Белая паучиха

Заскрипели шнурки в руках служанки, и корсет сдавил рёбра так, что трудно стало дышать. Вивьен смотрела на отражение в зеркале — безучастно наблюдала, как служанка порхает вокруг неё, и в её руках сменяют друг друга бесчисленные элементы наряда, всевозможные украшения и гребни для волос. Девушка — её имени Вивьен не помнила, — орудовала всем этим так же ловко, как паук плетёт паутину.

Щёлкнула застёжка серебряного колье с лунным камнем, так сочетающимся с прозрачными глазами. Серебряная же тиара, тонкая и ажурная, будто альвийской руки, украсила сложную причёску, и на металлических гранях заиграли отблески свечей. Тёплые блики плясали на цепочках и похожих на кружево браслетах — единственное, что оттеняло светлый, будто призрачный, образ.

Поймав себя на этой отстранённой мысли, Вивьен приподняла уголки губ в едва заметной усмешке. В её белоснежном облике выделялся только коричневый корсет с тиснёным узором и заклёпками вдоль шнуровки. Платье же её, белое с нежным кремовым кружевом на невесомых рукавах и шлейфе, цветом мало отличалось от такой же белой кожи.

В последний раз пригладив гребнем её белоснежные волосы, служанка отступила на пару шагов.

— Полюбуйтесь, госпожа, — не поднимая взгляда, предложила она.

Вивьен покрутилась перед зеркалом, глядя, как струится платье. Роскошное, многослойное, оно казалось лёгким, как падающий снег, несмотря на то, что подол его, удлинённый сзади, стелился по полу, а к ремешкам корсета крепилась небольшая сумка. Спереди из-под слоёв ткани лишь слегка выглядывали непрозрачные чулки — единственная чёрная деталь в её одеянии.

Вивьен оценила наряд: красиво, достойно, не слишком вычурно. Корсет и драпированная юбка выгодно подчёркивали её тонкую талию, а жёсткое кожаное болеро и объёмные рукава — изящные плечи. Лёгкая и невесомая, как метель, она часто приковывала взгляды. Будь она человеком, семья наверняка подыскала бы ей состоятельного, может быть, даже привлекательного, жениха, едва Вивьен достигла совершеннолетия. Но эта черта уже больше пяти лет как пройдена, а она по-прежнему одна, и ничего не изменится ни через год, ни через пять. Ей нельзя никому открываться.

Снова, будто за спиной стояла мать, больно хлестнули слова, которые Вивьен слышала всю свою жизнь: «Спрячь это уродство! Хочешь, чтобы нас всех казнили?! Никто не должен знать, кто ты!». И она следовала этому правилу, сколько себя помнила. Одно годами вбивали ей в голову: монстр, тварь, чудовище. И когда Вивьен в ответ зашипела, на лицах отца с матерью и братьев отразился страх… Знали бы они, что ранили её тогда сильнее всего!

Похоже, свежие ещё шрамы отразились болью и злостью в её глазах, потому что служанка испуганно отшатнулась, прижала к себе гребень, словно защищаясь. Смотрела она с таким ужасом, что Вивьен стало противно: разве заслужила она это? Захотелось оскалиться, выпустить когти… Что угодно сделать, лишь бы девчонка исчезла сейчас же.

Но вместо этого Вивьен подавила гнев и обернулась.

— Я злюсь не на тебя, — отчасти слукавила она. — Ты хорошо поработала. Ступай.

С плохо скрываемым облегчением служанка поклонилась и опрометью выскочила из спальни. Из всей домашней прислуги она одна догадывалась, кем является единственная дочь господина и госпожи Аролиетте; помогая ей подобрать гардероб, нанести макияж, расчесать волосы или сделать причёску, девушка не раз видела едва различимые на её светлой, словно выбеленной, коже широкие белые полосы от плеч и до кистей рук. И она знала, что должна об этом молчать.

Из тумбочки у кровати Вивьен достала кинжал с красивой витой гардой, закрепила ножны на бедре и прикрыла оружие краем платья. Казалось бы, на приёме у семьи Альферраторе безопасно, ведь серьёзнее особняков знати охраняются только замки, но Вивьен давно усвоила простое правило: никогда и нигде не безопасно. В этом городе её окружали коварство и маски.

— Вивьен! — донёсся с первого этажа неприятный отчего-то голос синьоры Аролиетте.

— Иду… — вздохнула Вивьен и, ещё раз посмотрев в зеркало, поспешила выйти в холл.

Ждали только её. Трое рослых парней в расшитых мантиях собрались рядом с отцом, мужчиной средних лет с жёстким взглядом и несгибаемой осанкой. Госпожа Аролиетте, его супруга, стояла у основания лестницы, следя за падчерицей требовательным взглядом, чем без единого слова вызывала желание поторопиться. Женщиной она была властной и бескомпромиссной, и Вивьен порой сомневалась, так ли уж сильно она мечтала о дочери, которой ей не дали боги, но дала случайность?

Когда Вивьен спустилась по изогнутой лестнице с ажурными перилами, взгляд госпожи Аролиетте смягчился, столь незначительно, что человек не знающий не заметил бы этой перемены.

— Чудесно выглядишь, Вивьен, — подметила она, и на краткий миг в её голосе прозвучало нечто на грани между аристократической сдержанностью и материнской лаской.

— Благодарю, госпожа, — ответила та, как обязывали правила этикета.

Семья Аролиетте вышла в усеянный алыми всполохами бутонов среди густых розовых кустарников двор. У фонтана, что огибала вымощенная камнем аллея, уже ждала карета, запряжённая благородными вороными лошадьми. Скучающие животные переминались с ноги на ногу да косились по сторонам умными глазами.

Едва завидев знатных господ, кучер спрыгнул с козел, откинул ступеньку и учтиво распахнул обитую изнутри бархатом дверь. Дамам он подал руку и помог забраться в салон. Вивьен устроилась у прикрытого подвязанными шторами окна. Рядом с ней сели двое её братьев. Оба держались расслабленно, даже вальяжно, но в том, как приглядывали они за ней каждый раз, стоило ей покинуть дом, она улавливала недвусмысленный намёк: «Осторожнее, сестрица, мы за тобой следим».

Карета тронулась. Обогнув фонтан, выехала через открытые прислугой ажурные ворота и неспешно покатилась по улице. Изящным жестом Вивьен собрала гармошкой край шторы, чтобы лучше видеть город. Карета ехала через сердце Коррации — центр города, где самые богатые дома сгрудились вокруг внешних стен дворца. Такие же стены, разве что чуть пониже, отделяли роскошные районы от остального города, примыкая к жмущимся друг к другу четырёхэтажным домам горожан среднего класса. Порой, ловя момент, когда семья её не хватится, Вивьен незаметно уходила из дома и поднималась на эту стену, чтобы посмотреть на город; с высоты открывался вид на покатые крыши из тёмной черепицы, утончённые часовые башни, далёкие тёмные трущобы, дымящие трубы мануфактур да возвышающиеся над городом порты дирижаблей.

Порты виднелись и из кареты. Высокая башня со множеством лестниц и скользящими за ажурными металлическими сегментами стен лифтами, рядом с которой демонстрировал округлые бока пришвартованный дирижабль, выглядывала из-за шпилей королевского замка, что, пожалуй, приковывал взгляд даже сильнее, чем воздухоплавательная машина. Грозно скалились в небо похожие на копья башни, к которым от громады замка мостами тянулись галереи. С постаментов у балконов и дверей да с карнизов башен взирали на город безмолвные стражи — горгульи. Замок стремился ввысь, к чёрному от дыма и копоти небу, но почему-то Вивьен казалось, будто он давит, душит своим зловещим видом.

За замком скрылся серый диск солнца, едва пробившегося сквозь вечные тучи над Коррацией, и Вивьен опустила взгляд. Под скрип колёс и цокот копыт мимо проплывали особняки один другого роскошнее, смотрящие на мир стрельчатыми витражными окнами и тянущиеся ввысь шпилями декоративных башенок. На тянущихся высоких оград, металлических, каменных, увитых плющом или укрытых живой изгородью, улицах чинной прогулкой встречали вечер статные господа и прекрасные дамы, многие — в сопровождении личной охраны. Под равнодушными или полными отвращения взглядами к ним тянули руки нищие, которых ещё не успела прогнать стража.

Раздался лязг, аккомпанементом которому было шипение парового двигателя, и по делящим дорогу надвое путям прокатился трамвай — так близко, что Вивьен разглядела резьбу на его бронзовой обшивке и позолоченный орнамент у окон. В просветах между багровыми занавесками угадывались силуэты пассажиров. Однажды Вивьен довелось прокатиться на таком трамвае, и она знала, каково внутри: салон уютно обит бархатом приглушённых вишнёвых тонов, пол устелен деревом, а между направленными друг к другу мягкими сиденьями шириной с небольшой диван расположены аккуратные резные столики, за которыми во время поездки можно выпить чаю или кофе.

Улицы в центре Коррации шириной превосходили все остальные настолько, что здесь могли разминуться два экипажа и трамвай, в то время как в трущобах не пройти никак, нежели пешком или верхом на лошади, а пешеходу неизбежно придётся пропустить всадника. Втайне от семьи Вивьен успела изучить город ещё в юности: в то время она не думала о последствиях и опасностях.

Когда карета остановилась у ворот особняка Альферраторе, и кучер услужливо открыл для пассажиров дверь, фонарщики уже зажгли масляные фонари. В их тусклом свете к дверям особняка, держа под руки партнёров, тянулись последние припозднившиеся гости; на крыльце они показывали дворецкому приглашения и исчезали в глубине дома. Семья Аролиетте устремилась вслед за ними.

Когда они поднялись по отполированным подошвами каменным ступеням, дворецкий поклонился в очередной раз за вечер и принял у них поблёскивающие золотистыми чернилами приглашения.

— Господин Альферраторе рад приветствовать вас в своих владениях, — учтиво, на грани с заискиванием, улыбнулся уголками губ он.

Вслед за приёмными родителями Вивьен шагнула под высокие своды холла. Ковровая дорожка мягко заглушила цокот её каблуков. Острый нюх уловил запах плавящегося воска в свечной люстре и аромат множества разных духов. Не знай Вивьен, куда идти, легко нашла бы бальный зал по запаху, что ей резал нос сильнее, чем людям, и доносящийся оттуда музыке.

Миновав гостиную, своего рода предбанник, семья Аролиетте оказалась в занимающем добрую часть первого этажа зале, залитом приглушённым светом множества свечей, в котором тенями скользили гости. Под сенью арок и резных колонн они вели светские беседы, пробовали блюда с ломящихся от яств столов и искали аудиенции хозяина. Под мелодию старинного фортепиано и сплетающиеся трели флейты и скрипки кружили в танце будто в одном ритме с пламенем камина пары, и их роскошные одежды складывались в мозаику из множества цветных кусочков — ярких, будь то изумрудная зелень или золото, тёмных, как ночь или кровавый багрянец, светлых, как лунный свет и серебро… Вивьен была одной из немногих, кто явился в белом, и единственная не стремилась оттенить цвет волос или глаз.

Шагнув в тень под аркадой и окидывая взглядом зал, она не заметила, как осталась одна среди фальшивых улыбок, лести и замаскированного под приторную вежливость яда. Неторопливо продвигаясь по залу, обменивалась с кем-то короткими дежурными фразами, сдержанно улыбалась в ответ на вежливые комплименты, изящно уходила от бесед о погоде, сплетен о других представителях знати и прочих пустых разговоров... Ей казалось, будто некий художник поместил её на полотно, чей сюжет из раза в раз повторяется, меняя лишь действующие лица. Она легко предсказала бы, что будет дальше — долгие скучные беседы, обсуждение проблем насущных, еда и питьё в столь малых количествах, будто есть и вовсе никому не хочется, но этикет обязывает, бальные танцы… Потом, когда до конца приёма останется уже совсем немного, одни начнут покидать зал в сопровождении своих пар, другие — отклоняются и понемногу разъедутся.

На таких светских приёмах никогда ничего не менялось. Вивьен от них устала. Среди всех этих людей она чувствовала себя лишней. Нет, несмотря на своё происхождение, она понимала правила игры, но не хотела в ней участвовать. Не хотела влезать в дворцовые интриги, раз за разом рассказывать легенду, которую навязала ей мать, лестно улыбаться тем, кто при случае всадит ей нож в спину…

«Держи осанку! Голову выше! Походка должна быть плавной и лёгкой!» — резанули полузабытые слова, которые вбивали ей в голову, обучая тонкостям этикета и поведения в светском обществе. Как давно это было… Вивьен тряхнула головой, прогоняя всплывшее вдруг воспоминание.

Взяв с подноса проходившего мимо разносчика бокал вина, она отошла к камину и опустилась на мягкий бархатный диван. Закинув ногу на ногу, откинулась на спинку и пригубила терпкий напиток. Тепло от огня коснулось лица и рук — единственное, что на этом приёме Вивьен могла назвать приятным, как бы ни любила отзывающийся на её магию холод.

— Разрешите? — нарушил её покой бархатистый голос.

И, не дожидаясь ответа, на противоположный край дивана сел привлекательный молодой мужчина. Держался он так, будто привык, что женщины под его гипнотическим взглядом млеют и забываются. Но Вивьен лишь оглядела его гладко выбритое лицо и расшитый камзол с геральдическим гербом семьи Альферраторе, и в его глазах промелькнул интерес.

— Вы тоже желаете обсудить дождь и задержку торговых дирижаблей? — иронично поинтересовалась Вивьен.

— Коль пожелаете, — искривил уголок губ в лёгкой усмешке мужчина. — Полагаю, вы — леди Вивьен Аролиетте?

Вопрос был чистой формальностью: во всей Коррации не сыщешь больше ни одной женщины со столь же неестественно белой кожей и волосами, — но формальность же обязывала ответить.

— А вы, видимо, Винсенте Альферраторе.

У господина Альферраторе было двое сыновей — Винсенте и Адриано. О первом поговаривали, будто он непостоянен и падок на красивых женщин, о втором — что отказался от богатого наследства и дела своей семьи ради того, чтобы посвятить себя алхимии и медицине.

— Вы хорошо осведомлены для той, кто редко посещает приёмы моей семьи, — Винсенте говорил вкрадчиво и спокойно, но взгляд его скользил по плавным изгибам её фигуры.

— Предпочитаю посещать званые вечера тех, кто смотрит мне в глаза, — невозмутимо парировала Вивьен.

Усмехнувшись, Винсенте поднял взгляд.

— Похоже, всё, что о вас говорят, — правда. Вы не только поразительно прекрасны, но и, не побоюсь этого слова, с характером, — с кошачьей ленцой склонив голову чуть вбок, протянул он.

— А насколько правдиво то, что говорят о вас? — поддела Вивьен.

Ничего не значащий разговор ей наскучил.

— Слухи, — непринуждённо пожал плечами Винсенте. — И весьма нелестные в свете того, что я делаю для города.

— Я слышала. Вы охотник на монстров.

Как иронична бывает судьба: с ней заигрывает тот, кто, узнав её тайну, первым обнажил бы меч. Такие, как он, не беспомощные жертвы. Они знают, как убивать таких, как она, и он не дрогнет, даже если она обратится прямо сейчас.

— Один из лучших, — подтвердил Винсенте и обезоруживающе улыбнулся: — А раз меня не пугают монстры, я не побоюсь и пригласить вас на танец. Позвольте?

Он поднялся и с лёгким поклоном подал ей руку. Вновь повторялись все те приёмы и званые вечера, на которых Вивьен привлекала внимание тех мужчин, кого не отпугнуть сарказмом и холодностью. Она давно научилась отказывать так, чтобы прослыть лишь недотрогой, но не невеждой, однако Винсенте оказался не самым неприятным человеком из всех, кто попытал счастья. В конце концов, она ничего не потеряет, потратив несколько минут этого ужасно скучного мероприятия на танец с ним.

Отставив бокал, Вивьен вложила в его ладонь свою. Вместе они вышли в освещённый ярче центр зала и присоединились к танцующим. Винсенте уверенно повёл партнёршу, мягко, но вместе с тем крепко придерживая её за талию. Мягкой поступью опытного танцора он перемещался по залу, увлекая её за собой, и на краткое мгновение Вивьен показалось, что при всём желании она не сумела бы воспротивиться этому плавному, как течение реки, движению.

— Мне доводилось слышать, что вы — дочь почившей троюродной сестры госпожи Аролиетте, — поймав её взгляд, произнёс Винсенте. — Прежде всего, примите мои соболезнования. Но позвольте спросить, все в вашей родной семье столь… необыкновенны?

«Я не знаю», — чуть было не проболталась Вивьен, но вовремя прикусила язык. Болезненно сжалось сердце. Как много она отдала бы, чтобы узнать, кем была её настоящая семья! Но сейчас она заставила себя прохладно улыбнуться.

— О, вовсе нет, это редкое генетическое отклонение, — пояснила Вивьен.

Музыканты сделали короткую паузу, и Винсенте наклонился в волькаде, почти прижав её к себе. Несмотря на хватку его сильных рук, на то мгновение, что они задержались в этом положении, Вивьен ощутила под собой пустоту. От осознания, что только поддержка партнёра удерживает её от падения на жёсткий пол, вдоль позвоночника пробежали мурашки, и она не могла сказать, что ей это не понравилось.

— Это генетическое отклонение сделало вас особенной.

Музыка зазвучала вновь, и они выпрямились, закружились вновь быстрее прежнего. Быстрее и ближе. Расходясь в такт со звучанием мелодии, когда единственной точкой касания оставались вытянутые руки, и сближаясь вновь, они ощущали на коже дыхание друг друга. Шаг, ещё шаг. Вновь мгновение неспешной музыки, разрыв дистанции — и Винсенте ловко притянул Вивьен спиной к себе, заставив её обернуться вокруг своей оси. На миг его руки сомкнулись на её талии, не выпуская из цепких объятий — слишком коротких, чтобы привлечь внимание других гостей, но достаточно долгих, чтобы задать вопрос:

— Не желаете ли прогуляться в саду, госпожа Вивьен?

Ему казалось, будто он заранее знает ответ. И Вивьен очень хотела бы, чтобы точно так же держал её, вкрадчиво мурлыча на ухо, кто-то, кто узнал бы её тайну и принял. Кто-то, кроме охотника на монстров…

— Нет.

Танец продолжился, и Винсенте чуть изумлённо приподнял брови:

— Я чем-то огорчил вас?

— Отнюдь, — качнула головой Вивьен.

Она уже готова была найти убедительную причину для отказа, как вдруг композиция вовремя закончилась, и в воцарившейся на секунду тишине Вивьен отступила от него в реверансе.

— Благодарю за танец, господин Альферраторе.

На его лице не дрогнул ни один мускул, но во взгляде промелькнуло короткое разочарование. Винсенте снова поклонился.

— В таком случае, надеюсь встретиться с вами позже, леди Аролиетте, — подняв на неё взгляд за миг до того, как выпрямиться, не без хитрецы улыбнулся он.

С шелестом подола по полу Вивьен развернулась и растворилась среди гостей. Она не хотела, чтобы Винсенте последовал за ней. Надо отдать должное, отказ он принял с достоинством, но окончательно ли? Такие мужчины так легко не отступают. Он не пугал её — в конце концов, из них двоих клыки и когти у неё, — но Вивьен не хотела проблем, тем более — с охотником на монстров. С кровным врагом.

Незамеченной она выскользнула на крыльцо. Холодный ночной воздух стряхнул последние отголоски эмоций от танца. Вивьен опёрлась о перила. Под самым крыльцом покачивались на сквозняке колючие розовые кусты, усеянные уже закрывшимися и поникшими тёмно-красными бутонами. Протянув руку, Вивьен коснулась кончиками пальцев прохладных лепестков. В её руках алые цветы так походили на капли крови на снегу…

Кровь и снег. Именно это она увидела, когда, разорвав паутинный кокон, впервые вдохнула ледяной зимний воздух. Большую часть детства до того, как она научилась превращаться в человека, память услужливо стёрла, и Вивьен помнила только обрывки — борьбу за выживание, жестокую дикую природу и эти красные пятна на белом палантине зимы.

«Хватит!» — одёрнула себя Вивьен. Слишком часто она думала, чья же то была кровь. Быть может, кого-то из её родных, которых она никогда не видела? С каждой такой мыслью сильнее становилось чувство вины и всё сильнее она злилась на себя — за то, что убежала, а не осмотрелась. Раненый не мог уйти далеко… И мог быть ещё жив, когда она вылупилась.

Снова загнать себя в ловушку отчаяния ей не дал запах. Сладковатый, даже чуть приторный, но приятный. Так пахнет паутина… Так пахнет и она сама, когда не пользуется духами. Вскинувшись, как учуявший опасность зверь, Вивьен вгляделась в темноту между сбивающими с толку пятнами света от фонарей. От пляски огоньков за потемневшими от копоти стёклами рябило в глазах, и темнота казалась густой, как липкий тягучий кисель.

Всматриваясь во тьму до рези в глазах, Вивьен спустилась с крыльца и нерешительно двинулась к воротам. Как ни старалась она ступать тише, каблуки её сапог отбивали дробь по брусчатке. Горящие тёплым светом окна особняка и разбросанные по саду огоньки фонариков выхватывали её силуэт из холодной тьмы, и тот, кого она учуяла, наверняка уже заметил её. Но Вивьен должна была узнать.

От лёгкого толчка с заунывным скрипом открылись ворота, словно приглашая ступить в опасный мрак, раствориться в вечернем тумане один на один с тем, кто уже это сделал. Сырость и резкий запах машинного масла не могли перебить тот, что учуяла Вивьен: его источник находился совсем рядом.

И она шагнула в заманчивую, как мышеловка, темноту. Сделала несколько шагов и остановилась, давая глазам привыкнуть. Но привыкнуть она не успела: чуткий слух уловил шорох за спиной, который не услышал бы человек. Так шелестит подошва, когда кто-то крадётся по мостовой. Вивьен резко обернулась. В тот же миг ловкая быстрая тень метнулась к ней, и она оказалась прижата к высокому каменному забору. Перед ней застыло прикрытое платком лицо, а в горло упёрлось мускулистое предплечье.

Сердце забилось быстрее — от страха и волнения, потому что запах, который она учуяла, исходил от этого незнакомца. Он разглядывал её оценивающе и хищно, как добычу, но держал не так сильно, как стоило бы. Не догадывался, что она сильнее человека.

Раньше, чем последовало бы дальнейшее развитие событий, каким бы оно ни было, Вивьен ударила его коленом. Сдавленно зарычав, мужчина ещё ослабил хватку, и этого хватило. Оттолкнув его, Вивьен отскочила и зашипела. Её глаза стали чёрными и поблёскивающими, а на руках вытянулись тонкие тёмные когти с палец длиной каждый.

Но незнакомец не схватился за оружие. Ещё не до конца разогнувшись, он замер, и теперь в его янтарных глазах застыло неподдельное удивление. Ни страха, ни ненависти… Мужчина медленно выпрямился, не сводя с неё вмиг изменившегося взгляда.

— Ты такая же, как я… — потрясённо выдохнул он.

Вивьен втянула когти, и глаза её снова стали белыми, как луна. В то, что происходило, не верилось. Быть может, она выпила больше, чем планировала, и уснула прямо на том диване у камина?..

А мужчина разглядывал её. Нет, не так, как Винсенте Альферраторе, что с первых мгновений смотрел на неё с плохо скрываемым желанием, — этот взгляд был всего лишь недоумевающим. Ещё бы: она одета, как люди, пахнет, как они…

— Я почуяла тебя, — зачем-то пояснила Вивьен. Теперь, когда она наконец встретила кого-то, кто похож на неё, всё то, что она хотела узнать, все вопросы, которые так долго копились, куда-то пропали.

— Стоило догадаться. — По тому, как изменился его тон и сощурились глаза, она поняла, что мужчина усмехнулся.

Сделав пару шагов к Вивьен, он обошёл её по кругу. Было в этом нечто хищное, но она не дрогнула, с холодностью льда выдержала резанувший по спине взгляд. Наконец, он снова остановился перед ней. Игра света и теней заострила слишком резкие, лишённые аристократической утончённости черты его лица и сделала глаза темнее.

— Скрываешь свои узоры. Значит, знаешь, кто ты, — протянул он, и взгляд его стал изучающим.

— Монстр? — с вызовом вскинула бровь Вивьен.

— Это они тебе так сказали? Монстр… — с отвращением выплюнул мужчина. — Что бы ни говорили те, кто дрожит от одной мысли о таких, как мы, ты не монстр. Ты аранальв.

— Аранальв?..

Незнакомое слово прозвучало легко, как выдох, заиграло на языке.

— Я бы рассказал больше, но не здесь, — мужчина бросил быстрый взгляд на особняк. — Если захочешь узнать, кто ты такая, приходи завтра вечером в «Бочонок Арассы». И запомни: никто не должен знать, что мы с тобой виделись.

У Вивьен было много вопросов, которые она не успела задать. Например, как зовут её нового знакомого? Но раньше, чем она успела бы спросить, он прошёл мимо и растворился в тенях города. Вивьен обернулась за ним, но её оклик: «Постой! Как тебя…», — повис в воздухе. Аранальва на улице уже не было.

…Весь следующий день она маялась ожиданием. Время словно специально замедлило ход, и стрелки часов подползали к заветным цифрам слишком лениво. Ничто, кроме предстоящей встречи, не занимало её мыслей — ни сопровождавшийся светскими беседами семейный обед, ни книги, ни игра на фортепиано.

Что не могла — или не хотела? — рассказать её семья? Знали ли на самом деле Аролиетте, кого приняли в свой дом? Каждый раз, задумываясь об этом, Вивьен всё больше убеждалась, что не могли не знать. Иначе не рискнули бы удочерить тогда ещё девочку-оборванку, не велели бы день изо дня скрывать свои узоры, не представляли бы её осиротевшей дочкой дальней родственницы...

Когда время, наконец, подошло к позднему вечеру, а сумерки за окном сгустились в непроницаемую тьму, в которой искрами горели уличные фонари, Вивьен закрыла дверь своей спальни на замок, задула свечу и облачилась в неброский костюм с корсажем. На этот раз оружие она закрепила на перевязи, не пряча, и накинула плащ с глубоким капюшоном. Прежде, чем уходить, вслушалась в шелест ветра снаружи и скрипы дома. И только тогда, убедившись, что никто не намерен беспокоить её в столь поздний час, Вивьен вышла на балкон.

Тотчас прохладный ветер лизнул лицо и запутался в складках плаща. Бегло оглядевшись, она аккуратно перебралась на крышу пристройки этажом ниже и тихо и ловко, как никогда не сумел бы человек, спрыгнула в сад. С усмешкой оглянулась на свой балкон, расположенный, как казалось архитектору, на той высоте, с которой опасно спускаться и куда не забраться снаружи. Но то — человеку, не аранальву.

В сумраке под деревьями Вивьен была незаметной тенью, на которую не обратит внимания стража. По складывающимся в замысловатый узор извилистым дорожкам среди скульптур и розовых кустов она вышла к овитому плющом забору и, перебравшись через него, оказалась на улице. Звонко чавкнула под ногами грязь.

Ночью Коррациа словно вымирала. Закрывались лавки, уезжал в депо последний трамвай, прятались от опасной темноты горожане, и даже нищие бродяги куда-то исчезали. Лишь изредка проходили мимо угрюмые стражники с факелами, что издали походили на блуждающие огоньки. В такое время оживала обратная сторона этого города — ещё более тёмная, чем та, что раскрывала себя при свете дня, таинственная, мрачная. С такой Коррацией играть опасно.

Ночь — время разбойников, монстров и убийц. Время, когда в таверне легко найти компанию до утра, на задворках трущоб любители поединков и жестоких зрелищ не прочь заработать на чьей-то пролитой крови, а на чёрном рынке особенно много скрывающих лица прохожих. С восходом луны волчий вой — не звериный, случайный прохожий может оказать вампиром, а темнота диктует одно правило: каждый сам за себя. Проще простого на окутанных тьмой улицах стать жертвой кого-то, кто не отягощён моралью, увидеть то, чего не стоило видеть, или исчезнуть без следа, в переулке столкнувшись с чем-то неведомым.

Всё это Вивьен знала, но не боялась. Если что-то пойдёт не так, в один миг из жертвы она превратится в охотника, в кошмар из страшных сказок и легенд.

С того мгновения, как оказалась за пределами особняка, она держалась в тени, избегала редких припозднившихся прохожих. Так, не привлекая внимания, Вивьен добралась до трущоб. Узкие извилистые улицы сплелись в клубок ядовитых змей, чьими горящими хищными глазами стали редкие подвесные фонари. По стенам покосившихся, заваливающихся друг на друга, будто пьяные, домов вилась паутина медных труб, в которых монотонно гудел пар. Из технических помещений, примыкающих к стенам мануфактур и заводских комплексов, доносился ритмичный лязг.

От зловония, что забивало слишком чувствительный нюх, к горлу подкатывала тошнота. На мостовой скапливались лужи помоев и не хотелось думать, чего ещё. Под ногами, ничуть не стесняясь, шныряли облезлые крысы. Когда же в темноте появлялись приближающиеся человеческие фигуры, Вивьен отступала в самые тёмные подворотни и закутки и поглубже надвигала капюшон.

Наконец, перед дверью очередного не отличающегося от других строения, чьи каменные стены покрыл слой мха, а за практически непрозрачным стеклом узких стрельчатых окон теплился свет, показалась потемневшая от времени и дождей вывеска, на которой красовались выглядывающая из бочки арасса и надпись: «Бочонок Арассы». Толкнув скрипучую окованную дверь, Вивьен шагнула в провонявший дешёвой выпивкой и немытыми телами зал. На пару мгновений её оглушила какофония из раскатов громогласного хохота, гомона многочисленных голосов и беспорядочных, давно утративших ритм аплодисментов снующему по залу барду с лютней, что развлекал посетителей, по их мнению, смешными песнями на грани приличия.

С большим трудом Вивьен нашла взглядом того, к кому пришла. Расталкивая столпившихся пьяниц и уворачиваясь от спешащих разносчиц, она пробилась к небольшому круглому столу с заклёпками и села напротив аранальва. Тот, не спрашивая, подхватил вторую кружку с подноса проскользнувшей мимо разносчицы и поставил перед ней. К резко пахнущему пенному напитку Вивьен отнеслась скептически, но отказываться в самом начале знакомства не стала.

— Ты так и не представился в прошлый раз, — напомнила она.

— Как и ты, — парировал аранальв и, выдержав секундную паузу, с тихим смешком добавил: — Но я навёл справки, это было нетрудно. Вивьен Аролиетте, виконтесса из Фраделиды. Угадал?

— Почти, — не без ехидства осадила Вивьен. — Я не аристократка из Фраделиды. А ещё минуту назад мы говорили не обо мне.

Аранальв заинтригованно прищурился.

— А ведь ты действительно не похожа на изнеженную фраделидскую принцессу. Хватка знатной леди, в чьих кругах наивность и невнимательность не прощаются, — подметил он.

— Так ты назовёшь своё имя или я ухожу? Не очень-то мне приятно находиться в подобном… — ей пришлось сделать паузу, чтобы подобрать слова, — заведении с тем, кто знает обо мне больше, чем я о нём.

Она блефовала. Уйти сейчас — значит, навсегда потерять шанс узнать больше о себе и своих сородичах. Ради такой информации Вивьен была готова пойти на риск.

Но она рассчитала всё правильно: аранальв позволил сыграть на собственном интересе.

— Раз вы настаиваете, леди Вивьен… — он приподнялся из-за стола и изобразил саркастичный поклон. — Моё имя Лоранд.

«Лоранд… Красиво звучит, — словно распробовав имя на вкус, подумала та. — И так… по-человечески?» От столь странного и в то же время похожего на неё существа Вивьен почему-то ожидала чего-то необычного. А может, он специально назвался обычным человеческим именем? Как зовут его на самом деле?

Спрашивать об этом она не стала: пусть в нём останется некоторая загадка, а у неё есть вопросы поважнее. Лоранд отпил из своей кружки, со стуком поставил её на липкую столешницу, расплескав пену, и вытер тонкие губы тыльной стороной ладони. Сейчас его лицо не прикрывал платок, и Вивьен поймала себя на том, что разглядывает его выраженные скулы и не лишённый благородства профиль. В нём не было напыщенности, он не следовал тонким манерам, более того — в высшем свете его наверняка посчитали бы грубияном, но было в этом аранальве какое-то особенное очарование.

— Помнится, ты обещал рассказать об аранальвах, — развеяв лишние мысли, перешла к делу Вивьен.

— Обещал, — кивнул Лоранд и коварно улыбнулся: — Но ведь просто слушать долгий рассказ неинтересно, так? Предлагаю игру: ответ за ответ. Откажешься отвечать — и разговор будет окончен.

Вивьен недовольно поджала губы. Он её переиграл! Заманил туда, куда она явилась лишь потому, что остро нуждается в знаниях, которыми не поделится никто другой, отвлёк и лишил путей отступления. Куда разумнее было бы уйти прямо сейчас, но ведь больше возможности не будет…

— Договорились.

— Мне нравится твоя решительность! — притворно обрадовался Лоранд, хлопнув в ладоши. — Итак, что ты хочешь узнать? Сразу оговорюсь: чтобы узнать всё о наших с тобой собратьях, одного вечера будет мало.

Вивьен пришлось потратить несколько мгновений на раздумья.

— Аранальвов много? — наконец, спросила она.

— Смотря, с чем сравнивать. Людей и альвов больше, но аранальвийские кланы встречаются по всему миру. Что ты смотришь? Я лично знаком с некоторыми из них. Ах да… Бывают и одиночки. Такие, как я. Но ни разу я не слышал об аранальвах, живущих среди людей, — теперь Лоранд глядел на неё с любопытным блеском в глазах.

— Ты хочешь услышать правду или легенду, которую я рассказываю всем остальным?

— Думаю, ответ вполне очевиден.

Вивьен вздохнула. Воспоминания о том далёком времени были смутными, нечёткими, но неприятными. Каким странным казалось ей всё вокруг…

— Меня приютили, как брошенного котёнка, — как бы ни звучало, так оно и было. Вивьен дали кров, чтобы она стала той дочерью, которой так и не смогла обзавестись госпожа Аролиетте. — Нашли на дороге, когда ехали из Фраделиды домой… Догадываешься, что было дальше? Мне пришлось приспосабливаться. До вчерашнего вечера я даже не знала, как… Как мне себя называть.

Она не сказала очень много. Умолчала о том, что несколько лет до первой смены облика провела в лесу, о чём до сих пор напоминали спрятанные под слоями одежды шрамы от клыков и когтей диких зверей. Потом ей повезло встретить семью Аролиетте, и была Коррациа — город из камня, меди и пара, в котором её пугало всё новое и неизвестное; долгое обучение тому, что знали дети её возраста, легенда о тяжёлой травме из-за утраты близких, трудная адаптация. Ночные кошмары, от которых Вивьен сворачивалась под одеялом в клубочек и неизменно плакала.

Но всё это давно позади. Пусть её заставили измениться, примерить на себя чужой образ — тот, который хотели видеть Аролиетте, альтернатива была страшнее: навсегда остаться гигантской паучихой один на один с безжалостной природой, одичать и забыть о разуме. Тогда в ней победило бы звериное начало…

Вивьен встряхнулась. Не время сейчас об этом думать.

— Сдаётся мне, это далеко не всё, что ты можешь рассказать, — всё это время Лоранд следил за малейшими переменами в её мимике и взгляде. Он прочёл её, как раскрытую книгу.

— Уговора выкладывать всю подноготную не было, — с нотками льда в голосе отрезала Вивьен.

— Тоже верно, — с хитрецой хмыкнул Лоранд. — Твой следующий вопрос?

— Ты встречал таких же аранальвов, как я? Белых пауков? — задала Вивьен самый животрепещущий вопрос.

— Нет.

От одного короткого слова оборвалось сердце. Горло сдавил спазм. Отчаянно захотелось уйти подальше, сбежать из этой таверны, лишь бы никто не увидел, как задрожали её руки. Надежда, которую Вивьен лелеяла больше двадцати лет, рухнула в одночасье. У неё совсем никого не осталось…

— Мне нужно на воздух… — сдавленно выдохнула она и, резко встав из-за стола, опрометью выскочила на улицу.

Ночь взбодрила прохладой. Прижавшись спиной к стене, Вивьен глотала ртом воздух в попытке избавиться от душащего её кома в горле. Всего несколько минут назад она была уверена, что почти нашла ответы на все вопросы: что случилось с её настоящей семьёй, где её клан, от кого ей передались способности к ледяной магии? Но теперь об этом нечего и мечтать.

Дверь таверны заскрипела, и рядом встал Лоранд. Поднял взгляд к небу — туда же, куда смотрела Вивьен. Вместо звёзд над ними висела лишь глухая чернота, по которой обрывком тумана растеклось грязно-серое пятно лунного света.

— Не это ты хотела услышать, — скорее уточнил, чем спросил Лоранд.

— Не это, — покачала головой Вивьен и посмотрела на него. — Скажи… Есть хоть одно упоминание о таких, как я? Хоть легенда или баллада? Сказка?

— Нет, прости. Клан определяют по узорам и цвету шерсти, но ты — скорее исключение.

Вивьен медленно выдохнула. Все её надежды таяли, и она не знала, что делать дальше и к чему теперь стремиться. Там, где ещё недавно теплилась надежда, разверзлась холодная пустота, а рядом остался только этот равнодушный город.

— Проводить тебя домой? — неожиданно предложил Лоранд и, когда Вивьен отстранённо кивнула, добавил: — А в следующую нашу встречу я расскажу тебе больше об аранальвах.

***

Следующая встреча действительно состоялась, и очень скоро. А потом ещё одна, и ещё… Так пролетело несколько недель — Вивьен незаметно исчезала из дома под покровом ночи и возвращалась за пару часов до того, как дым в небе из непроницаемо чёрного становился желтоватым.

Они не всегда виделись в тавернах. Бывало, поднимались на часовую башню и до утра сидели рядом с неподвижными горгульями, крохотные и незначительные перед огромным городом — просто пара шестерёнок в гигантских часах. А иногда часовую башню им заменяла какая-нибудь крыша, с которой открывался не менее завораживающий своей мрачностью вид, или заброшенный дирижабельный порт в промышленном районе.

Глядя на огни Коррации, Лоранд отвечал на любые вопросы и рассказывал, что знал, об их сородичах, аранальвийских кланах и их природе. А потом их встречи изменились, и Вивьен не заметила, как это произошло. Она не могла точно назвать день, когда Лоранд стал для неё не только источником информации — он заполнил ту пустоту, что оставила после себя разбившаяся мечта, и ей уже не казалось фамильярным или неприличным придвинуться ближе, позволить обвить рукой свою талию и устроить голову на плече своего спутника, слушая его тихий затягивающий голос.

Лоранд манил загадочностью и тайнами, а ещё тем, что стал единственным в её жизни, кто не смотрел на узоры у неё на коже с отвращением и страхом. Нет, он восхищался ею — тем, какой необычной она была, как отличалась от людей и аранальвов. То, что всегда было её проклятием, для него стало изюминкой.

Но Вивьен мало рассказывала ему о себе, как и он почти не говорил о своём прошлом и клане. Они хранили друг от друга тайны, и в этом крылась вся прелесть их странных отношений, что в один мгновенный порыв стали чем-то иным, нежели обмен знаниями. Просто в какой-то момент Лоранд прошёл по грани между попыткой узнать о ней больше и поддразниваем, и Вивьен поддалась на второе, одновременно обрывая совершенно не нужный ей разговор — поцелуем.

Их роман развивался бурно и торопливо. Может быть, взяли верх аранальвийские инстинкты, а может, они просто не хотели терять время. Вивьен не знала, да и не задавалась такими вопросами. В тот вечер она забралась на балкон своей спальни не одна. Они даже не притронулись к вину, которое она припасла на неприметной полке: поддались страсти и своим желаниям, и Вивьен впервые не боялась, что кто-то другой увидит белые полосы на её руках и ногах и едва различимый симметричный рисунок на спине. Тогда Лоранд исчез до рассвета, но та разделённая ими ночь стала только началом.

Порой Вивьен задумывалась, как вышло, что мужчина, о котором она почти ничего не сумела узнать, далеко не аристократ, но такой же монстр, как она, стал с ней ближе, чем кто-либо. С ним она забывала о том, что утратила всякую надежду найти кого-то из своего прошлого. Лоранд был для неё утешением и тем единственным, от кого она могла не скрывать свою природу. Но значил ли он для неё больше?

Как бы то ни было, от очередного свидания Вивьен не отказалась. Неделя выдалась трудной, и она была не прочь отвлечься. С нетерпением она ждала оговорённого дня, и с ещё большим нетерпением — наступления ночи. Когда угасли последние отблески едва пробившегося сквозь смог заката над морем, она уже достала вино и пару бокалов, зажгла свечи в канделябре и приблизилась к окну. За разбивающим свет фонарей на множество цветных осколков витражным стеклом застыли в непоколебимой неподвижности особняки, которые Вивьен так давно видела день за днём, что вся эта роскошь перестала вызывать восторг или хотя бы интерес. Интересной оставалась только их архитектура, да и та — с точки зрения той, что всегда любила разглядывать тончайшие орнаменты балюстрад, идеальную форму декоративных башенок и резкие, словно неосторожные мазки кисти на холсте, очертания домов.

С глухим стуком с перил балкона спрыгнул гость. Заранее зная, кого увидит, Вивьен повернулась к двери и приподняла уголки красных, что спелая вишня, губ в элегантной полуулыбке. Тихо, словно призрак, Лоранд проскользнул в спальню, но, вопреки обыкновению, не бросился к ней, чтобы жарким поцелуем выразить, как он скучал — или только сделать вид. Сегодня ответом на её улыбку стала его таинственная ухмылка.

— Здравствуй, Вивьен, — промурлыкал он.

— И это всё? Неужели ты настолько не рад меня видеть? — присев на край письменного стола и скрестив руки на груди, спросила Вивьен таким тоном, чтобы Лоранд не сумел разобрать, играет она с ним или впрямь недовольна.

И он не разобрал. Шагнув к ней, коснулся подушечками пальцев — шершавыми и загрубевшими, — её щёки, очертил скулу и ласково убрал за ухо прядь белых волос.

— Ну что ты? Рад, конечно, — под внимательным взглядом Лоранд потянулся к женским губам, но замер, будто понял и перенял правила игры. Сердце Вивьен забилось быстрее. — Просто я знаю, что если сделаю, как обычно, ты не дашь мне остановиться, а у меня совсем другие планы на эту ночь.

— Какие же? — Вивьен нравилось, как маняще соприкасалось их дыхание, и от контраста между близостью и хрупкой недостижимостью, которую так легко сломать, лишь подавшись чуть вперёд, по спине ползли мурашки.

— Расскажи мне, как ты обращаешься. Часто ли, где? Чем занята, когда зверь берёт над тобой верх? — вопрос прозвучал неожиданно и разрушил последний намёк на готовую вспыхнуть страсть.

Вивьен отошла и наполнила бокалы вином, передала один из них Лоранду. Сделав небольшой глоток, от которого на языке раскрылись все оттенки сухого виноградного вкуса, она нехотя призналась:

— Я редко принимаю то обличье. — Лоранд непонимающе нахмурился, и ей пришлось объяснить: — Ты же видишь, я живу среди людей. Нет, не совсем так… Не только среди них, но и как они. Я не должна рисковать выдать нашу семейную тайну, иначе меня будет ждать клинок охотников на монстров, а мою семью — костёр инквизиции. Когда просыпаются мои инстинкты и я теряю контроль, мне приходится запираться в подвале, лишь бы никому не навредить и не выбраться на улицу.

Лоранд сжал зубы с такой силой, что Вивьен готова была поклясться, что услышала скрежет. Черты его лица опасно заострились.

— Как это унизительно — запирать тебя в клетке, как животное! — впервые на её памяти он сорвался на дикий, полный звериной ярости рык. — Ты — не человек, и если они не могут с этим смириться…

— Хватит, — холодно прервала Вивьен. — Если у тебя есть предложения получше, излагай, а нет — не поднимай больше эту тему.

— Есть, — Лоранд метнул короткий взгляд за окно — туда, где за сгибами крыш скрывался Коррацианский лес. — Ты когда-нибудь охотилась по-настоящему? Так, чтобы преследовать добычу, и запах крови сводил с ума…

Вивьен не знала, каково это, но что-то в ней отозвалось на его слова. Что-то дикое, первобытное, от чего по телу прошла дрожь, и жгучее желание испытать всё то, о чём говорил Лоранд, смешалось с леденящим ужасом. Какую черту ей захотелось перешагнуть?

Уловив что-то в её взгляде, Лоранд удовлетворённо кивнул:

— Ты хочешь этого.

Вивьен не нашлось, что возразить. Да и что она могла сказать? Солгать, мол, ей противна мысль об охоте? Такой ответ устроит Аролиетте, но не её саму. Потому что тогда лгать придётся уже не семье и не любовнику, а себе.

Ответ Лоранду не требовался. Картинно поклонившись, будто издеваясь над привычным ей этикетом, он протянул руку, и Вивьен с готовностью переплела с ним пальцы.

— Позвольте проводить вас в охотничьи угодья, миледи, — поддразнил он.

— Доедем верхом, — решила Вивьен. — Мои отец и братья отправились на охоту с гостем из Винтернарры, никто и не заметит пропажи пары лошадей.

— Мы не встретимся с ними? — насторожился Лоранд, но она приподняла уголки губ в улыбке и покачала головой:

— Нет. Мои дражайшие родственники отправились в ту часть леса, куда нам идти не стоит, если не хотим наткнуться на случайный патруль стражи или, того хуже, инквизиции.

…Она оказалась права — госпожа Аролиетте не услышала ни как они выбрались из спальни, ни как тихо вывели из конюшни двух коней. Потревожить её мог лишь тихий скрип ворот, но она, похоже, уже готовилась ко сну и не заметила, как, закрыв за собой ворота, аранальвы вскочили на лошадей и исчезли за ближайшим поворотом.

По городу они ехали рысью, дабы не привлекать излишнее внимание, но едва городские ворота остались за спиной, помчались галопом. Свежий, не пропахший помоями и производственными отходами ветер ударил в лицо и растрепал волосы. Камень, медь и стекло города сменились сомкнутыми, словно купол, кронами деревьев, чьи кривые, будто бы изломанные, ветви сплетались в плотную паутину, а покрытые мхом стволы окутывали тягучие сумерки.

А затем лес ненадолго расступился, и там, куда не дотягивались рваные клочья смоговых облаков, с неба посмотрела луна. Вивьен застыла. На какой-то краткий миг весь мир для неё перестал существовать — исчез топот копыт по пыльной дороге, растаял строптивый, как дикая лошадь, ветер, и осталось только серебряное око на звёздном своде. Нет, Вивьен не теряла голову от луны, как волки-оборотни, и не зависела от неё, как использующие её силу альвийские ведьмы, — просто она так давно не видела чистое ночное небо… Не чёрно-серое, как отражение в мутной воде, а вот такое, высокое, ясное, мерцающее мириадами крохотных кристаллов.

— Вивьен! — сквозь свист ветра в ушах пробился окрик, развеявший чарующую иллюзию.

Когда она оглянулась, Лоранд кивнул в сторону лесной чащи. Намёк был прост и понятен. Остановив лошадей на обочине дороги, аранальвы спешились и углубились в лес. Запах сырости, мха и хвои разительно отличался от того зловония, что забивало нос в Коррации; шелест прошлогодней листвы под ногами касался ушей мягче, чем непрестанный лязг механизмов, цокот копыт и скрип проезжающих мимо экипажей; клубящаяся под деревьями тьма, по которой молочной плёнкой разлился туман, манила и притягивала, но не заставляла тревожно вслушиваться в каждый шорох.

Всё здесь ощущалось иначе. То, что Вивьен так долго загоняла поглубже, прятала и подавляла, ожило в ней с новой силой. С каждым шагом вглубь таинственного Коррацианского леса, что до дрожи пугал суеверных и становился последним пристанищем заплутавшим путникам, всё живее вскипала кровь. Сердце забилось быстрее в сладостном предвкушении.

Больше никаких холодных подземелий. Никаких цепей, из которых не вырваться зверю. Не придётся бросаться на стены в слепой ярости, сходя с ума от тесноты, желая лишь глотка свежего ночного воздуха.

Вивьен и Лоранд как раз успели обсудить тактику охоты, когда деревья, наконец, расступились на залитой лунным светом прогалине, в центре которой раскинул мощные ветви старый дуб. Корни его выпирали из земли, а под прикрытием кроны свили гнездо филины. Первым делом Вивьен стянула сапоги и эти ненавистные чулки, нужные лишь для того, чтобы скрыть её природу. Её «уродство», как говорила мачеха.

Босые стопы коснулись холодной, мокрой от тумана и вечерней росы травы. Вивьен шагнула в лунный свет — пока несмело, только привыкая к ощущению сырой земли под ногами. Будоражащая дрожь волной прокатилась по телу, придавая смелости. Вивьен потянула за шнуровку, и корсет упал на землю, позволяя ей вдохнуть полной грудью без боли. Следом соскользнуло платье, и луна осветила белые узоры на её коже.

Холод ночи обжёг обнажённое тело, пробежался сотней колючих иголочек вдоль позвоночника. Зажмурившись, Вивьен подставила лицо ветру… А когда она открыла глаза, их уже застила поблёскивающая чёрная пелена. Болезненная судорога сотрясла тело, и Вивьен, зарычав сквозь сжатые зубы, упала на колени. Боль, мучительная, невыносимая, вырвала из горла крик, но вопреки всему что-то в ней ликовало — та её часть, что жаждала охоты.

Хрупкое женское тело менялось. Ломалось, перестраивалось, покрывалось хитином… Первые брызги крови окропили землю. Ослеплённая болью, Вивьен лишь краем глаза заметила, как Лоранд сам спрятал их вещи под корнями дуба и начал меняться вслед за ней. Новая вспышка боли где-то в спине, кровавая пелена перед глазами — и Вивьен уже не слышала ничего, кроме биения пульса в ушах.

Тело словно разрывалось изнутри, выворачивалось наизнанку. На тягучие, липкие, как паутина, мгновения боль затмила всё, кроме сбившегося с ритма стука сердца. Вивьен закричала, но не услышала этого крика — а может, просто судороги превратили его в тихий сдавленный хрип.

А затем её мироощущение изменилось. Всё стало острее — звуки, запахи, инстинкты. Вся в крови на густой шерсти, опираясь на сильные когтистые лапы, с земли поднялась белая паучиха. Последние отголоски схлынувшей боли отступали, и на смену им приходило ощущение звериной силы и хищной грации. Земля непривычно отдалилась, будто Вивьен смотрела на неё с высоты трёхметрового гиганта.

Легко и бесшумно, как может лишь паук, она переступила восемью тонкими, но сильными лапами. Темноты для неё больше не существовало — только ясные сумерки, в которых чёткими очертаниями вырисовывались мельчайшие детали, будь то шероховатости древесной коры, торчащие корни и сучья или переплетающиеся ветки кустов, застывших в неподвижном тумане.

Позади прозвучал шорох, столь тихий, что его не различил бы человеческий слух. Обернувшись, Вивьен встретилась взглядом с такими же, как у неё, круглыми чёрными глазами, похожими на симметричную россыпь бусин. В своём зверином облике Лоранд внушал ей… трепет. Он сильнее и опытнее, а во взгляде обратившегося аранальва, оказывается, нет ни единой эмоции. Совсем никакого выражения, проблеска мысли или, наоборот, животной ярости — лишь неподвижное тёмное стекло.

Его узоры складывались в рисунок из угольных полос на серой, как дым, шерсти с проблеском вытянутого белого пятна с неровными краями на брюшке. Полосы на его лапах переходили одна в другую, будто их запечатлели в каком-то странном танце. Грозный, опасный… Сколько раз хелицеры этого аранальва рвали ещё живую плоть? Сколько раз когти, словно перебирая струны, подцепляли нити, окутывая жертву смертельным коконом?

Почему-то, несмотря на эти мысли, сладковатый запах паутины, что в паучьем облике Вивьен чувствовала явственнее, успокаивал. Лоранд — смертельно опасное создание древних паутинных богов, чудовище из тех, легенды о которых заставляют сердце леденеть, но ей он не причинит вреда. Нет, в его хищном силуэте она видела не угрозу, а… уверенность. Защиту. Ведь она такая же, как он.

Мягкой крадущейся походкой гигантский паук шагнул под сень деревьев, и его паучиха последовала за ним. Сами собой лапы ставились бесшумно, а тело, которое Вивьен никогда не ощущала не скованным цепями, было сильным и ловким — намного сильнее, чем она могла представить, сворачиваясь на каменном полу под звон вновь сдержавших её звериную жажду крови цепей. Плавность и опасное изящество движений ей диктовали инстинкты, и Вивьен охотно им подчинилась.

Сегодня она позволила вести той своей стороне, что никогда не полагалась на разум.

Поэтому, когда ветер донёс мускусный запах дикого животного, по телу прокатился глубокий низкий рокот. Замерев на мгновение, Лоранд забрался на крепкое дерево. Остановился ненадолго, безмолвно зовя спутницу за собой, и без труда перебрался на ветки другого дерева. Как легко и естественно у него это получилось…

Выпустив когти, Вивьен прыгнула. Она и забыла, каково это — чувствовать силу, с которой все восемь лап подбрасывают её, а меньше, чем через секунду, она уже вцепляется в кору и балансирует на ветвях. Когда-то давно, в забытой юности, она всё это умела. То животное начало, что в ней таилось, отозвалось на воспоминания приятной дрожью: тогда она не отрицала и не ненавидела свою природу, не считала себя чудовищем.

Лоранд не учил её — он лишь помогал вспомнить то, от чего она отказалась. И сегодня Вивьен готова была последовать за ним. Оставить всё, что ждало её в Коррации, и пойти с ним туда, где реньотийские леса сменяются хвойными рощами, скалятся в небо острые горы, а воздух холоден и неприветлив… Ему нужно только позвать, чтобы она забыла всё, чем жила долгие годы.

Сейчас, всё увереннее переступая с ветки на ветку, без единого шороха подбираясь к добыче, Вивьен не знала, что говорит в ней — её потаённые желания, слишком ярко разгоревшиеся чувства или её природа. Она была готова поддаться.

Внизу сновали между деревьями олени. Гордые, неспешные животные чинно щипали траву и обдирали кору с древесных стволов, но настороженно вскидывались от каждого шороха, готовые в любое мгновение обратиться в бегство. Движения Лоранда стали ещё более плавными и мягкими, словно не огромный паук скользил по ветвям над своей добычей, а бестелесная тень. Вивьен замерла на ветвях, держась за них когтями, и проводила взглядом его растаявший в листве силуэт.

Ждать. Дать время Лоранду расставить сети. Что-то в ней мучительно воспротивилось ожиданию, какой-то потаённый инстинкт, требующий сейчас же прыгнуть на жертву, вонзить клыки в ещё горячую плоть… Вивьен захотелось встряхнуться, дабы вернуть себе готовый исчезнуть контроль над собственным телом и сознанием, но не смела пошевелиться: каждое неосторожное движение грозит спугнуть дичь.

На счастье прохладный ветер растрепал её густую лоснящуюся шерсть. Вивьен медленно выдохнула и опустила взгляд на мирно пасущихся оленей. Неподвижная, укрывшаяся там, куда они не смотрели, она отсчитывала минуты. Когда условленное время прошло, белая паучиха закрепила на самой крепкой ветке тонкую, но прочную, словно сталь, нить и, медленно отматывая её, устремилась вниз.

Повиснув над беспечными животными, она раскинула лапы и оборвала паутину. Её приземление сбило с ног оленя и вспугнуло стадо. Звери бросились врассыпную, приторно запахло страхом, и этот запах подстегнул дикие инстинкты Вивьен — те, что не подчиняются разуму и всегда готовы вырваться наружу в безудержном превращении или смертоносном броске. Раньше, чем вспомнила бы про план Лоранда, она вцепилась в схваченную когтями дичь. На хелицерах появился сводящий с ума привкус железа.

И человеческая часть сознания отступила на время, полностью отдавая паучье тело во власть звериных инстинктов. Всё, что произошло дальше, стало лишь смутным обрывочным сном: в порыве чудовищной ярости Вивьен кинулась на запах, что донёс ей ветер, не ведая, что ловушка Лоранда совсем в другой стороне. Но он услышал учинённый ею переполох. Услышал и бросился к ней, безошибочно определив, что она утратила контроль.

Быстро и тихо паучиха мчалась между деревьями и заболоченными низинами, ведомая запахом крови, которым наполнился воздух где-то на окраинах леса. Деревья, заросли, блеск звёзд в разрывах сплошного полога крон. Лязг арбалета, лай гончих, топот лошадей. И — пелена, воспоминания за которой услужливо заполнила пустота, ослеплённая яркими вспышками боли, криков и лязга клинков…

…Вивьен очнулась от острой боли. С болезненным вздохом открыла глаза, и взгляд её затерялся в куполе из тысяч звёзд. Липкая сырость с покрытой предрассветной росой травы забралась под укрывавшее её льняное покрывало.

Почему так болят бок и рука и ломит тело? Что за странный сон ей привиделся? Ответы на эти вопросы память стёрла. Отбросив покрывало, Вивьен села, за что поплатилась новой вспышкой боли. Поперёк её пояса обвился пропитавшийся алым бинт. Ещё одна повязка плотным слоем покрывала предплечье. Но хуже всего была бурая корка крови, пятнами засохшая на её коже там, где её не скрывали лоскуты ткани.

Вивьен замутило. Медленно вдохнув и выдохнув, она заставила себя поднять взгляд на Лоранда, что с мерным лязгом точил кинжал, устроившись на корнях дуба. Его лицо сохраняло сосредоточенное выражение; он и глазом не повёл, пока Вивьен его не окликнула. Голос предательски дрогнул.

— Чья это кровь? — с замиранием сердца спросила она.

Прежде чем ответить, Лоранд отложил кинжал и потянулся к вещмешку.

— Разве это важно? — Не отвлекаясь от разговора, он достал чистую тряпку и смочил её водой из бурдюка.

От равнодушного тона Вивьен вскипела. Как у него всё просто!

— Чья это кровь, Лоранд? — неосознанно растянув губы в оскале, настойчиво повторила она.

— Человеческая, — пожал плечами тот, протянув ей тряпку. — Приведи себя в порядок.

Страх змеёй свернулся где-то под солнечным сплетением. Вивьен механически взяла тряпку, принялась оттирать кровь, но внутри поселилась какая-то глухая пустота. Не ужас, не скорбь — предчувствие, настолько пугающее, что возвращаться домой не хотелось.

Хотелось вскочить на лошадь и гнать во весь опор, так далеко, чтобы правда никогда не догнала её. Она не хотела знать, кого убила. Боялась узнать. А может быть, просто уже знала. Стирая кровь с белой кожи, Вивьен снова видела перед собой тот кровавый снег, и снова она запрещала себе задаваться одним-единственным вопросом: чья это кровь.

Без единого слова Вивьен отбросила окровавленную тряпку, оделась и направилась к дороге. В спину ей упёрся потяжелевший взгляд Лоранда.

— Куда ты? — спросил он, будто это ещё имело какое-то значение.

— Домой, — только и бросила через плечо Вивьен. Голос прозвучал непривычно сухо, даже глухо.

Глаза Лоранда стали ещё темнее. Сегодня она потеряла над собой контроль, но он — нет. Он всё помнил.

— Вивьен, нам нужно поговорить, — медленно проговорил аранальв.

— Я не хочу об этом говорить! — неожиданно даже для себя сорвалась на отчаянный рык та. Глаза защипало, но Вивьен заставила себя проглотить ком в горле.

Похоже, Лоранд уловил её настроение, потому что он поднялся и решительно шагнул к ней, прижал к себе в крепких объятиях раньше, чем она успела бы отшатнуться. Но Вивьен не прильнула к нему — только напряглась ещё сильнее, готовая оттолкнуть его.

— Не удерживай меня, я должна узнать… — она прервалась на полуслове. Произнести жуткие слова оказалось выше её сил. — Узнать…

— Нет, Вивьен, — покачал головой Лоранд. — Я позвал тебя сюда не для того, чтобы ты осталась с людьми. Лучше пойдём со мной. Оставь этот город и всё, что здесь было, позади. Я научу тебя, как контролировать себя, и покажу, какова жизнь аранальвов.

Её словно прошибло молнией. Объятия того, с кем она недавно хотела связать жизнь, в один миг стали отвратительными и чужими. С каждым мгновением Вивьен всё яснее осознавала, что сделал Лоранд, и там, где недавно теплилось какое-то светлое чувство, ширилась ледяная пустота. Та пустота, что пронизывает жилы и покрывает инеем кончики пальцев, прежде чем вырваться наружу яростью стихии.

Дыхание стало облаком пара. В обжигающем гневе Вивьен оттолкнула мужчину, сделала пару шагов назад. Порыв ледяного ветра с рокотом прокатился по кронам деревьев и всколыхнул её волосы.

— Ты… — горло сдавили тиски. Хотелось закричать, обвинить его в том, что он натворил, но вскипевшая внутри ненависть была холодна, как снег. — Ты думаешь, я пойду с тобой? Думаешь, прощу всё это? — с нервным, злым смешком Вивьен подняла на него похолодевшие глаза. — Ты ведь знал, да? И куда ведёшь меня, и что от крови я потеряю рассудок… Ты почуял их раньше меня, Лоранд? Да?

— Они ненавидели тебя. Сделали чудовищем, — как непривычно звучала в его словах стальная жестокость… — Разве ты не наслаждаешься местью?

— Чудовищем меня сделал ты! — крикнула Вивьен, и голос её расслоился, словно многократно умноженный эхом.

Магия повиновалась её гневу. Холодный ветер, колючий, будто нёс в себе крохотные кусочки льда, сбил Лоранда с ног, а земля вокруг него взбугрилась острыми ледяными шипами. И теперь он смотрел ошарашенно и растерянно: похоже, хоть один секрет ей удалось сохранить.

— Я вернусь домой, Лоранд. Вернусь и узнаю всё, что должна. И если всё так, как я думаю… Беги. Так далеко, как только сможешь, беги и забейся в самую глубокую нору, потому что охота начнётся уже на тебя!

Впервые Вивьен действительно хотелось сейчас же обратиться и броситься на кого-то, но она сдержалась. Её уже не волновало, больно ли Лоранду, почувствовал ли он страх хоть на миг — сейчас она боялась лишь ошибиться снова.

И потому должна бежать домой, убедиться, что все те, о ком она думала сейчас, в порядке и уже вернулись… А потом уйти. Исчезнуть, ни с кем не прощаясь, чтобы их худший кошмар не воплотился в жизнь. Её не будут искать, куда бы ни завели её дороги в бегстве от тех, кому она может навредить.

Не сумев заставить себя уйти шагом, Вивьен сорвалась на бег. Знакомая извилистая тропа, по которой они пришли, деревья, болотистые низины. С нечеловеческой реакцией она перепрыгивала вывернутые из земли корни и ныряла под намеревающиеся хлестнуть по лицу ветки. Её подгоняло пугающее предчувствие.

Лес расступился, выпустив её на тракт. Не замечая, как дрожат руки, Вивьен распутала обвязанную вокруг дерева узду, вскочила на лошадь и помчалась туда, где над горизонтом клубилась непроницаемая пелена смога. Бока животного тяжело вздымались, из-под копыт взметалась дорожная пыль, но Вивьен гнала его во весь опор. Не обратила она внимания и на торговый караван, который обогнала у самого города, и на закричавших что-то ей вслед стражников у ворот. Сейчас она могла думать лишь об одном: «Быстрее!»

С её пути с возмущёнными и испуганными возгласами разбегались ранние прохожие, спешащие на мануфактуры рабочие и не вовремя показавшиеся из трущоб нищие. Когда позади остались ворота между городскими районами, сердце болезненно сжалось от страха и волнения. Вот они — особняки. У ворот дома никого — ни людей, ни лошадей.

Спрыгнув с загнанного коня, Вивьен бросилась к дверям. Сегодня она не ждала, что ей откроют слуги, и не думала о том, чтобы пробраться в дом через свои покои. Она должна была убедиться, что не сотворила непоправимого. Что она не монстр.

Дверь распахнулась от лёгкого толчка. Незаперто, но какая разница? Вивьен забежала в окутанный холодным мраком холл. Почему прислуга ещё не зажгла свечи? Почему воздух пахнет металлом? Она замерла — дрожащая, скованная ужасом. Тревожный запах доносился из гостиной, и оттуда же доносились надрывные женские всхлипы и приглушённые голоса. Вивьен не хотела туда заглядывать, но приблизилась к приоткрытой двери.

На заляпанном кровавыми пятнами диване полулежал-полусидел один из её братьев — старший, самый суровый из всех. Сейчас он напоминал мумию в окровавленных бинтах, но глаза его горели яростью. Рядом, закрыв лицо руками, вздрагивала от безутешных рыданий госпожа Аролиетте. На её плечо положил руку кто-то третий, кого от Вивьен скрывала дверь.

— Мы найдём её, синьора, — заверил некто смутно знакомый.

— Найдёте, — до хруста сжав кулак, процедил единственный выживший сын хозяйки поместья. — И убьёте чудовище! Теперь это дело чести, господин Альферраторе.

Вивьен показалось, что она задыхается. Ноги отказались держать, и она пошатнулась, схватилась за перила лестницы, чтобы не упасть. Беззвучные слёзы покатились по щекам, стоило в полной мере осознать: их кровь, кровь тех, кто приютил её когда-то, на её руках. Полный боли и ненависти — к себе, своей природе и толкнувшему её на этот путь Лоранду, — крик застрял в горле. Отчаянно захотелось сбежать как можно дальше, забыть всё, как страшный сон. Или проснуться в своей постели и понять, что ей всего лишь привиделся кошмар…

Но проснуться не получалось. Вивьен зажмурилась, до боли сжала перила, но шорох напротив заставил её открыть глаза. В лицо ей смотрело чёрное дуло револьвера, который направлял на неё мужчина с бесстрастным взглядом, облачённый в мантию с эмблемой Ордена Золотой Короны. Всё в его снаряжении говорило об одном: он из тех, кому привычно истреблять неосторожных монстров, рискнувших появиться в Коррации. Он инквизитор.

— Твоя семья знала, что ты появишься, — размеренно произнёс он, не отводя внимательного, изучающего взгляда.

— Они не знали, кто я, — едва слышно выдохнула Вивьен.

Но инквизитор покачал головой.

— Знали. Но их судьба будет решена позже. Сейчас решается твоя.

Исход для тех, кто связывается с монстрами вроде неё, всегда один — костёр. Как же слепа она была, следуя за Лорандом… Прошла по тонкому лезвию и оступилась. А хуже всего то, что её падение в бездну было предрешено в тот самый день, когда Вивьен явилась в «Бочонок Арассы». Лоранд знал, что делает, когда ломал её жизнь.

«Сволочь, сволочь, сволочь!» — забилась отчаянная мысль, но выкрикнуть её было некому. Наверняка он уже далеко. А Вивьен здесь — дома, куда по его замыслу не должна была вернуться больше никогда, — и чутьё подсказало ей, что к её приходу хорошо подготовились. И точно: она скорее почувствовала, чем услышала, как за спиной возник Винсенте Альферраторе. Подняла взгляд — на антресолях ожидаемо сверкнули нацеленные на неё арбалетные болты.

Злость отдалась не предвещающим ничего хорошего холодком на коже. Да, она натворила слишком многое, но чувство вины никогда не затмит аранальвийские инстинкты. Кто выстрелит первым — инквизитор или охотники со второго этажа? А может, Винсенте нанесёт удар клинком? Или её хотят взять живой? Вивьен не дожидалась развязки.

Воздух стал холодным, как зимой, и в последнее мгновение револьвер в руке инквизитора обледенел, а вокруг ведьмы взметнулись острые ледяные осколки. Все, кто её окружил, бросились в укрытия. Один охотник не успел — и лёд превратил его в решето, забрызгав стены кровью. За выигранные секунды Вивьен успела выскочить из дома и побежала в сад. У ворот её уже ждали.

Болт вылетел из окна её комнаты и вонзился в яблоню там, где она только что пробежала. Обернувшись на мгновение, Вивьен направила магию, и оконный проём покрылся коркой льда. Но останавливаться нельзя: охотники на монстров уже бросились в погоню. Когда Винсенте, что возглавлял охотничий отряд, появился из-за пристроек, Вивьен уже перемахнула через забор.

Оказавшись на улице, она опустилась на колени у резного люка, сдвинула его с натужным скрежетом металла о камень и оглянулась через плечо. Несколько охотников вскинули арбалеты, остальные обнажили мечи и ринулись к ней, ведомые своим командиром. Ещё одна группа во главе с инквизитором обогнула особняк и выбежала на улицу с другой стороны. Они просчитались лишь в том, что их цель не собиралась убегать по улицам.

Хлопнул выстрел. Вивьен едва успела спрыгнуть в канализацию, прежде чем пуля высекла искры из мостовой. С мерзким хлюпаньем она приземлилась в зловонную жижу, от которой тут же промокли сапоги и подол платья. От гнилостного смрада её едва не стошнило. Но хуже того, раны напомнили о себе, и по корсету расплывалось тёмное пятно.

Опираясь о склизкую, покрытую мхом и вонючей плесенью стену, Вивьен поднялась. Ладонь скользила по липкому камню, под ногами чавкали нечистоты, но она сделала несколько шагов во тьму.

Что-то упало позади, и Вивьен, повинуясь какому-то шестому чувству, бросилась на пол. Но она немного не успела. Ударил по стенам хлопок — и волна магической энергии выбила землю из-под её ног. Вивьен показалось, что её ударил великан, потому что мерзко хрустнули рёбра, и она упала в нескольких метрах от того места, где собиралась.

От боли потемнело в глазах и сдавило грудь. Вивьен показалось, будто она задыхается, и уже не от тошнотворного смрада. «Приди в себя!» — хлестнула плетью мысль. Ей нельзя терять ни секунды!

За ней спрыгнули инквизитор и несколько охотников. Щёлкнул взведённый револьвер. Собравшись с силами, Вивьен перекатилась в сторону. Вовремя: там, где она только что лежала, срикошетила от камня пуля. Следом сорвался с пальцев охотника на монстров огненный вихрь, заполнивший тоннель. Раньше, чем успела бы подумать, Вивьен инстинктивно вскинула руку, и пламя встретил лёд.

Воздух стремительно раскалился, но её обдало холодом. Стало тяжело дышать. Едва огонь рассеялся, а лёд осыпался, она юркнула в боковой проход и помчалась дальше на пределе возможностей. Обострённым слухом она слышала эхо множества шагов своих преследователей, и страх заставил её пересилить боль. Где человек упадёт без сил, аранальв выдержит. Она должна выдержать.

Повороты, изгибы тоннелей, круглые залы со множеством развилок — канализация походила на лабиринт, словно специально построенный таким образом, что, не зная пути, дорогу назад не найти. От Лоранда Вивьен слышала, что часть её примыкает к старым катакомбам, которые, по легенде, скрывались здесь задолго до постройки города, а теперь стали пристанищем всем тем, кто по разным причинам таился в тени.

Хотела бы она ориентироваться на запах свежести, что выведет к стокам, но ничего, кроме забивающей нос вони, не чувствовала. Дуновения сквозняка и эхо собственных шагов помогали ей выбирать направление вслепую, не натыкаясь на стены, и сквозняк же — прохладный ветерок откуда-то с поверхности, — указывал дорогу. Должен же быть выход, откуда он дует?

Вивьен надеялась только, что это окажется действительно выход, а не крохотный пролом в стене или решётка. Она сумела затеряться в подземельях, ненадолго сбив со следа охотников, но скоро они её нагонят. И куда подевался Винсенте со своим отрядом?

Привыкшие к темноте глаза чутко уловили проблеск тусклого, почти неразличимого ночного света. Надежда придала сил. Сжав зубы от ноющей боли во всём измученном теле, Вивьен устремилась к тонкому лучику луны, что нашёл путь сквозь свинцовые тучи и мрак. Сметая зловоние, в лицо подул ветер — солёный и свежий.

И Вивьен едва успела остановиться на краю стока, под которым плескались тёмные волны. И почему она надеялась, что выбраться будет проще? Привалившись спиной к стене — на скользкую плесень и грязь уже стало плевать, — Вивьен оглянулась. Раненая, уставшая, измождённая, она больше не могла убегать. Сколько ещё она выдержит, если шагнёт сейчас обратно во тьму канализации? Как долго сможет путать следы, пока её не настигнут охотники и инквизитор?

Словно рок судьбы, она услышала топот. Люди приближались. Всё это время их вёл шум, который она создавала, и то, что сейчас беглянка замерла, её не спасёт. Может, она выиграла несколько минут, но возвращаться поздно.

Проклиная Лоранда последними словами, Вивьен стянула сапоги и прыгнула в воду. В одно мгновение её поглотила гудящая тьма, и от холода сдавило живот. Мигом ожили жуткие легенды, что рассказывали на званых вечерах капитаны торговых судов. Что скрывается в тёмных глубинах? Усилием воли Вивьен прогнала пугающие мысли, напомнила себе, что хищные морские животные куда страшнее каких-то жутких сказок.

Она вынырнула и отбросила с лица мокрые пряди. Одежда липла к телу, подол платья путался в ногах, а волны покачивали её из стороны в сторону, то подталкивая к каменному пирсу, то оттаскивая назад. Ещё раз бросив взгляд на чёрный зев стока, Вивьен поплыла к мелководью. В стороне от городских стен берег становился пологим, а волны набегали на мелководье.

На него же выбралась и Вивьен. Едва ощутив под руками вязкий ил, она выползла к самому берегу и упала на спину. Сейчас её не волновали ни холод, ни боль от тяжёлых вздохов. Опасность, кажется, миновала, и с новой силой нахлынуло осознание того, что она сделала. Что сделал Лоранд. Над ней раскинулось безучастное небо, и, глядя на пятно серого света за тучами, Вивьен не знала, что стекает по её щекам — щиплющая глаза морская вода или солёные слёзы.

Что-то внутри неё надломилось, будто треснула корка льда. Кровью разлилась боль, сковала сердце. Хотелось закричать от отчаяния и ненависти к себе, но с губ слетел лишь неслышный выдох. Сил не осталось ни на что — даже на эмоции… Телом Вивьен могла подняться и пойти дальше, но душу её пронзали колючие льдинки. Гибель людей, которые не отвернулись от неё, несмотря на её чуждую природу. Вина, ведь их кровь пролила она. Предательство единственного, кто сумел развеять её одиночество.

Вивьен не знала, что ранит её больнее всего, но точно знала, что никогда не забудет того, как обошёлся с ней Лоранд. Не важно, думал ли он, что понимает её, или только преследовал свои цели, хотел заполучить её и стать не частью её жизни, а всей жизнью. Важно другое: он сделал её убийцей. Хитростью заставил обратить клыки и когти против тех, кому она не хотела вредить.

И он ещё надеялся, что она после этого пойдёт с ним? «Я пойду, Лоранд, — подумала Вивьен, будто он мог её услышать, и её губы тронула злая, вымученная усмешка сквозь слёзы. — Но не с тобой, а за тобой». Крепкий лёд в её душе треснул и рассыпался, но на смену ему пришла сталь, что острее и опаснее любого льда.

Вивьен открыла глаза. По-прежнему над ней нависали коррацианские тучи, а край платья трепали пенные волны. Слёз больше не было — только пугающая пустота там, где недавно метались и бурлили, как неспокойное Меритарийское море, чувства. С хриплым вздохом Вивьен поднялась, сквозь промокшие насквозь чулки ощутила касание волн к ногам и устало повернулась к берегу, с которого порыв ветра донёс знакомый запах.

— Винсенте.

Всего одно имя — но голос прозвучал непривычно глухо и надтреснуто.

— Леди Аролиетте, — с показной учтивостью, но без капли сожаления произнёс Альферраторе. — А я ведь чувствовал, что вы не так просты.

— Я не в настроении для долгих бесед. С вашего позволения, господа, — Вивьен окинула взглядом обнаживших оружие охотников у него за спиной, и её лицо исказила болезненная усмешка, — перейдём к тому, ради чего вы пришли.

И снова, как ночью, её глаза потемнели, а по телу разлилась боль. Во время превращения аранальв уязвим. Охотники это знали — и бросились к ней, но она обратилась раньше. В считанные мгновения хрупкая женщина обернулась чудовищем, и теперь уже в заледеневшем сердце не было жалости.

Сверкнули клинки, каждый удар которых мог стать последним. Вивьен прыгнула, но не на охотников. Сталь блеснула под ней, и она приземлилась за их спинами, развернулась одновременно с ними. На краткий миг Вивьен встретилась взглядом с Винсенте. Вместо сожаления или разочарования в его глазах застыл металл. Он убьёт её не задумываясь, будто не они совсем недавно были равными — двое аристократов, что танцевали на балу.

И она тоже раздумывать не станет. Былые страхи обратились в прах, и Вивьен кинулась навстречу готовым к бою охотникам. Они атаковали слаженно, как велела отшлифованная множеством схваток тактика. У каждого из них была своя функция, и они дополняли друг друга. С лязгом вспороли воздух арбалетные болты, которые паучиха, пригнувшись, пропустила над собой, клинки двоих проскользнувших по бокам охотников резанули по лапам, а Винсенте замахнулся для последнего удара.

Но, едва лапы подкосились, Вивьен перекатилась в сторону и вскочила. Меч воткнулся в землю там, где должна была оказаться её голова. Сильным рывком Винсенте высвободил оружие, но она не ждала новой атаки — метнулась к стрелку, что уже перезарядил арбалет, но не успел его вскинуть. Взмахом когтистой лапы Вивьен разворотила его грудь обломками рёбер наружу, и он упал на мелководье, окрасив волны алым.

И какая-то её часть, звериная, та, что охотно поддалась Лоранду, торжествовала. А человеческая половина её сознания предпочла уступить место инстинктам, потому что иначе слишком крепки становились ужас и боль. Чудовище — больше не звучало отстранённо, будто не про неё. Вивьен прыгнула в сторону, уворачиваясь от выпущенного в неё болта, и повернулась к охотникам. Сейчас жажда крови не застилала остатки изувеченного рассудка — нет, её звериная сторона уже насытилась кровью… До поры.

Винсенте и двое ловких мечников удобнее перехватили оружие. Арбалетчик замер в стороне от них, готовый прикрыть, но именно стрелы причиняли Вивьен больше всего боли и неудобства. Он это знал и старался не смотреть на тело напарника, чью участь страшился разделить. И уже разделил бы, если бы путь Вивьен не преграждали другие охотники.

Винсенте подал знак соратникам, и те отошли на пару шагов. Сам он не отрывал опасно острого взгляда от неё.

— Потанцуем, Вивьен? Только ты и я, — сегодня его тихий баритон звучал зловеще.

А Вивьен ни на миг не забывала, с кем имеет дело. Из братьев Альферраторе этот — воплощение коварства, но не самоуверенности. Он расставлял ей капкан, и избежать ловушки она не могла: если Винсенте хочет сразиться с ней один, он это сделает. Поздно отступать, ей остаётся только быть готовой к его манёвру.

И они сошлись в смертоносном вальсе, где каждый чутко следил за малейшим движением оппонента, а кружение на острие меча сменялось рывками и ударами. Клинок и когти рассекали воздух, но раз за разом упускали цель. Хищник и жертва менялись ролями, контратаки становились ответом на молниеносные прыжки, а бой то напоминал погоню, то становился теснее.

Быстро, как никогда не сможет человек, Вивьен металась между морем, скалами и городской стеной, однако этот танец вёл Винсенте. Порой он давал ей иллюзию обратного, но в считанные мгновения разбивал её точным скольжением меча, от которого белая шерсть краснела. Боль пробуждала в Вивьен нечто свирепое, и с каждой секундой ускользали из лап остатки контроля.

И тогда капкан захлопнулся. Резко, как серебристая молния, клинок прошёлся по морде, и Вивьен отпрянула с трескучим шипением, замахала передними лапами, словно хотела смахнуть рану. Липкая кровь заливала глаза, но чутьё подсказало качнуться назад. С разных сторон ударили те охотники, что выжидали момент для атаки, но теперь их клинки устремились не к лапам, а в уязвимое брюхо.

Вспышка боли, кровавые круги перед глазами. По телу пробежала злая дрожь. Вивьен не отдалась во власть своих диких порывов полностью, но мир преобразился: боль притупилась, запах железа стал острее, а сквозь шум моря прорезалось быстрое сердцебиение охотников. Безудержные инстинкты повели её куда точнее разума, заменили недостающий опыт. В звериной ярости Вивьен набросилась на одного из тех, кто ранил её. Хищно щёлкнули, смыкаясь, хелицеры, и с отвратительным хрустом пробили тело охотника насквозь.

По спине вскользь полоснул болт. Отшвырнув изломанный труп, Вивьен повернулась к арбалетчику, но почти сразу её отвлекли Винсенте с напарником. Они заметались у самых паучьих лап, удар за ударом тесня её к скалам. Чёткие, выверенные движения, ни одного лишнего шага, точные быстрые атаки — охотники знали, что делают, и когда паучихе станет некуда отступать, останется только нанести последний удар.

Подгадав миг между ударами, Вивьен отпрыгнула и вцепилась когтями в скалистый склон. Охотники пригнулись, решив, что следующий её прыжок будет им за спины, но она изменила тактику — и точным прыжком сбила с ног мечника. Тот успел лишь коротко вскрикнуть, прежде чем загнутые когти пронзили броню, и Вивьен разорвала его на куски.

В бок ей вонзил меч Винсенте. С пронзительным шипением, похожим больше на визг, она резко обернулась вокруг себя, и охотник вместе с клинком отлетел к скалам. Лязгнул, скрежеща по ушам, арбалет. Снова боль. Поддавшись звериным порывам, Вивьен бросилась к стрелку. Тот отбросил ставшее бесполезным оружие и выхватил охотничий нож. Блеск стали не отрезвил её — только разозлил. Она прыгнула.

Отскочить охотник не успел. Вивьен сбила его с ног, схватила когтями, и они покатились по каменистому берегу. В отчаянии мужчина наносил удар за ударом, вонзая клинок в паучье тело и пачкая руки в крови, пока Вивьен не прокусила его грудь. Охотник в её лапах конвульсивно дёрнулся, нож выскользнул из его ослабшей руки. Если бы пауков могло тошнить, Вивьен непременно стошнило бы, настолько омерзительно было питаться разумными существами, но она получила то, ради чего терпела: её кровоточащие раны начали затягиваться.

Боковым зрением она заметила, как, потирая разбитую голову, поднялся Винсенте. Меч в его руке, казалось, стал тяжелее, и он перехватил рукоять обеими руками. Вивьен сделала шаг назад, оставив там, где недавно был охотник, иссушенное тело. Теперь они остались вдвоём.

Вивьен кинулась первой. Бросившись ей навстречу, Винсенте кувыркнулся, и она приземлилась позади него. Выпрямившись, он обернулся. Пошатнулся едва заметно, быстро взял себя в руки, однако Вивьен заметила. Она подняла передние лапы для атаки. Опередив её, как ему казалось, Винсенте сократил дистанцию и взмахнул мечом.

Отпрянув, Вивьен ударила когтями, но рассекла лишь воздух: Винсенте пригнулся и, едва над ним промчалась лапа, стрелой метнулся к паучьей морде в колющей контратаке. Вивьен завалилась набок, пропуская меч мимо, и снова встала на все лапы. От её толчка Винсенте покатился по камням. С издевательским звоном клинок упал рядом, и Вивьен отбросила его подальше.

Перекатившись в сторону, Винсенте приподнялся и выхватил револьвер. Щёлкнул курок, ствол злобно выплюнул огненную вспышку. Будь у неё человеческий голос, Вивьен закричала бы, но вместо этого издала лишь истошное шипение. Свинец жёгся больнее любых клинков. От следующего выстрела она успела увернуться, а спустить курок в третий раз не позволила.

Боль напоминала огонь, но Вивьен переселила её и набросилась на охотника раньше, чем он успел бы довести оружие за ней. Глубоко вонзившись в тело, чёрные когти стали алыми от крови. Винсенте вздрогнул. Его глаза расширились от удивления, будто такой исход он считал невозможным. На губах у него выступила кровь.

— Вивьен… — едва слышно прохрипел он — и обмяк, уронив голову, как сломанная кукла.

Обессиленно покачнувшись, Вивьен отступила. Всё кончено, но облегчения ей это почему-то не принесло. Может, потому, что её жизнь разрушил тот, кого она… любила? А может, потому, что инквизиция и охотники на монстров не остановятся и рано или поздно выйдут на её след. Пусть она ещё успеет покинуть окрестности Коррации, погоня за ней начнётся раньше, чем рассеется утренний туман.

Хитин треснул и раскололся. Сбросив его, вмиг осыпавшийся прахом, Вивьен упала на колени и обхватила свои обнажённые плечи. Вся она перепачкалась в крови, своей и чужой, да ещё ныли и кровоточили те раны, что не полностью залечила регенерация. Разорвав на лоскуты остатки своей испорченной одежды, Вивьен перевязала раны и поднялась.

Холодный морской ветер растрепал её волосы. Кожа покрылась мурашками. Несколько секунд Вивьен смотрела на полыхающий горизонт и алый диск солнца, пока ещё не поднявшийся достаточно высоко, чтобы затеряться в клубах грязного смога, а затем зашла в воду. Море смыло липкую красную корку, и от соли защипало раны и царапины.

Только выйдя на берег, Вивьен поняла, насколько замёрзла. Её колотила дрожь. По утрам в Реньотте бывает удивительно холодно, и сырость словно запускает ледяные пальцы под кожу до самых костей. Вивьен забрала кожаную броню одного из охотников, прикрыла его же плащом рваные дыры от своих когтей и накинула капюшон. Её путь лежал как можно дальше от Коррации — туда, куда пойдёт Лоранд. Он будет следующим, на чьём горле она сомкнёт когти.

А потом… Вивьен бросила взгляд на горизонт, где синели далёкие горы. Где-то в той стороне скрывалась Фраделида, а значит, там она может встретить кого-то, кто похож на неё. Аранальвов, которые, она позволила себе хрупкую надежду, возможно, узнают её и примут. Пусть не её семья, но клан. Её клан.

Вивьен жалела об одном: что, отдавшись во власть своей природы, пролила кровь тех, кто этого не заслуживал. Аранальвам не место среди меди и камня лишённых настоящей жизни городов, среди бездушных механизмов и непонятных диким созданиям обычаев. Их зовут леса и ветер, звёздный полог небес над головой и треск костра. Они — кочевники, которым паутина мягче перины, а бесконечное бегство от охотников на монстров ближе тёплого очага.

И белая паучиха пошла навстречу сумеркам Коррацианского леса.