Пару недель спустя Гарри сидел на астрономической башне, лениво разглядывая Карту Мародеров. Знакомые и незнакомые имена точками плыли вдоль коридоров. Точка Малфоя медленно двигалась из библиотеки в подземелья Слизерина. С первого же дня Драко показал себя жутким заучкой, который знал все и вся, а если нет, то сгребал книги в библиотеке на эти темы. Мало ему было стать спокойным и даже приветливым, так он еще учится сутками. Скукотень какая-то, а не Малфой.

Гарри убрал карту. Еще рано, пока что ничего интересного его не ждет. Но уже стемнело, и скоро по Хогвартсу останутся блуждать только такие же студенты, как он — бессовестно нарушающие правила. Впрочем, от них он отличается тем, что один. Другие парочками прячутся по углам, и хотя бы одну из них в конечном счете ловит Филч. Делать ставки самим с собой на то, кого именно поймают, скучно, но что еще ему остается? Ему скучно почти всегда.

Он выглянул наружу и, свесив руки с подоконника, пошарил глазами по улице, посмотрел на озеро. Хогвартс, любимый Хогвартс. По сути, его первый настоящий дом, — не считать же ему Дурслей? Он так стремился сюда, чтобы избежать одиночества на Гриммо, но оказалось, что школа не панацея. Днями веселей, напиваться в Хогсмиде веселей, даже на некоторых занятиях веселей. Но остается слишком много времени, которое отбирает себе гнетущая тоска.

Война закончилась, и вот он — стоит тут и смотрит вдаль, понятия не имея, что делать со своей жизнью. Может, сделаться фермером? Или кондитером? Или пойти в министерство и перевернуть страну с ног на голову? Мало кто из выпускников знал ответ, как и он, это нормально, но Гарри боялся, что он его так и не найдет. У него с самого начала ничего и никого не было, потом он обрел близких и тут же потерял, а теперь у него остались только друзья и воспоминания. В голове без конца зудели вопросы без ответов и тянущее под ложечкой чувство безграничной скуки. Сложно увлечь себя, когда не уверен, что именно тебя увлекает. Не осталось неразгаданных тайн, врагов и безумных приключений, только рутина. Неизменным другом его тоски стала растущая с каждым днем злость и на себя, и на весь мир.

Более-менее весело ему было, когда они с Кикимером очищали дом от проклятий. Может, купить еще один с такими же ужасами внутри, и начать убираться там?

Гарри рассмеялся про себя и снова достал карту. Наконец-то, вот они, прячущиеся по углам парочки и вездесущий Филч с миссис Норрис. Он вздохнул и решил сегодня не делать ставок, так что перекусил у эльфов и вернулся к себе.

Уже в спальне он последний раз посмотрел на карту, и брови тут же сошлись на переносице. Сейчас Филч стоял около гостиной Слизерина, а рядом с ним маячили три точки: Малфой, миссис Норрис и Цербер. Что за странное ночное свидание? И откуда в Хогвартсе Цербер? Гарри гипнотизировал карту взглядом, пока Малфой не переместился в гостиную, а Филч с двумя другими точками не ушел прочь. Это заинтриговало. Что ж, сегодня вечер оказался немного интересней обычного.

Засыпая, Гарри привычно увидел перед глазами огромного дракона и Малфоя рядом с ним. Его меланхоличный, будто такой же скучающий, как у самого Гарри взгляд, легкая улыбка и ровная спина, как всегда, конечно же. Он же Драко Малфой, у него даже осанка гордая.

Сознание потихоньку покидало тело, и Гарри все глубже погружался в сон. Он видел длинные, слегка растрепанные белые волосы. Малфой явно не наносили на них гель и не особо мучался с укладкой. Да, ему было все равно и на прическу, и на провокации, и на Гарри, кстати, тоже. Раньше ему было дело до всего этого, а теперь он не он.

Окончательно потеряв связь с реальностью, Гарри запутался в паутине из снов. Бессвязные картинки мелькали одна за одной, пока не появился мальчишка Драко с мерзкой ухмылкой. Вот ухмылка постепенно исчезает, сменяясь безмятежным безразличием, а волосы становятся длинными и слегка колышутся, когда внезапно повзрослевший Драко отворачивается и уходит, оставляя Гарри позади.

Проснувшись, Гарри посмотрел в потолок балдахина и тяжко вздохнул. Драко, мать его, Малфой, начинает надоедать. Ему настолько плевать на само существование Гарри, что у того уже сны о нем. И этот его дракон, и эти его ожоги, и сам он целиком — чудовищно неправильный! Нужно найти его и поговорить. Вывести на чистую воду, ведь, очевидно, он играет какую-то роль? Выдает себя за другого. А может, это и в самом деле не он? Гарри резко поднялся на кровати. Нет, в Визенгамоте не идиоты сидят, Драко это Драко, иначе они бы знали. Черт бы его побрал. Сегодня они поговорят. Он выяснит, почему тот так изменился, зачем ему все эти игры и где же он все-таки был.

Сидя на последнем занятии и зная, что сегодня наконец-то поговорит с Малфоем, Гарри то и дело массировал виски. Голова болела. Он злился и на слизеринца, и на себя. Он им одержим, и это ужасно глупо и, чего греха таить, тупо. Малфою же все равно, и получается, что счет у них два ноль в пользу слизеринца, да тот еще и не в курсе, что счет ведется. Это дает ему еще очков сто сверху, ведь Гарри уверен, что узнай тот о соревновании, просто хмыкнул бы и ушел.

Как только первые ученики поднялись со своих мест, Гарри подскочил и ушел вперед, к лестницам, чтобы перехватить Малфоя вне зависимости от того, пойдет тот в свои подземелья или в библиотеку.

Драко, заметив взгляд Поттера, неуверенно замер, а потом едва заметно кивнул и подошел к нему, однако Гарри бегло оглянулся и мотнул головой. Драко понял, что прилюдно с ним разговаривать не собираются. Он кисло усмехнулся, пошел куда-то наверх, и Гарри последовал за ним.

Они оказались в коридоре, в котором не было почти никого. Драко встал у окна, делая вид, что ему интересно что-то снаружи. Гарри оперся о стену, ожидая сам не зная чего. Как только в зоне видимости никого не оказалось, Драко быстро подошел к одному из портретов, что-то ему шепнул и тот открыл проход, о котором Гарри никогда не слышал. Драко практически затолкал его туда, и портрет захлопнулся. Гарри удивленно замер. Они стояли на небольшом куске пола, за которым была пропасть, в которой туда-сюда крутились лестницы, совсем как остальные в школе, только быстрее и непредсказуемее. Гарри хотел было что-то сказать, но его прервала тирада сквернословия из-за спины: на их сторону портрета перебрался джентльмен, который открыл им дверь, и стал без остановки ругаться. Драко смотрел прямо на него и угрюмо молчал, ничего не отвечая, пока мужчина не выдохся и не ушел. Гарри присвистнул.

— Меня даже Пивз так не унижал, как он, а мы еще даже не представлены.

— Если у него и есть имя, то мне оно не интересно. Этот дряхлый портрет только и умеет, что ругаться и крутить своими лестницами. Ты хотел поговорить?

— Что ж, — Гарри поправил галстук и серьезно спросил: — Где ты был?

— Вот так сразу, без прелюдий? — Драко кривовато улыбнулся, и Гарри углядел в нем прежнее ехидство. — Зачем тебе это? Ничего плохого я не делал, Визенгамот подтвердил.

— Узнаю прежние черты.

Драко все с той же улыбкой ответил:

— Я это я, был им и останусь. Разве это должно удивлять?

— Значит я прав.

— В чем же?

— В том, что все это, — Гарри небрежно махнул рукой, — маскарад, да и только.

— По-твоему, я играю? Будь это так, уже мышцы лица бы одеревенели от натянутых улыбок. — Гарри сощурился, все еще недовольный. Драко стал серьезней. — Да ладно тебе, Поттер, это же мы с тобой, сложно сдержаться. И так уж важно, где я был?

— Да, для меня да.

— Я не хочу отчитываться каждому встречному о своей жизни.

— Я не все. И ты не должен, но мог бы, разве нет? Я особенный.

Драко растекся в искренне веселой улыбке.

— Ух ты, впервые слышу от тебя такое. Чувствую, будто уличил в игре на публику тебя, «Мальчик, который никогда не признавал себя особенным».

Гарри надоело стоять, и он сел на ступеньки подъехавшей лестницы, надеясь, что она не укатит его куда-нибудь, особенно учитывая, что он понятия не имел, где находится. Остальные лестницы будто начали вращаться еще быстрее.

— Я говорю о том, что особенный для тебя. Нет, то есть мы друг для друга... Ты же понял меня?

Драко молча кивнул, позволив заплетающемуся языку Поттера качаться во рту в такт открывающемуся и закрывающемуся рту. Гарри Поттер онемел от неловкости. Драко признал, что это уморительно. Ему правда смешно, но скорее от сцены в целом, чем от того, что он победил или оказался лучше. Каким же чудесным человеком он стал. Стало еще смешнее, но теперь от своих мыслей.

— Война закончилась, почему ты все так же озабочен моими тайнами?

— Просто я хочу знать. И ты мне расскажешь.

Драко почувствовал, будто Поттер, сидящий внизу, навис и придавил его сверху. Поттера волнует, что стало с ним? Мерлин, а что стало с ним самим? Драко сглотнул. Гриффиндорец был слишком пугающим. Такому признаешься во всем, лишь бы не узнать, что будет, не подчинись.

Драко дернулся от этой мысли.

— Ты станешь отличным аврором.

— Кто сказал, что я хочу?

— Что?

Сколько еще раз ему придется удивляться? Уже лоб устал от ходящих вверх-вниз бровей. Вздохнув, Драко сел на ступени рядом с Поттером, дав повод бровям снова метнуться вверх. Вот так вот по-свойски взял и присел, чтобы о жизни потолковать с Гарри Поттером? Он попытался изобразить усмешку.

— Мерлин, что за нелепый у нас разговор?

— Я жду ответы.

Гарри склонил голову, глядя все так же, и усмешки Драко как не бывало.

— Будешь так смотреть, и я признаюсь в чем пожелаешь, даже если этого не делал. — Гарри качнулся вперед, и Драко напрягся еще больше и громко сглотнул. — Мне неуютно. — Поттер все смотрел. Драко продолжил: — Ты пугаешь меня.

Это отрезвило гриффиндорца. Удивленный сам собой, он отодвинулся и прижался к перилам.

— Прости, занесло.

Драко воспользовался моментом, встал, подошел к портрету и надавил на него.

— Пошли.

— Издеваешься?

— Я расскажу как-нибудь потом. Честно.

— А сейчас?

— А сейчас я чувствую себя как загнанная лань.

Гарри не оставалось ничего, кроме как выйти следом. Они разошлись: Драко вниз, Поттер — наверх. Слизеринец остановился и обернулся на удаляющуюся спину. Вокруг его пропажи слишком много разговоров. До него долетали самые нелепые слухи, в том числе о том, что этот год он провел монахом-отшельником, и даже о том, что втайне готовил новое тело для Волдеморта на случай его поражения. Как же все это глупо. Да, лучше выложить Поттеру всю правду, потому что он, как и остальные, не успокоится. К тому же Драко не хотел, чтобы ему пришлось снова чувствовать себя напуганным, как сегодня. В прошлом году он сбежал, потому что боялся, но надеялся, что все изменится, когда вернется. Видимо, от слабости сбежать не так легко...

Оказавшись в спальне, он завалился на кровать и запустил пальцы в длинные волосы, занавесив ими лицо. Он не хотел признавать, но, наверное, отрастил их, чтобы прятаться вот так. От себя, от того, кем был и кем не может перестать быть. Он был прав, когда сказал это Поттеру. Поможет только время. А сейчас нужно отвязаться от гриффиндорца. Или, может… — Драко оборвал себя на этой мысли. Глупо надеяться, что он может позаимствовать у того храбрость. Это не что-то, что можно получить от других. Храбрость он будет растить в себе так же, как все остальное: кирпичик за кирпичиком, год за годом.

Он решил, что завтра ответит Поттеру на вопрос, а затем продолжить жить. Работать над собой. Право слово, может даже найдет себе какого-нибудь наставника вроде Поттера? Или лучше монаха-отшельника? Тем вечером он заснул с веселой улыбкой на губах.

На следующий день занятия пролетели быстро. Отобедав с друзьями, Драко решил полетать. Он ужасно скучал по полетам.

Блейз и Тео увязались следом, но, по крайней мере, не стали его преследовать, оставшись развлекаться на поле. Драко умчался подальше, в сторону запретного леса, и остановился, только увидев хижину лесника. Точно. Хагрид. Он пожевал губы и даже немного скрипнул зубами, борясь с возникшей паникой от мысли о том, что рано или поздно ему будет нужно туда спуститься. Метла немного склонилась, готовясь спикировать вниз, как вдруг сзади послышался голос.

— Решил сбежать от разговора вот так — на метле? От меня и моей Молнии?

Драко ощутил облегчение и с улыбкой развернулся к Поттеру. Тот подлетел достаточно близко, чтобы заметить это и удивиться.

— Ты рад меня видеть?

Драко был. К тому же изумленное лицо Поттера повеселило, и на губы снова заползла ехидная улыбка, которую Поттер ненавидел больше всех. Самое забавное, что только он ее и получал с тех пор, как Драко вернулся.

— Раздражаешь ты меня, Малфой.

— О, поверь, я и себя раздражаю.

Поттер посмотрел на него тяжело. Драко напрягся, снова чувствуя, что ему надо защищаться от нападения.

— Прекрати так на меня...

Договаривать не пришлось, Поттер одернулся, смутившись, как и вчера.

Он направил метлу чуть вбок, и они приземлились на границе леса. Поттер нашел подходящую иссохшую корягу и сел.

— Итак.

Драко отлевитировал себе нечто похожее и сел напротив, потом оглянулся. Никого. Как и в прошлый раз.

— Стыдишься подойти ко мне при всех?

Звучало как шутка, но внутри кольнуло. Впрочем, разве он успел заслужить лучшее отношение? Нет, впереди много лет таких уколов.

Поттер издал смешок. Вау.

— Я это ради тебя делаю. Ты же не думаешь, что я выпытываю правду, чтобы разболтать всей Британии? Не хочу, чтобы на тебя обрушилось еще больше шума. Уже вижу эти заголовки: "Бывший пожиратель смерти сознался Герою во всех грехах".

Тело расслабилось. Даже стало приятно. Хоть кому-то на его чувства не плевать. Он будет третьим после мамы и Панси. Список из трех имен, которые никто не поставил бы в ряд.

— Спасибо. Правда, я благодарен.

Поттер пожал плечами: ничего такого, ерунда. Драко этим плечам не поверил. Драко такие одолжения Поттер бы делать не стал. Не раньше. Это прогресс.

— Отвечаю на твой вопрос: я провел этот год в Андах.

— Это там, где голые скалы и дикие драконы?

— Да, там.

— Да ты шутишь.

Драко нахмурился.

— Зачем?

Гарри пару раз моргнул, пытаясь понять сказанное.

— Серьезно? И что ты там делал? Сидел в гнезде, претворяясь малышом ящеркой?

«Не смешно», — подумал Драко, но вырвавшийся смешок сказал об обратном.

— Ты же хотел узнать, где я был, этого недостаточно?

— После такого заявления? Я спать не смогу, гадая, какими чарами ты наращивал чешую и перепонки, обманывая несчастных драконов-родителей.

Теперь смеялись они оба.

— Я просто там жил. Ты говорил, что узнаешь и отстанешь.

— Такого я не обещал.

Драко не понимал, почему гриффиндорец казался ему совсем другим, нежели прежде.

— Слушай, Поттер, что с тобой?

— В смысле?

— В том смысле, что я тебя не узнаю. Я понимаю, что твои друзья с тобой почти срослись и перемены не заметят, даже если очень напрягутся, — Драко не сдержал тихого фырканья, которое Поттер заметил и сверкнул недовольством, — а все остальные на тебя смотрят, как на живое воплощение Мерлина, но я-то вижу, что ты совсем на себя не похож.

— С каких это пор только тебе позволено меняться?

— Поттер, я год жил в сраных драконьих горах, мне позволены любые перемены.

Поттер заржал во весь голос.

— Ладно, тут не поспоришь.

— Да ну тебя.

Драко попытался выглядеть недовольным, но актерского мастерства не хватило, и он тоже засмеялся.

— Поттер, ты как был гриффиндурком, так и остался, честное слово. Зря я сказал, что ты изменился, беру свои слова обратно.

— Ну а я признаю, что ежедневное близкое общение с камнями прибавило тебе очков в адекватности, но ты все тот же козел, Малфой.

— Козлом быть приятней, чем дураком.

— А в горах еще и удобней.

— Поттер, ну сколько можно.

Гарри наслаждался этими пререканиями. Вдоволь нашутившись о разного рода взаимоотношениях Драко с камнями, он пообещал:

— Хорошо, пытать больше не буду. Но если вдруг сам захочешь рассказать...

— Не дождешься.

— Посмотрим.

— А если серьезно, Поттер, что с тобой? Сидишь тут и смеешься со своим врагом номер один, спуская мне с рук комментарии о своих друзьях?

— Ты ничего о них не говорил.

— Не вслух, но ты и так услышал.

— Иди к черту, Малфой.

Драко ожидал, что хотя бы сейчас получит знакомые нападки, но так и не получил. Поттер встал и протянул руку к метле.

— Ладно, ты прав, я получил свой ответ, больше не буду лезть. И прости за вчера. Плохая привычка.

Малфой встал следом.

— Вот так просто меня отпустишь?

— Я узнал, что хотел.

Гарри кивнул, прощаясь, и ушел пешком, держа Молнию в руке. Тот вечер гриффиндорец провел, сначала убеждая себя в том, что ему правда больше не любопытно, а потом зарывшись в энциклопедию. Территория Анд была одной из нескольких мировых аномалий, в которых магия практически не работала, а прежний Малфой без домовиков и палочки даже шнурки завязывать не умел, так что никак не мог там выжить. Но зачем ему врать?

Гарри бегло прочитал доступную информацию, которой оказалось немного. Уже на первом километре гор магия работала с перебоями, то и дело рассеиваясь, и там водился единственный изученный вид Андских драконов — Каменный хамелеон. Такие имя он получил из-за того, что как хамелеон сливался с окружением, когда охотился. Что было дальше никто не знал, потому что никто из ушедших туда не вернулся.

Но опять же, Малфою незачем врать, значит он жил там. Может, он действительно притворился ящеркой? Много вопросов и никаких ответов. Малфой стал другим человеком, и Гарри изнывал от желания узнать, что же с ним произошло, но он больше не может насильно выпытывать из слизеринца тайны. Отбросив книгу на пол, Гарри зарылся лицом в подушку. Вот бы Драко поскорее сам ему все рассказал.