Дорогой Цин Бай,
Руки нещадно дрожали, но линии четких, жирных иероглифов выводились без капли усилия. Легко, как абсолютно точное движение меча. Он уже привык писать в такой манере. Даже написанные посреди поля битвы, все линии оставались прямыми и уверенными. Письмо настоящего воина.
Война скоро закончится, мы победили. Варвары повержены и теперь бегут на запад, всё глубже в горы. Ты не представляешь, что я здесь видел! Это племя — настоящие звери! Много наших полегло... Мне даже не верится, что за всю войну я не получил ни одного серьезного ранения! Так что жди меня, я скоро вернусь домой. Надеюсь, ты еще не забыл своего близкого друга.
На губах расцвела беспомощная улыбка. За обликом усталой радости скрылась тяжесть в груди — попытка снова сдержать горькие слезы. Он тряхнул головой. Не время. Нужно быть сильным. Закрыть глаза, сосредоточиться на дыхании. Ци побежала по меридианам рекой теплого золота. Он продолжил писать.
Можешь не писать мне в ответ, коль уж мы увидимся так скоро. Хотя я все еще беспокоюсь о том, как ты там, совсем один, без меня. Как поживают растения в нашем саду? Что насчет моего любимого яблочного дерева? Мне не терпится отведать свежих яблок по возвращении! И, конечно, увидеть тебя вновь. Если бы ты знал, как я по тебе скучаю!
На этих словах он уже не смог сдержать слез — соленые дорожки расчертили кожу щек. Край рукава и без того был мокрым от бесконечных попыток скрыть свою боль, спрятать слезы в винного цвета ткани. Потому что он должен быть сильным. Даже скучая. Даже умирая от одиночества.
Сквозь слезы, что все еще застилали глаза, и пронизывающую боль в груди, он закончил письмо:
Скоро увидимся. Береги хвост.
Последние три иероглифа было труднее всего написать:
Твой Хоу Ту.
Под конец слезы снова полились из глаз, и одна предательски капнула на еще свежие чернила, размазывая иероглифы. Боль, так долго сдерживаемая, снова взметнулась вихрем — мужчина стиснул зубы, поднялся с места, оставив на столе кисть и бумагу и вышел из дома. Лёгкий, дружелюбный ветер позднего лета подхватил края его одежд, взметнул вверх спутанные волосы, пробежался по щекам, будто в знак утешения стремясь высушить чужие слезы. Ветер нёс с собой запахи леса и пение неуловимых птиц. Внутри царила пустота, и не понятно было — от грусти ли, или от голода?
— И вот, двенадцатое письмо, — прошептал он, вскинув голову к небу. — Ровно сто лет прошло, а тебя, Хоу Ту, всё ещё нет...
Порыв ветра издевательски налетел откуда-то сбоку, заставляя отросшую чёлку упасть на глаза. Казалось, будто кто-то невидимый решил посмеяться над ним, над его бестолковой преданностью. Сто лет подряд просидеть в одном углу, ожидая возвращения чужой души. От злости он сжал руки в кулаки. Ему было все равно, он готов был все оставшиеся ему пять веков сидеть на одном месте. Только бы знать, что не зря ты сидишь, не зря ждешь! Что еще доведется увидеть чужие глаза, узнать в их глубине свою родственную душу... Услышать, как чужие губы ласково шепчут твое имя.
Цин Бай...
Но отчаяние медленно, но верно завладевало им.
Цин Бай поправил волосы, сбросил на ладони закатанные рукава и мелкими шагами, будто крадучись, зашёл обратно домой. Маленькая лачужка у подножия невысокой горы встретила его, вновь принимая в свои тёплые объятия. Скрипнули полы под сапогами. Цин Бай не замечал вокруг себя решительно ничего. Только вдруг взгляд задержался на собственном отражении в небольшом бронзовом зеркале.
Где на него своими пустыми, грустными глазами, смотрел белый лис.
Цин Бай улыбнулся и подошёл поближе, вглядываясь в собственное лисье отражение. Беспощадный металл будто напомнил ему, кто на самом деле скрывается за обличием человека. И именно в этот миг из его волос выпала маленькая ветка. Ещё одно напоминание. Мужчина поджал губы. На секунду стало ему досадно от самого себя — почему он до сих пор живёт здесь? Что мешает ему уйти в лес навсегда, охотиться и спать в норе, экономя силы, которые все эти годы неизбежно его покидали? Но, сжав кулаки, он тряхнул головой, прогоняя дурные мысли прочь и напоминая себе, почему он всё ещё остаётся здесь.
Конечно, чтобы дождаться Хоу Ту!
Он сел напротив зеркала и стал расчёсывать свои спутанные, потускневшие волосы. То, что он совсем не видел отражения своего человеческого облика, никогда его не смущало, он давно привык. Иногда так даже проще было жить — не видя своё отражение, как изобличающее напоминание о его притворстве. Хотя стыдиться ему было нечего — Хоу Ту знал о его демонической природе, и это быстро перестало его пугать. И всё же что-то заставляло Цин Бая чувствовать себя виноватым. Будто именно он был повинен в его смерти. Демон-лис нахмурился. Даже если и так, даже если Хоу Ту ушёл на войну из-за него — но он никак не мог повлиять на то, что его родственная душа уже сто лет не может уйти на новый круг перерождения!
Как ни странно, размеренное, почти медитативное расчесывание помогло эмоциям в душе улечься. Стало спокойнее, отчаяние отступило. Ждать так ждать, решил про себя Цин Бай, отойдя от зеркала и умываясь холодной водой. Неподалеку лежала корзинка с садовыми инструментами — и Цин Бай будто почувствовал, как ему в лицо плеснули холодной водой. Он вспомнил про сад. А ведь когда он поддался позорному отчаянию и сбежал в лес, он совсем не думал о том, что случится с садиком, который они вместе с Хоу Ту так заботливо разбили у дома. Ругая себя, на чём свет стоит, он схватил корзинку и спешно потопал в сторону сада, надеясь не застать его в запустении... Хотя можно ли было ожидать чего-то другого?
— Я уже не знаю, — тяжело выдохнул он про себя. — Прошло сто лет... И сколько раз я уже перечитывал и переписывал это письмо. Так много времени прошло... Ты должен был вернуться, но...
Он вскинул голову, едва не споткнувшись о камень на тропинке. И пошел дальше.
— Я боюсь, что что-то случилось, — произнес он полушепотом, утонувшем в ветреном шелесте листвы. — Ты мог умереть на поле боя... Мог попасть в немилость императора. Ты мог упасть со скалы. Или подхватить страшную болезнь. Я знаю, много чего могло произойти, но... Почему твоя душа все еще не ушла в сансару? Почему я не чувствую возрождения твоей ауры?
Мысли, одна страшнее другой, крутились в его голове. Он избегал их, как мог, все это время, и сам себя корил за трусость. В конце концов, Хоу Ту ушел на войну, а там с ним могло случиться что угодно. И тело бравого воина могли и не захоронить. Или нашелся во вражеских рядах колдун, что проклял его душу на вечное скитание?...
В своих раздумьях он не заметил, как подошел к саду. Едва снова не споткнувшись, он поднял голову и увидел... Что сад вовсю благоухал.
Вокруг цвели пышным цветом деревья, трава зеленела вокруг старательно убранных тропинок, украшенная россыпью мелких диких цветов, молодые плоды мерно покачивались на ветках, а спелые — аккуратно стояли у подножий деревьев, разложенные по кривым, неаккуратно сплетённым корзинам. Все вокруг радовало глаз, как будто не конец лета на дворе, а самое его начало. Даже маленькая беседка, казалось, стала новее на пару десятков лет. Цин Бай обомлел от удивления, садовый инвентарь выпал из его рук. Он медленно водил взглядом по саду, не зная, что ему делать. Ведь судя по всему, кто-то заботился о растениях, пока он пребывал в унынии.
Но кто же это мог быть?
Вдруг в глубине сада он услышал шорохи. Весь напрягшись, он вгляделся сквозь крону пышно цветущего персика. Там, в углу сада, хозяйничала лилового цвета фигура. Хозяин сада медленно подкрался к ней. Фигура насторожилась, перестала двигаться. Цин Бай слегка улыбнулся — охотничьи инстинкты снова взыграли в душе.
Вдох...
Прыжок!
Он выскочил из зарослей и вцепился в одежды вора. Разнесся по округе крик. Вором была девушка! Как вдруг, она развернулась, зыркнула на него испуганным взором и... исчезла за пеленой магического сияния. Цин Бай на миг забыл, как дышать. Неужели?..
Тут же он отлетел прочь от удара пары мощных копыт. Кое-как поднявшись, он вскинул голову. Вместо девушки-воровки перед ним стояла молодая олениха. Которая тут же, едва превращение закончилось, ринулась бежать прочь из сада, оставив разбросанными по тропе надкусанные яблоки с любимого дерева Хоу Ту.
Цин Бай не мог поверить своим глазам. Это был демон!
— Стой! — Выкрикнул он, но олениха уже выбежала из сада. Времени нет, он должен был её догнать. Вздохнув и разогнав ци по меридианам, он окружил себя таким же, знакомым ему сиянием. Конечности сузились и покрылись шерсткой, лицо вытянулось, взметнулся над тонкой спиной большой пушистый хвост. Блаженное возвращение в истинную форму. Форму маленького, белоснежного лиса.
Вперед!
Безошибочно чуя своим лисьим носом чужой запах, он преследовал девушку, изо всех сил напрягая ослабшие за годы лапы. Он не мог её упустить! Это первый встреченный им оборотень за последний век! И его даже не волновало, что в недружелюбную чащу леса он сунулся без единого понятия, как отсюда выбираться. Он гнал изо всех сил, стараясь не потерять её запах и ауру. Мимо деревьев, кустов, кое-как перепрыгивая коренья и игнорируя всю другую живность вокруг него.
Пока, наконец, чутье не привело его на маленькую лесную полянку.
На которой не было абсолютно ничего.
— Все ясно, — выдохнул он кое-как, вернув себе человеческий облик. — Здесь наложено маскирующее заклинание.
Конечности после такой славной погони нещадно болели, но радость в душе затмевала все. Он встретил такого же, как он сам! Осталось только найти её. Мысль о том, что демоница совсем не хотела его видеть, даже не пришли ему в голову.
— Хей, выходи! — Выкрикнул он в никуда. — Я ничего тебе не сделаю!
Как и ожидалось, никто ему не ответил. Ничто в полянке даже не шевельнулось.
— Это ты ухаживала за садом, пока меня не было? — Спрашивал он, обходя полянку по краю. — Спасибо тебе большое!
Что-то за спиной пошевелилось. Цин Бай тут же развернулся. Конечно, там ничего не было, но взгляд его упирался именно туда. Может, демоница все же выйдет с ним на контакт?
— М-меня зовут Цин Бай! — робко представился он. — А тебя?
В ответ — тишина. Лишь мерно шумел и деревянно ухал лес вокруг. И тут... Тихий женский голос. Будто из ниоткуда:
— Лань Ли.
— Приятно познакомиться, — улыбнулся Цин Бай, озираясь по сторонам. — А... кто ты такая? И давно здесь живешь?
Он вновь вгляделся туда, откуда раздался шорох в прошлый раз. Настойчиво ждал ответа. Хотя, конечно, почему незнакомая демоница должна ему отвечать? Это он прожил сто лет в одиночестве, и потому так жаждет общения хоть с кем-то. Хотя учитывая то, что незнакомка живет посреди леса, и вокруг — ни единой тропы к опушке...
Вдруг что-то ткнуло его в спину. Цин Бай подскочил на месте. Рога! Он обернулся... И увидел демоницу. С рогами, но очевидно не их она использовала для того, чтобы ткнуть демона-лиса. В руке у неё была большая палка, довольно аккуратно обструганная под посох. Девушка смотрела на него напряженно. Фигура статная, уверенная, светлая кожа, яркие зеленые глаза, часть волос собрана на макушке в объемный хвост, на правом ухе блестела золотая сережка в виде листа. Наряд её, скромный и слегка затершийся, выглядел все же ярко — лиловое ханьфу с коротким рукавом и изумрудное платье с голубым поясом. Лицо её, с блестящими зелеными глазами, усыпали светлые пятна, напоминающие те, что носят на спине оленята. Среди однотонной чащи леса, простиравшегося позади, она выглядела ярко, и в то же время, будто была частью окружающей природы. Цин Бай под её взглядом не смел пошевелиться.
— Ты меня напугал, — отчеканила она явно обиженным голосом.
— Прости, я не хотел! — Цин Бай поднял руки. — Но ты тоже меня пойми, заметить в своем саду незнакомца, тем более демона, когда не был там бог весь сколько!
— Да, так что большой вопрос, чей это теперь сад! — Лань Ли неожиданно улыбнулась. Явно насмешливо, но с её улыбкой все напряжение ситуации как рукой сняло. Цин Бай улыбнулся тоже. И вдруг почувствовал, как растворяется за его спиной заклинание. Он обернулся. Позади него стоял маленький покосившийся домик. Даже меньше, чем его собственная лачужка. Дырявая крыша, почерневшие доски, висящая на одной петле дверь... Радость момента тут же как рукой сняло.
— И... ты здесь живешь?
— Ну да, — невозмутимо ответила Лань Ли, выбросив палку и прошагав к своему жилищу.
Зайдя внутрь, Цин Бай сморщил нос, но тут же, постеснявшись своего выражения, отвернулся от Лань Ли. Мало того, что эта хибара была больше похожа на кучу трухлявого дерева, так еще и пахла соответствующе, и чем-то напоминало место, куда он попадал в своих снах — тёмное, мрачное, сырое и безнадёжно тоскливое. А он ещё свой домик считал развалюхой! Теперь демон-лис чувствовал себя глупо. Ещё глупее становилось от того, насколько довольной Лань Ли выглядела здесь. Может потому что она — демон-олень, подумал про себя Цин Бай, и для неё такой запах гораздо приятнее и предпочтительнее. Но тут же тряхнул головой. Демоны — это больше чем простые глупые зверюшки!
— Ты чего застыл? — Лань Ли обернулась к нему с насмешливой улыбкой. — Заходи, чаем угощу. Отплачу, так сказать, за яблоки.
От одной мысли о том, каким на вкус может быть чай, сваренный в таких условиях, Цин Бай почувствовал подкатывающий к горлу комок.
— Пожалуй откажусь, — пробормотал демон, пригнувшись и взяв в руки подол своего одеяния, чтобы зайти внутрь.
Кажется, Лань Ли его слова обидели. Она до этого уже разглядела, что Цин Бай успел устать во время погони за ней и сейчас внутренне просто умирал от жажды. И всё равно отказался. А она, поджав губы и резко дёрнув головой, плеснула в котелок воды и водрузила его над тем, что, вероятно, должно было быть костром, но походило больше на никак не огороженную груду золы с кое-где тлеющими углями.
— Ну рассказывай, — Лань Ли снова громко разорвала трухлявую тишину между ними. — С каких пор хищные демоны перешли с мяса на яблоки?
Она плюхнулась на прогнивший пень, который тут же скрипнул под весом её тела, и с прежней улыбкой уставилась на Цин Бая, всё ещё робко стоящего в углу.
— Тебя интересует именно это? — недоверчиво нахмурился Цин Бай. Он ожидал вопросов о том, кто он и почему живёт здесь один, но не про яблочные деревья.
— Ну коль уж я лишила тебя урожая яблок, должна же я узнать, откуда яблочные деревья у лиса? — ответила Лань Ли.
Резонно, подумал Цин Бай. Хоть его и обидела насмешка Лань Ли над тем, что демон-хищник выращивает яблоки.
И тут же вспомнил про Хоу Ту, отчего ему стало невыносимо грустно.
— Мой... Близкий друг посадил их.
— ... Оу.
На лице демоницы возникло выражения сочувствственного понимания, но вдруг... Взгляд её расширился, и оленьи уши подскочили вверх. Это было похоже на ступор, в котором оказываются травоядные перед лицом неизбежной опасности. Цин Бай обеспокоенно подошёл ближе, но Лань Ли тут же отмерла.
— Он оставил тебя? — спросила она вдруг, ещё громче прежнего. — Давай я помогу тебе их срубить! Долой старую память!
— Нет! — Тут же запротестовал Цин Бай, напуганный то ли её резким изменением настроения (и по-прежнему пустым взглядом), то ли самой перспективой лишиться любимых яблонь. Лань Ли вдруг повернула голову к нему, подняла взгляд... И спросила, слишком серьёзным тоном:
— Что с ним случилось?
Цин Бай пару секунд молчал, смотря ей в глаза, а потом погрустнел ещё больше и опустил взгляд в пол.
— Он умер.
— Когда?
— Сто лет назад.
Лань Ли удивлённо присвистнула.
— Сто лет — это долго.
От этих слов Цин Бай невольно показал лисьи уши, которые тут же опустились вниз. Лань Ли, то ли растроганная его видом, то ли сконфуженная, встала, снова огласив всё вокруг трухлявым скрипом, и подошла к нему, заключая в объятия. Цин Бай взгдрогнул. Как давно его никто не обнимал. Он обнял её в ответ и бессильно уронил голову на её плечо, изо всех сил пытаясь сдержать предательски навернувшиеся на глаза слёзы.
— Ты знаешь, где он? — спросила Лань Ли, поглаживая его по косматой макушке.
— Он... Скорее всего, погиб на войне, но...
— На войне? На какой войне? Не было никакой войны! — вдруг возмущённо воскликнула демоница.
Цин Бай опешил. Но тут же в душе его вскипела злость. Как она могла говорить о чём-то, чего в глаза не видела!
— Была! — запротестовал Цин Бай. — Война с варварами с запада. Там погибло много людей, но император...
И тут же Лань Ли, едва не оттолкнув его от себя, уставилась на него с шоком в глазах.
— ... людей?
Цин Бай осёкся. Он, конечно, понимал реакцию Лань Ли... Но совсем не мог её ожидать.
— Да, людей, — твёрдо ответил он. — И Хоу Ту — человек! Он...
— Значит, ты дружишь с людьми...
Выражение лица Лань Ли быстро сменилось на злость вкупе с презрением и ненавистью. Цин Бай едва не отшатнулся, увидев её взгляд.
— Он хороший человек! — тут же выпалил демон. — Я с ним...
— Ты дружишь с человеком, — снова отчеканила Лань Ли. — При том, что демонам строго настрого запрещено иметь какие-либо дела с людьми!
— Он ни разу не причинил мне вреда! — воскликнул Цин Бай. — Я прожил с ним несколько жизней. Он спас меня, он полюбил меня, я...
— Люди всегда вредили демонам и будут им вредить! — тут уже сама Лань Ли повысила голос. — А ты — слепой, обманутый идиот! Он просто пользовался тобой!
— Как ты смеешь так говорить!
— Потому что так было всегда!
Оба демона уже перешли в оборонительное состояние — Цин Бай оскалил зубы и выпустил когти на преобразившихся лапах, а Лань Ли наставила на него свои рога. Но именно она была первой же, кто из этого оборонительного состояния вышел. Она тут же встала, выпрямилась и отвернулась от него.
— Уходи прочь. Знать тебя больше не хочу!
— Но я...
— Ты предатель! А предателям не место в обществе демонов! — воскликнула она, всё так же не поворачиваясь к нему. — Мне стоило раньше догадаться, почему у тебя обрезаны волосы.
Последние слова задели за живое. Цин Бай поджал губы, и тут же немедленно развернулся и побежал прочь. Уже не оборачиваясь в лисью форму — просто бежал, цепляясь рукавами и хвостом за ветки и спотыкаясь о камни и корни. Обида, злость, грусть и отчаяние, а вслед за ним — ненависть к себе и бесконечное чувство вины. Всё это колыхалось в его душе остро-перечной смесью, и побуждало бежать — не столько от Лань Ли, сколько от самого себя и своих чувств. От самой идеи того, что кто-то может ненавидеть его за его любовь. Ведь любовь — это самое светлое, что может испытать человек или демон! Как за это можно ненавидеть? Почему вообще существует это дурацкое правило, что демонам нельзя быть с людьми! Ведь они с Хоу Ту любили друг друга, так почему же...
Вдруг Цин Бай остановился. В его ноздри вторгнулся запах, от которого всё внутри свело судорогой. Он оглянулся вокруг. Эта часть леса была совсем не знакома ему (хотя не то что бы он вообще знал этот лес). Демон быстро понял, что потерял дорогу домой. Но это сейчас было неважно. Он принюхался снова... И снова его передёрнуло от этого знакомо-незнакомого тяжёлого запаха.
Запаха крови и жареного мяса.
Голод заставил его рот наполниться слюной, а зрачки — сузиться, обостряя зрение. Он спешно пошёл вперёд, ориентируясь исключительно на запах и уже смирившись с перспективой провести пару дней в лесу. Но сейчас... Запах завёл его куда-то глубоко, в самую чащу. Солнце клонилось к закату, и сумерки здесь были как никогда густыми. Но лисье зрение помогало хоть немного ориентироваться в темноте. А когда стало совсем темно и тяжело в желудке от этого запаха, он поднял руку и щелчком пальцев зажёг маленький огонёк.
И тут же ужаснулся.
В слабом свете огонька у его ног лежала женщина. Точнее то, что от неё осталось. А именно — обугленное чёрно-красное мясо на белоснежных костях, лишь кое-где стыдливо прикрытое обрывками ткани. Внутренности её, дымящиеся то ли от огня, то ли от контраста температур с холодным вечерним воздухом, были выворочены наружу. По упругим тканям внутренних органов шустро ползали муравьи, жуки, и летали вокруг мухи. И лишь голова её осталась почти не тронутой, не считая волос, от которых остались лишь подпаленные клочья. Но лицо её... выглядело таким чистым, как у фарфоровой куклы. И глаза её как будто бы смотрели прямо в глаза демона-лиса... А Цин Бай стоял и смотрел на неё, не смея пошевелиться. И не только от ужаса — голод его был настолько силён, что демон просто боялся потерять контроль и наброситься на...
... добычу.
Эта мысль заставила его зажмуриться и отвернуться. И тут же к горлу подступила тошнота, и Цин Бай склонился над землёй, исторгая из нутра лужи зловонной желчи. Будто собственное тело решило наказать его за отказ утолять свой же голод. Но он ни за что не опустился бы до того, чтобы есть уже убитое, облюбованное насекомыми, существо. Тем более если это существо — человек.
Громкое урчание вновь разнеслось по округе, похожее на рёв возмущенного дикого кота. Кажется, это спугнуло пару птиц. Цин Бай выдохнул, но глаза всё ещё не открывал. Было страшно. Как эта женщина вообще оказалась здесь? Кто так жестоко её убил?.. Почему-то он сразу понял, что это было именно убийство. Причем убийство с помощью магии — ведь огонь сам по себе не может сжечь дотла что-то одно, не затронув при этом другое. И от мысли о том, что кто-то настолько могущественный мог покуситься на невинную (в этом Цин Бай был уверен) человеческую жизнь, внушало ещё больший ужас.
— Хей?
Демон подпрыгнул от чужого прикосновения к своему плечу и едва не впечатался в ствол дерева. Но к его удивлению это оказалась Лань Ли. Которая, в прочем, не смотрела на него. Взгляд её был прикован к трупу женщины. И судя по выражению её лица, она испытывала тот же ужас, что и сам Цин Бай.
— Это ты... — начала она вопрос, но тут же осеклась, поняв, что сглупила, обвиняя Цин Бая в убийстве — на нём не было ни капли крови, да и вид его явно говорил о том, что сам бы он на такое никогда не пошёл.
— Она тут уже давно, — сказала Лань Ли будто впроброс.
— Ты знаешь её? — Цин Бай поднял на неё взгляд. Но демоница лишь медленно покачала головой. В кромешной тишине, где, казалось, даже лес замер и птицы перестали петь, они простояли ещё несколько минут, смотря то на убитую женщину, то друг на друга. И в итоге Лань Ли была первой, кто разорвал эту тишину.
— Нам нужно её похоронить.
Цин Бай рассеянно кивнул. Внезапно это заставило его едва заметно улыбнуться. Лань Ли пусть и ненавидела людей (что было естественно для демона), но никто не заслуживал быть обреченным на вечные скитания неупокоенным призраком. Это слишком жестокая участь. А смерть, как и жизнь, нужно уважать.
... смерть...
Вдвоём они с Лань Ли кое-как выкопали небольшую яму, туда же опустили тело женщины, головой на запад, и после, закопав и утоптав землю, вдвоём стали молиться за упокой души совершенно незнакомого им человека. Это было странно, почти сюрреалистично, и это только больше заставляло Цин Бая удивляться — и демоны, и люди следуют одним и тем же ритуалам. Так почему они враждуют? Почему так боятся друг друга? Ведь у них куда больше общего, чем различного.
Он повернулся к Лань Ли сразу после молитвы, чтобы сказать об этом, но та вдруг куда-то пропала... А после вышла из-за кроны упавшего после недавней бури дерева, натужно неся в руках массивный продолговатый камень. Который тут же водрузила у изголовья могилы. Получилось импровизированное надгробие, хоть и пустое. Можно было бы вырезать что-нибудь на этом камне, но уже было слишком темно. Да и что вырезать? Никто из них ничего не знал об убитой. Цин Бай задумчиво смотрел на камень, пока Лань Ли не коснулась его плеча.
— Пойдём отсюда.
Цин Бай, будто нехотя, поднялся, отряхнул своё одеяние, и вместе они пошли прочь от безымянной могилы, направляясь всё ещё неизвестно куда.
— Как ты меня нашла? И зачем? — спросил Цин Бай, идя чуть позади демоницы.
— Твоя аура, — хмыкнула Лань Ли. — Или ты за годы одинокой жизни уже разучился чувствовать ауры демонов?
Цин Бай поджал уши. Замечание её было резонным.
— А зачем... Сначала хотелось рассказать тебе кое о чём, чтобы ты одумался. Потом я поняла, что именно ты был тем лисёнком, который прибежал сюда и залёг здесь в спячку. А потом убежал. Так что хотела спросить...
— ... лисёнком?
Лань Ли обернулась к нему.
— Ну да. Я хоть и не видела тебя, но у тебя аура была, как у детёныша. Хотя ты, вроде, уже взрослый демон... Сколько тебе лет?
Цин Бай секунду помедлил, но всё же ответил:
— Двести семьдесят один.
Лань Ли тут же резко развернулась к нему, удивлённо округлив глаза.
— Так ты даже старше меня! Мне всего сто пятьдесят лет!
— Хах, ну и кто теперь из нас двоих детёныш! — усмехнулся Цин Бай. Лань Ли лишь фыркнула и продолжила идти дальше. Цин Бай в два шага нагнал её, и теперь шёл рядом с ней.
А над их головами уже восходила огромная, золотая луна. Оба демона посмотрели в небо. Цин Бай снова вспомнил о Хоу Ту, как делал это всегда, когда поднимал голову к небу, моля о возвращении родной души.
— Завтра ночь кровавой луны, — неожиданно сказала Лань Ли. — Знаешь, когда я была ещё оленёнком, нам в детстве рассказывали, что в эту ночь для всех живых открываются врата Диюй. И ты можешь попробовать войти туда, чтобы сразиться с Яньло-ваном! И если ты победишь, то он дарует тебе бессмертие.
— Разве не Владыка Шуй это делает? — скептически заметил Цин Бай. — Какое отношение Яньло-ван может иметь к бессмертию?
— Самое прямое, — нахально ответила Лань Ли. — Бессмертие — это же буквально отсутствие смерти. Значит, если твоей душе что-то будет угрожать, Яньло-ван не придёт, чтобы забрать её!
Пусть это и звучало, как несусветная чепуха, но заставило Цин Бая задуматься. Яньло-ван — властитель мира мёртвых, провожающий души на следующий круг перерождения и следящий за их очищением в Диюе. Только ему ведома судьба каждой живой души... И только он может дать ответ на вопрос, что случилось с Хоу Ту и почему он не уходит в сансару. Цин Бай поднял взгляд к небу и посмотрел на луну. Спуститься в мир мёртвых и сразиться с богом смерти, когда ты — всего лишь молодой ослабший демон? Почему нет! Он сжал кулаки и решительно посмотрел на Лань Ли.
— Я отправлюсь туда!
— Прекрасно. Я с тобой.
— Нет, — Цин Бай мотнул головой. — Я должен справиться с ним в одиночку.
— Дурак, я не собираюсь тебе помогать, — усмехнулась демоница. — У меня есть свой разговор с владыкой Диюя. Так что, как только мы окажемся в Юду, мы разойдёмся, и каждый из нас займётся своими делами.
— Звучит так, как будто ты приняла это решение только что, — нахмурился он.
— А ты нет? — Лань Ли посмотрела ему в глаза, и это заставило Цин Бая неловко отступить назад. — Хотя ты прав. Я пойду за тобой, коль уж ты собрался искать путь туда. Вдвоём сподручнее. А там уже — каждый сам за себя.
Цин Бай всё ещё считал это крайне сомнительной идеей. Не собственный спуск — но то, что Лань Ли вдруг собралась идти за ним. Зачем это ей? Она не похожа на ту, кто ищет бессмертие. Как минимум потому что демонам это сделать гораздо проще, когда они находятся на горе и спокойно занимаются культивацией. Если же демон спускается с горы — значит он стремится к людям...
Может Лань Ли тоже кого-то ждёт?
Всё время своих раздумий демон-лис задумчиво смотрел в землю. Лань Ли же начала отдаляться, направляясь, очевидно, к своему... месту ночлега. Называть эту развалюху дома у Цин Бая язык не повернулся.
— Стой, — окликнул он её. — Пошли лучше в мой дом. Коль уж мы собрались идти вдвоём... Нам лучше держаться вместе.
Демоница посмотрела на него из-за плеча и улыбнулась, будто только и ждала, что его приглашения. Она развернулась тут же и задорно, пружинящим шагом, пошла в противоположном направлении. Очевидно она знала все лесные тропы лучше него. Цин Баю ничего не оставалось, кроме как пойти за ней.
— Яблоки за твой счёт!
Цин Бай тяжело вздохнул. Но всё же и на это ему пришлось согласиться.