Роза из пепла

Алое пламя, подобно ожившим огненным змеям стремительно расползалось по улицам города, охватывая всё новые территории, и отравляя воздух едким дымом. Изнутри и снаружи архитектурные творения покрывались копотью, будто отравленные чëрной плесенью. Магический огонь с жадным рёвом набрасывался на дома, сжигал всё что попадалось на пути. Люди в панике метались по запутанным лабиринтам улиц, тщетно пытаясь покинуть некогда величественный город, в одночасье ставший для них кошмарной ловушкой. Ужас и отчаяние захлестнули их, а надежды на спасение не осталось ни у кого. Им никто не поможет. Крики охваченных огнём людей потонули в рëве беспощадного пламени, обжигающий воздух наполнился запахами горелой плоти, да металла. Маги и колдуны пали в неравном бою, отдав свои жизни ради спасения мирных жителей. Но их жертвы были напрасны, а сил оказалось недостаточно, ибо никто не смог одолеть кровожадное чудовище, устроившее здесь горящий ад.

Азеллус с поросшего бурьяном холма наблюдал за тем, как город полыхал в огне, как мучительная смерть уносила души людей в Теневое царство на радость тëмным богам, и его окровавленная пасть исказилась в кровожадной ухмылке. Отблески огня отражались в красных глазах Кровавого Стража, наравне с проблесками безумия. Монстр обвил передние костлявые лапы поражённые проклятием длинным хвостом, высунув язык. Из многочисленных ран от магического оружия хлестала кровь, причиняя боль. Убить его защитники города не смогли, но оставили серьёзные увечья, замедлив процесс регенерации тканей. Снова необузданная злоба и жажда крови взяли над ним верх, затмив рассудок. 

«Борись! Борись! Борись! Не сдавайся!», — твердил внутренний голос, но с каждым разом он звучал всё тише, уступая место первородному злу.

Азеллус пытался бороться со своей тëмной природой, но давалось ему это с трудом. Он — сын Кровавой собаки и Могильного Стража. Гибрид со способностями обоих родителей — проклятьем матери, и некромагией отца. Хотя от матери ему досталось гораздо больше отрицательных качеств. Злоба, ненависть ко всему живому и жажда убивать — основные качества Кровавых тварей. Они были созданы Чëрной ведьмой, как идеальное магическое оружие лишённое светлых чувств и призванное сеять хаос. Кошмарные порождения тьмы, вселяющие в сердца людей ужас, заставляя кровь леденеть в жилах при одном лишь упоминании о них. 

Глухо зарычав от боли, Кровавый Страж опустил морду, накрыв её костлявой лапой. Зловещий шёпот множества голосов звучал в ушах, воздействовал на разум, требуя продолжить кровопролитие и разрушения. Но Азеллус знал — это всего лишь иллюзия. Голоса ему просто кажутся, только легче от этого не становилось. Тьма взывает к тёмной стороне души, заглушая остатки здравого рассудка. Опутывает, подобно паутине, заставляя следовать зову сущности и окончательно потерять себя. Не выдержав этого натиска, Азеллус запрокинул голову, прижав уши к голове. Из горла вырвался оглушительный рёв, в который он вложил всю ту боль, сжигающую его изнутри. Из живого глаза потекли дорожки кровавых слëз, а взгляд наполнился болью и злостью. Красный огонёк в пустующей глазнице черепа на правой стороне морды встрепенулся. Он обречён стать пленником собственной тьмы!... Но что-то из последних сил удерживало его в сознании, напоминая о той, что дорога сердцу чудовища. Стоило лишь на мгновение вспомнить о ней, как пронизывающая его боль ослабла. 

Рядом с ним вырос магический цветок. Он тянул свой бутон и тонкие лепестки к свету звёзд, прорастая прямо из пепла. Ощутив пробуждение жизни, Азеллус опустил взгляд. Это отказалась роза. Чёрная пепельная роза, чей ствол покрывали тонкие, острые шипы, а по лепесткам вились огненные прожилки. Цветок этот прорастал из праха магического огня и обладал крупицами стихийной силы. Он был красив и обманчиво хрупок, в отличие от своего создателя. Из праха продолжали расти розы, наполняя эту местность новой жизнью. Азеллус осторожно сорвал розу, тонкие шипы болезненно кольнули язык, но эта боль была терпимой по сравнению с той, что он испытывал внутри себя. Больше не глядя на руины города, Кровавый Страж побрёл прочь, неся в зубах цветок, и шурша прахом под лапами. 

 * * * 

Тишину стрëкота сверчков в ночном лесу прервал тихий треск веток под чьими-то лапами. Почувствовав приближение монстра, звери и птицы разом смолкли, погружая лес в гнетущую тишину. Ветвистые деревья отбрасывали пугающие тени, теряясь на фоне расползающейся тьмы, что явила себя, стоило только лунному лику скрыться за пеленой туч. Но устроившуюся на берегу реки девушку не пугала окружающая тьма. Она и сама в какой-то степени была её частью. Её лицо, будто выточенное из камня искусным скульптором, имело мраморный цвет и правильные черты. Миндалевидные янтарные глаза, обрамлённые длинными ресницами слегка мерцали в полумраке, придавая её образу лёгкой таинственности. По оголённым плечам Кеахальцары веером рассыпались локоны чëрных волос, что доставали девушке до бёдер. Красоту изящной фигуры подчёркивало бордовое платье украшенное золотистыми цепочками и чёрным ремешком, опоясывающим тонкую талию. На шее висел кулон в виде черепа покрытый рунной росписью, отражая принадлежность к магии Смерти. 

Почувствовав на себе взгляд, девушка медленно обернулась. При виде кошмарного Кровавого Стража, напоминающего ужасающую нежить, она не дрогнула, а скорее наоборот посмотрела на него с некой долей разочарования и осуждения. 

— Снова убивал? — заранее зная ответ, уточнила Кеахальцара. От некроманта не укрылся исходящий от монстра энергетический всплеск тьмы и самой смерти. 

— «Да. Я сорвался», — не стал лгать Азеллус, прижав уши к голове. Она была единственным человеком, кому монстр никогда бы не причинил вреда и не посмел солгать. Её осуждающий взгляд ранил куда больнее любого оружия. 

— И в который раз? Сколько можно, Азеллус? Когда же ты прекратишь выпускать свою проклятую злобу? — разочарованно выдала Кеахальцара, испепеляя его взглядом. Она и сама была потомственным магом Смерти, но никогда не позволяла себе отнимать людские жизни, тщательно скрывая свой дар, и больше всего на свете опасаясь пойти по стопам родителей. Знала, какими последствиями это может для неё обернуться. 

— «Прости», — отведя взгляд, выдохнул монстр, испытывая перед ней вину. 

Кеахальцара поджала губы и отвернулась, обхватив колени руками, больше не глядя в его сторону. Некромант знала, что из себя представляет Кровавый Страж и насколько он опасен, но не взирая на это полюбила монстра всем сердцем. Рядом с ней он был совсем другим, окружая несвойственной этим существам заботой, нежностью и теплом, которых ей так не хватало... Но жажда к убийствам и кровопролитию раз за разом брала верх над Азеллусом, заставляя совершать ужасные вещи. Каждый раз он клялся, что совладает с собой и всё равно следовал своей природе. Врал, глядя ей в глаза. 

Азеллус принял человеческий облик, и приблизился к ней, сев рядом. Даже в людском обличье правая сторона его лица оставалась костлявой. Он походил на живого мертвеца, но не это отторгало Кеахальцару. Её разочаровывало в нём совсем другое. 

— Я устала от твоей лжи... — с болью в голосе произнесла девушка, глядя на своё отражение в речной воде. 

Он провёл костлявой рукой по её лицу, прервав на полуслове, осторожно взял за подбородок, заставив повернуть к нему голову. 

— Я клянусь, что это было в последний раз. Пусть у меня не получилось сдержаться, но я нашёл способ подавлять свою сущность... Только ты. Воспоминания о тебе заглушают внутреннюю злобу. Ты мне веришь? — почти умоляюще глядя на неё, спросил Азеллус, выражая всю ту любовь и нежность, которую испытывал к ней. Он протянул девушке пепельную розу, и его сердце затрепетало, как только Кеахальцара приняла подарок, разглядывая магический цветок. 

Поколебавшись, Кеахальцара приникла щекой к холодной костлявой руке и обняла его. 

— Не верю, но дам тебе ещё один шанс. 

— Я больше не обману тебя, Кеахальцара, клянусь, — он крепко обнял девушку, зарывшись носом в её волосы. В такие моменты Кровавый Страж чувствовал пробуждение самых светлых чувств, на время разгоняющих тьму в его душе. Однако монстр знал, что тьма рано или поздно возьмёт своё. И клятву он не сдержит...