Как-то мне сказали, как досуг свой провести, когда в ночи, гуляется под ярким фонарём.
Когда-то я ходил в нашу старенькую избушку, тогда она нарекалась кинотеатром, но по праздникам в ней парились простые люди, словно отдаваясь воспоминаниям своей незамудрённой молодости. Там стояли бочки с горячей водой, веники по форме балалаек, сухие листья били не особо крепко и жгуче, но отлетавшие в разные стороны листья создавали иной вид удара по разгорячённой спине. Так мне рассказывал мой отец, который был хоть и не заядлым ходоком в баню, но прекрасным философом, который написал "Учение бани”', я не раз брал ее, когда скучал или терялся в толпе сомнений, что так норовили заползти под одежду.
Как я уже сказал, я шёл по заснеженной улице, которая освещалась единственным фонарём нашей деревни. Не подумайте, что моя деревня отсталая, просто в ней есть ещё один источник света- второй фонарь, который утратил свою функции в одном из дней - выключившись если не навсегда, то на приличное время.
Был в нашей деревне также человек, который всегда ходил в баню тогда, когда и я там был. Я уже устал всё сваливать на случай случайности, а принял как судьбу. Наверное, стоит лишь в представлении рассказать, что данный субъект ходил в эту названную баньку не только попариться, а похвастаться новыми выбитыми наколками на своей груди, шеи и руках. Я тоже мечтал о татуировке и почему-то именно на предплечье. Но единственным, чем я мог похвастаться- это порез, оставленный от шиповника. История может показаться забавной, но я заработал его, когда опрометью выскочил из баньки избитый веником до ожогов. Тогда смеялись все наши девки, которые приходили без смущения поглазеть на бравых парней, которым развязывали языки раскалённые стены парилки. Рассказывать, что ещё происходило тем летом уже неинтересно.