. Или больше, не знаю. А самое паршивое, что когда я хотела всего пять минут насладиться одиночеством, даже здесь меня настигли.

Ленор потребовалась пара секунд, чтобы сложить два и два.

– Ох. Прости.

– Нет, нет, ничего страшного, - вздохнула Аннабель, – ты хотела, как лучше… наверное. Ты же здесь не для того чтобы посмеяться надо мной?

– Как будто об этом стоило волноваться до того, как ты излила мне душу, - усмехнулась Ленор, – но нет, не парься. Я сидела под трибунами, увидела, как ты упала, и решила проверить, на случай если… Ну типа. Травмы бывают всякими.

– Ах да, - Аннабель смущенно вскинула ладошку ко рту, - как твое бедро? Не беспокоит?

– Во-первых нет, не особо, вон даже трость в последнее время не нужна. Во-вторых, не уходи от темы. Речь про тебя. Если тебя все это так надоело, что ты едва успеваешь дышать между тренировками и репетициями, то на кой вообще так забивать расписание? Просто бросай.

– Бросай?! - Аннабель мгновенно выпрямилась по струнке и на ее лице заиграло оскорбленное выражение. Иногда она напоминала Коттарину, та тоже делала похожую мордашку, если кто-то из гостей садился на ее место на диване или уровень корма в миске достигал только ей видимой минимальной отметки.

– Ну да? Тот же театр, как вариант. Дюк говорит ты там в каждой бочке затычка.

– Ему-то что? Уж у него я роли точно не отбираю. Мне может тоже хочется сыграть романтическую драму с кем-то кроме Дюка, но не-ет, все протагонисты мужского пола обязательно его! Уилл играет ничуть не хуже, но ему всегда отдают второстепенные роли, потому что, видите ли, харизмы не хватает. Береника говорила, что хочет опробовать ведущую мужскую роль, но с ее ростом ей светят только трикстеры.

Ленор подумала, что в этой ситуации они оба ведут себя как две собаки на разных стогах сена, но не стала это озвучивать. Бог видит, не нужно упоминать, что у этих двоих вообще есть что-то общее.

Вместо этого Ленор сказала:

– Ну слушай, если ты бросишь театр, тебе вообще не придется с ним играть.

– Я не могу бросить театр, лапонька.

– Почему?

– Потому что это театр.

– Ну. А тебя нравится?

Аннабель хохотнула:

– Прошу тебя, Ленор, я лучшая. Мне бы не отдавали главные роли, не будь оно так. Я великолепная актриса, а если ты допускаешь иную мысль, то можешь сама прийти и взглянуть.

– Это вообще не ответ на мой вопрос. То, что ты хороша, не означает, что тебе это нравится.

Прежде гордая и довольная собой Аннабель поникла, как спустившийся воздушный шарик.

– Притворяться кем-то другим – весело. Уилл так говорит.

– Сдается мне, у второстепенных персонажей калейдоскоп типажей пошире, чем у ведущей женской роли. Идеальную шекспировскую даму сердца ты успешно играешь в жизни, на кой тебе еще и на сцену с этим выходить? И я что-то не припомню, с каких пор хоть кто-то начал учитывать мнение Уилла хоть по какому-то вопросу.

– Даму сердца?.. – уточнила Аннабель.

– И это все еще не ответ на мой вопрос, Аннабель. Если ты не справляешься с расписанием, почему ты просто не разгрузишь его? Мир не рухнет без тебя. 

– Я уже сказала, - Аннабель отвернулась, но Ленор успела увидеть, что щеки у нее почему-то покраснели, - приходи на премьеру и узнаешь. Уверена, Дюк тоже будет в восторге.

На это у Ленор контраргументов не было. В конце концов да, Дюк и Би были бы рады. Один вечер она могла позволить себе скоротать в актовом зале, если Аннабель так хотелось похвастаться. В конце концов расписание Ленор не трещало по швам.

– По рукам.

Как жаль мне их, о, как мне жаль цветы,

Чей жребий — вянуть в цвете красоты!

Шекспир, Двенадцатая ночь, акт II, сцена 4

По этой причине в четверг вечером Ленор обнаружила себя в столпотворении родителей и в меньшем количестве – учеников. Юлалия – благослови ее рост – махала ей с заранее занятых мест, и теперь Ленор оставалось туда протиснуться.

– Слушайте, я как-то пропустила, а здесь всегда так много народу? В пьесе нет стольких персонажей, сколько здесь семей.

Плуто вжался в свое кресло, чтоб она сумела добраться до свободного, и попутно пояснил:

– Да, но не забывай, что декорации, костюмы, и даже афиша тоже ученическая самодеятельность.

Ленор вспомнила нарисованные вручную плакаты, которые Морелла пару дней назад расклеивала по всей школе. Ленор знала, что там написано «Двенадцатая ночь», но не потому что прочитала, а потому что Дюк ей все уши об этом прожужжал. Текст был не читаем совершенно.

– А еще есть массовка, - добавила Юлалия, - чтобы локации не выглядели пустыми. И чтобы сэкономить на декорациях, использовав в качестве оной толпу.

Ленор было немного стыдно за то, что она так редко ходила на спектакли друзей. Она всегда точно знала, что они ставят, но никогда особо не интересовалась театром. Да и в любом случае всякий раз, когда они собирались вместе, Дюк и Береника всенепременно отводили минимум час на фальшиво театральную читку своих ролей – не столько ради репетиции, сколько ради хохота.

Зрители потихоньку усаживались. Юлалия щебетала о Шекспире, «Двенадцатой ночи» и грустно вздыхала о запасах фальшивой крови, оставшихся с предыдущей постановки и не понадобившейся в этой, потому что очевидно, количество кровоизлияний в комедиях было значительно меньше, чем в трагедиях. Фальшивая кровь у Юлалии была всегда, это они выяснили на прошлом Хэллоуине. Они не стали выяснить, зачем она Юлалии. Девочкам положено иметь свои секреты.

Ленор знала сюжет поверхностно. Что-то про любовный треугольник с гендерной интригой (эта часть ей нравилась), что-то про разлученных близнецов (эта часть ей не нравилась), что-то про Рождество (в этой части она не была уверена, но делала выводы на основе названия). На афишах Аннабель была обозначена как «графиня Оливия», и Дюк шутил, что титул для нее мелковат. Сам он, впрочем, играл герцога. Он же и открывал пьесу.

Опять же, в театре она понимала немного и была готова поддерживать своих друзей в любых начинаниях вне зависимости от их успехов, но по ее скромному мнению если куда шарм Дюка и энергию Береники направлять – так это на сцену.

Он почти убедительно играл влюблённость в Оливию. По крайней мере, пока ее не было на сцене.

– Она затворницею станет жить, чтоб нежность брата, отнятого гробом, в скорбящем сердце не могла истлеть, - прогромыхало со сцены, и Ленор поёжилась. Это была просто пьеса, всего на всего школьная постановка, куда она пришла, чтобы поддержать друзей и глянуть лишний раз на Аннабель Ли в исторически неточном платье. Паршивое совпадение, что обе главные героини пьесы оплакивали погибших братьев.

«Увы! Мой бедный брат», - сокрушалась Виола, а Ленор думала, что плюнет и уйдет, не дожидаясь антракта. Посмотрит на игру Аннабель Ли, одну сцену, не более, и пойдет домой.

К сожалению, до Аннабель Ли надо было вытерпеть еще минут двадцать буффонады от Ады в костюме фрейлины. Может, она хороша, а Ленор просто предвзята, а может, голос у нее и правда режет по ушам каждый раз, когда ее заносит на повышенную интонацию. С Адой сложно сказать – переигрывает ли она, потому что Ада всегда вела себя так, будто играет в слезливой драме средненького качества.

Ленор наклонилась к Плуто:

– Нет ощущения, что она….

– Играет саму себя? Каждый раз.

– А я думаю это не плохо, - ответила таким же шепотом Юлалия, – у нее есть узнаваемый актерский почерк. Оо, смотрите, это Уилл? Я даже не узнала!

Ленор тоже, потому что ей понадобилась пара минут, чтобы вспомнить, как он вообще выглядит. Был ли это костюм, слой штукатурки или хорошая актерская игра, Ленор зависла на пару минут, пытаясь восстановить в памяти, что Уилл представлял из себя обычно.

– Бессовестная камеристка и наивный простак. Это ж халтура, им даже играть ничего не надо.

Спасибо, Плуто.

– А я думаю у него неплохо получается, - насупилась Юлалия.

 – Конечно неплохо, он всех играет лучше, чем самого себя.

– Во имя всего святого, - парень, сидящий перед ними, развернулся с громким возмущённым шепотом, - вы можете помолчать хотя бы минуту? Это только первый акт, а вы уже сказали больше реплик, чем актёры.

– Привет, Просперо, - Плуто издевательски помахал ему рукой.

– Извини за беспокойство, Просперо, - улыбнулась Юлалия, - мы будем потише.

Судя по его лицу, Просперо им не поверил, но все равно отстал и сел прямо. Ленор опять наклонилась к Плуто, но постаралась снизить громкость голоса до минимума:

– Ты специально занял эти места, да?

– Возможно, - также одними губами ответил он.

В плане Ленор полюбоваться на Аннабель Ли издалека образовывалась очевидная прореха: в комплекте шли друзья Аннабель Ли. Истеричные, скучные и гордые друзья. На какие только жертвы она не шла ради этой девушки. И все лишь для того, чтобы доказать, как сильно она ошибается в оценки своих непревзойдённых талантов, которые, судя по суждениям Аннабель, перекрывали ее собственные желания.

Потом была Береника в шутовском колпаке, который Ленор точно видела в октябре в ближайшем супермаркете. Плуто рядом издал страдальческий вздох. Даже Юлалия пискнула в шокированном недовольстве исторического ботана.

– Может это у них такая ирония, - посчитала нужным заступиться Ленор, - постмодерн?..

– Иронией было бы выпустить ее в костюме Харли Квинн.

– Я бы посмотрела на Беренику в костюме Харли Квинн…

Больше Ленор ничего не говорила. Не потому что у нее иссякли аргументы, а потому что под свет софитов вышла Аннабель.

Ну ладно. Возможно, платье стоило примерки. Черное, отделанное кружевом, оно оголяло ее плечи, на которые волнами ниспадали хитро закрученные платиновые локоны, покрытые длинной черной вуалью. Ленор могла только представить, сколько эту вуаль закрепляли на макушке. Черный выгодно подчёркивал… примерно все, что можно было подчеркнуть в Аннабель Ли. И хотя Юлалия и Плуто наверняка уже нашли в платье сотню недостатков и готовы были отпустить пару комментариев о том, какой контраст вызывала перебранка Аннабель с Береникой, одетой в костюм из местного фикс-прайса, Ленор все устраивало.

– Господь, зачем ей декольте? Она же типа в трауре, – Плуто по привычке раздраженно потянулся к карману джинс, только чтобы тут же одернуть руку: во-первых, в помещении нельзя курить. Во-вторых, он так и не купил новую зажигалку.

– Да нормальное декольте, - пробубнила Ленор, неотрывно следя за движениями черного силуэта по сцене.

– Извини кончено, но твое мнение в данном вопросе не учитывается.

Ленор легонько пнула его щиколотку ногой. Историческая и культурная точность отходил на задний план в угоду эстетики. В конце концов, костюм Береники уже дал понять, спектакль какого уровня они смотрят.

Не уровня Аннабель, это точно. Ада с ее визгами-писками, Береника с ее колпаком Харли Квинн, Уилл с его ничем, и даже Дюк с его явно не дворянской, хоть и завораживающей харизмой меркли на звездном небосводе на фоне пылающей сверхновой в лице Аннабель Ли. И едва ли дело было в предвзятом отношении – ох как Ленор хотела бы сказать, что Аннабель и в половину не так хороша, как утверждала, но… Вообще-то, она весьма точно описала свои таланты. Ленор легко верила, что женщина на сцене не ее одноклассница, а потерявшая семью графиня, чей справедливый траур нарушают бестактные домочадцы и навязчивые ухажеры. Аннабель была готова обратить эту комедию в трагедию одной единственной героини, чью скорбь подлунный мир понять не в силах.

Аннабель была идеальна.

Вот в этом то и таилась проблема.

С той же идеальностью Аннабель отвечала у доски, садилась на шпагат во время выступления группы поддержки, улыбалась бизнес-партнёрам отца, укладывала волосы и жила.

Аннабель ли воспринимала жизнь как контрольную, за которую непременно собиралась получить высший балл. Как пьесу, в которой у нее есть заученная роль, и она должна спасти этот треклятый школьный спектакль, ведь кто, если не она?

Да кто угодно. Или никто, это ж просто школьная постановка. Мир не рухнет, если Аннабель ли отойдет в тень и позволит себе перевести дыхания. Софитам плевать, кто под ними стоит, и никто не осудит ее, если она внезапно признается, что свет от них режет глаза.

Ленор не ушла после конца акта. Или после перерыва. Она порывалась подняться места и выйти вон лишь один раз, когда Аннабель, развернувшись в зал, бросила:

– О люди, как вы преданы гордыне! Когда терзает ваше сердце хищник, вы счастливы, что он не волк, а лев.

И все равно сдержалась.

Пускай зал рукоплескал на поклонах, на бис никого не звали, разве что какой-то мужчина протиснулся к сцене с букетом пионов для Аннабель. Когда она принимала цветы, он что-то прошептал ей на ухо, отчего личико у Аннабель приняло расстроенную гримаску.

Юлалия уже тянула их за руки – она хотела выхватить Би и Дюка до того, как они ускользнут на попойку в честь премьеры, потому что после? Их не ждать до завтрашнего утра. Однако Ленор поймала победный взгляд Аннабель, которая определённо точно смотрела прямо на нее, хотя и стояла в компании Просперо и Ады.

Ну нет уж.

Ленор пообещала Плуто и Юле нагнать их позднее и поспешила к Аннабель. Кажется, она слышала, как Плуто прыснул и принялся что-то пояснять Юлалии.

Ленор пришлось немного подождать, потому что красть Аннабель у лучшего друга она не могла. Аннабель быстро освободилась и легким шагом пошла ей навстречу, все еще облачённая в свое не то чтобы уж траурное платье.

Аннабель гордо встала перед ней, выпрямившись во весь не очень большой рост – одной рукой держа букет, вторую уперев в бок, и выглядя так, будто доказала надоедливой трехлетки что на самом деле море не синее, а просто отражает небо. 

– Итак?

Ленор бросила взгляд за ее плечо, где в паре метров от них все еще стоял Просперо, смотревший на сей неожиданный диалог, как на сцену после титров, о которой никто не предупреждал. Спасибо, что хоть не стал вмешиваться. Ленор снова посмотрела на сияющее лицо Аннабель.

– Честно? Паршивенько. Мне понравились только те части, где Береника пела, и где…

Она замолкла. Аннабель продолжала выжидающе смотреть. Очень сложно придумать остроумный ответ, когда на тебя пялятся две кукольных розовых радужки. 

– Ладно, хорошо, и все части с тобой мне тоже понравились! Все, больше ничего. Ты очень убедительна играла, как тебя бесит Дюк.

– Благодарю, лапушка, - Аннабель явно целенаправленно пропустила последнюю часть мимо ушей. Выглядела она крайне довольной.

– Но знаете что, графиня? Я увидела лишь то, как вы хороши на сцене. Я не увидела, чтобы вам это нравилось.

Аннабель закатила глаза:

– Глупости, всем нравится принимать комплименты. Добиваться успеха. Быть в центре внимания. Вон, папа даже цветы прислал.

– Все это можно делать и за кулисами, - заметила Ленор, - и правда что ли, Аннабель? В центре внимания? А кто на прошлой неделе просил оставить ее одну в пыли и паутине?

Аннабель оскорблённо прижала к себе букет, и беспокойно завертела головой, проверяя, не услышал ли кто. Ленор не унималась:

– Ты знаешь, Беренике нравится петь. Она всегда сокрушается, что вы ставите мало мюзиклов. Дюк не упустит шанса принарядиться и вытряхнуть себе на лицо пол косметички, и не ради «себя» как иногда говорят, а ради того, чтобы покрасоваться перед всеми своим павлиньим хвостом. Черт, даже ты мне говорила, что Уиллу весело! А тебе весело, Аннабель Ли? Что тебе нравится в этом балагане?

Аннабель сжимала букет до хруста упаковочной бумаги и смотрела куда угодно, только не в лицо Ленор. Она всегда так делала, когда избегала разговора и пыталась увильнуть от темы, поэтому Ленор добавила:

– В глаза смотри. Тебе в принципе бывает «весело»? Тебе хоть что-нибудь нравится?

Тут Аннабель резко развернула лицо к Ленор, и глаза ее вспыхнули огнем человека, услышавшего вопрос, ответ на который у него наконец-то имелся. 

– К твоему сведению, мне нравятся шахматы. Это весело.

– Шахматы? – повторила Ленор.

– Ну не обязательно шахматы, - Аннабель заметно расслабилась и перекинула букет в другую руку, – нарды, карты, любые настольные игры.

– Это ты получается на одном веселье сохраняешь первенство по шахматам уже три года?

– А вот приходи на школьный турнир и узнаешь.

Ленор прищурилась. Сначала спектакль, теперь турнир.

– Аннабель Ли, ты меня так по свиданиям пытаешься таскать? Скажи прямо, я тебе тогда в следующий раз тоже букет принесу.

Аннабель вспыхнула. Кулачки на несчастном букете снова сжались. Упаковочная бумага выглядела так, словно держится на последнем слове.

– К твоему сведению, лапушка, если б я хотела пригласить тебя на свидание, я бы сделала это прямо, а не намеками.

– То есть ты умеешь делать что-то прямо? Без игр, сценариев, выступлений на публику?

– Я прямо зову тебя на шахматный турнир. Он школьный, тебе даже не придется никуда ехать. Что ты хочешь от меня?

– Чтобы ты прямо сказала, зачем я тебе там нужна.

Аннабель надулась. Отвела взгляд. Снова перекинула букет из одной руки в другую. Лепесточек грустно оторвался от бутона и медленно осел на пол.

– Мне было бы приятно. Это достойная причина?

– Более чем. А тебе больше нравятся пионы или розы? Стой-той-стой, пощади цветы!..

Аннабель всего лишь легонько замахнулась букетом, слишком коротко, чтобы на самом деле намереваться нанести удар, но Ленор все равно пригнулась и картинно закрыла голову. На них начинали оглядываться, так что Ленор пришлось выпрямиться и тихо шепнуть:

– По рукам.

Ты исчадье ада,

Но я с тобою и погибнуть рада.

Шекспир, Двенадцатая ночь, акт III, сцена 4

У Ленор было много альтернатив. Она могла бы весь день смотреть с Юлой новый сезон её любимого шоу про охотников за сверхъестественным. Или таскаться с Дюком по торговому центру. Или кормить бродячих котов с Плуто. На крайняк Би говорила, что достала бутылку шикарного красного вина.

Но вместо этого она торчала в школе в выходной день, потому что Аннабель похлопала своими длиннющими ресничками и сказала, что была бы рада её видеть. И Ленор согласилась, потому что она не умела говорить нет длинным ресницам.

«Кто вообще в здравом уме приезжает в школу в выходные?» - спросила однажды Аннабель. А вот такие вот идиотки, как Ленор.

Вообще-то, проблема была даже не в этом. Проблема, как и в прошлый раз, была в...

— Я что-то пропустил, когда вы с Аннабель стали лучшими подружками.

— Неужели? А я думала твоя наперсница первым делом бежит именно к тебе со всеми мелочами. Что ж, видимо, я достойна быть великой тайной.

Они сидели на одном диване, но в разных его концах. Диван был в гусиную лапку, и Ленор бесил этот принт почти также сильно, как Просперо.

Хотя ладно, от Просперо по крайней мере не рябило в глазах. Даже наоборот: иной раз он умудрялся быть пугающе неподвижным.

Они оба не отрывали глаз от Аннабель за шахматной доской, но это не мешало им перебрасываться колкостями.

— К твоему сведению, меня пригласили.

— К твоему сведению, я не понимаю почему.

— Потому что я обаятельная и галантная, — хмыкнула Ленор и махнула хвостиком, — девушки от меня в восторге.

— Аннабель бы никогда!.. То есть... Да не важно, я в любом случае добьюсь от неё ответа потом.

— Удачи, — кивнула Ленор, прекрасно зная, как упряма Аннабель, когда что-то скрывает. Как будто у нее это не написано на лице. С другой стороны, Просперо тоже должен был это понимать: раз Аннабель не посвятила его в их маленький спор, значит, и не планирует посвящать в дальнейшем. Часть Ленор любопытствовала, знал ли Просперо об их «деловых» встречах? Ленор легко могла представить, что Аннабель держит рот на замочке, когда дело касается её жизни вне школы. Ленор, например, держала: ей было просто неприятно говорить о родителях и тем более напряжённых отношениях с ними.

Но вопрос, который вставал боком: были ли Аннабель и Просперо достаточно близки, чтобы она рассказала ему тоже, что рассказала Ленор? Ни он, ни она не походили на людей, привыкших обнажать душу даже перед самыми доверенными людьми. Если Аннабель была снежной королевой школы, то Просперо, вне всяких сомнений, был её хладнокровным королём.

Однако похоже, даже снежным королевам знаком пыл и страсть азарта. Однажды после скучнейшей рабочей презентации об адаптации железнодорожного транспорта для людей с ограниченными возможностями (Ленор знала, зачем отец её туда приволок, и ненавидела тот вечер всей душой), Айра предложил сыграть в карты. Аннабель мгновенно загорелась идеей до лихорадочного блеска в глазах, но быстро была осаждена пониманием, что игра в карты подразумевала солидных взрослых дядек, а не девочек-подростков. Ленор было так обидно смотреть на её расстроенное личико, что она сама вызвалась попросить колоду, чтобы поиграть вдвоём. Аннабель заученно ответила: «ну ты что, лапонька, карты — это так вульгарно».

Видимо, Аннабель отыгрывалась шахматами.

Ленор никогда ее такой не видела. Во многих смыслах. Во-первых, ее волосы были собраны в высокий толстенький пучок, который за пару часов уже успел сбиться (да, они сидели здесь несколько часов. Просперо услужливо поделился с ней бутылкой воды с понимающим лицом «в первый раз?»), во-вторых на ней не было ни школьной формы, ни элегантных нарядов, в которых она появлялась на публике. Лично Ленор не считала школьную форму таким уж обязательным элементом. Директора Мерри и Морн с ней согласны не были, и постоянно приводили Аннабель Ли в качестве примера истинно прилежной монохромной ученицы. Монохромной, потому что форма у них была черно-белой. Даже спортивная. Даже помпоны и ленточки команды поддержки. От того вдвойне странно было видеть Анннабель Ли в гражданском: плотной синей водолазке с одним единственным акцентом в виде цветка-брошки. И в белых брюках. Аннабель Ли не носила брюки. Что это вообще такое.

А еще Аннабель Ли не должна была выглядеть такой одержимой. Ее руки взмывали над доской едва фигура противника успевала коснуться поверхности, она практически не отводила глаза от игры – разве что, для того чтобы взглянуть на таймер. Ленор со стороны казалось, что Аннабель над ходами вообще не думает, просто заранее зная, куда идти, кого есть и какие только ей ведомые гамбиты проворачивать. В начале она еще иногда выглядела скучающей, но покуда оппонентов становилось все меньше, Аннабель, очевидно, втягивалась.

Ленор в жизни не подумала бы, что кому-то может быть весело играть в шахматы. Это не та игра, которая ассоциировалась у нее с весельем. Но вот она Аннабель – очевидно, находила какой-то больной восторг в имитации сражения на квадратике восемь на восемь. Что ж, ее воля. Но Ленор не могла отделаться от мысли, что Анннабель не выглядела так на тренировках или сцене. 

— Просперо, - позвала Ленор, — а чисто ради интереса: у Аннабель Ли вообще есть хобби?

— Играть в уно на интерес.

— Это не хобби.

— Посмотри на нее, Ленор. Для нее? Это хобби.

В школе был целый клуб настольных игр, и Юлалия вела отдельный днд-кружок. Почему бы Аннабель не записаться туда вместо чирлидинга?

— Потому что днд это не престижно, - пожал плечами Просперо, когда Ленор спросила его об этом прямо, - часами партии комиссию в университете не удивишь.

— У нее есть деньги, — фыркнула Ленор, — этим любую комиссию удивишь. В ее распоряжении любой университет в мире.

— Поэтому ты пускаешься во все тяжкие? Прогуливаешь, вечно нарываешься на неприятности? Потому что какая разница, если родители все равно могут заплатить?

Ленор резко развернулась к нему с гневным видом:

— Эй!

— Ох, прости, я обидел тебя? Мне просто показалось, ты из тех людей, которые при наличии чужих денег не боятся достигать цели с их помощью и не считают нужным оправдывать серебряную ложку, с которой родились.

— Это не то что я… Ты перевираешь, - она с ворчанием снова повернулась к Аннабель, которая, довольная очередной победой, ждала следующего противника.

Какое-то время они сидели молча, гипнотизируемые пальцами Аннабель, летавшими над доской.

— Я знаю, почему ты это делаешь, - Просперо, судя по интонации, решил пойти на мировую, но Ленор не сразу поняла, о чем именно идет речь, - потому что у тебя есть репутация. Ты наш мятежный дух, бунтарка и все в таком ключе. У Аннабель тоже есть репутация. Стандарты, которым она хочет соответствовать.

— В ущерб себе?

— Она… справляется. У нее есть друзья, если ты забыла.

Ленор подавила саркастичный ответ. Когда Аннабель сорвалась на тренировке, Ада осталась в стороне, потерянная и не понимающая, что делать с королевской истерикой. Ленор сомневалась, видела ли она хоть раз, чтобы Аннабель и Уилл говорили вне сцены. Монтрезор… не был похож хороший источник поддержки. Разве что он правда толкал ей успокоительные.

Какие друзья у нее оставались? Сам Просперо? Не густо.

Конечно, Аннабель победила. Судя по ее лицу, мысленно она уже одержала первое место на городском уровне минимум.

Ленор хотела было сорваться с места и поздравить ее, когда наперерез ей прошествовали директора, и Ленор резко тормознула. Просперо глянул на нее с интересом:

— Что ты успела сделать?

— Пока не знаю. Но что-то же должно быть. Постой вот так, - и она юркнула за его широкую спину, в ожидании, когда Мерри и Морн похлопают Аннабель по головке и удалятся восвояси.

— …безмерно гордимся иметь в рядах наших учеников такую талантливую особу, - долетел до нее голос Мерри. А потом он внезапно в два раза громче сказал: — Вам мы тоже очень рады мисс Вандернахт, не виделись уже месяц. Будьте добры, почтите нас своим присутствием на зарубежной литературе хотя бы раз за семестр.

Просперо дернулся от смеха.

Когда путь был свободен, Ленор шустро обогнула его, вырываясь вперед. Как будто это было соревнование. Аннабель благосклонно ей улыбнулась:

— Что ты думаешь о моей атаке Гроба?

— Я думаю, что понятия не имею, что это значит.

— Я имею, - нагнал их Просперо, - учитывая твою победу, Аннабель, полагаю, что атака сработала превосходно.

— Словоблуд, - фыркнула Ленор.

— Ты используешь термин «словоблуд», но не можешь выкроить время на зарубежную литературу?

Аннабель тем временем что-то строчила в телефоне. Он пискнул, и она недовольно тряхнула головой.

— Что-то не так? — осведомилась Ленор.

— Нет-нет, все в порядке, - Аннабель поспешила к оставленным при входе вещам, вынуждая их пойти следом. Пихнула телефон в карман сумки, выглядя так, будто хочет швырнуть его в стенку.

Просперо тоже попытал счастье:

— Аннабель?

Она замахала на него рукой с извиняющейся улыбкой. Ленор вдруг поняла, что кого-то не хватает.

— А где твой отец?

— Он… На совещании, - Аннабель произнесла последнее слово тем же тоном, каким родители описывают неугодных друзей своих детей, — я отписалась ему. Он сказал, что не может сейчас говорить.

У него нашлась свободная минута отправить Аннабель цветы курьером, но не присутствовать лично. Ну не чудесно ли. Когда Ленор и Тео еще давали концерты, родители после них подходили только чтобы раскритиковать побочную партию, но подходили. Потому что стабильно присутствовали на всех выступлениях. Даже если из чувства контроля, отец никогда не довольствовался просто смской.

— Это значит, - прикинула Ленор, — что ты сейчас не занята?

Аннабель бросила взгляд на часы. Потом еще один взгляд – долгий и внимательный, уже на Просперо. Очень говорящий взгляд. Он неохотно кивнул, одарил Ленор выражением «жду ее дома к восьми» и удалился.

Увлекательнейшая пантомима.

— А у тебя есть планы, лапа?

План Ленор выдумывала на ходу. Аннабель об этом было знать не обязательно.

— Есть, если ты сможешь подождать меня на трибунах во дворе. Или лучше нет, там холодно, э…

— Оставляешь девушку одну в ожидании? Ну так ты никого не добьешься.

— Короче, просто подожди меня, Аннабель Ли.

И едва они разошлись, Ленор помчалась из школы, на ходу набирая сообщения Беренике. Ой и дорого ей это обойдется.

По прошествии получаса Ленор обнаружила Аннабель около трибун, как она изначально и предложила. На ней было кашемировое пальто и симпатичный шарфик, она занимала себя чтением и кажется, так сильно погрузилась в роман, что Ленор удалось подкрасться незаметно. Прямо на книгу упал букет красных и белых роз.

— Это извинения за ожидание. 

Аннабель удивленно уставилась на презент. Потом подняла голову и уставилась на Ленор. Покраснела, но как ни в чем не бывало сказала:

— Лапонька, ты испортишь мне книгу. Она библиотечная. 

— Мои извинения, ваше величество, но у меня есть, чем искупить сей промах. Давай только, ам, не здесь.

— Не здесь?

— Идем, - и Ленор спрыгнула вниз, исчезая под трибунами. Вообще-то, это была их убежище для прогулов, но оно еще ни разу не подводило, так почему бы не попытать счастье?

Аннабель, правда, явно не привыкла к такого рода романтике, потому как обеспокоенно позвала:

— Лапа? Ленор? Нам туда точно можно?

— Законом определённо не запрещено. Спускайся.

К тому времени, когда Аннабель наконец появилась следом, Ленор уже расчехляла содержимое рюкзака. Вообще-то, в ее планы не входило такое количество барахла, но когда Береника выяснила, на кой черт Ленор понадобилась бутылка вина вечером в воскресенье и без их компании в комплекте, она назвала Ленор «дурехой» и всучила ей заодно два бокала и плед. До цветов Ленор додумалась сама.

«Ты обслуживаешь королевскую особу, - заявила Береника, — вы все равно что Леди и Бродяга. Я б дала тебе еще свечей для атмосферы, но ты спалишь там всё».

Ленор должна была хотя бы про себя отметить, что она тоже могла бы быть Леди. Она просто не хотела.

В любом случае, Аннабель заметно озарилась, когда Ленор принялась стелить плед на траву, потому что ну правда, не пачкать же ее миленькое пальто о землю. А потом Ленор достала бутылку.

— Так, а вот это точно незаконно, - заметила Аннабель.

— Поэтому мы внизу, где нас никто не увидит.

— Как ты ее вообще достала? Нам нет восемнадцати.

— У меня есть связи. Ты же в курсе, кто спонсирует ваши театральные кутилки, да?

— Я в них не участвую.

Ленор тщетно пыталась поставить ровно бокалы. 

— Ну вот, значит наверстаешь.

Аннабель послушно села рядом, поджав ноги в высоких сапожках и пристроив их вне пледа так, чтобы не запачкать ткань. Она изъяла у Ленор то и дело падающий бокал.

— Ты спаиваешь несовершеннолетнюю.

— И что? Я тоже несовершеннолетняя. Не говори мне, что ты никогда не пробовала. Пацаны считают, Монтрезор поставляет вам выпивку, иначе смысл его держать.

— Возможно, — не стала отрицать Аннабель, — но вообще-то, смысл держать Монтрезора в том, чтобы он не кусался. Я не злоупотребляю его… Кхм… данью королевскому двору.

— Хорошая девочка Аннабель Ли не такая уж хорошая, м? – Ленор разлила вино по бокалам, - ладно тебе, это ж намного лучше бизнес-ланчей твоего отца, не так ли? Здесь хоть никто про лодки и поезда не трындит.

— Справедливо, но господи, папа был бы в ужасе.

— Что ты пьешь?

— Что я пью на территории школы в компании девушки, которая подарила мне цветы. Но ты права, это… приятное разнообразие.

Ленор полоскала вино в бокале и слова Аннабель в голове. Она смутно понимала свои собственные намерения в данном вопросе. Конечно, Аннабель ей нравилась, глупо было это отрицать. Помимо того, что она была невозможно хорошенькой, она также была умна, обаятельна и восхитительно азартна. Она походила на непоседливую королеву пикси, которая заведет тебя в фейский круг, и ты будешь вынужден танцевать, пока не расшибешься от усталости.

Но на кой черт Аннабель такая, как Ленор? Сколько они были знакомы, Аннабель всегда держала ее на дистанции.

Аннабель прервала тишину:

— Папа считает, что мы с Просперо пара.

— А вы?..

— Нет. Но мы условились что если кто-то спросит, то будем использовать друг друга в качестве алиби.

— Алиби? – переспросила Ленор. – Зачем вам алиби?

Аннабель посмотрела на нее, будто Ленор не понимала очевидных вещей.

— За тем, что я — это я, а он — это он. Папе не понравится, что я… — Аннабель явно с трудом подбирала слова, — как бы сказать…. Не особо заинтересована в парнях. Сейчас это не сликшом принципиально, но рано или поздно папа поднимет эту тему.

— Ну так дождись, когда съедешь. 

— Ты не понимаешь, — Аннабель залпом прокинула в себя бокал, Ленор даже поперхнулась, — я не могу просто… У него нет никого, кроме меня. Я не могу его разочаровать.

— Если он будет разочарован тем, что его идеальная, талантливая, гениальная и красивая дочь в чем-то оказалась не такой, какой он ее себе воображал, это его проблема. Аннабель, сюрприз, ты всегда будешь в чем-то недостаточно хороша. Для семьи, для друзей, для зрительного зала.

— Я достаточно хороша для зрительного зала, — проворчала Аннабель.

— И поэтому ты делаешь зрительный зал из всего мира? В том числе из собственного отца? Знаешь, хорошую девочку ведь тоже можно… Ну… Сыграть. У тебя неплохо получается, - заметила Ленор, наблюдая, как Аннабель наливает второй бокал.

Аннабель не выглядела сильно убежденной, но вдруг сказала:

— Я ушла из команды.

— Ты что?

— Ушла из команды. Помнишь матч по баскетболу две недели назад? Это было мое последнее выступление. Папа не понял. Кажется, он злится.

— Кажется? Или он тебе об этом сказал?

— Нет, не говорил. Но он явно раздосадован.

У Ленор было много слов касательно Айры Уитлока. Большинство – не очень лестных. Много ли выступлений Аннабель он видел? Или ему просто нравилось говорить, что его дочка – капитан команды поддержки? Ведущая актриса в каждой постановке? Чемпионка по шахматам? Лучшая в каждом предмете и в каждом деле, за что бы ни бралась?

— Поздравляю.

— А?

— Поздравляю с уходом из команды.

— Спасибо, Ленор.

Ленор прикинула, на что ей перевести разговор.

— Так значит, ты не заинтересована в парнях, да? А в ком тогда?

Аннабель заметно напряглась, но все же пошутила:

— Ты же смотрела постановку, лапушка. Оливия интересовалась девушками в мужской одежде.

Ленор расхохоталась.

— Это было прямолинейно.

— Я говорила, когда я хочу, я умею быть прямолинейной.

— Ты или Оливия?

Аннабель резко поставила бокал на плед. Тот предательски завалился. Ленор успокоила хохот и обратила внимание на щеки Аннабель, красные не то от холода, не то от вина, не то от…

— Сходи со мной на свидание.

Ленор была озадачена.

— А мы типа не…

— Это не проговаривалось. Цветы, вино, оно все конечно замечательно, но ты не звала меня на свидание. А я тебя зову.

— Я на тебя плохо влияю.

— Когда тебя это волновало?

— А папе мы не скажем, да?

— Я много чего ему не говорю. Девочкам положены свои секреты.

Ленор хмыкнула. Быть секретом в долгосрочной перспективе ей не улыбалось, но в краткосрочной? Почему нет. Это было бы забавно. Весело. Быть скелетом в шкафу Аннабель Ли – чем не достижение? И может быть когда-нибудь, когда они обе не будут так сильно зависеть от родителей и чужого мнения (особенно Аннабель), Ленор выпустят из этого шкафа.

Но обычно она не загадывала так далеко. Идея с вином и цветами была спонтанной, и сработала на ура, так почему бы Ленор и дальше не принимать спонтанные решения?

— По рукам.